Иван VeganaMaia Вологдин
Эксбиционист
Пролог
Посвящается всем фотографам и моделям, работающим в жанре «ню», а также людям, которые хотя бы раз снимались обнажёнными.
До тридцати лет, Сергея Берлова не интересовало ровным счётом ничего, кроме карьеры. Престижный банк, с очень известным названием, где он работал, полностью удовлетворял все его потребности и амбиции. Здесь хватало всего – подковёрных игр, интриг, скандалов, общения и именно поэтому целое десятилетие Сергей потратил на то, чтобы стать кем-то значимым в иерархической цепочке должностей.
Родители Сергея – представители творческих профессий, были удивлены решением сына, в двадцать лет пойти учиться заочно на финансиста, параллельно устроившись в банковую систему простым операционистом. Мама – Анна Викторовна, преподаватель вокала в Детской Школе Искусств, искренне считала, что призвание сына дальше развивать свои неплохие вокальные данные. Отец – Иван Владимирович, звукорежиссёр в местном ДК, считал, что руки Сергея, с самого детства были заточены работать с его пультом.
Пока родители, на разные голоса, безуспешно взывали к разуму своего сына, он успешно окончил учёбу в родном Иркутске и вскоре, приученный с детства думать творчески и нестандартно, смог дорасти до должности финансового аналитика, очень крупного отделения банка. В начале 2017 года в его жизни наметились большие перемены. После таинственного исчезновения непосредственного руководителя, его назначили на должность временно исполняющего обязанности директора, с перспективой утверждения кандидата на постоянное место работы. Вскоре данная деятельность поглотила его с головой. Работа с деньгами и руководство коллективом требует самоотверженности и ответственности. А деньги Сергей любил. Коллектив – не очень.
Принимая правильное решение сразу после службы в армии о дальнейшей своей карьере, Берлов здраво предположил, что в области культуры много денег нет – их не заработать, учитывая отношение государства к работникам данной сферы профессиональной деятельности. А вот банковская сфера всегда являлась рычагом скрытого манипулирования людьми, следовательно, могла по праву называться самым властным видом работы среди гражданских профессий.
Вопреки мнению родителей, в банковской системе, Сергей Иванович Берлов, добился значительных успехов. Зарабатывал он неплохо, по меркам 2017 года – заплатой в сто десять тысяч рублей мог похвастать далеко не каждый мужчина тридцати лет от роду. Однако, амбиции Берлова, полностью соответствовали главному посылу следующей поговорки: «Плох тот солдат, который не хочет стать генералом». Солдатом Сергей уже не был, но чётко знал, что следующим шагом вверх по карьерной лестнице будет переход из отделения банка в руководство всей структурой области, а это означало чуть ли не потолок в его реальных возможностях и перспективах.
Тот, кто работает в руководящей должности, раньше простых работников банка и тем более, раньше вкладчиков, узнаёт самые актуальные новости, связанные с системой. Поэтому, после завершения одного важного совещания, разговор, услышанный вскользь, заставил Берлова насторожиться. В неприметном закутке главного офиса, на лестничной клетке, которую руководители оборудовали для своих сотрудников под место для курения, большой человек из Москвы, обсуждал со своим коллегой из Иркутска перспективы развития банка. И сам того не ожидая, грузный, презентабельно одетый мужчина солидного возраста, слил весьма конфиденциальную новость Сергею, который вышел покурить вслед за ними, чтобы «примелькаться» в глазах столь влиятельных людей.
– Нет у нас перспектив, – выдохнул облако дыма москвич, – поэтому продают нас другому банку в следующем году. Жди больших перемен.
– Тише, Олег Леонидович, – совершенно седой, крупный и сильный человек, в возрасте сорока пяти лет, принялся тревожно осматриваться по сторонам, – нас могут услышать.
– Кто? Он? – толстым, указательным пальцем с золотым перстнем, ткнул в вошедшего Сергея московский начальник.
– Нет. Ему можно верить. Сергей Иванович на хорошем счету лично у меня, – вступился за него Артём Николаевич, являясь непосредственным руководителем Берлова, – с ним мы работаем десять лет. Сергей – могила, если выражаться образно.
– Вот и хорошо, – грузный незнакомец затушил сигарету о стену, бросив окурок на пол, – потому что, как сказал Натан Майер Ротшильд: «Кто владеет информацией, тот владеет миром». А этот щегол, только что получил свой шанс проявить себя, узнав о грядущей сделке.
– Я не подведу, – тихо ответил Сергей, держа не зажжённую сигарету в руках.
– А я с тобой и не разговариваю, – вежливость явно не была сильной стороной Олега Леонидовича, – я с твоим начальником говорю – Бойченко Артёмом. Услышал меня? Если он разрешит тебе говорить или я спрошу, то только тогда ты откроешь рот. Ты понял?
– Да, – проглотив явное оскорбление, скромно ответил Сергей.
– Вот и хорошо, – москвич хлопнул молодого мужчину по плечу, увесистой рукой, – у тебя есть будущее, Сергей. Стерпел это обращение, стерпишь и всё остальное. Прощай Сергей Иванович.
Руководители вышли, оставив Берлова на задымлённой лестничной клетке. Свою сигарету он так и не зажёг. Он не любил курить и делал это только для вида, получая необходимую информацию в местах для курения.
Несмотря на сообразительность и дальновидность Берлова, далеко не все в Иркутском областном руководстве, ценили амбициозного и хитрого выскочку, которому пророчили скорое повышение. Многие местные воротилы финансовых потоков прекрасно понимали, что если в Москве примут решение в пользу новенького, кто-либо из них потеряет своё тёплое место. Особенно недолюбливал Сергея небезызвестный в Иркутске, титулованный марафонец – Басалаев Евгений Петрович, который, улыбаясь в лицо своему младшего коллеге, параллельно собирал на Берлова весь доступный компромат.
И Басалаев и Бойченко крайне не любили друг друга. Они буквально разделили центральный офис на два враждующих лагеря, негласными лидерами которых, являлись лично они. Только Бойченко предпочитал действовать, более открыто, честно критикуя деятельность оппонента.
Басалаев же – человек скрытых, подготовленных манипуляций. Он отвечал практически за все операции вкладчиков, благодаря покровительству из самой Москвы, поэтому был нужен банку и всегда выходил победителем из самых рисковых операций.
Бойченко просто выполнял свою работу. Басалаев, являясь заядлым игроком и спортсменом, что иногда одно и то же, старательно множил общий капитал, получая свой, существенный процент.
Новость о продаже банка всколыхнула старую вражду лагерей. Теперь игра шла на уничтожение. Продажа столь большой, общероссийской структуры другому владельцу, непременно бы выявила все подводные камни иркутского управления, поэтому представители проигравшего лагеря понесли бы великую ответственность – на них, победившая сторона взвалила бы все мыслимые и немыслимые грехи.
Но вся эта ситуация только прогнозировалась на базе слухов и из обрывков разговоров. А существовать и взаимодействовать с разделённым руководством, нужно было сейчас. Поэтому, Сергей, беспрестанно находясь под пристальным вниманием Басалаева, всегда очень щепетильно относился к своей репутации, стараясь не вмешиваться в жизненные неурядицы, вынужденный вести жизнь добропорядочного гражданина. Надо сказать, что самого Берлова, впрочем, такое положение дел полностью устраивало.
Умение жить и действовать средь двух огней, открывала новые возможности развития. В свой юбилей, на рубеже четвёртого десятка лет, Берлов купил себе отличную, трёхкомнатную квартиру с евроремонтом, в самом центре города. Часть денег, под самые льготные проценты, пришлось взять в кредит, но его условия, «для своих», были предельно лояльны. Поэтому молодой банкир, как никто другой знал, на что идёт, взваливая на плечи финансовую каббалу. К тому же, большая часть суммы сложилась из личных накоплений, и именно поэтому кредит был не столь огромен, сколько стоила сама квартира. По плану, закрыть кредитный счёт, Сергей должен был уже в 2019 году, в отличие от миллионов «ипотечников», которые ради своего угла, впрягались в денежное рабство, на десятилетия принимая на себя давящее ярмо большого заёма.
Жил перспективный и молодой банкир предельно одиноко. Он даже не потрудился завести себе домашнее животное, полностью сосредоточенный только на своих амбициях. К тому же он очень любил уединение – тишина вечерней квартиры была для Берлова величайшим благом после трудового дня, полного интриг.
Благодаря своей фанатичной преданности любимому делу, Сергей давно растерял даже самых преданных друзей. При этом он совершенно не хотел семьи. По крайней мере, не сейчас. Искусный карьерист прекрасно понимал, что в современном мире женщина рядом – это не поддержка, но множество проблем при полном отсутствии выгоды. Дети – большая ответственность, и к ним он не был готов совершенно.
Человек современного склада ума, Сергей не мыслил мерками большинства, которое с детства было запрограммировано на размножение. Берлов чётко видел свои перспективы, поэтому пёр напролом, растеряв по пути всех подруг и друзей.
Даже с родителями ему было не о чем разговаривать уже много лет. Пока родители довольствовались малым, он желал громкой славы и богатства. Пока родители смотрели по телевизору увеселительные передачи, он скрупулёзно, по крупицам собирал информацию об индексах рынка ценных бумаг или о взлётах и палениях котировок на фондовом рынке валют. Пока его довольно религиозный отец, славя Бога, хвастал новым звукорежиссерским пультом, деньги на который ему выделило руководство Дома Культуры, Сергей вкладывал третий миллион под проценты, поклоняясь только одному божеству – деньгам.
Сексуальные потребности, свойственные тридцатилетнему возрасту Сергей удовлетворял легко – большая зарплата, проценты с вкладов и солидные премии от руководства он не транжирил, предпочитая копить капитал, однако три-четыре раза в месяц, в свой короткий, воскресный выходной, Берлов позволял снять себе дорогую представительницу самой древней профессии. Такой формат «общения» с женским полом его полностью удовлетворял, равно как и действия по схеме: выбрал девушку, заплатил деньги, получил удовольствие, отправил её домой.
Как опытный финансист и вкладчик, Берлов прекрасно понимал, что в современном мире даже самая дорогая женщина лёгкого поведения обходиться дешевле для кошелька, чем потребности избалованных фиф, которые вели настоящую охоту за лакомым женихом, которым являлся Сергей. Все эти дамы, иногда дежурившие у его подъезда, чтобы якобы случайно поскользнуться и упасть у него на глазах, не могли дать в ответ ничего, кроме истерик и кривляний на телефон, следовательно, не стоили для него и ломаного гроша.
В свою очередь, с женщинами лёгкого поведения Сергей общался просто и легко. Постепенно, у него, как у любого постоянного клиента, появились свои любимицы, которые, весьма ценили галантность и добропорядочность молодого человека, равно как и его красоту. Поэтому часто не брали плату, в обмен на возможность хорошо и комфортно провести время с Берловым.
Возможно, в столь пикантной благотворительности, была и ещё одна скрытая первопричина – природа наградила Сергея просто отличной внешностью и фигурой. Говорят, что красивые люди появляются на свет, если их делают с любовью и Берлов прекрасно соответствовал этому милому заблуждению, так как был рождён в великой любви и понимании между родителями, которую, впрочем, они полностью потеряли с годами.
Худой, высокий, черноволосый мужчина, со стальными, серыми глазами, очень похожий на своего отца, неизменно притягивал взгляды женщин к себе на улице, когда шёл пешком (это случалось редко, так как в пользовании Сергея уже давно была престижная иномарка родом с Японии). Чистая кожа, белые зубы, опрятный внешний вид, длинные, тонкие пальцы и отсутствие лишних отложений на теле являлись его визитной карточкой на работе и в быту. Он знал, что может легко очаровывать женщин своим внешним видом, поэтому без зазрения совести пользовался этой способностью, мило заигрывая практически с каждой, с кем сводила его судьба.
Жертвами его природного магнетизма и обаяния становились как рядовые сотрудницы банка, так и леди, работавшие в руководстве. Его ореол влияния не ограничивался чистыми, белыми стенами отделения банка, где он проводил шесть дней в неделю, в большом и просторном кабинете, но напротив, простирался на любое место, где бы Сергей ни появлялся. Кассирши продуктовых магазинов, консультанты салонов связи, парикмахерши престижного заведения в центре Иркутска – все они в тайне мечтали, что именно им знаменитый красавец ответит взаимностью. Но этого не случалось, потому что эмоционально холодный от природы Берлов прекрасно контролировал свои чувства.
Так бы и жил Сергей до солидного возраста, если бы не одно происшествие, в корне изменившее жизнь.
Глава 1. Новая жизнь начинается с краха
Можно сказать, что история внутреннего преображения Сергея началась утром 30 сентября 2017 года, пять дней спустя после разговора на прокуренной лестничной клетке.
В тот день, бывший финансовый аналитик, а ныне исполняющий обязанности руководителя отделения, находился в прекрасном расположении духа. Бодрый и мотивированный Сергей, ранним субботним утром выезжал со двора на работу. Завтра его ждал выходной, и он искренне хотел одного – расслабиться в компании с одной очень талантливой жрицей любви. Внешний вид новой девушки по вызову больше соответствовал образу прилежной гимназистки, чем образу развратной и опытной дамы, каковой она являлась.
Этот незабываемый контраст милого взгляда из-под больших, круглых очков при встрече, с тем, что она вытворяла голая в кровати вместе с Сергеем, вынуждал молодого мужчину уже третий раз вызывать её в личные апартаменты, в течение последнего полугода. Мысли об упругом, небольшом теле подвели его – он отвлёкся от дорожной ситуации.
Когда на улице идёт дождь, за рулём нужно быть особенно внимательным и осторожным, даже если улицы города практически пусты от машин, но Сергей, одетый в серый, фирменный, строгий костюм при галстуке, бодро давил на газ, обгоняя редких автолюбителей. Берлов знал, что если он не превысит скорость сейчас, то непременно опоздает в банк, на непростительно долгие десять минут. От своих подчинённых Сергей требовал предельной пунктуальности, поэтому прекрасно понимал, что и сам должен соответствовать данному требованию. Это было необходимо хотя бы даже для того, чтобы сам Басалаев не смог подкопаться под его стиль руководства на испытательном сроке, став препятствием на карьерной лестнице.
К счастью в ранний, сумрачный час пробок не было, что позволяло держать большую скорость, притормаживая только на перекрёстках. В тёплом кожаном салоне автомобиля, Берлов, ежеминутно поглядывая на дорогие, наручные часы, которые купил больше для статуса, чем руководствуясь реальной потребностью. Рукав белоснежной, новой рубашки, скрытой под пиджаком, неприятно давил на запястье при каждом взгляде на циферблат. Эта мелочь существенно раздражала. В мире Сергея всё должно было быть идеально и способствовать достижению успеха.
Во всём Сергей видел скрытые смыслы и возможности. И в данный момент, благодаря богатому воображению, японский автомобиль мчал по улицам не на работу, но в успешное завтра, которое позволяло забрать всё от распадающегося банка и больше не зависеть ни от кого.
Все прелести грядущего успеха, каждое утро Сергей визуализировал за завтраком, мотивируя себя на продуктивный рабочий день. Он верил в силу воображения и поэтому старался, чтобы и его внешний вид всегда соответствовал его лучшим представлениям о себе. Костюм должен был быть второй кожей и никак иначе!
«Рубашку нужно поменять», – раздражённо подумал он, вслушиваясь в переливы классической музыки.
Всё было как обычно и ничего не предвещало беды.
Когда торопишься – любая пауза кажется бесконечно долгой. Красные цифры на очередном светофоре, словно издеваясь над банкиром, медленно шли к нолю и Берлов, сгорая от нетерпения, поигрывал газом, добавляя оборотов мощному движку. Судьбоносное решение рвануть на жёлтый свет, он принял чуть ли не инстинктивно, вырываясь вперёд из общего ряда машин. Ровно такой же торопливый водитель принял аналогичное решение, вылетев с правой стороны перекрёстка, добавляя скорости пассажирской маршрутке, намереваясь успеть проскочить опасный участок до появления красного сигнала.
Два решения смертельно столкнулись на середине пересечения дорог. Удар в правую заднюю дверь иномарки был ужасающим. Сергей успел заметить белые и жёлтые фары, выстроившиеся вокруг перекрёстка, после чего мир завертелся перед его глазами, в пронзительном скрежете металла и звоне стеклянных осколков. Невероятно громко хлопнули спасительные подушки безопасности, оберегая тело от смертельных повреждений. Но и того урона, что Сергей получил, деформируясь вместе с корпусом своего автомобиля, хватило, чтобы сломать сразу обе ноги в районе голени и с мокрым хрустом повредить позвоночный столб. Его нескончаемые кувырки внутри металлического кузова остановил новый удар – машину банкира отбросило так далеко, что серый седан, поднявшись в воздух, буквально рухнул сверху на капоты чужих машин, стоящих слева.
Изогнутая вовнутрь крыша, пробила голову и на какое-то время наступила спасительная темнота, оберегая разум от первой волны дикой боли.
Впрочем, сознание предательски вернулось вскоре, вместе с криками незнакомых людей:
– Там человек! Туши!
Крик мужчины раздался совсем рядом, но звучал так, как будто неизвестный спасатель старался докричаться за сотни метров, от места аварии.
Сергей клочками приходил в себя. Нет, это не оговорка – именно клочками. Он не всегда осознавал кто он, где он и что произошло. Сознание поэтапно собиралось воедино, сливаясь в смутное понимание причинно-следственных связей. Первое, что действительно удалось понять Берлову – это то, что машина горит.
– Да пусть горит, скотина, – рычал второй мужик, невидимый из-за залитых кровью, сомкнутых глаз, – из-за него девушка в маршрутке погибла.
– Это ещё неизвестно!
– Вася, я видел, как она отошла на тот свет. С такой травмой головы не живут.
– Туши! Потом разберёмся.
Синхронное шипение огнетушителей прервало ругань мужчин. Сергей закашлялся, ощущая, как лёгкие заполняет отвратительная смесь гари, крови и содержимого противопожарных устройств.
– Мало, Вася! Ещё!
– Я пуст…
С трудом, Берлов разлепил правый глаз, понимая, что смотрит на мир вверх ногами. Ремень и подушка безопасности сковали его тело так, что он висел в пространстве между дном и деформированной крышей, с ужасом наблюдая, как сквозь щель распахнутого и свисающего капота, из двигателя вырываются небольшие языки огня. Из-за перевёрнутого положения пламя стремилось взобраться вверх, по доступному, горючему материалу. Сохрани автомобиль нормальное положение – и Берлов бы уже горел, расплачиваясь за смерть невинной незнакомки.
Рыжий, конопатый парень, показался у водительского окна, стараясь вытянуть Сергея за плечи, отчего раненный заорал, костеря своего спасителя. Вот тут-то горе-водитель и понял, что такое страдание.
Его придавленные, нижние конечности и до этого ныли тупой, зубной болью. Но когда их положение сменилось на сантиметры, целая волна катастрофических ощущений, прошлась по нервной системе, миллионами ножей впиваясь в тело Сергея. Его вырвало прямо на руки спасителя.
– Вася, сгоришь! Уходи!
– Он живой! – несогласно рычал Василий, стараясь во сто бы то ни стало, перочинным ножиком, перепилить добротную ткань ремня безопасности, – как я его оставлю?
Жар подступал. Пламя облизнуло остатки лобового стекла, бесцеремонно перекидываясь на панель управления и пассажирское сидение. Левую сторону зажгло, добавляя к состоянию Сергея порцию новых ощущений.
От жара, рукав его рубашки стал плавиться, въедаясь в окровавленную кожу, становясь единым целым с живой структурой. Стало настолько плохо, что сознание Берлова буквально плавало по грани бытия и небытия, для спасения от боли, пронося перед глазами самые стоящие эпизоды из жизни:
– Папа, а что за огни на небе? – Сергей, укутанный до самых глаз, лежал в санках и смотрел на звёзды, ещё не понимая, отчего небо ночью украшает множество гирлянд.
– Это звёзды, сынок, – раздался глухой голос Ивана Владимировича, который виднелся Сергею со спины.
Руки отца сжимали верёвочку саней. Его только что забрали из яслей.
– Звёзды – это такие же люди, как я и ты, только которые ушли с нашей планеты далеко-далеко, к Богу – продолжал говорить отец, не сбавляя шага.
– Как бабушка и дедушка?
– Да, как они.
Они… Огни… Гони… Гори…
– Горит! Вася он горит, оставь его!
– Нет, – упрямо рычал плотный, дикого вида парень, борясь с проклятым ремнём.
Берлов, хорошо воспитанный творческими, духовно богатыми родителями, всегда осознавал, что рано или поздно умрёт, как и всё живое на этой планете. Отец с детства преподносил смерть, как дальнюю дорогу в иные края, из которых нет возврата. Но Сергей искренне верил, что отойдёт в мир иной, где-нибудь на тёплом берегу Средиземного моря, укутавшись в плед и наблюдая как чистый, последний рассвет в своей жизни поднимается над искрящимися, тёплыми волнами.
Вместо этого его нестерпимо мутило, тянуло, разбивало на части невероятность болью, а вместо диска встающего солнца над океаном, перед его глазами мельтешило взопревшее Васино лицо, которое Сергей успел рассмотреть в мельчайших подробностях:
– Оставь меня, умрёшь, – простонал Берлов, не желая, чтобы пострадал ещё один человек.
– Да заткнись ты!
С внешности неравнодушного спасателя можно было писать карикатуры. Широкий, скуластый овал головы, короткая стрижка, зелёно-карие глаза и толстый, приплюснутый в драке нос. Одет Василий был в синюю, грязную робу и, по всей видимости, зарабатывал себе на пропитание самой простой и непрезентабельной работой, что не мешало ему самоотверженно спасать попавшего в беду банкира.
– Спасибо, – прошептал Сергей, будучи искренне благодарным, героическому парню, – за неравнодушие.
– Рано говорить спасибо, – прорычал Вася, наконец-то разорвав недорезанный ремень.
Следующим препятствием стали подушки, которые спасатель проткнул своим ножом. В тот момент, когда до извлечения пострадавшего оставались секунды, огонь перешёл в решительное наступление, зацепившись за изорванный рукав пиджака.
Запах горящей плоти не перепутать ни с чем. Особенно когда горит собственная плоть. Василий, усилием мощных рук выволок наружу стонущего, причитающего Сергея, осторожно сбивая пламя снятой робой с рукава дорогого костюма. Тем не менее, расплавленная рубашка успела сильно повредить кожу, буквально вплавив ткань внутрь левой руки Берлова в районе плеча и бицепса.
На холодном, мокром асфальте, ноги вывернулись под неестественными углами, порождая последнюю волну шипящей боли, невиданного размера. Перед тем как отключиться во второй раз, Берлов увидел толпу зевак вокруг и повёрнутые в сторону него, камеры сотовых телефонов.
Зевак было много – не пересчитать даже опытному банкиру! И из всего этого разношёрстного, разномастного великолепия людей, реальные действия по его спасению предпринимали всего несколько человек. Остальные так и остались сторонними наблюдателями чужой драмы.
Меркнущее сознание успело проанализировать наличие ещё двух звуков, кроме гомона толпы. Первым была сирена, приближающейся скорой помощи. Вторым – вой женщины, которая молила Бога о том, чтобы её дочка выжила в автокатастрофе.
Его стоны напоминали хрипы. Это Сергей чувствовал и слышал сам, но не мог остановить этот бесконечный поток стенаний, бесконтрольно вырывающийся изо рта.
«Где я?» – первая осознанная мысль, очнувшегося внутреннего диалога, прошла сквозь пелену образов и ощущений бессознательного – холодный хоровод звёзд растворился, пропуская сквозь кровавую, рубиновую пелену белое свечение больничных ламп.
Вместе с белым светом пришёл жар – сильный, нестерпимый, ужасный. Он концентрировался в левой части тела и распространялся до самых дальних уголков физической оболочки. Особенно пылала черепная коробка и от этого, мысли, возникающие внутри головы, ощущались раскалёнными болванками информации, которые порционно вырывались из огромной, сталелитейной печи.
Повернуться не получалось. Единственное, что хоть слегка шевелилось в его организме – это правая, обвитая проводами, рука, которую не сковывал гипс. Но и её возможности движения были предельно ограничены, ввиду мизерных сил, которые сохранил организм.
«Хорошо. Я жив. И это главное. Боль утихнет и уйдёт. А ты, Сергей Иванович, будешь вспоминать об этом в будущем, с толикой гордости, что ты преодолел испытание» – мысленно, сам себя постарался утешить больной, – «это только тело».
Испытание. Слово стало выпуклым, объёмным в общем потоке раскалённых мыслей. Что-то ещё мешало ему принять реальность, но что? Он пока что не мог понять.
Удалось открыть правый глаз. Затемнённая палата постепенно проявлялась сквозь пелену ресниц, позволяя понять Сергею, что он находиться в реанимации. Его тело было увито датчиками и иглами, а роскошную, широкую койку, на белоснежных простынях которой лежал больной, окружали мерцающие и мерно гудящие аппараты, не давшие ему умереть. У стены, сидя на стуле и закинув ноги на небольшую табуретку, мило спала пожилая, седая медсестра, облачённая в белый халат, поставленная здесь врачом, чтобы неотступно следить за жизнедеятельностью привилегированного тяжелораненного человека.
– Сестра, – тихо, невнятно, сквозь жатые зубы прошипел Берлов, и, собрав все свои силы, повторил вновь, – Сестра!
Получилось громче и чётче. Женщина смешно встрепенулась, отчего волосы, сложенные в пучок, зашевелились подобно гребешку на голове курицы, и поправила большие, круглые очки, сползшие с носа. Глаза её ещё не могли обрисовать картину палаты, поэтому она опёрлась о небольшой столик рядом, неловко разбрасывая книги и журналы. Тем не менее, она была очень профессиональна, так как, ещё не проснувшись до конца, минуя деятельность сонного рассудка, её речевой аппарат выдавал дежурные фразы:
– Больной, вам нельзя вставать! Молчите! Лежите! Не шевелитесь!
– Сестра, – не слушал её Берлов, – девушка в маршрутке… она жива?
– Я не знаю, – голос женщины дрогнул, выдавая внутреннее смятение, а Берлов был профессионально заточен на то, чтобы выявлять неуверенность и сомнения людей.
– Не врите мне…
– Я не знаю! Я позову дежурного врача!
Медсестра быстро ретировалась за дверь и вскоре, в палате показался собранный, бодрый врач – седоволосый, бородатый, немного тучный мужчина преклонного возраста.
Под халатом контуры тела угадывались смутно. Но за тот факт, что мужчина оставил позади лучшие свои годы, говорил крупный, пивной животик, натянувший пуговицы в районе талии. Данная выпирающая особенность фигуры в сочетании с худыми, профессионально-ухоженными руками и короткими ногами смотрелась довольно смешно.
Не слушая причитания больного, доктор внимательно осмотрел показания приборов и только после этого снизошёл до ответов:
– Девушка… – задумчиво протянул хирург, – не припомню, что доставляли.
– Новости. Такая авария не может не промелькнуть в новостях.
– Это палата интенсивной терапии, молодой человек. Сюда даже родственников не допускают, не то, что телевизор, с его вечным стрессом и обманом! Радуйтесь, что вы вообще очнулись и сохраняйте силы. Я не слежу за новостями в городе. Моя работа подразумевает моё полное отрешение от событий мирской жизни. Пока не утруждайте свою голову лишней информацией. Вы разберётесь с ситуацией, когда встанете на ноги. А пока я введу вам снотворного и обезболивающего. Вам нужно поспать.
Совершенно не слушая пререкания беспокойного пациента, хирург ввёл лекарства через катетер, после чего дождался момента, когда пациент уснёт и направился в сторону выхода из палаты. Медсестра, в свою очередь, заняла привычное место на стуле, принимая удобное положение тела:
– Виктор Геннадьевич! Так жива девушка то? – шёпотом спросила своего начальника, пожилая женщина.
Хирург ничего не ответил. Лишь коротко, отрицательно мотнул головой.
После введения снотворного, снилась сущая ересь.
События на перекрёстке замерли, полностью прекратив ход. Полостью раздетый Сергей, смотрел со стороны на толпу зевак и чёрный дым, поднимающийся у людей над головами. Там, внутри дорогой иномарки, его спасал Василий, чьё лицо запомнилось невероятно чётко. Но здесь, в состоянии сна, Сергею было плевать на сцену своего спасения.
Волею судеб, он, бестелесным призраком стоял возле перевёрнутой маршрутки, где на коленях, у распростёртого тела девушки с разожжённой головой, замерла чудаковатого вида женщина, явно из неблагополучной, социальной прослойки. Время замерло в тот момент, когда без брезгливости, мать сжимала голову своего ребёнка, стараясь собрать воедино рассечённую плоть.
Коричневый цвет лица, глубокие морщины, плохая, потрёпанная и грязная одежда страдалицы выдавали в немолодой женщине глубокое пристрастие к алкоголю. Погибшая девушка, наоборот, была чиста, хорошо одета и стройна. Вот только сейчас в этом не было никакого смысла.
– А ведь я только уговорила маму закодироваться, – раздался грустный, тихий голос из-за спины.
Сергей обернулся. Он сразу узнал призрака рядом – молодая и здоровая девушка, лет двадцати от роду, немного наклонив голову набок, с прищуром разглядывала Берлова возле своей физической оболочки. Чувствуя себя убийцей, Сергей потупил взор, но всё же нашёл в себе силы, развернуться навстречу жертве собственной торопливости:
– Прости, – выдавил из себя мужчина, который совершенно не привык извиняться.
– Какой теперь смысл для меня в твоём прощении?
Незнакомка была очень красива при жизни. Посмертная бледность худого, чистого лица невероятно шла девушке, в то время как растрёпанные, чёрные волосы так и замерли взлохмаченным ореолом, повторяя свою последнюю укладку на коленях матери.
– Я, правда, не хотел.
– Понимаю. Но и в это теперь нет смысла.
– Что я должен сделать, чтобы исправить хоть что-то? – Сергей вскинул глаза, всматриваясь в лицо призраку.
– Доведи дело до конца. Мама, не может вырваться из алкогольной зависимости. Я же работала днём и ночью, чтобы прокормить её и двух младших братьев. Сергею и Саше нужна опека. Я заменяла им её. Сделай так, чтобы мои труды по спасению семьи не прошли напрасно. Тогда я прощу тебя. Ну а пока…
– Что пока…
