Ivolga (Анастасия Каляндра)
Когда Вадя был маленький
А автобус?.. Ну разве там поорешь нормально, если там всё время ревёт двигатель и тебе самого себя слышать мешает? Нет… Там это не то. Совсем не те ощущения. А ещё если качнет резко – так ты и сфальшивить случайно можешь, или ещё какой неприятный момент допустить в своём крике от неожиданности. Но всё же, кричать приходилось Ваде и в этих, неудобных местах. Ведь жизнь такова! Ведь иначе ты пропустишь в ней много всего интересного. Вот, не захочет тебе, например, папа купить шестой по счёту пластмассовый самосвал, не закричишь ты вслед за этим сразу же – не среагируешь, так сказать, экстренно – так и пропустишь тогда такое интересное в жизни, как самосвал… Совсем-совсем мимо себя пропустишь… Один раз так Вадя и пропустил мимо себя одну пластмассовую вертушку. Благо – ему её и не очень-то тогда хотелось, ведь он совершенно не знал – для чего же она ему, вообще, может быть нужна? Но просто – раз уж она продаётся – то Вадя её попросил. Сделал усилие над собой и, через не хочу, попросил. А потом и не сильно расстроился, когда её не купили. Но всё же – нужные выводы для себя из этого трагического происшествия, Вадя сделал. И теперь всегда-всегда старался успеть закричать, пока ещё не стало слишком поздно. Так уж выходит – что жизнь, она, конечно, не сахар. Не то что бы там – не сахарная глазурь!.. Вот и приходится, конечно, кричать, и топать ногами, и плакать. Ведь как оно получается?.. Это у больших людей есть ещё такая штука как деньги. И с их помощью они приобретают чего-нибудь в магазине. Вот, захотели чего-то купить – и дают продавщице деньги. А та им так радуется, что аж отдаёт им товар. А вот у маленьких людей, хоть и нет этой штуковины – денег – но зато есть куда более полезная вещь, и называется она – крик. Ведь с её помощью они приобретают почти всё, чего им захочется. Но, при этом – не только в магазине, не только на рынке или в каком-нибудь ларьке, но и в своей квартире, в автобусе, на детской площадке, в детском садике, или даже на снежной горке. Да и вообще – можно так сказать, что всюду везде. Пожалуй, детский крик – это единственная такая валюта, которую принимают во всём мире.
Но вот, однажды случилось такое, та-ко-е!.. Что убедило, наконец, Вадичку никогда-никогда больше не кричать. Случилось вот что.
Однажды в большом пребольшом магазине он увидел игрушечного мишку, который умел со всеми разговаривать. Конечно, наверное умел разговаривать не он, а такой маленький аппарат внутри у мишки (наверняка медведь, проголодавшись, где-то случайно его проглотил), который всегда говорил, чуть только ты нажмешь кнопочку на лапке у мишки. Но, всё равно – от этого было так здорово и приятно, что смотреть хотелось на этого мишку долго, и всё пожимать ему лапу своим крепким рукопожатием, и слушать, как он тебе в ответ пропоет свою милую песенку. Так это было приятно, что Вадя аж стал кричать и плакать и топать ногами рядом с мишкой, даже совсем и не дожидаясь – когда же ему хоть откажут-то такого мишку купить. Он начал кричать сразу, немедленно – для того чтобы сократить весь этот длительный процесс, ведущий к получению желаемого. Ведь ему уже очень не терпелось пожать руку игрушечному медведю, теперь уже совсем как своему. Как личному, ручному медведю. И он стал кричать, а папа взял в руки медведя и посмотрел и почитал на нём – что написано. Ведь на игрушечных медведях производители обычно пишут о том, что это медведь, и что он говорящий, и что, к тому же, на батарейках АА – для тех, кто так, сразу, по глазам медведя этого не понимают. И папа был из таких, для кого пишут, и он всегда на товарах чего-нибудь долго читал, что очень нервировало Вадю, ведь он хотел, чтобы ему уже поскорее это что-то, подписанное, купили. Так вот, папа Вади прочёл всё, что было написано производителем про медведя и согласился с тем, что это хороший медведь, и сказал Ваде:
– Ну, давай купим. Ты только замолчи и не кричи так пожалуйста!
И Вадя почти сразу же замолчал. Но только не сразу совсем, а через пару секунд ещё после того, как говорящий медведь оказался у папы в тележке. Но это – так… Чисто за тем, чтобы папа не вздумал бы вдруг поменять своё решение. И вот, когда игрушечный медведь был Ваде куплен, то Вадя тогда, сразу же, взял его в руки и отказался его отпускать, и отказался его хоть кому-нибудь отдавать, ведь теперь это был его личный медведь! Хотя на улице теперь шёл дождь, и так получалось, что, хоть они с папой и шли под зонтом – но под зонтом помещались всего только он и папа… А вот игрушечный Вадин медведь, как и сумки с продуктами в руках папы – получается, высовывался из-под зонта и весь был, ну уж совсем стремительно намокающий… Но Вадя, при этом, отказывался отдать своего медведя папе, чтобы тот спокойно добрался до дома в сумке. Отказывался Вадя, опять же, громогласно и решительно!.. Так отказывался, что аж прохожие из-за этого оборачивались и асфальт чуть под ним не трескался от яростного Вадиного топота!
– Ведь он же весь вымокнет!.. – говорил папа Ваде, пытаясь его убедить, – А у него механизм. Он так у тебя и работать потом перестанет… Ну, Вадичка!.. Ну давай мне медведя! Ведь я тебе потом отдам, дома!.. Я же знаю, что он твой! – уговаривал папа.
Но Вадя в ответ только сильнее начинал кричать и плакать, и папа наконец смирился с тем, что Вадин медведь никуда из его рук не денется… Ведь от такого Вадиного крика и плача, у них под зонтиком, будто бы, появлялся ещё новый гром и дождь… Так сильно лил Вадя слёзы – как настоящий ливень. И так сильно он топал ногами – как настоящий гром! Так для чего же, тогда, они шли под зонтиком, если гроза пробиралась, таким образом, и под него?.. И из двух вещей – "пожалеть нового Вадиного медведя" или "пожалеть самому себе свои уши" – папа наконец выбрал последнее. Так они все и дошли в тот день до дома – папа с Вадей под зонтом, а бедный мишка с его механизмом – снаружи, под дождиком. Ну и пакеты с продуктами – тоже под дождиком, конечно. Но им-то оно ничего!.. Они целофановые…
