Аллюзия любви – Симона де Бовуар

Если я должен быть любимым другим, я должен быть свободно выбираем как любимый.Сартр и Бовуар… Неординарные, неодномерные, неоднозначные, я бы даже сказала, одиозные персонажи на страницах мировой истории. Не только истории мысли, но и истории человеческих судеб. Их жизни могли сложиться только так и не иначе. Потому что в их случае сознание определяет бытие. Они – это наглядный пример того, как построить свое существование в соответствии со своей философией. Они свободно избрали друг друга. Многие назвали бы их отношения специфическими (это мягко сказано). Такими они и были – вызывающими. И тогда – вызывающими толки и пересуды, боязливо брошенные шепотки за спиной; и сегодня – вызывающими либо завуалированное, либо неприкрытое осуждение. Потому как модель их отношений ну уж никак не укладывалась в рамки пуританской морали и традиционного уклада жизни. Но что-то подобное я себе и представляла, читая «Аллюзию любви». На самом деле, эта книга, состоящая из двух частей, содержит в себе не что иное, как отрывки из базовых произведений того и другого, посвященные философскому анализу любви и вплетающихся в это поле понятий: желания, безразличия, мазохизма, садизма, брака, адюльтера и пр.Сартр или Бовуар? Мне ближе Сартр. Почему? – Порой мне необходимо загружать свой мозг по полной и заставлять мышление работать чрезмерно активно. Эта вредная привычка, приобретенная в период нахождения в alma mater, до сих пор дает о себе знать. В случае с Сартром ей было где разгуляться. Я к тому, что читать «Бытие и ничто» и проникать в «Бытие и ничто» – занятие совсем не из простых, которое к тому же чревато перегревом. Это уже не первое мое знакомство с ним, но каждый раз при занятии сим неблагодарным делом температура серого вещества в моей голове грозила достичь критической отметки в 100 градусов по Цельсию. И, тем не менее, сухая, скупая, совершенно последовательная, выверенная и логически выстроенная система мне больше пришлась по душе. Только читать это надо дозировано, капля за каплей, строка за строкой. А иначе смысл ускользает. Бовуар же воспринимается проще, значительно проще. При этом не единожды в ключевых аспектах она перекликается с Сартром, являясь его эхом, но как бы искаженным (понимаешь, что говорит она о том же самом, но не так сложно и замысловато). А в целом, ее «Второй пол» оставляет впечатление чего-то показного. Хм, вроде она – женщина и я тоже женщина (то бишь у нас уже есть что-то общее). И казалось бы, я должна с ней соглашаться… Да, не отрицаю. В некоторых моментах так оно и было. Но, в то же время не покидало ощущение, будто автор бьет себя кулаком в грудь и говорит (нет, заявляет всему свету): «Да, я такая! Да, я так считаю!» В общем, для меня ее позиция по вопросам пола, брака, женской участи и т.д. и т.п. – провокационная, претенциозная и очень спорная.И Сартр, и Бовуар (кстати, о спорах), так же, как и другие, не упустили такой возможности в своих работах – вступить в полемику с психоанализом (в тексте этому отведено важное место, особенно у Бовуар). Конечно, это неудивительно, если учитывать, что предметом рассмотрения выступает феномен любви. Думается, расхождение во взглядах здесь принципиально, поскольку Фрейд, можно сказать, стоит на позиции детерминизма, принимая за исходное биологические характеристики, импульс, инстинкт, тогда как в экзистенциальной философии, напротив, исходное и основополагающее – акт свободного выбора. Для того, чтобы быть истинной, любовь должна быть свободной. Любящий хочет обладать не вещью, не автоматом, он желает владеть «свободой как свободой», чтобы свобода Другого была пленена ею самой. В любви соединяются сознания, но каждое при этом сохраняет свою инаковость, чтобы основать другое.Сартр и Бовуар. Или Бовуар и Сартр? – Определенно, первый вариант. Ведь, сколько ни навешивай на Симону ярлыков воинствующей феминистки, Сартр был ее богом, ее наставником. Ему она поклонялась. Его сподвижницей и последовательницей была. Он был Главным Человеком ее жизни. И я склоняюсь к тому, что, если бы не было Бовуар, Сартр все же был бы Сартром. А если бы не было Сартра, то не существовало бы и Бовуар. Именно той Бовуар, которой она стала:

«1929 год, на который приходится конец моей учебы, расставание со старыми друзьями и встреча с Сартром, несомненно, открыл для меня новую эру».

Симона де Бовуар «Сила зрелости» P.S. Кому бы ни принадлежала пальма первенства в их творческом союзе, главное, что и Сартр, и Бовуар (да и мы, читатели) только выиграли от него. Во всяком случае, мне так кажется. А вам?

Хотеть быть любимым – значит хотеть поместиться по ту сторону всякой системы ценностей, быть полагаемым другим как условие всякой оценки и как объективное основание всех ценностей.Сартр и Бовуар. Две самостоятельные единицы. Две великие личности своего времени: он – известный экзистенциалист, она – известная феминистка, стоящая у истоков. Вместе – они пара, сотрудники, сожители, друзья, мыслители, идеологи. Вместе они неделимое целое сотрудничества и манифеста свободы, провозглашенного вместо заключения брака. Они в равной степени близки мне в данном трактате, только с преимуществом в итоге на феминистические взгляды Симоны.Данный трактат разделён на две части: Он (Сартр) и Она (Бовуар). Пролог раскрывает нам сущность их бытия, их любви, их Свободы.

Вместо руки и сердца Жан-Поль предложил своей возлюбленной заключить «Манифест любви»: быть вместе, но при этом оставаться свободными. Симону, которая больше всего на свете дорожила своей репутацией свободно мыслящей особы, такая постановка вопроса вполне устраивала, она выдвинула лишь одно встречное условие: взаимная откровенность всегда и во всем – как в творчестве, так и в интимной жизни. Знать мысли чувства Сартра представлялось ей более надежной гарантией их отношений, нежели законный брак.Тяжелое чтение, действительно капля за каплей, и не больше того. Слишком много «тошноты», слишком много ответственности, слишком много правды. Любовь – это конфикт во всех отношениях и аспектах для Сартра, в частности, за то, что любовь забирает Свободу. Сущность человека складывается из его поступков, сущность является результатом совершённых им в жизни выборов, его способности к реализации своего «проекта» – своего жизненного пути. Сартр до конца своих дней оставался верным своему постулату о том, что побудителями всех человеческих поступков является только стремление к свободе. Желание быть свободным сильнее, чем все писаные нравственные предписания. Свобода по Сартру определяет семейный уклад, отношения в любви. Сам Сартр так объяснял суть своего понимания любви и брака: «Я вас люблю, потому что я по своей свободной воле связал себя обязательством любить вас и не хочу изменять своему слову; я вас люблю ради верности самому себе… Свобода приходит к существованию внутри этой данности. Наша объективная сущность предполагает существование другого. И наоборот, именно свобода другого служит обоснованием нашей сущности».

В своё время Сартр отказал миру в осмысленности, а затем осудил и литературу, как суррогат жизненной действительности .Отказался от Нобелевской премии, так как являлся приверженцем абсолютной свободы, свободы сознательного выбора, свободы по ту сторону отчаяния. Я читала и читала, а потом бежала, бежала: от него, от себя, от жизни, понимая абсурдность, понимая любовь с точки зрения Сартра, принимала её. Я читала отпечатки мысли в словах…Философия, экзистенциализм, атеизм, бунт… Эти глубокие понятия, о которых многие из нас упоминают вскользь, а многие и не употребляют вовсе, стали основополагающими истинами и сутью жизни двух людей. И, как это ни странно, одна из них – женщина. Личность Симоны де Бовуар являет собой уникум не только в середине XX века, но и в наши дни.

Симона де Бовуар стала для Сартра музой и сподвижницей. Он помог ей стать той, кем она стала. Великой женщиной. Он признавался, что встретил в ней женщину, равную себе по сути. Симона де Бовуар подарила Сартру полноту равноправных отношений между мужчиной и женщиной. Для Симоны её Сартр оказался идеальным спутником. Он не только не связал её по рукам и ногам бытом, не подавил своей силой и умом, но помог освободиться от одиночества, от которого она так страдала в юности, помог поверить в себя и творчески состояться. Ну и, наконец, «привилегия» брака с Сартром подвела её к сюжету книги «Второй пол», к которой мы находим множество отсылок в данном трактате двух свободных людей. Собственная семейная жизнь стала для неё чем-то вроде Зазеркалья – чудесного, но опрокинутого, обратного отражения заурядных супружеских будней. О женской судьбе Симона высказывала в подобном ключе: «вязкое существование», в котором нет ни свободы, ни самоосуществления».Мне бы ненавидеть её за то, что беспощадно выдает на всеобщее обозрение самые сокровенные мои мысли – одну за другой. Ненавидеть бы за то, что честно, без ужимок и прикрас (а это много, слишком много значит!) пишет о том, что хотелось бы на самую дальнюю и пыльную полку в мозгу запихнуть, чтобы однажды в ответ на вопрос: «О чем думаешь?» не ответить самого искреннего, настоящего, постыдного. Ненавидеть бы за то, что с таким упорством и трудом она описывает неизменные истины «быть женщиной прекрасно, а мужчиной предпочтительней». А я люблю её за ту самую откровенность, которой она наполнила свои строчки, её слова и мысли больно бьют по лицу и не дают одуматься. Потому что правда. Мне ближе к середине словно открылось новое измерение – обличающее, честное, хлёсткое, всепроникающее отношение к тому миру, в котором мы живём. И от этого грустно, потому что снова правда. Она слишком близка мне. Казалось, что она залезла в мою душу, в те запыленные уголки моего мозга, содержимое которых я никогда и никому не решилась бы показать… Даже жутковато порой читать СВОИ бессвязные мысли, догадки, ощущения в таком точном изложении. Кажется, ничто еще не поражало меня больше, чем манифест Симоны и Жан-Поля.

У меня всегда была потребность говорить о себе… Первый вопрос, который у меня возникал всегда, был такой: что значит быть женщиной? Я думала, что тотчас на него отвечу. Но стоило внимательно взглянуть на эту проблему, и я поняла, прежде всего, что этот мир сделан для мужчин… – так писала о себе Симона де Бовуар, классик феминистской литературы. Историки называют Симоны идеологом феминизма. Сейчас слово «феминизм» в связи с некоторыми абсурдными законами многими воспринимается как нечто пафосное и направленное на ярую борьбу с мужчинами. Феминизм – это действительно борьба, но не с мужчинами, а за равноправие, борьба за прекращение дискриминации по половому признаку, борьба за то, чтобы женщин перестали считать «вторым» сортом. В «Аллюзии любви» мы встречаем постоянное пересечение с её монументальным «Вторым сортом». Симона, полагаясь на собственные исследования в разных областях (психоанализ, физиология, биология) доказала то, что на протяжении тысячелетий женщина становилась «добычей и имуществом» мужчины, раскрывает такие понятия, как «женский удел», «природное назначение пола», пишет о роли секса и первого мужчины в жизни каждой женщины. Что такое феминизм лично для меня? Теория равенства полов, которая легла в основу женской борьбы за получение равных гражданских и политических прав для женщин. В принципе, цель феминизма уже достигнута – женщины получили равные права с мужчинами уже давно. Конечно, если много ущемлений женских прав, но связано со многими пунктами, с которыми и нельзя поспорить. Только мир заточен больше под мужчин, и с этим можно мириться. Да, многие мужчины до сих пор не считают, что женщины равны им во всех отношениях. Ну и что, да, не во всём равны. Юридически равны. А общаться ли с мужчинами, которые женщину за человека не считают – личный выбор каждой женщины…Союз великих Бовуар и Сартра держался на уважении, общих интересах, общей культуре. Иногда появлялось увлечение на стороне, в этом признавались, иногда расставались, но все же старость они встретили вместе. И на кладбище они тоже покоятся вместе.

Вместе навсегда.