Жанна Майорова
Последний дракон. Побег в снежную пустыню
Посвящается Сильверу, пёселю, всегда державшему хвост калачиком. Ты ушёл на радугу в тот день, когда я дописала эту книгу. Спасибо, что приучил к лесным прогулкам. Надеюсь, все псы действительно попадают в рай.
Огромнейшая благодарность моему любимому редактору Марине Нургалиевой!
Глава первая. Кровь и чешуя
Она медленно брела вперёд, таща за собой старые, проеденные ржавчиной сани, на которых кое-как была навалена подвязанная бечёвкой скромная кучка хвороста. Голая рука постоянно замерзала. У неё не было перчаток или рукавиц, только старая, потрепанная временем и молью лисья муфточка. В ней она и прятала периодически то одну, то другую руку.
Практически весь хворост поблизости она собрала, а залезать глубоко в лес не хотела из-за сложности продвижения по снегу и диких животных. Поэтому сегодня «улов» был не велик.
Девушка в очередной раз сменила руку. Посмотрела на свою ладонь, вздохнув, внимательнее оглядела пальцы. Они были красными, замёрзшими, опухшими и огрубевшими от тяжёлой работы. А скапливающуюся за день под ногтями грязь у неё едва хватало силы вычищать по вечерам. Никто бы и не подумал, что не так давно эти руки целовали одни из самых знатных людей их страны.
Хорошо, что хоть тело не мёрзло, благодаря гигантской медвежьей шубе. Это была не та шубка, которую дамы света и полусвета набрасывали на плечи. Для красоты. Это была добротная толстая шуба для суровой зимы. С мехом вовнутрь. Считалось, что так она лучше греет.
Из-за спешного побега ей не удалось взять с собой практически никаких вещей. Но были хотя бы деньги… Их было достаточно. Правда, они не совсем принадлежали ей. И те, у кого она их взяла, очень этим недовольны и, наверняка, хотят их вернуть. При этом обязательно наказав воровку. И предательницу.
Но она всё-таки считала их своими, честно заработанными, и никаких угрызений совести не испытывала. Только не по поводу денег! У неё было достаточно сожалений, чтобы переживать о такой мелочи.
Сани постоянно вязли в рыхлом снегу, а ноги периодически проваливались чуть ли не до паха. С таким темпом – хорошо, если она доберётся до избушки до темноты.
Девушка уже вышла из леса, густая, еле проходимая масса деревьев осталась позади, нужно пройти поляну и спуститься с горки.
Она прошла половину поляны, как вдруг заприметила что-то необычное. Остановилась, вглядываясь в странное темное пятно.
В центре поляны непонятным образом образовалась довольно большая проталина. С чем-то светлым в центре. Там что-то поблёскивало?
Пресветлые боги! Это человек! Или не человек? Что это вообще? Там два существа или одно?
Она замерла, не решаясь подойти ближе. Но нечто в центре проталины не шевелилось.
Подождав пару минут, она всё-таки решила подойти. Всё равно, чтобы попасть домой ей нужно будет пройти мимо него.
Первое, что она увидела, была огромная чешуйчатая лапа с выпущенными когтями длиной практически с её ладонь.
И эта лапа, непропорционально огромная, принадлежала человеку. Мужчине? Хотя, скорее, юноше. Едва ли он намного старше её самой.
Очень бледный, со светлыми, практически белыми, словно седыми, длинными спутанными волосами. Остальные конечности, кроме трансформированной руки-лапы, были человеческими, но они… словно изломаны. Он упал с большой высоты?
Чешуйчатая лапа определённо принадлежала ему.
Это метаморф? Дракон? Разве всех драконов не истребили? Они стали уже почти легендарными существами, и мало кто верил, что они реально существовали когда-то.
Похоже, что он частично трансформировался, когда упал на землю. Видимо, он был ранен. Вокруг его тела образовалась алая каёмка из крови. Она смешалась с растаявшим снегом. Жар дракона растопил его вокруг. Так, что было видно коричневую пожухлую траву.
Багряный ореол вокруг его тела постепенно разрастался, видимо, упал он недавно, кровь продолжала вытекать. И ещё не успела замёрзнуть.
Хотя, возможно, дракон уже был и не жив. Метаморфы, особенно драконы, остывают гораздо медленнее людей, даже если душа уже покинула тело. Это она слышала из детских сказок.
"Можно просто аккуратно обойти его, он всё равно уже не жилец, – убеждала себя девушка. – Полежит здесь какое-то время и всё. У него кажется, нет сил даже на то, чтобы встать. Не то, что на обращение. От него не должно быть проблем".
Но вот от тех, кто будет его искать… Почему-то в том, что его будут искать, она не сомневалась.
Она аккуратно ступила в проталину, стараясь не намочить гутсы, ботинки из вяленной овечьей шерсти, поверх которых был сплетённый из соломы каркас, призванный защищать от влаги.
Но она всё равно не была уверена, что в них можно ходить по лужам. Ещё меньше хотелось наступать в кровавую лужу.
Тяжело вздохнув, она сделала первый шаг. Ноги всё-таки немного промокли.
Девушка раздражённо выдохнула через нос, остановилась, вгляделась в лицо человека, полудракона.
Красивый. Но красота какая-то нездешняя, острый подбородок, заострённые скулы, явственно выделенные на изможденном лице, длинные ресницы. Иностранец?
Неподалеку что-то блеснуло. Она пригляделась и поняла, что это меч. Вторая рука юноши была протянула в направлении оружия, словно он пытался до него дотянуться.
Мечник? Воин? Этот юноша? Слишком молодой. Слишком красивый. Слишком хрупкий. Хотя он всё-таки дракон. Тогда вдвойне непонятно. Зачем ему учиться искусству владения клинком?
На его лице застыло какое-то упрямое выражение, брови были чуть сдвинуты, будто он был с чем-то не согласен.
– Ну, хочешь ты того или нет, поедешь со мной, – сказала девушка. Она решила.
Звук собственного голоса заставил её вздрогнуть. Выдохнула облачко пара.
Скоро начнёт темнеть, сильно похолодает. И ноги промочила. Как бы не заболеть.
Хворост пришлось сбросить, он бы уже не поместился. Она связала сухие ветки поясом, и кое-как сделав петли, закинула на спину. Если нечем будет растопить печь, ночью они замёрзнут на смерть оба.
Полудохлого парня затащила на сани, уложив на живот, огромная когтистая лапища свешивалась сбоку.
Везти его было необыкновенно тяжело. Девушка могла пройти буквально несколько шагов, затем останавливалась, отдыхала и шла дальше. Очень мешала драконья лапа, которая весила, вероятно, больше, чем всё его тело.
Когда она кое-как, уже в темноте, доползла до края поляны, то поняла, что не просчитала, как будет спускаться.
Хижина была расположена в низине, к ней нужно было спуститься по довольно крутой горке.
Девушка с нагруженными лишь хворостом санками обычно делала это довольно легко. Но сейчас у неё была ноша значительно тяжелее.
Её хибара, припорошенная снегом, уже была видна. Но как преодолеть эти несколько метров?
Она попыталась встать позади саней, ухватив их обеими руками и тормозить, сильно кренясь назад.
Идея была не очень здравой. Разумеется, сани резко понеслись вниз. Она плюхнулась на попу и какое-то время ехала за ними, пока всё-таки не отпустила заледеневшие руки.
Испуганно прикрыла лицо рукавом шубы, наблюдая, как уже ничем не удерживаемые сани с бездыханным телом несутся навстречу своей судьбе. Если конкретнее – высоченным деревьям с толстыми стволами, окружавшими домик.
В какое-нибудь из них он обязательно впишется. Идиотизм. Приложить столько усилий, чтобы он вот так подох! И вот так нелепо окончить свой земной путь.
Но сани неожиданно увязли в рыхлом слое снега и не поехали дальше.
Девушка, спотыкаясь и падая, подбежала к ним. Спасённый и чуть не добитый ею незнакомец продолжал безмятежно лежать на них. Выражение его лица даже стало каким-то умиротворённым.
Тут она заметила, что огромная драконья лапа будто бы уменьшается в размерах, а чешуя облетает с неё. Он приходит в сознание?
Какое-то время она заворожённо наблюдала занимательный процесс трансформации драконьей лапы в руку. Она не могла сказать точно, сколько это заняло. Возможно, несколько минут. По крайней мере, замёрзнуть сильнее она не успела. И вот вместо когтей – длинные тонкие пальцы.
Она присела на корточки и аккуратно взяла его руку в свою. Запястье едва ли не такое же тонкое, как у неё. Слишком изящная для крестьянина. Но на ладони обнаружились мозоли. Она уже видела такие и даже осязала. Точно мечник. Не выпускает оружие из рук.
Тут она сообразила, что они уже так давно на морозе, в двух шагах от входа в избушку.
Когда она нашла эту заброшенную хижину, испытала такое счастье, облегчение и восторг, которых не было даже когда мама во время болезни на короткое время шла на поправку.
Обычный крестьянский домик, кои строили жившие в горах отшельники.
Двухэтажный, с очень крутой крышей, покрытой соломой. Внешне этот остроугольный треугольник чем-то напоминал ей сложенные в молитве руки. Очень символично. Особенно в её положении.
Из-за трансформировавшейся в человеческую руки парень стал легче, проблем с тем, чтобы протащить его в дверной проём, у девушки не возникло.
Она поскорее прикрыла дверь и отволокла его на лежак в углу комнаты.
Небольшой матрас, свёрнутый в рулон, достался ей от предыдущих хозяев. Или, вероятнее всего, хозяина. Она подозревала, что тут жил одинокий мужчина. На её счастье, довольно запасливый и хозяйственный. Домик по-прежнему был не в самом аварийном состоянии, хотя, по словам крестьян из ближайшей деревни, он пустовал уже несколько десятилетий.
Сама она ночевала и жила преимущественно на втором этаже. Там у неё был обустроенный уголок. Но этот матрас она всё равно развернула, чтобы иногда отдыхать тут в перерывах между работой на улице.
Откровенно говоря, она не очень хорошо умела ухаживать за ранеными. Точнее – какие-то основы первой помощи им преподавали в школе для высокородных девушек при Императорском дворце. Ну и последние полгода перед тем, как оказаться здесь… Но она бы не сказала, что у неё лежала душа к врачеванию. Или, может быть, она была слишком эгоистичной.
Для начала попыталась оценить его повреждения. Для этого юношу надо было раздеть. Она слегка покраснела от этой мысли.
Неплохо было бы найти что-нибудь для дезинфекции. Надо было подогреть воду.
Печь была растоплена с утра, но весь дом отопить не могла. Так как в таких маленьких горных домиках обычно не было большой стационарной печи, только небольшая передвижная, представлявшая собой обычный горшок. Высотой где-то ей по колено. Но всё равно довольно тяжёлая.
Она перетаскивала его на второй этаж, в особенно холодные дни зимы он был её спасением. На дне горшка был песок, поверх складировались тлеющие угли.
Еду готовила на этой же печке, к ней прилагалась решётка.
Водрузив на решётку большой кувшин с водой, девушка вздохнула и отправилась осматривать свою "находку".
То, что с первого взгляда показалось ей лохмотьями, на деле оказалось довольно дорогим воинским повседневным костюмом. Свободная рубашка с объёмными расширяющимися к низу рукавами и такие же просторные штаны из плотного хлопка, разодранные до самых колен. Она видела такие костюмы, когда ей доводилось бывать на приёмах во дворце и у знакомых семьи. Некоторые мужчины любили подчеркивать свой статус воина и не пользовались гражданской одеждой даже в мирное время.
Странно, что его одежда вообще не распалась на лоскутки, когда он поменял форму. Видимо, драконы умели трансформироваться без разрывания одежды и хруста плоти. Просто раз – и всё.
А к частичной трансформации, наблюдаемой ею ранее, это, по всей видимости, не относилось.
Штаны, наверное, можно и не снимать, а просто закатать. Они не особо мешают.
Она скинула шубу, уже было очень душно, закатала рукава простого платья и принялась за работу.
Переломов у него, скорее всего, было больше, чем ран. Но и их было немало. Причём они носили разный характер: колотые, резаные и даже рваные. Было и множество мелких ранок. Она таких никогда не видела. Но слышала, что в соседних более развитых в техническом плане стран, есть громовое оружие, способное взрываться, разлетаясь на множество осколков. Возможно, он пострадал именно от такого оружия. Кое-где действительно застряли твёрдые частицы.
Одежда в некоторых местах особенно обильно пропиталась кровью и присохла к телу. Она аккуратно отделила её от кожи, смочив тёплой кипячёной водой. Никаких признаков жизни.
Её особенно беспокоила рана на боку. Она была небольшой по площади, но, вероятно, глубокой. Интересно задеты ли внутренние органы? Что там должно быть? Кажется, печень. Если она повреждена, то он скорее всего не жилец. Если только…
Она слышала легенды о драконах, которые способны отращивать тебе отрубленные руки, ноги и даже голову. Может быть, он сможет и отрастить себе новую печень?
В любом случае она аккуратно собрала края раны, вооружилась иголкой и ниткой, сама сделала глоток крепленого вина для храбрости и воткнула иглу в кожу. Быстро глянула на его лицо. Никакой реакции. Но веки всё-таки слабо дёрнулись. Что-то чувствует. Уже хорошо.
Деятельный хозяин (еще одно благодарение богам за его запасливость!) оставил целый набор льняных нитей и иголок разных размеров. Только вот бутылка со скипидаром, использовавшимся для предотвращения заражения, была пуста.
Свежие раны на его теле перемежались со старыми шрамами, которых было едва ли не больше. Она аккуратно обрабатывала каждую, стараясь ничего не пропустить. Вода, едва попадая на его кожу, тут же испарялась. И вверх поднимался пар. Было ощущение, что он горит изнутри. Да так оно и было, наверное. Пальцам в какой-то момент даже стало невыносимо касаться его кожи, ей казалось, что она жжёт её.
Через час сдула челку со вспотевшего лба. Ох и пришлось ей повозиться! Столько переломанных костей нужно было собрать и наложить шины. О том, как это делать, у неё было представление, поэтому оставалось только надеяться, что она всё сделала правильно.
Раны обработала водой и остатками креплёного вина, найденными в хижине.
На бинты пришлось пустить одно из стареньких платьев. Его не хватило, так что она, обречённо вздыхая, отодрала солидный кусок от простыни. Она очень надеялась, что эта жертва не будет напрасной.
Кое-как передвинув печь-горшок поближе к лежанке с метаморфом, девушка поставила рядом сушиться гутсы и уселась рядом на пол, облокотившись о стену спиной.
Она так вымоталась, что где-то полчаса тупо смотрела в стену, абсолютно без всяких мыслей.
Может быть, это было хорошо. Иначе она начала бы себя спрашивать, зачем она это сделала. Зачем ей вообще сдался этот демонов оборотень?!
У неё ведь куча своих проблем, и она совершенно не знает, что с ним делать.
Она специально нашла эту затерянную в лесу хижину, чтобы хорошенько обо всём подумать, выдохнуть, решить, что делать дальше, пока её не нашли…
А сейчас вероятность того, что найдут, увеличивается. Насколько – большой вопрос.
Всё зависит от ценности этого парня. И ещё от того, кто его будет искать: друзья или… Что-то ей подсказывало, что и те и другие будут. Но вот кто найдёт первым? И чем это ей грозит?
Спать пришлось рядом с раненым. На втором этаже без печки было слишком холодно. Даже в одежде.
Она бросила на землю шубу, надела на себя всю имеющуюся в доме одежду и, свернувшись калачиком, задремала рядом с ним. Одеяло пожертвовала в пользу нуждающегося. Хоть и дракон, а всё равно мог замерзнуть. О его физиологии она ведь ничего толком не знает. А спросить не может.
Но предварительно попыталась напоить его водой. Пришлось разжать челюсти и вливать туда жидкость. Глотательных движений он не делал. Она аккуратно помассировала ему горло. Опять пришло уныние. Он не выживет, и все усилия зря. Но кроме платья, куска простыни и бутылки вина она вроде пока ничего не потеряла. Так что в этом смысле – не страшно. Но его же придется хоронить… Раньше времени у себя в голове этого делать не стоит. Пустое.
Ночью она спала тревожно, часто просыпаясь и проверяя своего "пациента".
К утру его дыхание стало отчётливее, но внезапно поднялась температура. Он был очень горячий, буквально обжигающий. Она даже не могла потрогать его лоб. Наверное, температура драконов намного превышает человеческую. А у больных драконов вообще на лбу можно жарить яичницу.
Она вздохнула. Всё равно сейчас ничем не может помочь. Разве что компресс сменить. Надо набрать и растопить ещё снега, вода заканчивается.
Она взяла ведёрко и отправилась на улицу, предоставив раненому метаморфу самому принять решение, планирует ли он остаться на этом свете или уйти на тот.
Она старательно утрамбовала снег в ведро, набрав полное.
Отстранённо рассматривала свою руку на фоне снега. Её кожа была такая белая, что почти сливалась с ним.
Иногда ей снилось, что она выходит на улицу абсолютно обнажённой, ложится в снег и полностью сливается с ним, распадаясь на снежинки.
Её фарфоровая кожа раньше многим казалась идеальной. И руки, когда ещё не знали тяжёлой работы. Она очень тщательно за ними ухаживала. Каждый день, посвящая этому занятию не менее часа. Распаривала руки в ванночке с тёплой водой с добавлением соли и соды, а затем делала тщательный массаж с миндальным маслом, проминая каждый пальчик, не пропуская ни одного сантиметра, уделяя внимание и ногтям тоже.
Та жизнь в прошлом. Она решительно тряхнула головой, пытаясь отогнать воспоминания. Но из-за такой оглушающей тишины вокруг никак не могла сбежать от себя, заглушить собственные мысли было нечем, как это бывало в шумном городе.
Глава вторая. Кровь на платье
– Кэдика, можешь затянуть сильнее? Ещё на пару пальцев.
– Пару? Госпожа, для этого придётся звать кузнеца! Только такой удалец справится! У меня просто сил не хватит! Но он, скорее всего, сломает вам рёбра, – служанка всплеснула руками. – Да и зачем вам это? Я могу постараться… и ещё на полпальца… Но у вас и так самая узкая талия во всём городе. Другие девицы просто беременные кобылы по сравнению с вами.
Кайдана Мирас не смогла сдержать довольной улыбки. Всё-таки Кэдика всегда знает, что сказать, чтобы она чувствовала своё превосходство над другими. Наверное, именно поэтому она только ей доверяла собирать себя на какие-то важные мероприятия. А еще потому, что выбора особого не было…
Её семью знали в городе, а по меркам района она и вовсе была знаменитостью. И всё благодаря блестящему образованию. Кайдана училась в школе при Императорском дворце. Попасть туда могли только дочери аристократов и прославленных воинов.
Её семья проживала в квартале Вэй, основанном лет сто пятьдесят назад специально для переселения туда сотни семей членов одного древнего ордена мечников. Прадед Кайданы был очень богат, знатен и приближен к императорскому двору, но сейчас семья жила небогато. Однако у её деда всё ещё оставались связи при дворце. Начальник императорской канцелярии был ему чем-то обязан, и решил помочь пропихнуть внучку в престижную школу. Это гарантировало ей удачное замужество с богатым и респектабельным человеком.
Её обучали классической литературе, истории, игре на музыкальных инструментах, танцам, искусству ведения светской беседы, манерам и домохозяйству.
Вместе с ней обучались дочери самых успешных, знатных и обеспеченных людей страны. Кайдана понимала, что ей нужно будет выделиться среди них. Поэтому училась усерднее всех, и это дало свои результаты. Учителя неизменно хвалили её за усердие и прилежность. Но были и ложечки с дегтем.
– Это место не для дворняжек, а для породистых императорских гончих! – как-то попыталась уязвить её одноклассница Назима Кэнока, дочка одного из императорских советников.
– Странно, я полагала, что в такое уважаемое место не пускают собак, но отчего-то слышу лай, – Кайдана демонстративно заозиралась по сторонам, не замечая Назиму.
– Как ты смеешь!
Ох, любимая фраза всех важничающих дворянчиков! Лицо неприятной девицы пошло красными пятнами. На что Кайдана лишь безмятежно улыбалась.
Она неизменно изящно отбивала все попытки задир её задеть. И казалось, что ей всё даётся очень легко. Однако подруг у неё не было. И чтобы выжить в этом колодце со змеями, ей всё время приходилось быть начеку.
Не добавляло ей любви одноклассниц и то, что она была редкой красавицей. К сожалению, знатное происхождение не даёт всех мирских благ. А привлекательная внешность, одна из составляющих успеха в их обществе.
Кайдана обладала удивительно светлой, практически белоснежной, кожей. Золотистыми локонами, не мелкими кудряшками, которые считались непривлекательными, а именно аккуратными локонами-кольцами. Очень стройная, худая и изящная как фарфоровая статуэтка, она от природы обладала грацией и ловкостью, которую иные девушки не могли достичь за годы упорных занятий танцами.
Но после окончания школы случилось непредвиденное. Её мать серьёзно заболела. Все деньги уходили на лечение, отец не жалел их. А поскольку они и так были не богаты, то за пару лет их финансовое положение заметно ухудшилось.
К сожалению, все усилия Наэра Мираса оказались напрасными. Его жена не смогла побороть болезнь. А он окончательно разорился.
Так что ни редкая красота дочери, ни её блестящее образование уже не могли гарантировать ей знатного и обеспеченного жениха. Её отец был слишком беден для сватовства.
В последнее время внезапно их стали привечать в семье Кион, самой богатой в квартале. Вряд ли это была жалость к осиротевшим детям и несчастному вдовцу. Скорее всего, ушлому главе семейства Юбаю Киону что-то было от них нужно. Вот только, что именно, Кайдана понять не могла.
Зато её беспечный младший братец Даннер ни в чём не хотел разбираться. Он уже вовсю ухлёстывал за одной из дочерей Юбая, фигуристой и смешливой Фаринкой.
Может быть, они считают, что у них сохранились какие-то связи при дворце? Тогда, наверное, неплохо бы поддерживать этот миф. Возможность присутствовать на приёмах у семьи Кион открывает перед Кайданой перспективы всё-таки встретить достойного жениха.
Она слышала, что у каждой из девочек Кион по три служанки: для ухода за волосами, за телом и для сопровождения во время походов на рынок, в гости или других небольших передвижений по кварталу. А у семьи Кайданы на всех было четверо слуг, да и то двое из них – в преклонном возрасте и не могут полноценно выполнять свою работу.
Всё должно пройти отлично. Кайдана продемонстрирует свои безупречные манеры, образованность и умение поддерживать беседу. За остальное она не переживала. Её красота заставляла мужчин на улице застывать. Некоторых – с открытым ртом.
При этом в обычной жизни она носила довольно скромные, простого кроя платья, не надевая корсет. Её фигура и так была словно выточена самым искусным скульптором, влюблённым в своё творение. А белоснежная, почти прозрачная, без пигментных пятен и веснушек, с которыми яростно боролись другие девушки, кожа давала возможность существенно экономить на дорогущих белилах.
Сегодня очень важный вечер. Она готовилась к нему так долго. Если бы приглашение прислали раньше, у нее было бы больше времени, но уж что имеем…
Перед визитом в дом Юбая Кайдана долго принимала ванну, растирая кожу мочалками с отрубями, которые делала для нее Кэдика. Затем втерла в тело ароматические масла. Но с благовониями нужно не переборщить, тщательно подобрать запахи, которые идеально раскроются на её коже, и будут доступны обонянию лишь близко стоящего человека, а не всего зала, как любили некоторые светские дамы.
Кайдана со вдохом вспомнила хранящиеся на чердаке мамины праздничные наряды, которые она привезла с собой в качестве приданого, когда вошла в дом отца как жена. Тонкие, воздушные натуральные ткани, ручная работа, сейчас такие встретишь редко.
Кайдане особенно нравилось одно, со свободными длинными рукавами, на запах, с широким поясом с кремово-вишнёвыми переливами.
Отец строго запрещал дочери даже примерять эти платья. Он утверждал, что ей не хватает класса для того, чтобы носить их. Вот проявит себя на дебютном приёме, покажет, чему научилась в императорской школе, и тогда он подумает о том, чтобы позволить ей надеть на следующее мероприятие одно из маминых платьев.
Девушка немного злилась на отца из-за этого. Ведь первое впечатление очень важно! Платья некоторых девушек вышиты вручную лучшими столичными мастерами по секретным древним технологиям. А их корсеты расшиты редким мелким и очень дорогим розовым жемчугом, золотыми и серебряными нитями, с косточками из китового уса.
На свой дебют она по традиции надела белое платье. Но из-за своей очень светлой кожи предпочла более тёплый оттенок, так как кипельно-белый на ней уходил бы в синеву, делая образ дешёвым. А корсет был перламутровым с обыкновенными стальными вставками, с небольшим аккуратным бантом сзади. Она переживала, что он не идеально подходит к этому платью. А ведь на дебютной церемонии всё должно быть по высшему разряду.
Она подозревала, что отец лукавил насчёт отсутствия у неё должного класса, чтобы не давать ей мамино платье. Наверное, был не готов пока увидеть его на ком-то ещё. Тем более на дочери, которая так на неё похожа.
У дебютанток должна быть очень аккуратная гладкая причёска, волосы по этикету необходимо было убирать назад.
Кэдика уже второй час пыхтела, собирая волосок к волоску.
– Госпожа, ваши волосы лёгкие как пёрышко колибри! Я извела уже практически целую баночку пчелиного воска, а они все равно пушатся! Мне бабушка рассказывала, что раньше причёски крепили медвежьим жиром, и всё прекрасно держалось, а сейчас напридумывали всяких паст и восков! – ворчала служанка.
– Прекращай бурчать! – одёрнула её Кайдана. – Какой ещё медвежий жир! Ещё барсучий предложи! Чтобы моя голова выглядела так, словно я неделю не мылась! К тому же, я слышала, что такие причёски постоянно привлекали грызунов. Одной даме прямо на приёме голодная крыса обглодала лицо!
– Да ладно! Чего эта крыса, совсем глупая что ли? При всех бросилась…
Больше, однако, Кэдика не спорила.
Наэр Мирас не мог позволить себе нанять экипаж, чтобы отправить детей на приём, но, на счастье Кайданы и Даннера, семейство Кион проживало всего лишь в нескольких домах от них вниз по улице. Так что они могли спокойно дойти пешком, не опасаясь дорожной пыли, которая осядет на башмаках, туфельках и подоле платья.
Гости стекались к дому Юбея небольшими партиями. Самые ушлые из родителей скинулись, чтобы их дети ехали в экипаже вместе.
Кайдана и Даннер дождались, пока очередная партия гостей скроется за калиткой, и поспешили ко входу. Не хотелось им ловить на себе высокомерные или жалостливые взгляды.
Брат распахнул калитку перед сестрой и та, придерживая платье, поспешно проскользнула внутрь.
Они прошли вперёд по специально оборудованной для гостей тропинке. Достаточно узкая, на ней едва могли разойтись два человека, мощёная серо-зелёным камнем. Ею не пользовались хозяева, для которых в доме был отдельный вход, также по ней запрещалось ходить слугам.
Следить за соблюдением правил, кстати, тоже должен был слуга. Но при этом вступать на "гостевой" камень ему всё равно было запрещено. А нарушителей он мог отстреливать дротиками с парализующим ядом древесного паука из длинной духовой трубки. Господин Мирас никогда не одобрял такого отношения к слугам, утверждая, что у каждого человека есть чувство собственного достоинства, и принижать его – грешно. Но говорил, разумеется, только в стенах дома, предупредив детей, чтоб не болтали о его либеральных взглядах.
Дверь для гостей была очень низкой, так что всем входящим приходилось сильно наклонять голову, чтобы не удариться. Это тоже была часть церемонии. Гости, попадающие в дом, должны были таким образом смирить свой нрав, признавая главенство хозяина.
Женщинам, которые нередко делали сложные высокие причёски, нагибаться приходилось ещё ниже. И входили они, как правило, после мужчины, сопровождающего их. Без мужского сопровождения в гости могли ходить лишь дамы, торгующие телом. Но кто пустит таких в приличный дом?
Когда они после вечернего полумрака улицы вошли в главный зал, Кайдана слегка прикрыла рукой глаза.
Тщеславное семейство Кион не пожалело денег на магическое освещение. Яркие фонари были развешены вдоль стен. А таблички с цитатами древних мудрецов даже были подсвечены огоньками разных цветов: розовыми, золотыми, голубыми, красными или зелёными.
Традиция развешивать во время балов свитки с изречениями почитаемых мужей возникла несколько сотен лет назад. Гости обязательно должны были выразить своё восхищение подбором цитат и глубиной их мудрости.
Но практический смысл развешивания таких табличек заключался в том, чтобы придать балам более духовный смысл. Иначе получалось, что люди приходят туда напиваться, наедаться, танцевать и флиртовать.
Кроме того, эти свитки были поводом завести беседу. Не все ощущают себя в светском обществе как рыба в воде, а тут тебе мудрец как бы даёт подсказку, о чём можно поговорить с дамой.
Даннер отвёл сестру к столу дебютанток и тут же ретировался, считая свой братский долг выполненным. Побежал искать предмет своего обожания. Чего еще ожидать от влюбленного парня?
Столы с закусками были расставлены вдоль одной из стен. Стульев не предполагалось, так как гости на подобного рода приёмах не должны были задерживаться за едой, можно было только слегка перекусывать.
Зато пить можно было сколько угодно. Всем, кроме дебютанток. Они должны были сохранять трезвый рассудок.
Быстрым профессиональным взглядом оглядев потенциальных конкуренток на внимание респектабельных мужчин, Кайдана частично успокоилась. Частично – потому, что красотой ей действительно уступали абсолютно все. Кто-то явно переборщил с косметикой, пытаясь скрыть несовершенство кожи, у кого-то – лишний вес, который не помещался в корсет, кто-то сутулился.
Но вот наряды… Родители не пожалели денег на серебряную вышивку не только на корсетах, но и на самих платьях, причёски богато украшены жемчугом, а не подколотые простой и скромной заколкой, как у неё.
"Зато она очень древняя, досталась матери от бабушки, а той – от её матери. Она была сделана основателями ювелирного дома Юкай, известного сейчас по всей стране", – подумала Кайдана и гордо расправила плечи.
– Кайдана Мирас! Надо же! Ты что, проникла через вход для прислуги? Неужели тебя сюда пригласили? – деланно громко удивилась одна из девиц.
Зейла Невис – прыщавая дочка бывшего десятника императорской армии, который лет двадцать назад отличился на поле боя. Единственный не сбежал во время капитуляции его отряда. Как заявляли императорские глашатаи, стал единственным, чей дух не сломили превосходящие силы противника. Но злые языки поговаривали, что достопочтенный командующий Невис просто был мертвецкий пьян, а солдаты забыли его в палатке в куче тряпья. Враги не заметили и прошли мимо.
