Жюль Верн
В погоне за метеором
Глава первая,
в которой судья Джон Прот, прежде чем вернуться в свой сад, выполняет одну из самых приятных обязанностей, связанных с его должностью
Нет ни малейших оснований скрывать от читателей, что город, в котором начинается эта странная история, расположен в Виргинии, в Соединенных Штатах Америки. Если читатели не возражают, мы назовем, этот город Уостоном и поместим его в восточном графстве на правом берегу Потомака. Нам представляется излишним еще более уточнять координаты этого города, который бесполезно было бы искать даже на лучших картах Соединенных Штатов.
Утром 12 марта того самого года, с которого начинается наше повествование, жители города, проходившие по Эксетер-стрит, могли заметить отлично одетого всадника, который медленно разъезжал взад и вперед по улице, круто спускавшейся по склону, и в конце концов остановился на площади Конституции, расположенной в самом центре города.
Всадник этот представлял собой чистейший тип янки, тип, не лишенный своеобразного изящества. Ему было на вид не более тридцати лет. Выше среднего роста, крепкий и стройный, он обладал правильными чертами лица. Его каштановые волосы были темнее бороды, остроконечная форма которой удлиняла лицо, оставляя открытыми тщательно выбритые губы. Просторный плащ спускался ниже колен и сзади ложился на круп коня. Он столь же ловко, сколь и уверенно, справлялся со своей довольно горячей лошадью. Все в его манере держаться говорило об энергии, решимости и одновременно о том, что этот человек привык действовать, следуя первому побуждению. Он, должно быть, никогда не знал колебаний между возникшим желанием и опасением, что свойственно обычно людям нерешительным. Внимательный наблюдатель заметил бы, что испытываемое им нетерпение было плохо скрыто под маской холодности.
Почему этот всадник оказался в такой час в городе, где он никому не был известен и где никто никогда не видел его?.. Находился ли он в этом месте проездом или предполагал остановиться здесь на некоторое время?.. В последнем случае ему легко было бы найти гостиницу, и трудность заключалась лишь в том, на которой из них остановить свой выбор. Ни в одном значительном городе Соединенных Штатов или любой другой страны путешественник не нашел бы более радушного приема, лучшего обслуживания, лучшего стола и большего комфорта за умеренную плату, чем в Уостоне. Просто непростительно, что на географических картах не указано местонахождение города, обладающего столь важными преимуществами.
Нет, незнакомец, по-видимому, не собирался остановиться в Уостоне, и заискивающим улыбкам владельцев гостиниц, по всей вероятности, не суждено было оказать на него воздействие. Поглощенный своими мыслями, безразличный к окружающему, он медленно следовал по шоссе, тянувшемуся вдоль обширной площади Конституции, расположенной в самом центре города, даже и не подозревая, какое любопытство вызывает его персона.
И одному богу ведомо, как сильно было возбуждено это любопытство! С той минуты как всадник показался на улице, хозяева и служащие гостиниц, стоя у дверей, не переставали обмениваться замечаниями вроде следующих:
– Откуда он взялся?
– Он подъехал по Эксетер-стрит.
– С какой стороны?
– Говорят, что со стороны предместья Уилкокс.
– Вот уж добрых полчаса, как его лошадь все кружит по площади.
– Он безусловно кого-то ждет!
– Весьма возможно. И даже с нетерпением!
– Он все время поглядывает в сторону Эксетер-стрит!
– Оттуда, верно, и должен прибыть тот, кого он ждет.
– Но кто именно? «Он» или «она»?
– Хе-хе-хе! Он, право же, недурен.
– Значит, свидание?
– Да… Но не такое, как вы полагаете.
– А вы почем знаете?
– Вот уже третий раз, как этот незнакомец останавливается у подъезда мистера Джона Прота…
– А так как мистер Джон Прот судья…
– Значит, у этого господина какое-то судебное дело…
– И его противник запаздывает.
– Вы правы.
– Ну, ничего. Они и оглянуться не успеют, как судья Прот помирит их.
– Он человек умелый.
– И к тому же очень славный.
Возможно, что такова и была в самом деле причина пребывания в Уостоне неизвестного всадника. Он действительно несколько раз останавливался у дома мистера Прота, хотя с лошади не сходил. Он поглядывал на дверь, окидывал взглядом окна, затем замирал в, неподвижности, словно ожидая, что кто-нибудь появится на пороге, пока лошадь не начинала нетерпеливо рыть копытами землю и не заставляла его тронуться дальше.
Но вот как раз в ту минуту, когда всадник снова остановился у этого дома, дверь вдруг широко распахнулась, и на крыльце показался человек.
– Мистер Джон Прот, полагаю? – произнес приезжий, увидев этого человека, и приподнял шляпу.
– Он самый, – ответил судья.
– У меня к вам простой вопрос, на который вам достаточно будет ответить «да» или «нет»…
– Прошу вас, сударь.
– Не приезжал ли сюда уже кто-нибудь сегодня утром и не осведомлялся ли о мистере Сэте Стенфорте?
– Насколько мне известно – нет.
– Благодарю вас.
Произнеся это и вторично приподняв шляпу, всадник, отдав поводья, мелкой рысью тронулся вверх по Эксетер-стрит.
Теперь – и на этом сошлись все – не могло уже быть сомнения в том, что у этого незнакомца дело к мистеру Джону Проту. Из того, как он формулировал свой вопрос, совершенно ясно вытекало, что он сам и есть Сэт Стенфорт и что он первым явился к месту условленной встречи. Но вставал новый, не менее животрепещущий вопрос: не миновал ли уже условленный час и не покинет ли неизвестный всадник город с тем, чтобы больше сюда не возвращаться.
Если вспомнить, что все это происходило в Америке, другими словами, среди людей, которые своей страстью биться об заклад по всякому поводу прославились на весь свет, то легко догадаться, что жители Уостона немедленно принялись заключать пари, окончательно ли приезжий покинул город, или же он еще вернется. Некоторые ставки достигали полудоллара, другие – ограничивались всего пятью или шестью центами, но все эти суммы, смотря по исходу событий, должны были быть уплачены проигравшими и попасть в карманы выигравших, причем и те и другие были люди вполне солидные и почтенные.
Что касается судьи Джона Прота, то он только поглядел вслед приезжему, который направил своего коня в сторону предместья Уилкокс. Мистер Джон Прот был философом и мудрым судьей, у которого за плечами было добрых полвека мудрости и житейской философии, хотя ему всего-то было от роду пятьдесят лет, из чего можно заключить, что он явился на свет уже будучи философом и мудрецом. Добавьте к этому, что, оставшись холостяком (несомненное доказательство его ума и мудрости), он прожил жизнь, не омраченную никакими заботами, что в значительной мере способствует философическому складу ума. Он родился в Уостоне, даже в молодости редко покидал свой родной город и за скромность и бескорыстие пользовался любовью и уважением своих сограждан.
Судья Джон Прот руководствовался верным чутьем, был снисходителен к слабостям, а подчас и к проступкам людей. Улаживать дела, мирить между собой противников, представавших перед его скромным судейским столом, сглаживать острые углы, смягчать конфликты, присущие даже самому совершенному социальному строю, – вот в чем он видел свою задачу.
Джон Прот был человеком довольно обеспеченным. Судейские обязанности он выполнял следуя своей склонности и не стремился к более высоким должностям. Он дорожил покоем, и своим и чужим. На людей смотрел как на соседей в жизни, с которыми жить следует в мире и согласии. Он рано вставал и рано ложился. Если он читал кое-какие книги любимых авторов, как европейских, так и американских, то в отношении газет ограничивался благопристойной «Уостон ньюс», где объявления занимали больше места, чем политика. Ежедневно – часовая или двухчасовая прогулка, во время которой ему непрерывно приходилось в ответ на поклоны снимать шляпу, что вынуждало его каждые три месяца обзаводиться новым головным убором. Не считая этих прогулок, все время, свободное от выполнения судейских обязанностей, он проводил в своем уютном и тихом доме или же занимался уходом за цветами, и цветы эти вознаграждали его за заботы, радуя глаз свежестью красок и опьяняющим ароматом.
Вполне вероятно, что судья Джон Прот, портрет которого набросан нами в этих скупых чертах, не был особенно обеспокоен вопросом, заданным ему незнакомцем. Если бы приезжий, вместо того чтобы обратиться к судье, попытался расспросить его старую служанку Кэт, то, весьма вероятно, Кэт пожелала бы получить более подробные сведения, например, узнать, кто такой Сэт Стенфорт и что следует ответить, если о нем будут опрашивать. И, разумеется, почтенная Кэт сочла бы нужным осведомиться, предполагает ли приезжий заглянуть сегодня еще раз к господину судье, или нет, и если да, то когда именно – утром или после обеда?
Что касается мистера Джона Прота, то он счел бы такое любопытство и нескромность непростительными, хотя, впрочем, эти недостатки можно было простить его служанке ввиду ее принадлежности к женскому полу. Нет, мистер Джон Прот даже и не заметил, что появление, пребывание, а затем отъезд незнакомца привлекли внимание всех ротозеев, собравшихся на площади. Закрыв дверь, он вновь занялся поливкой роз, ирисов, герани и резеды в своем саду.
Любопытные, однако, не последовали его примеру и остались на своих наблюдательных постах.
Всадник между тем доехал до самого конца Эксетер-стрит, откуда открывался вид на всю западную часть города. Добравшись до предместья Уилкокс, которое Эксетер-стрит соединяет с центром города, незнакомец остановил лошадь и, не покидая седла, принялся оглядывать все кругом. С этого места его взгляду открывались окрестности на добрую милю и на целых три мили – извилистая дорога, спускавшаяся к поселку Стилл, колокольни которого четко вырисовывались на горизонте по ту сторону Потомака. Но напрасно взгляд молодого человека скользил по дороге. Ему, по-видимому, не удавалось заметить на ней то лицо, которое он жаждал увидеть. Отсюда и нетерпение, выражавшееся в резких движениях, взволновавших его лошадь и заставивших ее заплясать на месте так, что животное пришлось успокаивать.
Прошло еще десять минут, и всадник снова свернул на Эксетер-стрит и в пятый раз медленно поехал по площади.
– В общем, – повторял он сам себе, поглядывая на часы, – пока еще опоздания нет… Назначено было на десять часов семь минут, а сейчас едва только половина десятого. Стилл, откуда она выедет, на таком же расстоянии от Уостона, как и Брайал, откуда приехал я, и это расстояние можно преодолеть в двадцать минут. Дорога отличная, погода сухая, и, насколько мне известно, мост не был снесен наводнением. Следовательно, на ее пути нет никаких препятствий. При таких условиях, если она не приедет, значит просто не захотела… Да кроме того – аккуратность заключается в том, чтобы прибыть как раз вовремя, а не в том, чтобы явиться раньше срока… В сущности неаккуратным оказался я: ведь я опередил ее настолько, насколько это вовсе не подобает выдержанному человеку. Впрочем… помимо даже другого чувства, простая учтивость требовала, чтобы я первым явился к месту встречи.
Монолог этот продолжался все время, пока незнакомец ехал вниз по Эксетер-стрит, и закончился только тогда, когда подковы его лошади снова застучала по каменной мостовой площади.
Итак, державшие пари за то, что незнакомец вернется, оказались в выигрыше. Поэтому, когда он проезжал вдоль фасадов гостиниц, счастливчики приветливо поглядывали на него, тогда как оставшиеся в проигрыше только досадливо пожимали плечами.
Наконец городские часы пробили десять. Осадив лошадь, незнакомец сосчитал удары и удостоверился, что ход городских курантов в точности совпадал с ходом его часов.
Оставалось всего семь минут, и… тогда настанет, а затем и минует условленное время…
Сэт Стенфорт вернулся к началу Эксетер-стрит. Всем было ясно: ни он, ни его лошадь не могли устоять на месте.
В городе в этот час уже царило оживление. Но Сэт Стенфорт не интересовался теми, кто двигался вверх по улице. Все его внимание было приковано к людям, спускавшимся к площади, он буквально впивался в них взглядом. Эксетер-стрит настолько длинна, что пешеходу требуется не менее десяти минут, чтобы пройти ее от начала до конца. Но для быстро катящегося экипажа или лошади, пущенной рысью, достаточно и трех-четырех минут, чтобы покрыть это расстояние.
Впрочем, нашему всаднику не было дела до пешеходов. Он даже не замечал их. Пройди в это время мимо него пешком даже и самый близкий друг, он не увидел бы его. Особа, которую он ожидал, могла прибыть только верхом или в экипаже.
Но прибудет ли она к назначенному сроку? Оставалось всего три минуты – как раз столько, сколько необходимо, чтобы спуститься по Эксетер-стрит, а между тем в верхнем конце улицы не видно было ни экипажа, ни велосипеда, ни мотоцикла, ни автомобиля, который, развив скорость в восемьдесят километров в час, мог бы примчаться к месту даже и раньше срока.
Сэт Стенфорт в последний раз окинул взглядом Эксетер-стрит. В глазах его на мгновение сверкнул огонек, и он прошептал с непоколебимой решимостью:
– Если она не будет здесь в десять часов семь минут, я не женюсь!..
Словно в ответ на эти слова, с верхнего конца улицы донесся стук копыт и показалась наездница на великолепном кровном скакуне, которым она управляла с редким изяществом и ловкостью. Прохожие расступались перед ней, и можно было не сомневаться, что никакие препятствия не преградят ей путь до самой площади.
Сэт Стенфорт узнал ту, которую ожидал. Лицо его снова приняло невозмутимое выражение. Он не произнес ни слова, не сделал ни одного движения. Подобрав поводья, он медленно двинулся к дому судьи.
Этого было достаточно, чтобы снова возбудить интерес любопытных, которые поспешили приблизиться, хотя незнакомец не уделял им ни тени внимания.
Через несколько секунд на площади показалась и всадница. Она остановила своего взмыленного коня в двух шагах от крыльца дома судьи.
Незнакомец снял шляпу.
– Приветствую мисс Аркадию Уокер! – произнес он.
– А я мистера Сэта Стенфорта, – ответила она, грациозно склонив голову.
Нетрудно догадаться, что местные жители глаз не спускали с этой таинственной пары.
– Если они собираются судиться, – шептались между собой соседи, – то остается только пожелать, чтобы дело сложилось благоприятно для обеих сторон.
– Все уладится, или мистер Прот не был бы мистером Протом.
– А если они оба свободны, то лучше всего было бы поженить их.
Так, оживленно обмениваясь впечатлениями, точили языки зеваки. Но ни Сэт Стенфорт, ни мисс Аркадия Уокер даже и не замечали назойливого любопытства, предметом которого стали.
Сэт Стенфорт собрался уже было соскочить с коня, чтобы постучать в дверь мистера Джона Прота, как дверь эта неожиданно распахнулась.
На пороге показался сам мистер Джон Прот, а из-за его спины выглядывала старая служанка Кэт.
Оба они услышали конский топот у крыльца и, покинув один – свой сад, а другая – свою кухню, пожелали узнать, что происходит.
Сэт Стенфорт, не сходя с лошади, обратился к судье.
– Господин судья, Джон Прот, – начал он. – Я мистер Сэт Стенфорт из Бостона в Массачусетсе.
– Рад познакомиться с вами, мистер Сэт Стенфорт!
– А это – мисс Аркадия Уокер из Трентона в Нью-Джерси!
– Весьма лестно познакомиться с мисс Аркадией Уокер.
И мистер Джон Прот, внимательно оглядев незнакомца, сосредоточил свое внимание на незнакомке.
Ввиду того что мисс Аркадия Уокер особа поистине очаровательная, да будет нам дозволено набросать ее портрет. Возраст – двадцать четыре года; глаза – светло-голубые; волосы – темно-каштановые; лицо удивительной свежести, слегка лишь тронутое загаром; зубы – безукоризненной формы и белизны; рост – несколько выше среднего; красивое и стройное сложение, в котором чувствовались и сила и ловкость. Она была в амазонке, и стан ее грациозно изгибался, следуя движениям лошади, которая, так же как и лошадь Сэта Стенфорта, нетерпеливо била копытами. Ее руки в изящных перчатках небрежно шевелили поводьями, и знаток сразу мог бы угадать в ней ловкую наездницу. Вся она была олицетворением редкой утонченности, к которой присоединялось нечто особенное, свойственное представителям высшего общества Америки, то самое что можно было бы назвать американским аристократизмом, если бы это выражение не составляло резкого контраста с демократическими инстинктами уроженцев Нового Света.
У мисс Аркадии Уокер, родом из Нью-Джерси, после смерти родителей остались лишь какие-то дальние родственники. Свободная в своих действиях, владея независимым состоянием и руководствуясь свойственной молодым американкам жаждой приключений, она вела жизнь, соответствующую ее вкусам. Уже в течение нескольких лет мисс Аркадия Уокер проводила время в путешествиях и, побывав во многих странах Европы, была осведомлена о том, что делается и о чем говорят в Париже, Лондоне, Берлине, Вене или Риме. О том, что она видела и слышала во время своих беспрерывных странствий, она могла поговорить и с французами, и с немцами, и с англичанами, и с итальянцами на их собственном языке. Она была девушкой образованной, получившей великолепное воспитание под руководством ныне уже умершего опекуна. У нее не было недостатка даже и в умении разбираться в практических вопросах, и она проявляла в ведении своих денежных дел самое тонкое понимание собственных интересов.
Все сказанное о мисс Аркадии Уокер может быть вполне симметрично (это слово здесь как раз уместно), отнесено к мистеру Сэту Стенфорту. Свободный, как и она, состоятельный, любитель путешествий, объездивший весь свет, он редко засиживался в своем родном городе Бостоне. Зимой он бывал частым гостем в больших городах Старого Света, где нередко встречался со своей соотечественницей, а летом возвращался к себе на родину, проводя время на прибрежных курортах, где собирались семьи богатых янки. И здесь он и мисс Аркадия Уокер встречались снова.
Схожесть вкусов постепенно сблизила этих двух молодых и смелых людей, которые всем высыпавшим на площадь зевакам, мужчинам и особенно женщинам, казались созданными друг для друга. Да и в самом деле, охваченные жаждой путешествий, устремлявшиеся туда, куда какие-нибудь события политического или военного характера привлекали всеобщее внимание, – разве они не были подходящей парой? Не приходится поэтому удивляться, что мистер Сэт Стенфорт и мисс Аркадия Уокер в конце концов пришли к решению связать свою судьбу, что не должно было в какой-либо мере нарушить привычный им образ жизни. Впредь уже не будет двух кораблей, плывущих бок о бок, а лишь одно судно, без сомнения великолепно построенное, оборудованное, оснащенное и приспособленное для путешествий по всем морям земного шара.
Нет! Не судебное дело, не спор, не улаживание какого-либо конфликта заставили Сэта Стенфорта и Аркадию Уокер предстать пред лицом судьи Джона Прота. Нет! Выполнив все необходимые формальности в соответствующих учреждениях Массачусетса и Нью-Джерси, они назначили свидание в городе Уостоне на этот самый день, 12 марта, в это самое время, в десять часов семь минут утра, с тем чтобы здесь совершить акт, который многие считают самым значительным в человеческой жизни.
После того как Сэт Стенфорт и Аркадия Уокер представились судье в точности так, как было рассказано выше, мистеру Джону Проту оставалось только осведомиться у приезжих, что именно привело их к нему.
– Сэт Стенфорт желает стать супругом Аркадии Уокер! – ответил молодой человек.
– А мисс Аркадия Уокер желает стать супругой мистера Сэта Стенфорта, – проговорила девушка.
Судья поклонился:
– К вашим услугам, мистер Стенфорт, а также и к вашим, мисс Аркадия Уокер.
Молодые люди в свою очередь поклонились.
– Когда именно вы желаете приступить к церемонии? – спросил мистер Джон Прот.
– Немедленно… если только вы ничем не заняты, – заявил Сэт Стенфорт.
– Дело в том, что мы покинем Уостон сразу же после того, как я стану миссис Стенфорт! – добавила мисс Аркадия Уокер.
Мистер Джон Прот красноречивым жестом выразил горячее сожаление как свое, так и своих сограждан по поводу того, что им не удастся удержать дольше прелестную чету, украшающую Уостон своим присутствием.
– Я в вашем полном распоряжении, – произнес судья, отступая на несколько шагов от двери и освобождая таким образом вход в дом.
Но Сэт Стенфорт остановил его.
– Разве так уж необходимо, чтобы мисс Аркадия и я сошли с лошадей?.. – спросил он.
Мистер Джон Прот на мгновение задумался.
– Ни в какой мере, – заявил он серьезно. – Можно венчаться, сидя на лошади, совершенно так же, как и стоя на земле.
Трудно было найти более покладистого чиновника даже в столь своеобразной стране, как Америка!
– Один только вопрос, – снова заговорил мистер Джон Прот. – Выполнены ли все предписываемые законом формальности?
– Все в порядке, – ответил Сэт Стенфорт.
И он протянул судье документы, выданные с соблюдением всех необходимых правил соответствующими канцеляриями Бостона и Трентона после внесения полагающегося налога.
Мистер Джон Прот взял в руки бумаги, надел очки в золотой оправе и внимательно прочел документы, снабженные всеми законными подписями и печатями.
– Документы в порядке, – заявил он. – И я готов выдать вам свидетельство о браке.
Нет ничего удивительного в том, что любопытные, число которых успело еще возрасти, столпились вокруг молодой пары, заменяя собой свидетелей при церемонии бракосочетания, которая во всякой другой стране показалась бы несколько странной. Но это скопление людей не могло ни стеснить жениха и невесту, ни вызвать их неудовольствия.
Мистер Джон Прот поднялся на верхнюю ступеньку своего крыльца и произнес голосом, который должен был быть услышан всеми:
– Мистер Сэт Стенфорт, согласны ли вы взять в жены мисс Аркадию Уокер?
– Согласен!
– Мисс Аркадия Уокер, согласны ли вы, чтобы вашим мужем стал мистер Сэт Стенфорт?
– Согласна!
Судья на несколько секунд умолк и затем торжественно, как фотограф, произносящий сакраментальное «спокойно, снимаю!», проговорил:
– Именем закона, мистер Сэт Стенфорт из Бостона и мисс Аркадия Уокер из Трентона, объявляю вам, что вы соединены браком.
Оба супруга придвинулись ближе друг к другу и взялись за руки, словно закрепляя свершившееся.
Вслед за этим они один за другим протянули судье по бумажке достоинством в пятьсот долларов.
– За ваши труды, – произнес Сэт Стенфорт.
– В пользу бедных, – произнесла миссис Аркадия Стенфорт.
И, поклонившись судье, оба отпустили лошадям поводья и поскакали в сторону предместья Уилкокс.
– Вот так история!.. Вот так история!.. – приговаривала Кэт, которая была так потрясена, что на целых десять минут лишилась дара речи.
– В чем дело, Кэт? – спросил мистер Джон Прот.
Старуха Кэт выпустила из рук уголок передника, который скручивала, как скручивает веревку заправский веревочник.
– Мне сдается, что они просто свихнулись, эти господа! – проговорила она.
– Вполне возможно, почтеннейшая Кэт, вполне возможно! – подтвердил мистер Джон Прот, снова берясь за свою мирную лейку. – Что же тут удивительного? Ведь те, кто женятся, всегда бывают немного не в своем уме!
