К. А. Такер
Судьба гнева и пламени
5
Софи положила тело Ромерии рядом с Элайджей, задержавшись на мгновение, чтобы осмотреть самое ценное из своих владений – кольцо, которое Элайджа однажды надел ей на палец, дабы заявить о своей бессмертной любви. Прошли века, но блеск золота в ее глазах не потускнел, ибо она знала его истинную цену. Без него она чувствовала себя голой, но скоро ей его вернут.
Пятно крови вокруг того места, где рог Малакая пронзил грудь Ромерии, осталось совсем небольшим. Софи ощутила облегчение. Судьба обещал, что этот знак сохранит смертную форму девушки достаточно долго, чтобы Софи смогла выполнить свою задачу. Однако, хотя Софи и верила, что приказы Малакая верны, она не доверяла результатам. Судьбы никогда не давали, не забирая чего-то взамен. Элайджа тому доказательство. То, что Малакай заставил Софи полагаться на успех человека, столь невежественного в мире за пределами ее собственного, еще раз продемонстрировало, насколько жестоким он мог быть.
Софи, возможно, не умела читать мысли, но она могла читать пульсы. Все они имели свою подпись – лихорадочная похоть, нарастающий страх, разбитое сердце – и она знала, что Ромерия не поверила ни единому слову. Она бы себе не позволила. Эта девушка думала, будто Софи сошла с ума от горя.
Или что она просто безумна.
Так и задумывал Малакай. Он был недвусмыслен в своих инструкциях: Ромерия не могла знать, кто она такая, – и Софи знала, что лучше не сомневаться в этом. Теперь она могла видеть, как все, казалось бы, случайные обязанности, которые он поручал ей на протяжении многих лет, привели ее к этой одаренной смертной, представшей перед ней. Судьба не обошла ее стороной. Малакай все это время вынашивал свой план.
Что он получит от всего этого, Софи не знала, и ее это не волновало. Все, что заботило Софи, это то, что Элайджа выберется из Обнуления, и к черту последствия.
Ей никогда не нравилось играть роль придворного шута, имея подобные способности, однако, если бы Малакай предоставил ей больше времени и свободы, Софи заставила бы камни дрожать, небо разразилось бы слезами, ветер стал бы истошно завывать, а пламя – страстно танцевать, пока у этой девушки не осталось бы иного выбора, кроме как поверить. Выплескивать такую энергию, требующую каждую частицу силы для подобных доказательств, было роскошью, которой Софи не обладала. Наверняка таков был план Малакая. У него имелись свои причины. Судьбы всегда так делали.
Возможно, невежество Ромерии спасет ее. Или, что более чем вероятно, станет тем, что заставит ее сосредоточиться на своей миссии. Маленькая воровка волевая и стойкая. Она молода, но не защищена от пороков. Эта девушка научилась ориентироваться в своем жестоком мире, приспосабливаясь, чтобы выжить.
Скоро Ромерия увидит. Она познает мир мстительных богов и монстров и поймет, на что можно пойти ради любви. И ничто уже никогда не будет для нее прежним.
Кровавая луна была уже почти над ними. Софи не могла пропустить этот момент.
– Пора тебе в путь, моя маленькая паломница. – Она закрыла пронзительные голубые глаза Ромерии и пригладила пряди темных волос, обрамлявших лицо девушки. Она была взрослой физически, но все же такой юной. И чем-то напомнила Софи ее давнюю дорогую подругу Адель. Не столько внешностью, сколько притворной надменностью, тем, как она изображала уверенность, пока ее сердечко стучало, будто у испуганного кролика. При других обстоятельствах Софи могла бы даже насладиться ее обществом.
– Да будут Судьбы милостивы.
Софи провела лезвием по ладони. Кровь заструилась ровным потоком, покрывая рог Малакая, и дальше, просачиваясь в рану девушки, как велел Судьба. Она не изучала этот ритуал, никогда не слышала о нем во времена, проведенные в Гильдии.
Совершив этот обряд, Софи упала на колени перед подобием Малакая – ибо именно благодаря ему она снова могла услышать голос Элайджи – и призвала всю свою силу.
Когда земля задрожала, крысы бросились врассыпную.
6
Я просыпаюсь, хватая ртом воздух. Грудь поднимается и опускается.
Пол подо мной мягкий и влажный, потолок окутывает мрак. Мне требуется мгновение, чтобы понять – я лежу в траве под ночным небом. И еще несколько секунд, дабы вспомнить, как Софи вонзила чертов рог мне прямо в грудь.
Мое сердце бешено колотится, когда я протягиваю руку к болезненному участку тела, ожидая, что рог все еще там. Но ничего, кроме боли, там нет.
– Что ты сделала со мной, сумасшедшая? – бормочу я хриплым голосом.
Очевидно, я не умерла, но она определенно пыталась меня убить.
Поморщившись, я пытаюсь сесть. И хмурюсь, глядя на гору тряпок, окутывающих меня. Я в замешательстве. Джинсы и свитер исчезли, а вместо них появилось это огромное платье из слоев шелка с глубоким декольте. Софи ударила меня ножом, а затем переодела в праздничный наряд?
Я поднимаю руку. Даже в темноте можно разглядеть очертания кольца, надетого Софи, которое, по ее мнению, каким-то образом защитит меня.
У меня нет времени разбираться в этом. Нужно убраться отсюда к чертовой матери.
Я поднимаюсь с мокрой земли, делая несколько неловких шагов, а после наконец восстанавливаю равновесие. Голова идет кругом. Стены кедровой изгороди возвышаются надо мной, образуя длинный узкий коридор, в котором есть только два пути – направо или налево.
Вдалеке раздаются крики – я не могу оценить, насколько они далеко, но определенно исходят откуда-то слева от меня. Тембр мужской, с вкраплениями лязга металла о металл. В воздухе витает запах дыма. Что-то горит.
Я мчусь в направлении, противоположном суматохе, бегу так быстро, как только позволяют темнота и пульсация в груди, запутываясь в громоздком материале платья, ниспадающем к моим ногам, спотыкаясь на высоких и очень шатких туфлях на каблуках. К тому времени, как изгородь переходит в мощеную дорожку, освещенную фонарями, я тяжело дышу, мои легкие горят от напряжения, и я готова к черту сорвать с себя это платье.
Полная луна отбрасывает белый свет на то место, которое не было видно из-за изгороди. Это сад, о котором говорила Софи? Тот самый, охраняемый солдатами, где я должна буду найти камень? Что ж, я точно в каком-то саду. Кусты роз размером с мою ладонь разносят повсюду свой сильный аромат, смешиваясь с прогорклым дымом. Воздух намекает на теплую летнюю ночь. Где бы ни был Илор, он должен располагаться далеко к югу от Бельгии.
Впереди на тропинке разбросаны зазубренные каменные глыбы, будто развалины, оставшиеся от какого-то строения. Посреди разгрома в лунном свете поблескивает предмет. Любопытно. Я петляю между обломков, чтобы забрать его. Это оказывается наконечник стрелы, очень похожий на те, что были у охранников Софи в арбалетах, только этот из блестящего серебра.
И залит чьей-то кровью.
Я в ужасе отбрасываю его и обнаруживаю, что мои руки испачкались. Я вытираю их о подол своего платья, лихорадочно оглядываясь в поисках выхода отсюда. Вокруг меня вырисовываются новые живые изгороди из кедров.
Я разочарованно чертыхаюсь. Софи одела меня средневековой придворной дамой и бросила в дерьмовом лабиринте. Шансы выбрать правильный путь невелики. Сколько пройдет времени, прежде чем кто-нибудь найдет меня здесь, стоящей рядом с этой окровавленной стрелой, и мне придется объясняться?
Пронзительный женский крик заставляет меня резко повернуть голову вправо. Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь.
Женщина снова кричит, и во мне пробуждается страх. Я слишком часто слышала такой вопль отчаяния – в темных переулках, на заляпанных мочой лестничных клетках, на плохо освещенных парковках. Однажды я услышала свой собственный крик, в ту ночь, когда неосмотрительно срезала путь через парк, чтобы добраться до приюта до закрытия дверей. Если бы не мужество человека, выгуливавшего собаку, я смогла бы добавить в свой список еще одну ужасную историю.
Я бросаюсь бежать, не особо задумываясь о том, куда направляюсь. Вместо этого сосредотачиваюсь на представившейся возможности. Если у меня и есть хоть какой-то шанс остановить то, что вот-вот произойдет с этой женщиной, возможно, она отплатит тем же и поможет мне сбежать отсюда.
Кровь стучит в ушах, пока я мчусь по петляющему кедровому коридору, делая поворот за поворотом, пока не начинаю бояться, что просто бегаю кругами, словно крыса в лабиринте. Но вдруг – к счастью – передо мной появляется каменная стена. Она по меньшей мере тридцати футов в высоту – слишком высокая, чтобы забраться, – но есть отверстие, куда может протиснуться человек.
Я проскальзываю в него.
И тут же на мгновение останавливаюсь при первом взгляде на полную луну. Она в три раза больше любой, что я когда-либо видела, и висит низко в небе, отбрасывая на землю яркий свет, который почти обманывает меня, заставляя поверить, будто сейчас дневное время.
Кроме того, луна не одна. Справа от меня светится еще одна, гораздо меньше и выше. Я привыкла совсем к другому количеству.
Где, черт возьми, их может быть аж две?
Однако свет – это благословение. Я бы наверняка упала с этого крутого холма и переломала себе все кости, если бы пошла вслепую. С выгодного места, где я стою, можно хорошо рассмотреть долину внизу. Длинная узкая река разделяет поля с высокой травой и густой лес за ними. С этой стороны параллельно реке проходит грунтовая дорога, а через нее можно перейти по широкому арочному мосту.
Еще один леденящий кровь вопль пронзает ночь. Я замечаю движение: кто-то направляется к подножию моста. Мужчина тащит за собой женщину, которая машет руками, брыкается ногами. Она доблестно сражается, но надолго ли ее хватит?
И что, черт побери, я могу сделать, кроме как отпугнуть его?
Этого должно быть достаточно.
Нет времени на размышления. Я вооружаюсь маленькими камнями, отвалившимися от стены, и больше сползаю, чем бегу, вниз по холму. Высокая колючая трава впивается в кожу, но я не обращаю внимания на ее крошечные укусы. В конце концов, земля выравнивается, и трава уступает грунтовой дороге. Я сбрасываю неудобную обувь и бегу вперед, удивляясь тому, как быстро это делаю.
Адреналин зашкаливает, когда мои ноги касаются моста. Мощная энергия гудит в венах, а страх толкает меня вперед.
Мужчина останавливается посередине и склоняется над женщиной. Она больше не борется. Я опоздала? Она мертва?
– Эй! – Со сжатыми в кулаках камнями я изо всех сил напрягаю свой голос. – Оставь ее в покое!
Он вскидывает голову. Отсюда мне не разобрать черты его лица, но я замечаю белые волосы, собранные в хвост.
– Ты что, сумасшедшая? – рычит он. – Почему ты еще не бежишь в Ибáрис?
Остается надежда, что мое присутствие отпугнет его. Этот мерзавец думает, будто знает меня. Но чем дольше он будет заблуждаться, тем ближе я смогу подобраться, чтобы запустить камни в его чертову пустую голову. Я приближаюсь с чуть большей осторожностью и готовлюсь прицелиться.
– Что ты собираешься с ней делать?
Мужчина возвращается к своему делу, обматывая серебряную веревку вокруг лодыжек несчастной девушки.
– Я собирался насладиться ею позже, но тащить ее через весь Илор рискованно. Слишком многие способны ее узнать. Хотел получить хоть немного удовольствия от этой катастрофы.
У девушки вырывается слабый стон, подтверждая: она все еще жива.
Я крепче сжимаю камни в правой руке. Мне нужно подойти ближе, чтобы они долетели до него.
– Ты потерпела неудачу, Ромерия.
Мои ноги подкашиваются. Я могу не знать этого чокнутого, но, видимо, он знает меня. Один из людей Софи? Она сказала, что они не смогут прийти. Возможно, это была ложь.
– Я… у меня не хватило времени, – запинаюсь я.
– У тебя были недели! Недели на планирование, недели на то, чтобы обмануть этого дурака. Ты знала – это должны быть все они, иначе наши усилия будут напрасны.
О чем он говорит? Я встретила Софи только прошлой ночью.
– Твоя мать не обрадуется, когда услышит об этом.
– Что? – Слово вылетает на выдохе. Моя мать с ней в сговоре?
Вдалеке слышится слабый гул.
– А вот и кавалерия, – бормочет незнакомец.
Я оглядываюсь назад. Каменная стена, через которую мне удалось сбежать, – это надвигающийся барьер, протянувшийся поперек высокого хребта. За ним ночное небо разрывает оранжевое сияние пламени. Внизу, на грунтовой дороге, по которой я шла сюда, по тропинке движется большая тень, в ночи слышится отчетливое ржание лошадей.
Это, должно быть, солдаты.
– Уходи сейчас же и ищи убежище в Линделе, пока еще можешь, – настаивает мужчина, яростно работая руками в перчатках. – Прежде чем новый король схватит тебя. Ты не сможешь победить его в одиночку.
Тропинка по другую сторону моста ведет в густой лес. Инстинкт прислушаться к нему – бежать подальше от этого безумия – непреодолим.
– Что касается тебя… – Его голос звучит со злым удовольствием, пока он поднимает обмякшее тело девушки. Светлые волнистые пряди каскадом свисают вниз, тянутся к земле. На бедняжке платье, очень напоминающее мое, – струящиеся слои шелка из другого столетия. – Наслаждайся своей смертью под носом у любимого брата. – Он кладет девушку на ограду моста, чтобы затем столкнуть.
Именно тогда я замечаю большой валун у его ног, обернутый другим концом серебряной веревки. Я с ужасом наблюдаю, как мужчина перебрасывает валун через ограду, и тот утаскивает девушку вслед за собой. Через короткое мгновение один за другим снизу раздаются громкие всплески воды.
– Уноси ноги или будь проклята. – Мужчина убегает прочь с поразительной скоростью, бросаясь к деревьям.
Реакция запоздалая, но я все равно швыряю камни ему в голову. Увы, промахиваюсь, ибо он уже далеко.
Раскатистый стук копыт становится громче, а мощные фигуры приобретают более отчетливые очертания по мере своего приближения.
Если побегу сейчас, то успею спрятаться посреди деревьев. Однако мрачные воспоминания о невинной женщине, сожженной в лесу, сковывают мои движения и пробуждают совесть. Если я сбегу, то девушка утонет в реке, и тогда я уже не смогу избавиться от чувства вины за свое бездействие.
Я взбираюсь на ограду. О расстоянии судить сложно, но выглядит не слишком высоко. Проклиная про себя Софи, я прыгаю.
Ледяная вода обволакивает меня, но я слишком охвачена паникой, чтобы обращать внимание на холод. Я делаю вдох и ныряю, надеясь, что яркий лунный свет простирается в темные глубины, однако там лишь бездонная пропасть. Я плыву на ощупь, вслепую, пока мои легкие не начинают гореть огнем, и тогда мне приходится всплыть на поверхность.
– Стой, именем короля! – гремит глубокий властный голос откуда-то сверху.
На мосту двое всадников. Оба носят доспехи. Один держит горящий факел, другой целится в меня стрелой.
Я сглатываю от страха, сердце бешено колотится.
– Здесь женщина. Она утонет! Помогите мне, пожалуйста! Мне нужен свет!
Человек со стрелой немного опускает свое оружие. Я не жду ответа, ныряю обратно, хотя и боюсь, что мои усилия будут тщетны.
Внезапно темноту прорезает луч света. Он исходит от камня в кольце Софи, усиливаясь по мере того, как свечение рассредоточивается, простираясь во тьму, словно тянущиеся лианы в поисках дневного света.
Я с недоумением следую за светом до самого дна реки, туда, где длинные белокурые пряди плавают примерно в двадцати футах подо мной. Женщина внизу неподвижна, ее руки распростерты по обе стороны безжизненного тела.
Не имею ни малейшего понятия, как кольцо это делает, но я не теряю времени и ныряю глубже. Я изо всех оставшихся сил двигаю руками, желая поскорее добраться до русла реки и осмотреть валун, удерживающий девушку на дне. Тревога нарастает, когда я замечаю толстую серебряную веревку, мерцающую в сиянии кольца. Никогда такой не видела, узлы выглядят замысловато. Мне потребуются часы, чтобы распутать их, но у этой девушки нет часов или даже минут. Если ее вообще еще можно спасти.
Интересно, получится ли разрезать веревку, если солдат даст мне клинок?
Я протягиваю руку, чтобы проверить это. Мои глаза расширяются от удивления, когда веревка распадается под моими пальцами, точно сахарная пудра. У меня нет времени думать об этом чуде. Легкие горят от нехватки кислорода. Я легко смахиваю остатки пут с ног девушки и, обхватив ее рукой за талию, вытаскиваю на поверхность.
К моему большому облегчению, она начинает кашлять и отплевываться в тот момент, когда мы выныриваем из воды.
– С тобой все будет в порядке, – обещаю я между прерывистыми вздохами.
До меня еле слышно доносятся крики, я смутно вижу горящие факелы вдоль моста и русла реки. Крепко сжимая девушку одной рукой, другой я гребу к берегу, радуясь, что уроки плавания не прошли даром. К тому моменту, когда мы добираемся до ближайшего берега, я уже на грани обморока, грудь болит.
Я неуклюже плюхаюсь в грязь рядом с девушкой.
– Анника! – раздается низкий мужской голос, полный тревоги.
– Я здесь! – кричит она, прежде чем у нее начинается новый приступ кашля.
Звук тяжелых шагов и лязг металла приближаются. Мужчина в черно-золотых доспехах опускается рядом с ней на колени. Его шлем закрывает большую часть лица, обнажая только рот и глаза, видные через щель.
– Ты пришел за мной. – Девушка по имени Анника выглядит крошечной рядом с его массивной фигурой. Затем он срывает перчатку, освобождая руку, чтобы убрать мокрые пряди с ее лба.
– Я думал, что потерял и тебя.
Она улыбается, судорожно вздыхая.
– Почти потерял. Тот Отпрыск использовал мёрт в качестве якоря. Сомневаюсь, что ты обнаружил бы меня вовремя. Если бы не эта храбрая… – Ее голова наклоняется ко мне, и тут девушка замирает на полуслове. – Ты. – Ее голос пропитан ужасом.
Облегчение, которое я испытала, осознав, что она жива и я спасла ей жизнь, превращается в страх. Они все думают, будто знают меня. Но, как и в случае с тем мужчиной, я предчувствую – от этого пользы не будет.
Стоящий на коленях мужчина теперь обращает внимание на меня, и хотя его лицо в основном скрыто, но, без сомнения, он шокирован. Проходит пара секунд перед тем, как он слегка кивает головой.
– Схватить ее! – командует он с ревом.
Грубые руки в доспехах хватают меня и поднимают на ноги. Мужчина встает, не отрывая своего взгляда от моего. Вокруг нас столпились солдаты, сжимающие свои мечи и тихо ожидающие приказа. Думаю, его приказа. Он явно важная персона.
Где я, черт возьми?
Солдат вытаскивает из ножен длинный кинжал и приближается. Лезвие блестит в лунном свете.
– Как ты можешь быть жива? – В его голосе звучит искренний страх. – Я видел твое тело. Видел, как стрела пронзила твое сердце. – Подняв острие кинжала к моей груди, он очень легко царапает мою кожу над глубоким вырезом платья. – Ты истекала кровью.
Мое тело дрожит, когда я смотрю вниз, туда, где меня поцарапал его клинок. Факел освещает не смытые рекой коричневые пятна на бледно-сером шелковом лифе.
Мне бы для начала объяснить это самой себе, что уж говорить об этих людях.
– Я не знаю, кем вы меня считаете и что я сделала…
– Обращайся к королю «Ваше Высочество», – рычит в ухо держащий меня мужчина. Его болезненная хватка усиливается, и я вздрагиваю.
Это король.
Пусть я и не вижу большей части его лица, выглядит он молодым. Я быстро осматриваю остальных людей в доспехах и прихожу к выводу, что его сделаны более качественно, а на золотой кирáсе[8] вырезаны замысловатые узоры.
– Пóлно, капитан Боз, – произносит король с жутким спокойствием. – У нас еще не было времени на коронацию, учитывая, что Ромерия убила моего отца всего несколько часов назад.
– Что? – Я задыхаюсь, едва издав звук. – Я не… я не… – У меня кружится голова. Должно быть, это дело рук Софи. В чем эта дьявольская женщина убедила этих людей? – Я никого не убивала, клянусь. Я здесь только потому…
– Довольно лжи! – восклицает он, и его голос пропитан болью. Он заносит руку с кинжалом высоко над собой, острие наклонено вниз. Его намерения вполне ясны.
– Брат! Остановись! – Девушка, которую я вытащила из реки, – он назвал ее Анникой – кричит, вскакивая на ноги. – Она спасла меня!
– Она убила наших родителей! В ее планах было убить и нас.
О боже. Видимо, я не только убила их отца. Они думают, что я пыталась убить всю их семью?
Колени подгибаются, но хватка мужчины, удерживающего меня, сильна, и я все еще стою.
Анника хватает короля за руку, привлекая к себе внимание.
– Она спасла меня, Зандер, – повторяет она, подчеркивая свои слова. – Она освободила меня от мёрта. Необработанного мёрта. Голыми руками.
Он моргает. Постепенно он осознает смысл ее слов, хотя я до сих пор ничего не понимаю. Король переводит взгляд с моих рук на испачканное кровью платье. Наконец, он опускает кинжал, и я с облегчением выдыхаю.
– Начать охоту за Отпрыском, Ваше Высочество? – кричит солдат с моста.
Когда король – Зандер – снова заговаривает, его голос звучит тихо:
– Нет. Аттикус и его люди уже преследуют сбежавших. Я не стану рисковать снова. Мы вернемся и перегруппируемся. – Он не сводит взгляда с моих глаз, а челюсть – твердая и угловатая – напрягается.
– Вода, Ваше Высочество, – низким голосом с примесью предостережения говорит человек, которого он звал Бозом.
Зандер двигается невероятно быстро, проводя кончиком клинка по моей ладони. Я вскрикиваю, когда лезвие впивается в кожу, больше от удивления, чем от боли, – я слишком потрясена, чтобы что-то чувствовать.
Под светом полной луны я наблюдаю, как моя кровь струйкой льется в воду.
– Веди ее, – приказывает Зандер, а затем, взяв сестру под руку, сопровождает ее вверх по крутому склону.
Мое путешествие далеко не такое приятное. Я изо всех сил пытаюсь не отставать от Боза, который тащит меня по грязи мимо вооруженных солдат, восседающих на лошадях. Их, должно быть, не менее пятидесяти. Они рассредоточены полукругом, с оружием наготове, оглядывают окрестности, будто готовятся к засаде.
Всякая надежда на спасение исчезает.
Боз обхватывает меня за талию и сажает на спину своей лошади, а после садится и сам.
– Попробуешь сбежать, и я с радостью прирежу тебя, – предупреждает он, тихо добавляя, – снова.
Кем бы я ни была, они думают, что однажды уже убили меня. И не откажутся сделать это во второй раз.
Боз отдает приказ, и солдаты окружают лошадь, на которой везут Зандера и Аннику. Еще один приказ, произнесенный грубым тоном, приводит их в движение.
Мы едем вперед в унисон, копыта лошадей мерно стучат по грунтовой дороге, а окованные металлом руки Боза служат мне надежной клеткой. Кости ломит, но я едва замечаю это, поскольку неотрывно слежу за тем, что может произойти дальше.
Повернув, мы направляемся к огромным воротам, которые открываются при нашем приближении. Темные фигуры стоят на страже на вершине стены, их стрелы наготове.
Мы проходим через ворота, и я впервые вижу, что находится за зеленым лабиринтом.
Огонь и хаос.
Мои глаза расширяются, когда я пытаюсь осмыслить это странное зрелище. Я вернулась в прошлое. Открытое пространство за воротами сужается к одной узкой, выложенной брусчаткой улочке впереди нас, вдоль которой стоят двух- и трехэтажные здания из кирпича и камня, их крыши скошены под разными углами, а окна маленькие и совсем не похожи друг на друга. Фонари висят на столбах и стенах, внутри них мерцает пламя, даруя единственный свет, помимо того, что исходит от двух лун. Не видно ни машин, ни даже уличных знаков.
В воздухе чувствуется густой смрад дыма, и звучат вопли отчаяния.
Я замираю в ужасе, когда мы ровным строем проезжаем вперед, под цоканье лошадиных копыт, мимо вооруженных солдат, чьи лица перепачканы пеплом, грязью и кровью. Справа от меня, в повозке, грудой лежат мертвые тела, а ломовые лошади стоят и жуют сено, им пока еще не отдали приказа тянуть. В большую кучу добавляются все новые тела.
Я и раньше видела мертвых людей – замерзших на автобусных остановках, с передозом за мусорным баком, зарезанных внутри картонной коробки, – но никогда так много сразу.
Чуть впереди я замечаю группу людей – у одних щеки покрыты сажей, другие же с ужасом в глазах наблюдают, как тлеет соседнее здание. Пламя вызывающе танцует, пока люди пытаются потушить его водой.
Рядом с телом мужчины приседает девочка, сжимая его руку и рыдая. Сердце замирает при виде этой картины.
– Что здесь случилось? – как будто со стороны слышу я свой вопрос.
Боз фыркает.
– Ибарисанцы случились. Ты случилась. – Он отпускает поводья, и через мгновение тяжелое одеяло падает мне на голову, закрывая обзор. – Им лучше не видеть, что мы вернули тебя обратно. Сегодня все на эмоциях. Нам бы не хотелось, чтобы кто-то отнял у Его Высочества право на возмездие. Интересно, какое наказание постигнет женщину, которая отравила короля с королевой и замышляла истребить всю их родословную? Думаю, если мы отправим тебя в Ибарис по частям, это, несомненно, заставит твоего вероломного отца задуматься. Хотя, полагаю, король желал бы сохранить твою голову. Нам бы не хотелось, чтобы ты каким-либо образом снова вернулась из мертвых.
Я сосредотачиваюсь на дыхании – от шерстяного одеяла исходит запах кожи, сосновых стружек и сена, и мой желудок угрожает извергнуть все содержимое.
Этот мудак пытается меня напугать. Только и всего.
– Уступите дорогу королю! – кричит солдат.
Лошади бегут вперед размеренной рысью, а я слышу разрывающие сердце крики боли. Когда мы проезжаем мимо этих людей, я чувствую, как мои собственные горячие слезы начинают стекать по щекам.
