bannerbannerbanner
Самый красивый хулиган

К.О.В.Ш.
Самый красивый хулиган

Полная версия

Он откинул назад прядь рыжих волос, а потом провел указательным пальцем по выпирающим косточкам острых ключиц. Аня сглотнула, чувствуя, что дышать становится трудно. Эти легкие касания взволновали ее до дрожи в коленях, но она не хотела, чтобы Эрик прекращал.

– Ты беспощадна, – шепнул парень свои мысли прямо в ее приоткрытые губы.

Он поцеловал ее легко, почти невесомо, одними губами. Сердце Плюшки ухнуло куда-то вниз, а потом она сжала плечи Эрика, подаваясь ему навстречу. Он пах клубникой, каким-то приятным парфюмом и чем-то еще. Аня не знала, что это, но от запаха у нее кружилась голова. Она растворялась в поцелуе, таком сладком и бесконечно долгом.

Губы Ани были именно такими, как и представлял себе Эрик, глядя, как она пьет свой чертов мохито. Мягкие и податливые, словно созданные для поцелуев.

Музыка сменилась на типичный клубняк, но Аня и Эрик не спешили покидать танцпол. Поцелуй, поначалу робкий и неуверенный, становился все более откровенным и глубоким. Ладони Эрика гладили спину Плюшки, а она, осмелев, обвила руками его шею.

Целоваться оказалось гораздо легче, чем она себе представляла. А может, Эрик оказался хорошим учителем. В любом случае, когда он отстранился, она почувствовала разочарование.

– Что-то не так? – хитро прищурился Эрик, проводя пальцем по ее влажным губам.

– Хочу еще, – шепнула Аня, прикусив его палец.

– Мы же собирались танцевать? – напомнил Эрик, разворачивая ее спиной к себе.

От ее взгляда у него внутри все сжалось в комок. Возбуждение рывками неслось по телу, прожигая вены изнутри.

– Мы танцуем, – Аня бесстыдно прижалась к нему, двигаясь под музыку.

Эрик провел руками по ее талии, остановившись на бедрах. Аня прижалась щекой к его плечу, позволяя рукам парня направлять ее. Эрик жадно смотрел на молочно-белую шею, чувствуя непреодолимое желание попробовать ее на вкус. От того, как бедра Ани терлись о его, срывало крышу, и он не смог сдержаться.

Он прижался губами к тонкой коже под ухом, слегка покусывая, оставляя легкий засос. А потом еще один. Аня накрыла его ладони своими, окончательно уплывая куда-то, дорогу куда знал только Эрик. Он чувствовал, как внутри все горит от желания, которое он уже не мог скрывать.

– Это неприлично, – пролепетала Аня, в какой-то момент вспомнив о том, что они в клубе не одни.

Эрик ничего не ответил, думая о том, что неприличным был его член, упиравшийся в штаны. Он не знал, заметила ли Аня, но ему все равно было не по себе.

– Я принесу еще выпить, ладно?

Аня кивнула и продолжила покачиваться под музыку с закрытыми глазами. Эрик с трудом заставил себя отвести взгляд от соблазнительно покачивающихся бедер девушки и пошел в туалет.

Спустя пару минут он стоял у раковины, снова и снова умываясь холодной водой, надеясь, что она приведет его в чувство. Такого с ним еще не было. Еще никого он не хотел так, как Аню, которая даже ничего не делала, чтобы завести его.

– Нечего было столько пить, – сказал он своему отражению, отрывая несколько бумажных полотенец и вытирая лицо.

Когда напряжение отпустило, он вышел из туалета и пошел к бару.

– Клубничный мохито и «Кровавую Мэри», – попросил он у бармена.

Пока тот смешивал коктейли, Эрик нашел глазами Аню. К его неудовольствию, она уже была не одна. Рядом с ней терся Витя-бармен, который работал с ними в рестике и, кажется, учился с Аней в одной школе. Эрику захотелось попросить его исчезнуть с поля его зрения, но потом он успокоился, понимая, что это идиотизм. Они просто танцевали.

Эрик нетерпеливо постукивал пальцами по барной стойке, ожидая, пока нерасторопный бармен приготовит коктейли. Он не сводил взгляда с Ани и Вити, раздражаясь все сильнее. Он отошел от силы на пару минут, а эти двое уже спелись. Руки Вити нагло прижимали девушку к себе, а та была совсем не против: извивалась, как змея, выгибаясь ему навстречу и встряхивая копной рыжих волос.

– «Кровавая Мэри», – бармен поставил бокал на стойку. – Мохито будет через минуту.

Эрик сделал несколько глотков, а потом снова посмотрел на танцпол и закашлялся от возмущения и шока. Аня и Витя бесстыдно сосались прямо у него на глазах. Парень так сжал бокал, что костяшки побелели. Зрелище было отвратительным, но он с каким-то мазохистским упорством не отрывал глаз от парочки, чувствуя, как внутри все горит от злости.

Эрик уже и не помнил, когда так бесился в последний раз. Обычно он отличался спокойствием и неконфликтностью, но сейчас до жути хотелось проломить Витиной головой стойку. А Аня… рыжая бестия! В тихом омуте, как оказалось, зажигали черти.

– Клубничный мохито.

Эрик без особого интереса посмотрел на коктейль. Снова вспомнились губы Ани, обхватывающие трубочку. В груди пекло от злости и досады.

– Спасибо, уже не надо.

– Ты же уже оплатил, – напомнил бармен.

– Плевать, – отмахнулся Эрик.

Он заглянул в стакан, решив, что допьет коктейль и поедет домой, а когда снова посмотрел на танцпол, увидел, что Аня пытается вывернуться из рук Вити. Наконец ей это удалось, и она шлепнула парня по рукам, явно что-то ему высказывая. Эрик неосознанно двинулся в их сторону, сам не понимая, что собирается сделать.

– Ты больной?! – возмущалась девушка, собираясь уйти.

– Анька, стой!

Витя поймал ее за руку, удерживая на месте. Аня попыталась вырвать ее, но Витя сжимал ее запястье так крепко, что стало больно.

– Да подожди ты. Я… – Витя запнулся.

Аня была красная от злости. Она заметила, что Гуля и Ника смотрят на них и о чем-то переговариваются, а чуть в стороне находятся другие бывшие одноклассники, которых явно заинтересовала сцена. Ане хотелось дать Вите хорошего пинка, но останавливало только то, что она не слишком твердо стояла на ногах и боялась упасть.

– Убери руку.

Аня оглянулась и увидела Эрика, который стоял прямо за ее спиной. В его взгляде было что-то пугающее, отчего она почти протрезвела, а внутри у нее все сжалось в комок. На Витю же это не произвело никакого впечатления.

– Иди куда шел.

Эрик ничего не ответил, только быстрым резким движением выплеснул остатки коктейля Вите прямо в лицо. От неожиданности лопоухий отшатнулся и отпустил Аню. Эрик сразу же обхватил ее за талию, не дав упасть в который раз за этот вечер.

– Ты че, охренел?! – заорал Витя, размазывая по лицу томатный сок.

– Аналогичный вопрос, – процедил Эрик, толкая Аню себе за спину.

Плюшка совсем растерялась, не понимая, что происходит. Витя начал орать на Эрика, Эрик, к ее изумлению, стал орать в ответ. Вокруг них стали собираться люди, а потом откуда-то вынырнул Митя и, вклинившись между парнями, стал успокаивать Витю. Все кричали, Витя пытался наброситься на Эрика, но его оттаскивали, а Аня съежилась за спиной музыканта, зачем-то цепляясь пальцами за его рубашку.

– Домой пошли.

Эрик взял ее за руку и повел к выходу. На языке вертелись тысяча и одна колкость, озвучить которые он не мог. Ему было нечего предъявить Ане. Они пили, потом танцевали, а затем целовались – стандартная клубная история с возможностью продолжения. Правда, он не рассчитывал, что продолжать будут без него, но и такое бывало. В конце концов, Аня ему ничего не должна.

Но почему же тогда паскудное жжение в груди никак не унималось?

Даже когда они вышли на улицу, легче не стало. Ночной холод пробирался под плащ, но не мог остудить Эрика. Парень глубоко вдохнул свежий воздух, но в голове все равно был какой-то туман. Он был ужасно пьян и жутко зол.

– Эрик, я не успеваю, – пожаловалась Аня, с трудом переставляя ноги.

Парень резко остановился и повернулся к ней. Аня не успела затормозить и врезалась в него, уткнувшись лицом ему в шею. Ее шатало, и она вцепилась пальцами в лацканы его плаща, ища опоры.

– Меня не было пять минут, – все-таки не удержался от едкости Эрик.

– Ничего, я не злюсь, – заверила его Аня, похлопав по плечу.

– Чего? Ты не злишься? – возмутился Эрик, сжимая ее плечи. – А с чего бы тебе злиться?

– Ну, ты ушел, бросил меня, а этот присосался ко мне, как клещ, – пожаловалась девушка. – Он слюнявый, как Чипс. Фу.

Эрик моргнул, не зная, что и сказать.

– Короче, ты подлец, Эрик, – заявила Плюшка. – Из-за тебя мерзкий Витя облизал мне все лицо.

Она так смешно поморщилась, что Эрик не смог сдержать смешок. Аня потерла рукой губы, откинула волосы назад, и парню в глаза бросился сочный засос на ее шее. И еще один. Да вообще, вся правая часть ее шеи была одним огромным засосом.

Ему стало стыдно. Он вдруг понял, что не может больше злиться на Витю. Перед Аней было невозможно устоять. А она, казалось, этого даже не понимала.

– К слову о клещах… – Парень провел пальцем по ее шее.

Аня вскинула глаза и встретилась с Эриком взглядами. От его прикосновения ее прошибло так, словно она пальцы сунула в розетку. Она застыла, почти не дыша, чувствуя, как по телу бежит ток. Эрик чувствовал то же самое.

Ему вдруг подумалось, что неплохо было бы добавить симметрии.

* * *

Закрыв за собой дверь, Настя скинула туфли и прямо в верхней одежде побежала на кухню. Включив свет, она открыла тот рюкзак, что был полегче, и вывернула его содержимое на стол. Объемная папка с документами и черный пакет, плотно перемотанный скотчем. Настя взяла пакет в руки, сразу же понимая, что в нем деньги. Много денег. Гораздо больше, чем мать оставила им с Эриком на жизнь.

Настя плюхнулась на жалобно скрипнувший косой стул и едва ли не с головой заглянула в пустой рюкзак. На дне белела записка. Настя истерично хихикнула, подумав, что все это похоже на какой-то дебильный квест.

Очень опасный квест, если учитывать, кто был их соперником.

На бумажке было имя, адрес, дата и время. Настя порылась в рюкзаке, но там больше ничего не нашлось. Тогда она сложила все обратно, предусмотрительно спрятав записку во внутренний кармашек, и открыла второй рюкзак.

 

Черный пакет с деньгами, две папки с документами и еще одна записка.

«Синюю папку оставьте себе, белую отдайте с деньгами». А потом имя, адрес, дата и время.

– Очаровательно, мам.

Настя зарылась руками в волосы, понимая, что вот-вот разрыдается. Сначала высылает их из города, потом засылает к ним «курьера», а теперь делает из них посыльных. Мало того, что они живут, как на пороховой бочке, вздрагивая от каждого шороха на лестничной клетке, так еще и это. Хранить дома документы, которые, очевидно, слишком ценные, чтобы мать могла держать их при себе, и семизначные суммы.

Настя не знала, сколько она просидела, тупо глядя прямо перед собой, но потом вдруг подорвалась и стала метаться по квартире, думая, куда сунуть чертову папку. Как припрятать рюкзаки. А что будет, если в квартиру кто-то влезет? А если ОН узнает, что они здесь? Бесконечные «а что» и «а если».

А вдруг сосед кому-то расскажет, что видел?

Эта мысль пригвоздила ее. Настя уже почти решилась пойти к нему и сказать, чтобы не смел никому ничего говорить, но потом остановилась. Это слишком подозрительно. Тем более он пообещал.

– Обещания – ничто, – напомнила она сама себе.

Мама всегда так говорила. И, к несчастью, она редко ошибалась. Эта мысль так разозлила Настю, что она пнула диван, пытаясь дать эмоциям хоть какой-то выход, и больно ударилась мизинцем.

Боль отрезвила. Девушка вытащила телефон и зашла в почту.

«Посылку доставили. Все ок».

Она перечитывала это скупое сообщение, желая стереть его и начать сыпать вопросами. Написать, что ей страшно, что она устала. Что она не хочет участвовать во всем этом. Что она хочет домой.

Но она знала, что нельзя. Что писать надо как можно проще и обезличеннее. Настя нажала «отправить».

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мам.

Она отложила телефон, а потом подскочила, едва не словив инфаркт.

В дверь позвонили.

Глава 8
У всех есть право хранить молчание

Настя быстро посмотрела на часы, которые прилипли стрелками к половине третьего ночи, еще быстрее набрала номер Эрика и поняла, что его телефон выключен. Либо за дверью пьяный брат с разряженным телефоном не может найти ключи, либо брат тусит в клубе и у него не ловит телефон, а за дверью неизвестно кто.

В дверь настойчиво позвонили в третий раз. Кто-то явно желал, чтобы ему поскорее открыли. Настя оценила обстановку. Она толком не спрятала посылки от матери, она совсем одна и в случае чего даже обратиться в полицию не сможет, потому что светить паспортом нельзя. А если подойти и посмотреть в глазок, то снаружи могут услышать ее шуршание за дверью.

Можно, конечно, сделать вид, что ее нет дома. Но вдруг там реально Эрик? Настя посчитала до десяти, выдохнула, призналась сама себе, что к восемнадцати годам благодаря матери заработала паранойю на пару с невротизмом, а потом спокойно взяла кухонный нож для обороны и медленно и беззвучно пошла к входной двери, слыша, как сердце стучит в ушах от волнения.

Не издавая ни звука, девушка осторожно посмотрела в мутный глазок и не поверила своим глазам. Страх в мгновение ока сменился яростью, и она швырнула нож на старую тумбочку у двери, чувствуя себя последней идиоткой. Первой мыслью было не открывать, а пойти принять ванну. Пусть этот придурок сидит там хоть до утра. Второй мыслью стало любопытство, и сразу за ним тревога. А если у Эрика проблемы и незваный гость пришел по делу?

Решив, что драгоценный близнец дороже ее спокойствия, Настя нехотя приоткрыла дверь, стараясь сдерживать внутреннюю фурию.

– Я уже думал, не откроешь, – Юра сиял, как баллотирующийся депутат, обещающий народу светлое будущее.

Настя мгновенно уловила шлейф приятного парфюма с отчетливыми нотками перегара и сигаретным дымом. А еще заметила, что Юра покачивается, как маятник.

– Что ты здесь делаешь? С моим братом все в порядке? – тут же нетерпеливо спросила Настя.

– Он зажигает на танцполе, – сиять больше было просто некуда, но Юра аж светился от самодовольства и радости. – А ты покинула бал, как Золушка, оставив принца в одиночестве.

Настя не знала, от чего ее тошнит сильнее: от того, что он назвал ее Золушкой, от того, что сравнил себя с принцем, или все же от мысли, что у нее дома куча важных документов и тонна денег от матери, которая использует их с братом, как инструменты для своих целей. Вдобавок, Настя услышала странный звук, похожий на смешок, со стороны лестницы, и ей стало казаться, что Юра тут не один.

– Слушай, принц Юрий, – Настя решила, что с нее хватит. Пусть он портит ей жизнь в кофейне, но за ее пределами она не позволит ему вести себя, как психу-преследователю. – Я не очень Золушка и не очень в настроении. И не люблю, когда меня преследуют и выясняют мой адрес. Откуда он у тебя?

– Пусть это останется интригой, – припомнил Юра Настину же фразу.

Девушка же только недовольно фыркнула.

– Ты такая красивая, когда злишься. Есть что-нибудь, что тебе нравится? Шоколад, например? – Юра, как фокусник достал из кожаного рюкзака огромную молочную шоколадку.

– Да ты прекратишь со мной разговаривать фразами из романтичных комедий?! – взбесилась Настя. – И я не люблю шоколад, – немного приврала она.

Шоколад она все же любила. Но уж точно не взяла бы его из рук Юры.

– Ой, конечно, как я мог забыть. Тебе же «Кровавую Мэри» и сердце мужика какого-нибудь с кровью, не прожаренное, да? – Юра перестал улыбаться и хотел убрать шоколад в рюкзак, но с пьяных глаз уронил на пол.

– Ну, допустим, не какого-нибудь. Я дама разборчивая, все сердца подряд не ем, – не удержалась от ехидства Настя, надеясь, что этот придурок не перебудит соседей своим пьяным бредом.

Юра почти разозлился на эту недотрогу, которая руки ему выламывает, а потом посмотрел в красивые, немного хитрые, как у лисы, голубые глаза Насти и в очередной раз потерялся. Она была такая неземная и такая красивая, что он готов был позволить ей смеяться над собой дальше, готов был наплевать на то, что мерзкий Титов курит на площадке в трех метрах от них и все слышит. Почему-то все девушки до Насти показались одинаково пустыми, далекими и чужими. Мир, нет, вся Вселенная сузилась до размера песчинки, а потом произошел большой взрыв, и осталась только она.

Юра офигел от своих романтичных мыслей, от ее слов про сердца, от мысли, что ведет себя, как придурок перед Титовым, от алкоголя в крови. Юре стало смешно, легко и весело. И Насти он все равно добьется, даже если придется все на это положить.

– Мое сердце уже съела, – сквозь смех сказал Юра.

– На твое в голодные годы за мешок морковки не позарюсь. А теперь извини, я пошла спать. А тебе пить надо меньше и тоже пойти спать, – усмехнулась девушка, собираясь уйти.

– Волнуешься за меня? Приятно, – тут же улыбнулся Юра. – Ладно… я уйду. Но только если скажешь, какие цветы тебе нравятся.

– Если скажу, ты свалишь туда, откуда пришел, и больше здесь не появишься?

– Только если сама позовешь, – многозначительно ухмыльнулся Юра.

– Хорошо, потому что, если придешь еще раз вот так, без приглашения, мой брат даст тебе скрипкой по носу, – пробурчала Настя, пытаясь закрыть дверь.

– Стой! – Юра вцепился в дверную ручку, мешая Насте запереться в квартире. – Ты не ответила.

– Я передумала. Мне не нужны от тебя цветы, – пропыхтела девушка, упорно дергая дверь на себя.

Ее достал этот пьяный придурок. Ее достали его тупые подкаты. У нее не было ни сил, ни желания тратить на него ни секунды своего времени. Она устала и хотела побыть одна.

– Настя.

Она замерла, услышав то, как он это сказал. Серьезно и вдруг совсем не пьяно. Она попыталась разозлиться, но у нее не получилось. Юра смотрел на нее и был каким-то… то ли жалким, то ли потерянным. Умоляющим. И вдруг ей стало жаль его. Всего на мгновение, а потом она вспомнила, что это Юра, который разве что свое отражение в зеркале не целует.

– Принеси мне аленький цветочек, принц Юрий, – хмыкнула Настя, рывком закрывая дверь перед носом у обалдевшего парня.

Этот придурок ее бесил. Мало ей проблем в Москве, так еще в этом городе спокойно жить не дают. Если бы они с братом были дома, пара звонков друзьям или знакомым, и никакой Юра бы ее не доставал. А здесь они одни, и некому их защитить. Остается только отшучиваться и стараться не нарываться.

Настя почувствовала себя беззащитной, напуганной и уставшей. Хотелось обнять Эрика и рыдать; она очень надеялась, что брат скоро придет домой. Ужасно хотелось вернуться в Москву.

Неожиданно в дверь опять постучали. Настя вытерла слезы и пошла снова смотреть в глазок. Нож валялся поблизости на тумбочке, но она была замучена, поэтому решила, что сама всех поубивает голыми руками. Но все же посмотрела в глазок и тут же нахмурилась.

За дверью стоял сосед.

И Настя не могла понять, он пришел наорать на нее, потому что они с Юрой кричали на весь этаж, опять не давая ему спать, или… или ему что-то нужно? Возможно, он хотел спросить, что все-таки было в рюкзаках? А вдруг начнет шантажировать?

Дверь открывать совсем не хотелось.

И все же он все видел и слышал. Вздохнув, девушка открыла дверь почти нараспашку, бессознательно показывая, что сдается.

Сосед стоял перед ней в той же одежде, что и во дворе. Черные джинсы, черная толстовка с капюшоном, «найки» того же цвета, что и у Эрика. И все тот же заинтересованно цепкий взгляд льдисто-голубых глаз.

– Извини за шум, – растерянно сказала Настя, все еще не понимая, зачем он тут.

– Что? – Ярослав слегка опешил, не сразу догоняя ее мысль.

Он пришел не из-за шума и отчего-то побледнел, пряча стыд. Он зашел к себе, когда они разошлись, помыл Чипсу лапы, но все не мог перестать думать о ее словах, о рюкзаках и интригах. Трижды сказал себе, что это не его дело, и все же вышел вместо балкона покурить на лестничную клетку. Яр думал, что хочет спросить, все ли в порядке. Ему почему-то казалось, что у соседки проблемы. И раз уж ее мерзкого брата нет рядом, то он мог бы ее разговорить. И как же он офигел, когда увидел, как прямо мимо него пробегает пьяный в жопу Кабанов и долбится в дверь Насти.

Мысли тут же хороводом закружились в голове. Когда они успели познакомиться и в каких отношениях состоят? Неужели Кабан мутит с соседкой? И знает ли об этом Анька?

А потом он услышал их разговор и едва сдержался, чтобы не заржать в голос. Типичный Кабан со своими типичными подкатами. Но соседка все же не промах, раз отшила местного Казанову. Вопрос, как они познакомились, остался открытым, но все же она его отшила. Фраза про аленький цветочек особенно повеселила Ярика. Хоть кто-то утер нос Юрцу. Хорошо бы Плюшке взять пример с Насти и тоже послать Кабана.

– Я больше не буду беспокоить тебя шумом из нашей квартиры, – повторила Настя, не понимая, почему сосед смотрит на нее в упор и молчит.

Сам же постучал к ней.

Ярику нечего было ответить. Он никак не мог заставить себя спросить, все ли с ней в порядке. Если спросит, она подумает, что он беспокоится, а он не беспокоится. А если скажет, что да, задолбала шуметь, то это будет грубой ложью, а грубить ей он тоже не хочет. Ярик опустил глаза в пол, собираясь позорно сбежать, и заметил большую шоколадку, которую она не взяла у Юры. Парень стал рассматривать обертку, думая о том, что Кабан – дебил, а когда поднял глаза снова на Настю, окончательно окаменел и перестал дышать.

Она стояла все так же в леопардовой юбке, с босыми ногами и в бледно-розовом топе, только без кожаной куртки, а по щекам текли прозрачные дорожки слез. Она не хныкала, не шмыгала носом и не тряслась в рыданиях – просто стояла, смотрела на него яркими голубыми глазами и беззвучно роняла слезы на грязный пол подъезда.

– Что случилось? – тут же спросил Ярослав, непроизвольно сжимая кулаки.

Если Кабан так сильно до нее доматывается, что она рыдает, а ее брат ничего не делает, то, может, ему самому разобраться с Кабаном?

– Все нормально, я просто… – Настя замялась на мгновение. – Я в полной жопе, – обреченно выдала она.

– Могу помочь? – быстрее, чем подумал, спросил Ярослав.

Он не знал, что делать. Ярик не умел утешать женщин, да и вообще людей. Последний раз, когда Плюшка рыдала по Юрцу и своей жирной пятой точке, лучшее, что он придумал, это позволить Аньке вытирать слезы о его футболку. На этом благородные утешительные жесты, как и его фантазия, закончились.

– Хочешь чай? – вдруг спросила девушка. – В подъезде это лучше не обсуждать.

Ярик как-то заторможенно кивнул и прошел за ней в узкую маленькую прихожую, перед этим, скорее из детской вредности, чем случайно, наступив ногой на брошенную шоколадку.

Настя же сначала подумала, что тупица, раз позвала в дом незнакомца, когда в соседней комнате валяются важные документы и куча денег, но потом решила, что, если что-то случится, она просто утопится в местном болоте. Сил не было никаких. Хотелось поговорить с кем-нибудь, кроме брата. Да и не внушал почему-то сосед сейчас страха и ужаса. Девушка вытерла слезы и включила чайник с блютуза, предложив Ярику сесть за старый стол.

 

Парень успел отметить, что квартира выглядела очень контрастно. Старый линолеум на кухне и навороченный чайник, который соседка врубила с приложения на телефоне. Древняя плита и фарфоровые чашки с интересным рисунком. Пожалуй, именно так новые соседи и выглядели на фоне этого города. Неуместные, как и их вещи в этой старой квартире.

– Черный или зеленый? – Настя помахала перед Яриком двумя разными коробочками.

– Черный, – коротко ответил парень. – Меня, кстати, Ярослав зовут, – наконец представился он.

– Настя, – улыбнулась девушка. – Хочешь печенье или бутеры?

– Нет, – качнул головой парень. – Так почему… Почему ты плакала? Из-за Кабана?

– Кого-кого? – Настя сделала чай и поставила себе и Ярику по чашке.

– Юрца Кабанова, который к тебе приходил. Он тебя довел? Я не подслушивал, просто курил в подъезде. Случайно вышло, – тут же стал оправдываться Ярик.

Парень почувствовал себя дебилом полным. В собственных глазах он сейчас казался себе Зинаидой Гнидовной, которая за всеми следит.

– Нет, было б из-за кого, – дернула плечом Настя. – Ты слышал этого психа?! Мы пошли с братом в клуб. Там встретили Аню, твою подругу. И Юру этого. Мой брат с ними работает. Юра отмечал день рождения, позвал нас с Эриком за стол. Юра напился, поверил в себя и стал клеить всех женщин клуба. Я не очень хотела клеиться и пошла домой, а Аня с Эриком остались. А дальше ты сам слышал, – выпалила зло девушка, решив не говорить, что этот конченый ее преследует еще и в кофейне.

– Эрик? – изобразил удивление Ярослав.

Ему не хотелось говорить, что он уже давно знает, как зовут ее брата. Да и ее имя откровением не стало. Но, скажи он об этом, будет выглядеть сумасшедшим преследователем типа Кабанова, а этого не хотелось. Поэтому сделал вид, что удивился, хотя на самом деле испытывал только беспокойство. Не нравилось ему, что Аня тусуется в клубе с этим скрипачом недобитым.

– Эрик, в честь прадеда. Хотя мы с мамой угораем иногда, что в честь принца из мультика, – улыбнулась Настя, весело глядя на Ярика.

– А, понятно, – шутку про принца Ярик не оценил. – А Анька там как… нормально? – все-таки уточнил он.

Он вдруг понял, что вечер был настолько богат на странные события, что он как-то подзабыл о том, что бестолковая Плюха ускакала в клуб, да так и не вернулась. Что было удивительно, учитывая, что Юра уже ушел. Куда логичнее было бы, если бы она преследовала его и уже была бы тут. Точнее, нелогично, зато вполне в стиле Аньки.

– Все хорошо, они веселились с Эриком.

– Веселились, – скептично повторил Ярослав, решив, что устроит потом подруге веселье.

Не нравилось ему все это. Но почему-то Анька сейчас волновала меньше, чем Настя, которая то прячется по кустам, то плачет, то зовет на чай. Он снова уставился на нее.

Слезы высохли, и Настя снова казалась уверенной в себе и беззаботной. Хотя, скорее всего, она просто хорошо прикидывалась.

– Так что у тебя случилось? Раз слезы не по навязчивому ухажеру? – вернулся к теме Ярик.

– У нас в семье проблемы, – решилась Настя. – Пришлось переехать. Временно. А теперь семья просит помочь, а я не знаю, как со всем этим справиться. – Она пыталась говорить обезличенно и скупо, но получалось еще запутаннее.

– И как же ты должна помочь сейчас семье? – Ярик выбрал самый простой вопрос, решив не давить на нее.

Он чувствовал, что на другие вопросы она не ответит – не в тех они отношениях, да и не нужно ему лезть. И все же…

– Нужно доставить две посылки, ничего такого, только документы, – покривила душой Настя. – Звучит просто и не стоит слез. Но из-за семейных сложностей уже невроз. Да и порой кажется, что семье наплевать на нас с братом. Забей, короче, – улыбнулась вдруг Настя. – Эрик всегда зовет меня плаксой.

Ярик молча пил чай, думая, что сейф с кодовым замком позавидует скрытности этой Насти. И прочности.

– Скажи честно, этот чай – помои! – вдруг выпалила она.

Парень поперхнулся чаем от смены ее настроения и неожиданного возгласа.

– Э-э, да нормальный вроде, – осторожно сказал он, хотя не был фанатом этой марки.

– Нет, ты посмотри! – Настя сунула свою полупустую чашку под нос соседу. – Края чашки окрасились. От нормального чая так быть не должно! И он горчит сильно! А я говорила Эрику не вестись на акции. Мой брат экономит не там, где надо. Давай, лучше зеленый заварю?

Настя так смешно возмущалась и рассказывала про чай, что Ярик снова улыбнулся. Она была очень милой и чудной. И смешно ругалась. И говорила совсем без пафоса, зря он ее мажоркой считал.

– Давай зеленый.

Ярик едва не покраснел, когда понял, что не хотел чай, но хотел посидеть с ней еще и поболтать. А чай был хорошим предлогом остаться, хоть на часах и было четыре утра, и жутко хотелось спать. Ярослав со стыдом подумал, что недалеко ушел от Плюшки в общении с противоположным полом. Так же блеял и краснел, как дебил. Хотя эта Настя совершенно ему не нравится.

– Кстати, а где ты работаешь? – полюбопытствовала девушка, ставя перед ним другую чашку. – Я видела тебя вечером в синей спецовке. Ты железнодорожник?

– Нет. – Ярослав снова побледнел, разозлился и смутился одновременно.

И вдруг стало стыдно говорить ей, что он работает в автомастерской и обычно выглядит куда чище, и не ходит по городу в спецовке. Просто его облили мазутным маслом, и не хотелось переодеваться, чтобы не засрать еще больше вещей. И стыдно было говорить, что он просто заканчивает технарь. Да и вообще ничего о себе рассказывать не хотелось. Хотя, может, ей уже все растрепали про него? Тогда стоит ли вообще что-то говорить?

– А, извини, – Настя по-своему расценила его колючий взгляд и молчание. – А я вот в кофейню устроилась. «Кофе-кофе», которая в центре у площади. Так что заходи. Угощу кофейком. Только тыквенный раф не бери, на вкус как…

– На слух тоже, как оно самое, – улыбнулся во весь рот Ярослав.

Настя едва не ляпнула, что ему надо чаще улыбаться – сразу выглядит таким милым и красивым, но вовремя прикусила язык и тоже искренне улыбнулась.

– Зачем ты устроилась в кофейню?

– Нужны деньги и занять свободное время. К тому же этот семестр мы с братом пролетели по учебе. Боюсь, нас еще и из вуза отчислят… Семейные проблемы доконают.

– Я работаю в автомастерской и заканчиваю шарагу, а не вуз. Мой единственный родственник – дальнобойщик. Можешь мне не говорить о семейных проблемах и трудностях жизни, – саркастично хмыкнул Ярик.

– Да, не фонтан, – честно сказала Настя, сочувствуя ему. – У каждого своя история, – философски кивнула она и выпила немного зеленого чая.

– Не против, если прервем чаепитие на перекур? – осторожно спросил парень.

– Да, конечно. Я с тобой в подъезд выйду. Пригласила бы на наш балкон, но там завал из чужих вещей. Мы с Эриком не стали выкидывать, а просто сволокли все туда.

– Это не ваша квартира? – спросил Ярик удивленно. И только потом подумал, как это было бестактно.

– Нет. Мы снимаем. – Настя прикрыла дверь и вышла с ним на лестничную клетку.

Ярик почувствовал, что она как-то расслабилась и готова к нормальному разговору. Он медленно спускался по ступенькам к середине пролета, где стояла жестянка для бычков, думая, как лучше разговорить девушку. Вдруг понял, что она сама хочет с кем-то поделиться. А ему почему-то хотелось ее слушать.

Может, потому что у нее был очень приятный голос?

– А соседи не ругаются, что ты тут куришь? – зачем-то спросила Настя.

Она смотрела, как Ярослав зажимает губами сигарету и чиркает колесиком зажигалки. Пламя нервно дрожало на сквозняке, гулявшем по подъезду.

– Некоторым даже повод не нужен, – хмуро заметил Ярик, вспомнив недавнюю перепалку с соседкой на глазах у Насти и Эрика.

Он вдруг понял, что это было всего несколько часов назад, а казалось, что прошла целая вечность. Настя задумалась, не сразу сообразив, о чем он, а потом тихо рассмеялась.

– Такая мерзкая бабка, – хихикнула она. – Прикинь, когда мы сюда приехали, она сказала, что это ее подъезд.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42 
Рейтинг@Mail.ru