Кае де Клиари
Я вызываю вас, милорд!
Я согласился с её разумными доводами, в которых услышал тонкий намёк и решил обязательно приобрести что-нибудь из её товара, хоть до этого пришёл сюда только за фруктами.
– Так вот, сэр! – начала торговка, перекладывая в тень пучки зелени и обрывая увядшую ботву у редиски и свёклы. – Триста лет тому назад всем нашим краем и вот этим самым городом, который хоть и считался свободным, но полностью зависел от милости сеньора, владел благородный лорд Уольвек, это тот, который во всём чёрном. Если, сударь, вы соблаговолите взглянуть во-он туда, то сможете увидеть развалины его замка, что на вершине холма, который самый высокий в округе. Только позвольте сразу предупредить вашу милость – делать там нечего! Эти руины хороши тем, что видны издалека даже в тумане, и благодаря ним в наших краях мудрено заблудиться. Но любоваться ими лучше со стороны, потому что тот, кто полезет внутрь, не найдёт там ничего, кроме кучи старых камней, которые к тому же плохо держатся. Я это к тому говорю, что на моей только памяти не менее дюжины любопытных поплатились за свою нескромность, кто испугом, кто увечьем, а кто и жизнью. Как наслушаются про наших призраков… Но зачем я это вам говорю? Вы ведь, сударь, человек взрослый и судя по всему, образованный, а потому сами понимаете, куда стоит соваться, а куда нет.
Итак, сэр, в бытность лорда Уольвека здешним сеньором, приключилось великое посольство короля Генриха в Париже, где царствовал его кузен, с которым добрый наш король то воевал, то мирился. Тогда дело шло о долгом мире, вот сам король посольство и возглавил, а заодно прихватил с собой весь свой Двор и чуть не половину знати. Наш лорд тоже с ним отправился.
Я уж не знаю наверняка, как у них там всё вышло, но люди до сих пор поговаривают, что наши сеньоры вместе с блаженной памяти королём, больше охотились, плясали на балах, да на турнирах друг друга пиками из сёдел вышибали, чем говорили о деле. Может поэтому тот мир и вышел таким недолгим, но это дело прошлое.
Вернулся домой король со всей свитой, вернулся в свой замок и лорд Уольвек. А как вернулся, так и заперся, носа из замка не кажет! Что-то там приключилось с ним во Франции нехорошее, да такое, что впал он в немилость у короля Генриха, а ведь тот, как известно, был крут и на расправу скор.
Однако, как оказалось, старый наш сеньор не гнева королевского страшился. Повздорил он при французском дворе с каким-то знатным маркизом. Маркиз тот слыл человеком вздорным, вспыльчивым, и при этом отменным бойцом, уже успевшим отличиться и на поле брани, и на дуэлях с такими же дворянами. Сеньор Уольвек тоже был не лыком шит, но годами вдвое старше маркиза, хоть по-прежнему ловок и силён. Но дело было не в том, что он боялся поединка с молодым и опасным соперником, а в чём-то таком, что было известно только им обоим, ну, и может быть, королю Генриху, ведь недаром он так рассердился на своего вассала, которого до тех пор всячески привечал.
И вот в один прекрасный день подъезжает к воротам замка сэра Уольвека карета, оттуда вылезает герольд, и ну трубить вызов на смертный бой! Из замка отвечают, что сеньора нету дома, и что он, как бы по делам уехал. Тогда из кареты появляется сам маркиз и начинает в ворота рукоятью кинжала молотить, ну и орёт при этом, обвиняя хозяина замка в трусости, и поносит его всякими скверными словами. Тут сам лорд Уольвек не вытерпел и вышел-таки к нежданному «гостю».
Никто не знает, о чём они там говорили, но маркиз вскочил в свою карету и умчался прочь, больше поединка не требуя. Все, кто это видел, вздохнули с облегчением. Думали, раз так, то делу конец, и теперь уже ничего плохого не будет. Сам лорд Уольвек тоже начал отходить и потихоньку выбираться из своего логова, то на прогулку, то в церковь, а то к нам в город. Вот в городе-то всё и приключилось, на этой самой площади, где испокон веку был рынок.
