Валерия Журавлева
Нити судьбы: Венец предательства
Пролог
Ранее в Милане
Амиран
За окном огни ночного Милана. Помню, как выбрал его лет десять назад, как бежал сюда из надоедливой столицы России, купив первую однокомнатную квартиру. Но правда лишь в том, что Милан – это вторая Москва. И всё же я не понимал, что привлекло в нём: девушки? Вино? Прекрасные возможности для развития бизнеса? Явно ведь не показы мод? Ухмыльнулся сам себе, вдыхая приторный древесный аромат благовоний.
Всё встало на свои места с появлением её на пороге моей квартиры. Сейчас Милан – это наше убежище, теперь уже четко можно сказать – дом. Мысли о девушке заставляют меня улыбаться, как увлечённого юнца. Сразу же ловлю адреналин по венам, жажду наживы, страсть к крови, дракам, и всё это возрастает вместе с желанием обладать только одним – ею, завладеть её любовью, подарить ей весь мир, быть для неё миром.
– Ты правда её любишь? – прервал молчание Давид, подавая хрустальный бокал с виски.
– Да, – смотрю в бокал с янтарной жидкостью, смеюсь, вспоминая, как она пробовала виски в первый раз.
– Даааа, мужик, я так пару лет назад несколько миллионов подарил при разводе, – протянул он. – Она – что-то с чем-то, итальянка, горячая и взрывная, как вулкан, – потер бороду.
– А у Вольной свой мир в голове, зацепила, – машет рукой, пытаясь передать своё восхищение. Играет на моих нервах самодовольный придурок.
– Моя, – утвердил, улыбаясь, ликуя, что сорвал джекпот.
– Да, твоя, твоя, пока ты жив, без обид, – поднял ладони в знак поражения.
– Без обид, – осушил бокал одним глотком. – Давай к делам, чувствую, недолго мне не стрелянным ходить осталось.
Смеюсь от своей же фразы. От того, как всё обернулось. Чего я ждал, когда поддался чувствам?
– Успеется, – медлит.
– Знаешь, я на тебя равнялся, когда начинал, но потом быстро понял, что спешка к хорошему не приведёт, – вальяжно рассуждает, посматривая на свои золотые часы с бриллиантами, модник.
– Я познакомлю тебя с моими друзьями-испанцами, – отвернулся к окну. – Да, точно, познакомлю, но не гарантирую, что это поможет.
– Ты всерьёз думаешь, что я не знаю о том, что они предложили тебе? – улыбаюсь. Смешно, конечно, если мои подозрения беспочвенны, но обычно интуиция меня не подводит.
– Знаешь, конечно, но почему-то ты здесь и просишь меня защитить её, – резко развернулся ко мне. Взгляд стеклянный, смотрит за меня, на двери.
– Потому что ты не против заполучить её, – пытаюсь убедительно подыграть.
– Единственное, пару моментов. Мне не нравятся, первое – это ваши разногласия с Гвасилия, думаю, ты понимаешь, они достойные компаньоны. Мы слишком тесно взаимосвязаны, – загибает пальцы.
Если перевести на понятный русский, “прямой” вопрос от него: “что он получит от нашей сделки с Вольным?”
– Так может, вы сойдётесь в союзе, и всё забудется? – строю из себя дурака.
– Их партнерство у меня уже в кармане, – хвастает, излишне самоуверен.
– Что ты тогда хочешь от меня? – смотрю на панораму города.
– Я хочу, чтобы ваши разногласия не мешали нашему бизнесу, – потер ладони.
– Второй момент? – плескаю себе в бокал ещё пару капель.
– Союз с Вольными, понимаешь, да? Он мент, и никто сейчас не знает о том, что вы вместе. Здесь всем будет похер, но в Москве появится много желающих вывести тебя из игры, а как это скажется на моей репутации? – смотрит на меня пристально, умён черт, поставил перед фактом, думает, загнал в угол.
– Это я улажу, – спокойно, в такие игры я играл в 18 лет.
– Убьёшь его или попросишь уйти со службы? Хотя это мало поможет, – не притронулся к своему напитку.
– Нет, его дочь у меня, и теперь он будет плясать под мою дудку, остались формальности, – уверенно говорю, смотрю прямо в карие глаза, в которых горит неподдельный интерес. Дело сделано, рыба съела наживку.
– Свадьба, ребёнок? – смотрит исподлобья.
– Да, именно. Согласись, действующий генерал-майор в управлении – это хороший козырь, а ради счастья своей дочери и своей репутации он на многое пойдёт, – добиваю, улыбаясь, чтобы он поверил мне. Но сам прекрасно понимаю, что несу полнейшую чушь, но об этом никто, кроме меня и Вольного, знать не знает и вряд ли узнают.
– Да, прекрасные планы, – удивлён, – так что там надо сделать?
– Если со мной что-то случится, я не хочу, чтобы она нуждалась в чем-то, – кладу документы на его стол.
– Мужик, ты отдаёшь ей весь легальный, мать его, бизнес, весь! – его глаза округлились от восторга. – Да ни одна баба не вызывала во мне такого желания.
Знал бы он, чего это стоит, это “хочу”, чем нужно пожертвовать, но разве любовь имеет ограничения? Нет, не имеет, у неё нет понятия “хватит”, она съедает всё на своём пути. Словно ты вдохнул губительную дорожку. Вот только любовь не отпустит тебя ни через час, ни через два, под кайфом до самой смерти.
Я отпил из своего бокала. – Знаешь, сложно признавать, но кажется, судьба существует.
Оба рассмеялись строя из себя дураков и играя подвиньтесь игры друг перед другом. Сам не могу поверить, что говорю это. В голову ворвались воспоминания первой встречи, её мягкие губы, запоздалая реакция, эти глаза в кучу и твёрдая самоуверенность. Вспомнилось, как первый раз увидел фотографии полуобнаженного тела и всё.
– Что она будет с этим делать? – указывает на бумаги, в которых целое состояние, там весь мой бизнес, всё нажито в течение десяти лет.
– Ты рано меня хоронишь – это всё-таки форс-мажор, – конечно, он не упустит шанса подбить к ней клинья. – А во-вторых, она умная девочка, – гордость теплом разливается в груди. Уверен, она-то точно знает, что с этим делать, а если нет, то быстро научится. В её маленьких женских руках мой многомиллиардный ребёнок будет развиваться.
– А кажется просто красивой, – рассуждает, размахивая руками и отводя глаза в сторону. Строит из себя глупца.
– Сделаешь? – сажусь в черное кожаное кресло напротив.
– Сделаю всё, Амиран, не переживай, когда вернётесь сюда, всё будет уже готово, – в момент становится серьёзным. – Несмотря на то, что ты затеял.
– Не переживай, тебя это не заденет, ты ведь не имеешь дел в Москве? – уверенно лгу, ведь даже я сам не знаю, что взбредёт в голову Вольному, от этого мне хочется разорваться и скорее решить вопрос, чтобы раз и навсегда мент отстал от меня.
– Да я и не переживаю, – потягивает свой кофе, вальяжно развалившись в кресле в сером костюме-тройка от Armani и чёрной рубашке с серебристыми запонками. Давид педантичен в вопросах стиля и ведения бизнеса, сразу видно, вырос здесь, а вот я костюмы терпеть не могу, больше нравятся джинсы, поло, свитера, кожаные куртки, но на сделки с юристами так не явишься, поэтому пришлось надеть чёрный костюм с серой рубашкой.
– Спасибо за риэлтора, нашли блестящий вариант, ей понравится, – хвастаю, завожусь от мысли, в каком восторге она будет от нашего нового дома. Мысли о ней в нашей большой спальне заставляют меня кипеть, срываться с места и мчаться в аэропорт, чтобы почувствовать её в своих руках, оказаться в ней.
***
Грузия
Несколькими месяцами позже
Я люблю её, как же сильно я люблю её. Мой мир, меня всё время сопровождает её лицо, в слезах, искореженное от боли, её шёпот “я люблю тебя, мой муж”. Кажется, что мои руки до сих пор пахнут её кровью.
Не знаю, сколько времени прошло, жив я или мёртв. Сломанные пальцы дрожат, кажется, они даже начали срастаться или уже срослись. Я зол на себя, только на себя за то, что не сумел её спасти. Много думал, что было бы, если бы я принял другое решение. Как бы я жил, как бы жила она?
Вот и судьба со своими поворотами и этот самый крутой, который выкинул нас на обочину. Неужели вот так мы должны платить за чьи-то ошибки, так Господь нам уготовил закончить жизнь? Поверил ли я в Бога? Если он есть, то она была бы жива. Мне не верится, но какая теперь разница, ведь я могу молить только об одном – о смерти, чтобы поскорее оказаться рядом с ней.
Глава 1.1
Несколько месяцев назад в Москве
Мирослава
– Вольная, это серьезно ты? – восклицание раздалось где-то справа.
Не могу понять, малышка в бежевом платье-халате от Armani, напротив меня возмущена или в восторге.
По правде говоря, я сама еще не знаю, как относиться к этому фурору своих полуобнажённых фотографий. Но то, что мне это нравится – быть в центре внимания, осознавать, что на уровне профессиональных моделей я выгляжу ничем не хуже, – приятно.
– Ага, я, – признаюсь, улыбаясь как дура, отпивая кислючее шампанское из своего бокала.
Хорошо было бы притормозить, но к черту всё, не сегодня. Волнение дает о себе знать дрожью в пальцах и периодическим сравнением себя с остальными красотками на фотографиях. Они, как-никак, модели, милочка, а не любители.
Да и к черту! Расслабляюсь и ловлю кайф в моменте.
– Мирка – это красиво, очень красиво! – Диана, раскрывая рот, ходит туда-сюда напротив черно-белых огромных фотографий, разглядывая их с разных ракурсов. – Ты похожа на… на…, – потирает пальцами, сощурив большие карие глаза, не может вспомнить…
– Богиня, конечно, – самодовольно хмыкает друг.
На арену вальяжно вышел сам творец, весь облачённый в белое: рваные узкие джинсы, рубашка с подкатанными рукавами небрежно расстёгнута чуть ли не до пупка, чтобы показать красивое, сухое тело. Бронзовый цвет кожи и браслеты на руках говорят о том, что он недавно вернулся с Бали, где и выгорели до блонда его когда-то светло-русые волосы.
– Ооо… и это говорит мне сам Эрос, – подмигиваю, поправляя черный пиджак, который надет на голое тело.
Смеется черт, стреляет молниями из серых глаз.
– Давайте выпьем, девочки, – хватает бокалы и подаёт нам. – За Вольную, которая вернулась! – сам чокается и выпивает залпом бокал. – Волнуюсь, уж извольте, сударыни.
– Петров, – прижимаюсь к нему, скрываясь от всех. Даже на высоких черных шпильках я по плечо этому парню.
– Я тебе говорил – это будет шедевр, а ты всё бегала от меня, – наигранно скорчил рожицу обиженного.
– Извини, я была не права, – выпиваю шампанское. В голове крутится: “ну и куда в тебя лезет столько, притормози”.
– Ещё раз, я плохо слышу, – подставляет ухо, играет на камеру для Ди. – Давай, вон туда смотрит, – разворачивает моё лицо к подруге.
– Петруччо, ты был прав, это шедевр! – волнение уходит на задний план, приходит осознание того, что я наконец-то на своём месте, среди своих друзей, по которым скучала все десять лет. И если Ярик наш частый гость на Юге, то с Дианой мы виделись лишь дистанционно, и пару раз я прилетала к ней в Москву. Это, конечно, не помешало нам быть подругами, но мне её жутко не хватало.
– Только что на это скажет генерал, если узнает? – озвучиваю вопрос, который тревожил всех.
– Мирослава Витальевна, так вы ж не девочка, поди, 25 лет от роду, считай это подарком на день рождения, – разводит руками, позируя у фотографий. – Да ты тут ещё и одета, – указывает на фото других моделей. – Ну, почти одета.
– На день рождения были права, – закусываю губу, чтобы не рассмеяться от воспоминаний, как генерал-майор меня учил водить на патрульной машине. Никогда бы не подумала, что мой папа курит.
– Да, у него столько дел сейчас, сюда он точно не доберется, – вздыхаю, закусывая губу, чтобы не показать грусть лишний раз.
Переехать в Москву, чтобы сразу его потерять на долбаной опасной работе – прекрасно! Это вторая сторона медали.
Фотограф уплыл на волнах славы давать интервью очередной красотке или стильному красавчику, а я с радостью смотрю на подругу, которая к шампанскому так и не притронулась. Слежу за её взглядом и, конечно же, мне подмигивает самоуверенный, накаченный, коротко стрижёный шатен в стильном классическом костюме и белой рубашке, хорошо хоть без галстука, а то словно Бонд на важном задании. Хотя, если словить хотя бы один его взгляд в сторону подруги, то сразу станет понятно, что для него она суперважна.
– Ди, а чего не пьешь? – решаю подбросить дров в этот тлеющий костёр. – Тут вроде нет ни родителей, ни братьев, да и нам не по двенадцать лет, – поднимаю свой бокал и демонстративно выпиваю, наблюдая, как она исподлобья смотрит мне за спину.
– Рус, можно? – шепчет, еле дыша, губы покраснели, вот это огонь, мне бы так.
Мужчина за спиной прокашлялся.
– Чуть-чуть только, – даже шепотом этот бас звучит очень громко.
Улыбаюсь про себя. Кому-то страсти обеспечены.
Ох, давно ли я так горела от любовных переживаний? Что-то не припомню. Вздыхаю, осматривая мужчин вокруг. Последний Пашка, сын местного депутата на Юге, такой себе был любовничек. Маменькин нытик, одним словом, ни мнения своего, ни статуса, ни стержня, ни эротических фантазий. В постели мы словно играли в корриду, только матадор из него хреновый, мой внутренний бык с ним через пару недель даже связываться не захотел, лучше бы он так и продолжал за мной мило ухаживать, одаривая глупыми разноцветными лилиями, запах от которых будут долго выветривать новые жильцы. Потом череда неудачных свиданий.
Хорошо было бы уже кого-то здесь подыскать. Осматриваюсь по сторонам в поисках “жертвы”. Желательно брюнет. Веду глазами по гостям, и там вроде есть пара высоких и сбитых мужчин. Один почти лысый, второй с шевелюрой. Очень даже сексуальные. Закусываю губу, представляя игры в соблазнение и кокетство, мысленно прикидываю, сколько мне придётся играть недотрогу, чтобы выглядеть приличной девочкой. Я такие игры не люблю, да я вообще игры не люблю. Разве что флирт, кровать. Ох, стало жарко. Мне бы только оппонента с темпераментом посерьезнее. Запиваю свои представления шампанским.
– Мир, а это кто-то купит? – толкнула меня Диана. Подруга, видимо, давно рассуждает вслух и указывает на моё фото.
– Ага, кто-то купит, ценитель такого искусства, – киваю.
Про себя надеюсь, что это будет тот самый поклонник из Испании, который покупал несколько предыдущих работ с моим участием. Может, в этот раз он поймёт, что девочка выросла. И девочке не придётся выходить на “охоту” в этот зоопарк. Обречённо вздыхаю, не нравятся мне они. Никто не нравится.
– Мужчина? – заиграла густыми коричневыми бровями.
– Ага, скряга какой-нибудь, – толкаю её локтем, и мы обе заливаемся смехом.
– Давай сделаем фото, – Ди настраивает камеру и делает пару селфи, в которых я прижимаюсь к ней, целую в щеку своими бордовыми губами.
– Знаешь, Яр вообще нас позвал в клуб праздновать открытие выставки, – не успеваю договорить.
– Никаких клубов, – Руслан оказался совсем близко.
Вот тебе на! Корчу недовольную гримасу.
– Этот парень всегда портит тебе веселье? – громко шепчу на ухо подруге, зачесывая её короткие каштановые волосы назад.
– Да, Мир, сам не веселится и другим не дает, – дерзнула, вызвав моё уважение. Уж не знаю, что на неё так подействовало: шампанское или нотки секса в этом помещении.
– Это что, кто-то купит? – указывает на мои фото.
– Ага, богатей какой-нибудь, – прикусываю язык, чтобы не взболтнуть лишнего и не показаться вульгарнее, чем есть на самом деле.
– Вот, молодёжь пошла, – улыбается.
– Кажется, айсберг тает, – смеюсь, положив голову подруге на плечо. – А вы значит у нас пещерный, старый человек?
– Ага, – улыбается, – всё ещё за мамонтом с дубинкой гоняюсь, – смотрит в свой телефон, между прочим, совсем не доисторический.
– А я думала, у вас будет кирпич, – продолжаю перепалку, за что получаю щипок в бок от Ди.
– Ау, ну что ты? – улыбаюсь во весь рот от её реакции.
– И такой есть, в машине покажу, – мужчина расслабился или сделал вид.
– Диана Бесарионовна, не пора ли домой? У тебя завтра зачет утром, – уважительно, словно отец, заботится о ней. Это плавит моё сердце. Вот так просто мужчина может проявлять силу в заботе, как делает мой отец с мамой. И как невозможно делать со мной. Я другого калибра, что ли?
– Да, Мир, мне правда пора, этот декабрь даст жара, – измученно закатывает глаза. – Довезем тебя?
– Ага, благодарю, – грустно киваю. – Ловить тут всё равно нечего.
Машу Петрову через весь зал и ловлю в ответ строгий взгляд. Ох и припомнит он мне это бегство, но я тоже не готова пока к местным клубам, особенно таким как “Кобра”.
Вместе с уровнем профессионализма Яра вырос уровень его жизни, да и уровень заведений, которые он теперь посещает, совершенно иной – элитные. Чаще всего закрытые вечеринки, тематические клубы, о которых я бы в жизни не узнала, если бы мой дружочек не обожал делиться занятыми историями.
– Я тебя люблю, – посылаю воздушный поцелуй.
– И я тебя, – ловит ладошкой. – Валентине Борисовне пламенный привет! – и снова переключается на гостей в модных одеждах.
Как же приятно видеть счастливым и популярным моего дворового мальчика, которого я защищала от злых девочек во дворах южного города. Которому вырезала из волос жвачки и в которого верила, и верю по сей день.
В гардеробе у милой женщины мы получили свои шубки и платки. Уж зима в Москве точно не радует, но я словно дышу полной грудью: стоило только вернуться в этот город, для кого-то жестокий, для кого-то опасный, а для меня просто родной. Я словно прибыла на своё место, чтобы рвануть дальше в плавание. Ох, что же ждёт меня?
– Прошу, милые дамы, – Руслан открыл перед нами дверь очередного дорогого черного седана, на этот раз Mercedes.
– Я всё подруг не привыкну к тому, что ты каждый день меняешь машины, – усаживаюсь на удобное черное кожаное сиденье. – Хорошо хоть водителей не меняешь, – ловлю улыбку в зеркале заднего вида.
– Это всё Руслан, – бубнит на соседнем сиденье. – Брат вернулся и теперь у них какие-то дела разного характера: то обеды, то переговоры, то тренировки, ещё что, – размахивает тонкими красивыми пальцами с французским маникюром. – Вот я и катаюсь, это мы ещё за тобой на пикапе не приезжали, – закатывает глаза. – Да, Руслан? – щеки краснеют, когда трогает его плечо.
– Да, Диана Беарионовна, – мальчишка мил и хвастлив. – Но вам же понравилось?
Улыбаюсь во все тридцать два от их родной беседы.
– Ага, всем понравилось в центре города-то на площади, отвез на завтрак, – её глаза потеплели от воспоминаний.
Стало неловко. Пытаюсь вспомнить что-то своё, да вот только моя жизнь больше похожа на поле боя одинокого солдата.
Мы быстро оказались возле высоких кованых ворот элитной многоэтажки – ещё один плюс новой папиной должности. Да, это не наша старая советская девятиэтажка, из которой мы наспех уезжали десять лет назад. Это большой красивый комплекс с видом на водоём, а апартаменты здесь раза в три больше предыдущих, охрана везде, камеры. Только мне в том простом и веселом районе нравилась дружеская атмосфера. Ребёнком я любила, когда из школы нас забирала тётя Мариам, и на кухне мы пили чай с самыми вкусными пирогами во всей Москве. Удивительно, как Ди преобразилась и стала такой худышкой.
– Руслан, вы бы не могли мне оказать честь? – подмигиваю в зеркало.
– Конечно, всё ради молодого сердца! – смеётся он.
И весь этот цирк из-за Ваньки, что сидит на проходной и тайно желает свидания со мной. Руслан галантно подал мне руку и проводил к калитке, где молодой ревнивец выглядывает жертву в оба глаза.
– Приобними что ли, смотрит, – шепчу, поворачиваясь к нему. Ни стеснения, ни волнения; наверное, потому что этот мужчина всецело занят, да и не в моём вкусе.
Только вот вопрос остаётся открытым: а кто тогда в твоём вкусе, Мир, если не этот Аполлон?
– Я и вот так могу! – крутанул меня возле калитки и опустил, словно в танце, наклонившись следом.
– Я не могу! – пытаюсь сдержать смех, но когда вижу его красное лицо напротив, взрываюсь. Скользкий асфальт вкупе с высоченной шпилькой равно неизбежное падение обоих.
– Ахахах! – смеётся басом. Сидит напротив меня, покусывая пухлые губы. – Не ушиблась, актриса?
– Нет, нормально, – пытаюсь подняться, но попытки тщетны. – Вот теперь он точно не подойдёт, кому нужна покалеченная неуклюжая дама, – бубню под нос. Опираюсь на его руку, он помогает мне встать.
– Вы там в порядке? – звонкий голосок и Mercedes.
– Да! – поправляю длинные каштановые локоны. – Ну вот, кажется, миссия провалена. – Отходя, машу рукой. – До встречи, красотка.
– До встречи, Мир! – смеётся, пересаживаясь на пассажирское сиденье.
А я обречённо вхожу во двор, освещённый фонарями.
– Добрый вечер, Мирослава, как ваше свидание? – ухмыляется он. Ну, конечно, теперь он будет издеваться.
– Добрый, Иван, благодарю, – отлично, – улыбаюсь. А что? Пусть знает, что шансов у него нет. Перекачан до невозможности – не люблю таких.
– Если бы пошли со мной, были бы целее, я девушек на асфальт не роняю, – цокает, пытаясь меня покорить в форме охранника. Господи. Охранники все мои, неужели я на что-то большее не гожусь?
– Это у нас ролевые игры такие, знаете, БДСМ и всё такое, – бегу к подъезду, хихикая как дурочка от того, что сморозила. БДСМ? Даааа, Мирослава Витальевна, ну вы и выдали, у парня челюсть так и осталась на земле.
В лифте смотрю на своё отражение. Разгорячённая после смеха девчонка двадцати трёх лет с длинной копной каштановых волос, которой гордится женская половина нашей семьи. А вот ярко-голубые глаза отцовские. Невысокого роста, до супермодели не дотягиваю, а вот для фотомодели мои 162 сантиметра – самое то, если верить Петрову. Не сказать, что я худая: 42-44 размеры, но всё-таки стоит подсушиться и позаниматься с папиным инвентарём на балконе, не хочется одной идти в зал.
Захожу в одну из трёх дверей на 15 этаже.
– Мам, пап? – скидываю шубу, вешая её на вешалку и убирая в большой зеркальный шкаф.
– Привет, гулена! – мамочка встречает меня в бирюзовом длинном шелковом халате. Она у нас красотка, несмотря на свои 42 года: стройная, с натуральной красивой грудью 4-го размера. А вот волосы недавно эта бунтарка обрезала в коре и выкрасила в пепельный блонд, глаза карие с зелёными вкраплениями. Я всю жизнь о таких мечтала, тёплых, как ранняя осень.
И если бы не поступок со стрижкой, в жизни бы не знала, что наш папа такой сентиментальный – он ей за косу устроил такой скандал, я диву далась. Мои родители не из тех, кто проявляет любовь прилюдно, скорее, тихо в спальне и за закрытой дверью.
– Мамуль, – целую её в обе щеки, – а чем это у нас таким вкусным пахнет? – заглядываю за её спину на кухню.
– Мирослава, а блузка для этого костюма не предусматривалась? – большие глаза округлились.
– Мам, там боди! – крадусь как лиса на бирюзовую кухню, откуда доносится запах корицы. – Вот, – расстегиваю пуговицы чёрного пиджака и показываю кружевной бежевый боди.
– Мирослава, – удивляется она, разливая чай по белым кружкам. – Ох, и разбаловала тебя отец.
– Ну, мамуль, – хватаю маленькую булочку с корицей. – Это же те творожные?
– Они, – ставит передо мной кружку и садится напротив за круглый деревянный стол. – И как с вами бороться?
– А чего с нами бороться? Мы же вольные! – смеюсь, наслаждаясь любимой выпечкой. Кажется, с самого утра ничего не ела, да и от алкоголя аппетит проснулся.
– Вольные? А я по вашему безвольная значит? – всплескивает руками, а в голосе слышна обречённость и обида.
Ещё бы, десять лет назад она оставила должность главного бухгалтера в хорошей фирме ради прихоти и продвижения на службе отца. Вот и сейчас история повторилась. Без разговоров наше семейство упаковало всё в коробки и отправилось в столицу ради очередной звезды на погоны. И этой женщине это явно не нравится, но она – мой пример лучшей в мире жены, друга и мамы.
Ради генерал-майора Вольного даже преподаватели вуза пошли на уступки, и все экзамены у меня приняли экстерном, так что я тоже не насладилась студенческими тусовками. Но за такие неудобства получаю полную свободу действий в рамках закона и анонимности. Спасибо отцу за это, он не афиширует свою личную жизнь, я даже не уверена, что кто-то из сослуживцев знает о том, что у него есть семья.
– Мы же тебя любим! – посылаю воздушный поцелуй. – А папа где?
– Где, где, в штабе своём, – недовольно сморщила брови.
– А ты чем занималась? – спрашиваю между делом, с тоской поглядывая на булочки, но больше нельзя.
– Всё тебе расскажу, – оживилась, сощурила глаза. – Искала работу, – заправляет короткие пряди за уши.
– Вау, и? – нервничаю, щекотливая тема. Мне бы тоже стоило задуматься насчёт работы, но скорее всего после Нового года, что-то не очень хочется из огня да в полымя, как маме.
– Пока ничего, праздник на носу ведь, – расстроена. От меня её огорчение не скроешь, и оно вовсе не в отсутствии работы, так как денег у нас сейчас предостаточно. Да и папа будет только рад, если она дома останется. Тут что-то другое.
– Ты же крутой спец, найдёшь! – улыбаюсь, хочу её тёплую улыбку. Не по себе, когда наше тёплое домашнее солнце грустит.
– Ага! Ты мне зубы не заговаривай, дорогуша, кто это тебя постоянно на разных машинах к дому подвозит? Пару недель в Москве, а уже ухажёра нашла? —
– Ма! – возмущаюсь, кровь закипела. – Ну какие ухажёры? – убираю за нами кружки в мойку, чтобы не пришлось смотреть в глаза этой проницательной женщине. – Это Ди с охраной.
– Диана? Тваури? – тяжело вздыхает.
Ох, этот тон заставляет покрыться неприятными мурашками.
Медленно поворачиваюсь на пятках, нахожу в себе смелость посмотреть прямо в глаза. – Ага, она, а что?
– Папа наверняка не будет рад, – поджала губы, глаза бегают – это значит, она о чём-то думает. Атмосфера накаляется.
– Почему это? Знаешь, пусть наш папа радуется, что мы мигрируем все вместе без истерик, – меня накрывает волной злости.
– Этому не рад, тому не рад, Валя уволься, Мира закончи два года за один, сюда не ходи, что отец в органах не говори, то не говори, се не говори. Ух, ещё и заставить зимой в столицу ехать, в самый холод. А может быть, я бы лучше его на Юге пережила – там точно ниже десяти градусов не бывает.
– Закипаешь, дочь, остынь! – мама прервала меня своим смехом. – Я не знаю, что у мужчин там десять лет назад стряслось, но постарайся просто ему не рассказывать об этом, не попадаться на глаза и, ещё – тычет в меня указательным пальцем – ни в какую историю не влипнуть.
– Ага, ещё не дышать, не смотреть, не выходить из дома, да и вообще не жить! – заканчиваю, шагая к себе в спальню.
– Мирослава! – кричит в спину грозно, но с пониманием.
– Сладких снов, ваши пожелания приму к сведению! – закрываю за собой белую дверь.
Паршиво себя чувствую от того, что сорвалась на маме, хотя она по сути ни в чем не виновата, такая же жертва обстоятельств, как и я. Ух, совесть проснулась. Оставляю костюм на вешалке в небольшом гардеробе.
СМС от Петруччо: “Звезда, твои снимки выкупили, процент переведу по окончании выставки”.
Я: “Ого, да я богачка, можно не думать о работе”.
Сразу становится веселее. Деньги к празднику очень кстати, смогу купить маме сумочку от Michael Kors, о которой она мечтала.
Петруччо: “Да, Вольная, можешь просто позировать мне))) люблю”.
Я: “Люблю)*”.
Что может повысить настроение женщине? Конечно же, мысли о шопинге. А ещё утром нужно перед Валентиной Борисовной извиниться, нехорошо получилось. Совесть грызет червячком в груди.
Как только голова касается белоснежной мягкой подушки, рой мыслей о будущем тут же успокаивается, а на смену им приходят не менее неприятные мысли: чем заняться? Или кем заняться? Не сказать, что я горю желанием идти работать с девяти до шести в потном офисе.
Снова звонок.
– Что делаешь, подруга? – смеётся.
– Уснуть пытаюсь, – зеваю, поправляя свой женственный розовый пеньюар.
– Классный был вечер, я так рада, что ты вернулась, – улыбается, пытаясь отдышаться.
– Я тоже очень рада, представляешь, мои фотографии купили! – радость от этой новости меня распирает, а с кем ещё я могу поделиться, как не с ней? Маме пока рано про такое говорить: её инфаркт хватит.
– Вау, так ты звезда? – восхищается. На заднем фоне слышен мужской смех. Становится не по себе. Если это Руслан, то точно ему припомню, юморист хренов.
– Ага, звезда, пойдем в клуб после закрытия выставки отмечать? – сама не верю, что предложила такое. Это же сколько интроверту нужно храбрости набраться, чтобы переступить порог людного элитного заведения?
– Я не уверена, – перешла на шёпот.
– Почему? Из-за мужчины за рулем? – давлю, люблю загонять её в угол и наблюдать, как она стесняется.
– Ты всё видишь, – смеётся.
– Чтобы вытащить его чувства из панциря, нужно разозлить. А что может быть лучше, чем клуб, набитый парнями? – разглядываю свои ногти с красным маникюром, который уже приелся. Точно нужно сменить на более холодные оттенки, может быть белый – да неплохо.
– Ты всё знаешь, – смущается. – Да, Амиран, иду, – отвечает. Так вот кто там смеётся на заднем плане – её брат.
– Ладно, принцесса, сказочных снов, – начинаю проваливаться в сон.
– Сказочных, Вольная.
Обе целуем трубки с причмокиванием.
Амиран… кто такой этот Амиран? Пытаюсь вспомнить всех братьев Ди. В голове крутится образ худого высокого парня с синяком на скуле. Наверное, он тот, что однажды влетел на маленькую кухню, когда мы обедали у семьи Тваури. Картинки из прошлого мелькают перед глазами, пока я не проваливаюсь окончательно в сон от усталости.