Карлик Григорьевич Сергей
Цифровик
– Проблемы?
– Дела у них внезапные, в сауну не едем.
– Случилось чего?
– Да ничего не случилось. Бухтели за веру, этот Ман Ли хорошо по-нашему говорит.
– И?
– И ничего, он мне вдруг сказал, что у него дела, он типа только сейчас про них вспомнил, и никуда мы не едем. Езжай, мол, в сауну один.
– Меня не было пять минут, – сказал я, наблюдая, как наш новый поставщик не торопясь выходит из закутка, окруженный охраной. – Что ты такого успел им сказать? Может, ему кто позвонил?
– Никто не звонил, странно как-то. Я ему сказал, что мне нужно в церковь, он мне ответил, что мы ставим свечки, а они благовония жгут. Потом он сказал, что буддизм древнее христианства и потому вера эта мудрее, а я ему сказал, что на самом деле буддизм произошел от одного из древнеславянских верований, там даже знаки одинаковые, например, свастика.
– Толкач, ты в своем уме? Какое им дело до древних славян? Ладно. И что дальше?
– Ну, он улыбнулся так и говорит, мол, есть такие верования, которые появились задолго до буддизма. Неужели они тоже пришли к нам с севера? А я ему и говорю, что идолопоклонники дали всей Азии пример.
– Стоп. – Я уже все понял. – Я – в номер, ты – в церковь. В следующий раз лучше молчи о своих верованиях. И уважай чужое мнение.
– Так я ж его уважаю.
– Толкач, мы тут занимаемся бизнесом. У меня сумка камней, и хороших камней, я лично проверил, на два лимона примерно. У нас новый поставщик, который вышел на Гошу сам. У нас сейчас, считай, начало нового бизнеса. Да кому на фиг интересно твое мнение по поводу каких-то там древних славян? Кроме того, что у тебя на шее?
– Крест.
– Вот именно.
2. Я так сильно ошибался по поводу того, что мнение Толкача никому не интересно.
Видимо, он выражений не подбирал и чем-то задел нашего седовласого подельника за живое. Пока он там молился, а потом снимал девицу, я устраивался в номере, покупал через Интернет обратные билеты и прочая, и прочая.
И вдруг мне на мобильный позвонили. Номер не определился.
– Вячеслав, – акцент был едва заметен, – а вы не сможете сейчас спуститься в холл гостиницы? Посидим в баре, выпьем, поговорим. Это Чек Ман Ли. – Он помолчал и добавил: – Вы не бойтесь, я один.
Таким, как этот узкоглазый, отказывать нельзя.
Я нашел его в самом дальнем углу кафе, которое располагалось прямо в холле гостиницы, слева от ресепшена. Свет в кафе давали в основном свечи на столах, типа интимная обстановка создавалась. Только вот все столики были забронированы, и никого за ними не было, а Ман сидел в самом дальнем углу. Один.
– Вы хотите поговорить о Толкаче? Кстати, оттуда вы знаете мое имя?
– Вы очень умны и проницательны. Мы отслеживали ваш прилет, вели вас, знаем, что написано у вас в паспортах. Это не значит, что я знаю ваше настоящее имя, но такое было в паспорте, по которому вы прилетели.
– Хорошо. Что вы хотите от меня?
– Да ничего, просто меня беспокоит ваш представитель. Он какой-то глупый. Да, глупый.
– Для его работы не нужно быть умным. Он тверд в своих убеждениях, дважды мотал сроки за других, ни разу никого не сдал.
– Ни разу никого?
– Да, слишком глуп, чтобы врать, поэтому всегда молчит.
– Он правда верит в то, что говорит про всех этих древних славян?
– Скажем так, ему хочется, чтобы мы были круче всех.
– Ага.
Таец некоторое время сидел молча, не шевелясь, отражение огонька свечи подрагивало в его глазах. Он так долго не моргал, что я даже забеспокоился, не откинул ли он копыта прямо тут. Ну мало ли, вдруг с сердцем что-то. Но тут он моргнул наконец-то и спросил:
– А сами вы что думаете о вере, которая могла быть до буддизма?
– Ну, вполне возможно, что есть и у вас свои идолопоклонники.
– Нет, Вячеслав, вы меня не поняли. Попробуйте себе представить веру, которая была гораздо раньше, чем все, что вы знаете о человечестве. Настоящая вера, с настоящими богами. Представьте себе, что были такие времена, когда люди не думали о прощении, вечных ценностях, культура их была примитивна. Самым ценным тогда была жизнь, все решало право сильного, и кто сильнее, тот и прав. А самыми сильными были боги. Что вы думаете?
– Я думаю, что такая вера сейчас нереальна, потому что человечество шагнуло далеко вперед, и даже Толкач, который, небось, начал снимать себе телку прямо в церкви, все-таки сначала поставил свечку. Ему нужно, чтобы его кто-то простил и дал шанс пожить в раю. Понимаете?
– Вы очень умны, Вячеслав. Ну а если бы была все-таки такая вера? Если бы были люди, которые верили в жестоких богов, верили, что благосклонность таких богов покупается кровавыми жертвами? И если бы их вера могла не только убивать, но и воскрешать? Как вы считаете, такое возможно?
– Думаю, нет, – я ответил честно, не задумываясь. – Я не верю в воскрешение как таковое, да и смысла в такой вере не улавливаю.
– Смысл простой: те, кто верит в сильного бога и убивает руками этого бога, ну, или своими для этого бога, могут очень хорошо выполнять грязную работу.
Мысль была настолько неожиданной, что мне пришлось додумать ее до конца.
– Получается, – неуверенно начал я, – что кто-то извне поддерживает некую секту для выполнения грязной работы?
– Для выполнения грязной работы. – Таец закивал головой. – Для защиты, для осознания того, что было что-то задолго до нынешних добрых и мудрых богов, точнее задолго до веры в них. Вы понимаете? Это не секта. Секты – это отклонения от реальности. Когда-то люди захотели быть мудрее, умнее и проще и придумали себе новых богов. Но старые боги никуда не исчезли, они все также рядом с нами, они требуют жертв и дают тем, кто им поклоняется, великую власть.
– Вы сектант?
Таец помолчал, глядя на пляшущий огонек свечи, и вдруг улыбнулся хитрой узкой улыбкой:
– Ну что вы, Вячеслав, я честный буддист. Знаете, вы мне нравитесь, не готовы принять некоторые вещи так, как они есть, но, по крайней мере, вы уважаете других людей и не пытаетесь навязать им свои взгляды. Я дам вам одну вещь. Если вы засомневаетесь в чем-то, наденьте это, может быть мир при этом изменится. Пообещайте, что всегда будете это носить с собой.
– В кармане. Я крещеный.
– Хорошо, в кармане. Это не обязательно носить все время на шее.
На стол смуглая рука выложила некий кусок глины, обмотанный веревкой.
Таец медленно встал, кивнул мне и заковылял к выходу из кафе, там его приняли трое бравых парней в черных костюмах, что, конечно, при температуре тридцать пять градусов смотрелось ну очень экзотично. Сам Ман Ли был одет в некий красно-коричневый балахон. И походил на некое насекомое в кольце черных крупных муравьев.
3. В номере я раскрутил шнурок. Амулет представлял из себя грубую поделку из керамики, некий глаз, вполне себе человеческий. Этот кусок глины не был ни теплым на ощупь, ни холодным, и когда я его надел на шею, ничего не почувствовал. В общем, я его обмотал обратно и сунул в карман, подальше от глаз напарника. Не хватало только мне еще от него выслушивать теории по поводу амулетов. Я и так уже знаю, что все амулеты – от славян, он меня почти в этом убедил.
Толкач появился поздно ночью и немного в дурном настроении. После непродолжительной, но очень емкой на матерные слова беседы, стало понятно, в чем косяк: раньше за баб и наркоту платили тайцы, а сегодня за все пришлось платить из своего кармана.
– Да откуда взялся этот Ман или как его там? Без него нормально было. Куда делись прежние тайцы? Где мои кореша?
Пришлось на пальцах объяснить, что Ман Ли, для того чтобы стать нашим партнером, отправил большую часть толкачевских корешей кормить рыб на дно залива. В общем, он понял. И заткнулся.
Вылет у нас предполагался дня через два. Деньги на это время были, и ничто не предвещало неприятностей.
4. На самом деле двух дней вполне достаточно, чтобы вляпаться по полной.
На следующий вечер Толкач позвонил мне вечером на мобильный и предложил двигать к нему, ибо он встретил старых корешей. Меня здорово насторожила его фраза «Я думал, их уж и нет в живых, а они просто удачно соскочили».
Это кто ж это у нас удачно соскакивает?
Сказал, что сидит в «Ким Чи». Ну понятно, кафе напротив его любимого борделя. Так я решил: пожалуй, прогуляюсь в бордель и там из окошка гляну, с кем он общается.
В публичном доме все очень понятливые, чай, не первый раз они меня видели. Просто дали ключ от нужной комнаты, когда я им продемонстрировал бинокль и деньги. Пара банкнот – и тебя понимают без слов. Того и гляди деньги и жесты речь заменят.
Толкач сидел за столом с двумя парнями, и, когда я взглянул на них через бинокль, у меня мошонка съежилась до грецкого ореха.
Нет, там вообще-то было не очень светло, но и не темно, лампы горели достаточно ярко.
Рядом с Толкачем сидел Петя Запорожский. В красной рубашке, он что-то бодро говорил, золотые фиксы поблескивали у него во рту. Он был именно в этой рубахе пять лет назад, когда я ему между глаз пулю засадил. Я сделал это с расстояния в пять метров. Четко между глаз. А потом его тело разрезали на части и утопили в пруду близ деревни Вербилки.
Напротив сидел Зёма. Редкой гнусности персонаж. Сказочный беспредельщик. Братва ему вынесла приговор, а я исполнил. И закопали его где-то тоже возле Вербилок. Этому я всадил всю обойму в живот, специально, чтоб он помучился.
Внезапно меня осенило, я сунул руку в карман и надел себе на шею глиняный глаз. Стало только хуже. Потому что теперь Толкач бодро общался с пустым местом напротив, а стол был накрыт на троих. Мало того, подошла официантка и приняла заказ у пустого места. И пофиг ей, что тарелки и бокалы на столе полные.
Что там Ман Ли говорил про оживление мертвецов? В ответ зазвонил мобильный.
– Вячеслав, у вас есть выбор: либо закрыть глаза и идти дорогой, которая подчиняется вашим правилам, либо открыть глаза, но не верить им. Что вы выберете?
5. Когда Толкач пришел в номер и отругал меня за то, что я не пришел на встречу, я еще как-то держался. Но вот когда он заявил, что завтра его «наши братаны» отвезут в древний славянский храм, я решил, что выберу второе.
И поехал вскрывать схрон.
Знаете, как трудно протащить в Тай и спрятать в укромном месте огнестрельное оружие с «чистыми» номерами? Но мне уже было все равно. Только тот, кто судит по внешнему виду, может во мне ошибаться. Мои очки – сплошная фикция, а с тридцати шагов я попадаю в шляпку от гвоздя десять раз из десяти.
Работа у меня такая. Попадать.
И на следующий день мы поехали на большом удобном джипе в сопровождении двух невозмутимых тайцев куда-то в джунгли. На мое сомнение, что мы успеем до вечера обернуться, чтобы успеть в аэропорт, Толкач отмахнулся.
Мы ехали проселочными дорогами, и я видел только джунгли и иногда деревни. Крытые пальмовыми или банановыми листьями домишки поражали своей заброшенностью. Сломанные ограды. И так три часа. Как Мамай прошел.
К тому моменту, как мы приехали, я уже очень сильно нервничал, а когда увидел, куда мы попали, запереживал еще сильнее.
«Кореша» ни разу не соврали, это действительно был храм. Громадный храмовый комплекс, который порос пальмами метров двадцати высотой. Наши провожатые резво выскочили из машины. Один вел нас, шагая впереди, второй замыкал процессию, и меня почему-то абсолютно не удивило, когда на повороте они оба куда-то испарились. Мы оказались с Толкачом вдвоем посреди неких развалин. Одни.
– Не понял, – удивился Толкач.
– Нормально все. – Я сел на камень и вытащил из-за пояса ствол. – Любуйся окрестностями. Видел когда-нибудь что-то похожее?
– Откуда у тебя пушка? – еще сильнее удивился он.
– Да какая разница. Вон там видишь зданьице? Кажется, там вход, который ведет вниз.
Это был скорее не вход с лестницей, а провал. Ступеньки осыпались от времени. Внизу мы нашли большую комнату, в которой обнаружилось что-то вроде алтаря, если это так можно назвать. Большой плоский камень лежал перед изображением на стене. Свет проникал сюда через проломы в потолке. Мне было видно достаточно, чтоб понять, зачем Толкача заманили в эту дыру.
Некий монстр стоял на полусогнутых когтистых лапах, туловище было похоже на покрытое чешуей тело ящера, несколько несимметричных конечностей торчали в разные стороны, на каждой было подобие кисти с разным количеством пальцев. В полуразрушенном орнаменте на стене за этим монстром угадывались следы гигантских крыльев, безглазая голова представляла из себя сгусток щупалец. Кто-то когда-то здорово накурился, и ему привиделось.
– Ну чего, Толкач? Много тут славянских мотивов?
Он стоял молча, с неподдельным интересом глядя на статую. Находясь у него за спиной, я вытащил из кармана амулет и надел. Ничего не изменилось. Значит, никакого подвоха. Я вышел наружу и стал пробираться туда, где должен стоять джип, на котором нас привезли. Довольно скоро его нашел, провожатых не было видно. Да и плевать, ключ торчал в замке зажигания, прям садись и уезжай.
И опять зазвонил мобильник:
– Вячеслав, садись и уезжай.
Чертов таец. Я выключил телефон и побежал назад. Из провала на меня повеяло такой вонью, что я не смог сдержать рвотные позывы. Проблевавшись, плюясь и кашляя, держа в потной руке пистолет, спустился вниз.
От Толкача мало чего осталось. То есть то, что от него осталось, – это кучка мокрых от крови тряпок, кишки, несколько костей и кусок черепа. Вот и все. Хотя нет, наверху что-то сверкнуло. Не веря своим глазам, я подошел поближе. Крест Толкача. Самая короткая конечность, с двумя пальцами, крепко держала цепочку с крестом.
Свежий воздух меня отрезвил. Некоторое время я стоял, озирая окрестности. Серо-черные от времени и вечной сырости камни, пальмы и синее небо. Было жарко, душно, я истекал потом, а из-за спины веяло холодом. Изредка легкий ветерок доносил до обоняния нереальную вонь из подземелья.
В этом было что-то неправильное. Нет, Толкач не был моим другом. Да что уж там, этот самодовольный придурок, с этими его бреднями по поводу превосходства славян и того, что все пошло от древних северных народов, меня просто бесил. И тем не менее тут что-то было не так. В конце концов я понял, что, и пошел обратно.
Руку на барельефе я просто отстрелил, цепочку с крестом сунул в карман и рванул что есть сил к машине. Нет, у меня не было ощущения, что за мной гонятся. В затылок никто не дышал, но вот как-то сразу я понял, что кому-то здорово не понравилось, что я по чужому имуществу долблю пулями.
6. Но кто бы это ни был, до машины я добрался, до гостиничного номера тоже, и даже до здания аэропорта.
И когда я уже был внутри, вдруг накатило чувство опасности. Нет, это не был взгляд со стороны, не было чувство, что за мной следят. Нет, просто вдруг накатило чувство чужого присутствия, как будто вся эта масса народа вокруг меня была чужеродным, объединенным некой силой организмом, а я был чем-то лишним для него. Присутствие некой опасности буквально давило со всех сторон, мне казалось, что все смотрят только на меня и говорят только обо мне. И я решил хотя бы на пару минут уединиться в туалете. Я туда зашел, сел на унитаз и поставил спортивную сумку с камнями и шмотками на пол.
И вдруг меня обдало волной вони, такой же, как и несколько часов назад в джунглях. Но этого же не могло быть! Я откинулся и закрыл глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Куда там! Стало еще хуже, я буквально услышал, как что-то громадное, неповоротливое появилось с той стороны двери. Шумно, скребя чем-то по кафельной плитке, прошло от стены до стены. В соседней кабинке кто-то спустил воду, потом звук открывающейся двери и тут же приглушенный вопль ужаса, переходящий в странное бульканье и хрип.
Не открывая глаз, я вытащил из кармана амулет и надел на шею. Все стихло. Вообще все.
Я открыл глаза. Не было слышно ничего, кроме моего дыхания, аэропорт будто вымер.
Когда я вышел из туалета, то понял, что в аэропорту никого нет. Вообще. Но так не бывает. В аэропортах всегда полно народу. Точнее, всегда просто лом народу.
И я снял амулет. И ничего. Пустой аэропорт. Никого. Ловушка захлопнулась.
Мои вьетнамки производили на плитке зала регистрации не больше шума, чем кошка на одеяле. Я прошел к камерам хранения и положил сумку с камнями в сейф.
Где-то вдалеке послышались шорохи, странные стоны, скрипы. Это было похоже на что угодно, только не на гул аэропортовской толпы. Да и по фиг.
Кому можно позвонить, если все, край, конец истории? Матери, любимой, ребенку… Дело – прежде всего.
– Привет, Гоша. Запиши номер ячейки и код. Это важно, товар там, а меня ты, скорее всего, больше не увидишь. Толкача тоже, от него осталось так мало, что можно в пакет уместить. Нет у меня времени на объяснения. Да пошел ты…
Сказать ему, что я из ячейки вытащил стволы? Вообще-то я хотел перед регистрацией скинуть их в мусорный ящик. Но, видимо, не судьба. А, скажу!
О, как разъярился, наушник в ухо, чтоб вторую руку освободить.
Давай Гоша, наяривай. Сказать ему, что я вижу перед собой десятка полтора тайцев в черных костюмах, а также Петра Запорожского и Зему? Ни у кого из них нет в руках оружия. Но разве это в данной ситуации важно? Глаза мои широко открыты, но я им не верю.
Да, Гоша, да. Правильно, как я вернусь, ты закатаешь меня в цемент. О да. Какой креатив! А если не вернусь? Тогда найдешь меня даже под землей. Какая мудрая мысль! Да-да, расскажи мне, где ты меня нашел и как с тобой хорошо вести дела. Давай-давай. Слюной, главное, не захлебнись.
А я вот сейчас оттолкнусь от стены и пойду навстречу этой братве. И по-любому важно, чтобы в тот момент, когда я выстрелю в первый раз, у меня в ухе звучал твой многоэтажный мат. В пустом здании аэропорта отборная брань звучит очень отрезвляюще. В кармане увесисто позвякивают золотая цепь и крест Толкача. Тоже в тему.
Я бросаю амулет на пол и давлю его ногой, глаз рассыпается в серую пыль. И я делаю шаг вперед. И еще один. И еще.
Дом фараона
Тот, кто изобрёл мобильный телефон, прекрасно знал, что делал. Хорошая такая штука для босса, который решил держать своих подчинённых в зоне своей досягаемости. Для того очень богатого босса, который может даже подарить подчинённому машину только для того, чтобы тот не ездил на метро и всегда был под рукой. Да чтоб оно все горело синим пламенем!
Стою в пробке, из которой не могу вырулить уже минут сорок, и тут начинает орать дурным голосом Хоя мобильный:
– Возвращайся в офис.
– Влад, ты обалдел, я уже в отпуске. Ты меня отпустил в него всего час назад.
– Вот и чудненько, совместишь приятное с полезным, за хорошие премиальные. У тебя это хорошо получается.
Я почувствовал, что у меня на висках появилась влага. Чёрт возьми, ненавижу потеть и вонять. Душ в связи с этим принимаю раза по три в день, если, конечно, не на слежке. Машины пахнут бензином и маслом, кожаный салон – кожей. Город пахнет бомжами, пылью и помойками. Одежда и тело впитывают это в себя как губка, а если ещё и вспотеть…
– Влад! Ты же отпустил меня в отпуск.
– Конечно, отпустил. Ты куда собирался?
– В Индию.
Машина впереди сдвинулась вперёд, и я аккуратненько переместил свой «Форд» на пару метров. Ездил бы на метро – был бы уже дома.
– Поедешь в Египет.
– Но я же, чёрт возьми, уже был в Египте! Я же только что оттуда вернулся!
– А мне плевать. Семён, чего ты мне мозг паришь? Две недели, все включено, четыре звезды. И дело почти не стоит выеденного яйца.
– Почти?
Я физически почувствовал, как чья-то волосатая задница заёрзала в шикарном кожаном кресле от ощущения, что под обивку насыпали гороха. Не стоила выеденного яйца моя последняя поездка в Египет, от которой ещё и загар не прошёл: собирали обеспокоенному отцу компромат на зятя-египтянина, который оказался почти ангелом во плоти. Два высших, христианин, не женат и не был. Родители-крестьяне, которые на сына нарадоваться не могли, сами неграмотные, зато сынок вон какой! Пришлось папе дочку отдавать замуж за бусурманина.
– Почти, – обречённо подтвердил Влад. – Но ты знаешь, это надо видеть. Возвращайся в офис, покажу.
– Влад, я сейчас на МКАДе.
– Я подожду.
– В пробке, до ближайшего съезда километра полтора, а мы тут двигаемся, как зомби вброд против течения.
– Я подожду.
Тут у меня не просто намокли виски, а по спине пробежали мурашки.
– Влад. Какого черта?
– Много денег.
– И всё?
– Нет. Ещё кое-что.
– Мафия?
– Упаси господь. Что-то очень-очень странное. Я вчера весь вечер в Интернете фотографии собирал, клеил глаза на монитор до часу ночи. А сейчас подумал и решил, что в отпуск ты поедешь позже.
::
Виктория улыбнулась мне своей самой дружелюбной улыбкой. Дела мои явно были плохи: раз уж эта стерва мне улыбается, значит что-то очень грязное хотят поручить. Вообще работа детектива – это изначально что-то грязное, потому что чужое нижнее бельё – наш рабочий материал. Иногда в прямом смысле этого слова по трусам можно сказать больше, чем по лицу их владельца.
Проходя мимо зеркала в коридоре, я поглядел в него и слегка поправил волосы расчёской. Хотя перед кем я собрался красоваться? Перед Владом? Элементарно, он мужик, чего ему до моей внешности? Он пусть и с заурядным лицом, но более успешен, чем я. Никто и никогда ему не шепнёт в спину: «Красавчик», но зато он точно может позволить себе любую женщину. К тому же на пять лет меня младше, работодатель чёртов. А я беру внешностью и опытом. Сто пудов дело будет в женщине.
На стол мне хлопнулась пачка фотографий.
– Отель называется «Фараон Хоум». Даму зовут Вероника Ерофеева. Официально считается пропавшей без вести.
На фото блондинку с кучеряшками и в розовом платье обнимал подвыпивший мужик в синей футболке. Он явно годился ей в отцы. Парочка радостно скалилась в камеру, причём, судя по дате в углу, было это на прошлой неделе.
– Безутешный отец хочет, чтобы ему вернули дочку?
– Да.
– Много платит?
Влад назвал сумму, и повисла тягостная тишина.
– Да-да, именно столько. Тут есть ещё один нюансик: он сам только что оттуда, пытался сделать это сам. Безуспешно. Тупо не нашёл её в отеле.
– Как это?
– А вот так. Нету. Как выписалась, так никто её там, кроме приезжих туристов, и не видел.
– Влад. В чём косяк?
– Посмотри внимательно на фотографии, их много.
Минут пятнадцать я перебирал фотографии, Влад явно наковырял их в Сети. То, что я в них засёк, мне не понравилось.
– Когда она типа пропала без вести?
– Почти пять лет назад. Кофе?
– Тут без ста грамм не разберёшься. Да, кофе.
– Вика! Два кофе! Пропала пять лет назад, в отеле. И теперь она регулярно появляется в нём.
– Девушка лёгкого поведения?
– Не то слово. Слаба на передок чуть ли не с младенчества. Выпить тоже любит. При этом во всём остальном вполне вменяемая. Высшее, язык, и внешностью бог не обидел.
– Мужики чего-то уж больно странные, сплошь забулдыги.
– Точно. А жених был – красавец, два метра ростом, и собирался ей квартиру подарить.
– И платье везде одно и то же.
– Совершенно верно. И сама ни капли не изменилась за пять лет.
– Мистика!
– Самая настоящая. Я когда понял, что тут что-то странное, то начал рыть дальше.
Передо мной хлопнулась ещё одна стопка.
– Смотри, ещё пара пропавших.
Свежеотпечатанные на струйном принтере листочки пахли чернилами и поражали яркими цветами африканской страны.
– В этом нет никакого смысла.
– Совершенно верно. Первый, тот, что с бородой, в кепке и с красным лицом, – забулдыга и алкаш, каких мало. Ерофей Станиславович. Шабашил на частных квартирах, руки золотые, первый раз в жизни поехал за границу, всем хвалился, что у него там все включено и он будет пить, пока у местных водка не кончится.
– Судя по всему, он там не только сам пил, но и спаивал всех подряд.
На фотографиях бородач держал в одной руке стакан, а в другой – счастливого собутыльника, изредка – собутыльницу. При этом синяя футболка, красная кепка и белые шорты были неизменными на всех картинках.
– Зачем отелю в четыре полноценных звезды алкаш и шлюха?
– Они ему не нужны.
– Тем не менее, если верить фотографиям, они довольно весело проводят там время, никто их оттуда не гонит. А родственники не могут их найти, даже проживая на территории этого отеля неделями.
– Дело нечисто.
– Вот и я о том же. Так что ты отправляешься в Египет за счёт фирмы.
– Чего хоть за отель?
Чувство обречённости захлестнуло меня с головой. Честно говоря, у меня была мечта перед отъездом за границу добраться до дачи и первым делом просто полежать на траве. Посмотреть в синее небо. Протупить так часик и только после этого заняться хозяйством, которое после смерти отца медленно, но верно приходило в упадок. Я уже так свыкся с мыслью, что это будет скоро, что облом в виде поездки в Египет за счёт фирмы не был чем-то равноценным по стоимости. Вот ни Индии тебе, ни дачи. Обычный Египет. Индия была как-то предпочтительнее, и плевать, что там скоро сезон дождей.
– Отель четыре звезды. Вот фотографии. На третьего персонажа внимание обратил?
– Да. Мужик лет сорока. Полгода уже там, почему-то все время со стаканом и все время в номерах.
– Василий Спиридонович, ему под пятьдесят. Было. Очень хороший сантехник.
– Ты это к чему? Я про отель спросил.
– Я это к тому, что на отель нет никаких бытовых жалоб. Подозрительное количество довольных людей. То есть жалобы вообще есть, но при этом нет вот этого вот, мол, посуду плохо помыли, нахамили, пляж грязный.
– Хозяин не иностранец?
– Египтянин, долгое время учился в России, в совершенстве знает русский язык. Отель – твёрдая четвёрка. Твёрдая. Без проблем.
– Думаешь, этого слесаря реальнее всего отловить?
– Правильная мысль!
– Это ведь не будет считаться отпуском?
– Нет. Это будет работа на благо фирмы. Фиг с ними, со всеми остальными. Главное, найди эту сучку. Можешь делать с ней что хочешь. Трахай её, обещай ей, что женишься, можешь даже порубить и сложить кусками в чемодан. Только найди и привези в Москву.
– А отец готов получить её кусками?
– Будет недоволен – часть денег вернём!
::
Мне очень нравятся костюмы-тройки: они скрывают многие дефекты фигуры, под ними удобно прятать оружие и оборудование. Кроме того, я в них очень солидно выгляжу. Но сейчас из зеркала на меня глядел эдакий рубаха-парень, который приехал, чтоб забыть о слове «работа». Я специально сделал короткую стрижку и осветлил волосы. Классический голубоглазый блондин. Правда, лично меня морщины во внешних углах глаз наводили на мысль о ботоксе и подтяжке лица. Нейтральная белая футболка выгодно подчёркивала ровный загар. Перед зеркалом в ванной выставил в два ряда бутылки с кремами и маслами. Я на задании, а значит, лицо должно быть в тонусе и обгорать нельзя.
Документы и деньги в сейфе. Шмотьё разложено по полочкам. Тональный крем уже на физиономии. Духи из секс-шопа, с феромонами, тоже нанесены.
Дверь из номера я открыл, не подозревая ничего плохого, а когда в грудь мне упёрлась рука рослого египтянина, то реакция была мгновенной. Собственно, он вовсе не хотел меня втолкнуть, он скорее хотел меня остановить. Но мне было не до сантиментов, слишком много горького опыта накопилось от таких вот неожиданных встреч перед дверью. А мужик был похож на уборщика, как я – на беременную негритянку.
Через секунду я сидел на нём верхом и вязал ему руки своим брючным ремнём. Он почему-то не сопротивлялся, только пыхтел подо мной.
– Ху а ю? – грозно спросил я его, закончив своё чёрное дело.
– Круто! – с искренним восхищением в голосе и на чистом русском с еле заметным акцентом ответили мне снизу. – Разрешите представиться. Мурафа. А вас Степаном зовут, и вы частный детектив.
– Точно. А вы кто?
– Да вот, представляете, директор гостиницы, ну и совладелец по совместительству.
– О чёрт.
Я поспешно встал и одним рывком освободил ему запястья:
– Извините, рабочие рефлексы.
– Это вы меня извините. Наверное, надо было послать к вам человека и пригласить к себе, но я хотел пообщаться лично и наедине.
– Давайте пообщаемся. Я не против, я даже рад.
– Давайте, но тогда все же лучше ко мне. В кабинете очень хороший бар.
– Знаете, почти не пью, но предложение хорошее.
Мы уже поднялись по лестнице, прошли мимо ресепшена и, открыв малоприметную дверь, прошли по узкому коридору в роскошно обставленный номер. Именно номер, потому что квартирой это назвать было сложно. Помещение было необжитым, очень сильно напоминало мой собственный номер, а письменный стол с монитором и кипами бумаг выглядел слишком контрастным.
Мурафа нажал на кнопочку в столе, и деревянная панель на стене отошла, показав нам ровные ряды бутылок. Он плеснул себе какой-то синеватой жидкости, а потом вручил мне стакан и широким жестом предложил весь бар сразу.
– А вы разве не мусульманин?
– Нет. Вообще в Египте десять процентов населения – христиане.
– Христианин?
– Нет. Давайте вопросы веры оставим на потом.
– Откуда вы узнали, что я частный детектив? Откуда вы вообще про меня знаете?
– Ну, скажем так…
Он устроился в кожаном кресле и жестом предложил мне сесть напротив в точно такое же:
– Я, как вы наверняка уже знаете, некоторое время жил в Москве. У меня остались там друзья, и у некоторых из них есть очень хорошие связи. Дело в том, что мне нужен был частный детектив и я попросил их узнать, когда к нам кто-нибудь поедет от вас. Это большая удача, что вы приехали именно в мою гостиницу.
– Удача?
– Конечно удача! Вы сюда отдохнуть или по работе?
– Отдохнуть.
– Очень хорошо, я постараюсь, чтобы отдых был незабываемым. Если что, можете набрать на телефоне тысячу, это мой прямой номер в гостинице. Вы ни на какие экскурсии не успели записаться?
– Да вот как-то не сподобился. Ещё бы, я тут всего несколько часов. Да и был я уже в Египте.
– Не сподобился? А! Не успели. Знаете, у меня тут есть знакомые археологи, периодически они приезжают к нам и отдыхают в моей гостинице, но работают они в Египте. Совсем недавно они нашли в пустыне древний храм. Не хотите посмотреть? Это, конечно, будет любительская экскурсия, зато это будет место, в котором вы станете одним из первых русских туристов.
– Что-то интересное?
– Не то слово. Они подозревают, что нашли новую книгу мёртвых.
– Очень любопытно. – Я постарался сделать заинтересованное лицо. – Книга мёртвых имеет несколько вариантов? И давно они там работают?
– Они раскапывают его уже полгода. Если б они нашли там много золота, то про это место уже знал бы весь мир. Но золота там нет, зато очень много удивительно хорошо сохранившихся статуй наших богов. А самое интересное то, что там очень много на стенах надписей, посвящённых Рамсесу Второму.
В этот момент в кармане у него заиграла мелодия. Он вытащил мобильный, немножко послушал, буркнул пару фраз и резко поднялся из кресла:
– Бизнес есть бизнес. Давайте я вас провожу до бара, меня срочно вызывают в другой отель для решения некоторых вопросов.