Кармен Мола
Цыганская невеста
Глава 17
– Вы не имеете права меня здесь удерживать! Это произвол! Я буду на вас жаловаться!
Инспектор привыкла к такой реакции задержанных и понимала, что они правы и что она сама в подобной ситуации тоже кричала бы, жаловалась и угрожала. Ей не нравилось, как они поступают с Раулем, у которого только что убили невесту, но другого выхода она не видела.
– Вас никто не удерживал, вы могли уйти в любой момент. Сами видите, это не полицейский участок, а полицейское подразделение; если бы мы хотели вас арестовать, то посадили бы в камеру. А здесь даже дверь не запирается.
– Я ухожу.
– Ваш уход наведет нас на мысль, что вам не хочется, чтобы мы нашли убийцу Сусаны. Нам может показаться, что вы хотите помешать расследованию, и мы станем вас подозревать. Так что советую остаться и ответить на наши вопросы.
Тон инспектора удивил Сарате: очень вежливый и в то же время очень твердый. Исключающий возможность ухода.
– Мне до сих пор ничего не рассказали о смерти Сусаны, – в последний раз возмутился Рауль.
– Мы не хотим, чтобы эта информация распространялась. Знаете ли вы о смерти Лары, старшей сестры вашей невесты?
– Я знаю, что ее убили, не более того.
– Не похоже, чтобы у вас были доверительные отношения с невестой.
– Не все помолвки одинаковые.
Мало-помалу, несмотря на уклончивые ответы Рауля, инспектор вытянула из него сведения, которые хотела получить: они не созванивались ежедневно, последний раз говорили в пятницу днем, когда Сусана собиралась на девичник, и он решил, что у нее жестокое похмелье и поэтому она не выходит на связь.
– Когда вы видели Сусану в последний раз?
– В среду или четверг, не помню, нет, да, в четверг. Мы поужинали в «Амазонико», на улице Хорхе Хуана, потом я предложил там же выпить, но она предпочла, чтобы мы поехали домой. Мы и поехали.
– Она осталась ночевать?
– Нет, мы занимались любовью, потом она уехала к себе. Она предпочитала ночевать дома. К тому же с утра мне надо было на работу, мы собирались обсудить предстоящую запись рекламы йогурта.
– Что вы делали в пятницу вечером?
Рауль занервничал еще больше.
– Не знаю, вы же не подозреваете меня? Ерунда какая-то…
Элена Бланко безжалостно повторила вопрос:
– Что вы делали в пятницу вечером?
Рауль не успел ничего ответить, когда в дверь заглянула Марьяхо.
– Разрешите, инспектор, это важно!
Элена и Сарате вышли в коридор, Рауль остался один, пытаясь вспомнить, что делал в пятницу, а может, выдумывая алиби.
– Мне удалось взломать компьютер жениха. Я еще не просмотрела и десяти процентов файлов. Но знаете, на что наткнулась сразу?
Упрашивать Марьяхо не пришлось: она тотчас показала несколько фотографий. Элена и Сарате узнали кровать – они видели ее вчера в спальне квартиры на Министрилес. Снимки были сделаны издалека, вероятно, с помощью камеры, оснащенной мощным телеобъективом.
– Ордуньо не ошибся, они были в отношениях. Попроси привезти Синтию прямо сейчас, я с ней поговорю.
Прежде чем вернуться в допросную, инспектор задумалась.
– Они были близки, Рауль узнал об этом и убил свою невесту? – спросила она. – Не слишком оригинально, но, может, все именно так и было.
– Убил с помощью червей? Не думаю, – ответил Сарате.
Элена согласилась, но у Марьяхо оказалось кое-что еще.
– В компьютере целая папка с информацией об убийстве старшей сестры Сусаны. – За несколько минут Марьяхо смогла выяснить намного больше, чем ожидала.
– Вероятно, у него был доступ к делу о смерти ее сестры, и ему казалось, что убить Сусану таким же образом – это способ отвести подозрения от себя. Но нет, я тоже не думаю, что кто-то, разозлившись, станет убивать невесту с помощью червей, ведь это нужно подготовить, на это нужно время. Кроме того, он давно знал о связи Сусаны с подругой, и это явно возбуждало его.
– А если убийца – Синтия? – предположил Сарате. – Она любила подругу, а та собралась замуж за другого. И Синтия решила не допустить этого брака.
– Я скажу тебе то же, что сказал мне ты, – неуверенно ответила Элена. – Убила с помощью червей? Неужели она стала бы так тщательно готовиться?
– Да, пожалуй. Мы сообщим Раулю, что знаем о его невесте и Синтии?
– Нет, пусть он сначала расскажет, что делал в пятницу.
Когда они вернулись, Рауль уже не казался агрессивным; теперь он выглядел подавленным и встревоженным.
– В пятницу я ничего не делал. Я остался дома.
– Ну надо же, – саркастически усмехнулась инспектор. – Мне показалось, что вы не из тех людей, кто часто ночует дома.
– В пятницу как раз ночевал.
– Вы смотрели телевизор? Заказывали пиццу?
– Нет, я не помню, чем занимался. Читал, слушал музыку…
Инспектор постоянно что-то записывала – ни Рауль, ни Сарате не знали что. На самом деле она не писала ничего важного, это был психологический прием: если делать заметки, допрашиваемый решит, что она знает больше, чем показывает, что он случайно сказал то, чего не должен был говорить.
– Давайте еще раз вспомним убийство Лары, сестры вашей невесты. Что вы об этом знаете?
– Ничего, ничего не знаю.
В голосе инспектора зазвучал металл:
– Однако в вашем компьютере есть папка со скриншотами статей.
Рауль понял, что положение ухудшается с каждой минутой. Пришло время говорить правду.
– Если честно, Сусана не хотела со мной это обсуждать. Но я мечтал стать кинорежиссером, мне пришло в голову, что мог бы получиться сценарий…
– Инспектор! – в дверь заглянула Ческа.
Инспектор и Сарате снова вышли. Ческа показала несколько изображений на планшете.
– Это с камеры наблюдения на площади Тирсо де Молины. Вот жених Сусаны, Рауль Гарседо. Это ночь с пятницы на субботу, три часа ровно.
Это был он, без всяких сомнений. Он шел по улице Министрилес, где жила его невеста.
– Ого! Похоже, он все-таки не остался дома. Подготовьте ордер. Рауля Гарседо мы задерживаем.
Часть вторая
Пусть это будет любовь
Пусть это будет любовь,
любовь настоящая – то, что я чувствую,
что заставляет меня думать о тебе.
И пусть мне удастся сказать,
что люблю тебя до последнего вздоха,
я знаю – именно этого ты от меня ждешь[9].
Малыш сидел на полу и разглядывал место укуса. Выглядело оно плохо. Кровь свернулась, а вокруг на весь подъем стопы расплылось темное пятно. Боль была дергающая, как от ритмичных ударов током.
При дневном свете сарай выглядел обитаемым. Белела стиральная машина, под длинной книжной полкой выстроились в ряд ящики. Мертвая собака с высунутым языком словно дразнилась. В ее тело упиралась лопата. Лопата.
Мальчик встал, взял ее. Ударил несколько раз в дверь. Лопата была тяжелая, лучше использовать ее как таран. От двери отлетела щепка и попала ему в глаз. Мальчик заморгал. В ярости ударил лопатой по двери еще несколько раз. Лопата вырвалась у него из рук и ударила по раненой ноге. Он упал и лежал, съежившись, прислонившись спиной к двери. Потер глаза, щепка никуда не делась, он почувствовал невыносимое жжение. И снова заплакал.
Надо было обследовать коробки, поискать какой-нибудь инструмент, который помог бы выбраться, но он устал, у него не было сил. В это время он обычно завтракал с мамой. Стакан молока и печенье. Чувство голода вдруг стало таким сильным, что затмило все остальные.
Он не мог полностью открыть левый глаз, он стал одноглазым, но не отрываясь смотрел на высокое окно, почти упирающееся в потолок. Ручки у окна не было, оно не открывалось, его сделали, только чтобы пропускать немного света. Снаружи была решетка, но если он разобьет стекло, то сможет позвать на помощь. Он подошел, хромая, к стиральной машине и потащил ее к стене, потом залез на нее. Но до окна не достал. Тогда он вытащил из одной картонной коробки несколько книг, толстых томов. Положил их на стиральную машину и взобрался на эту башню. Теперь он дотянулся до окна.
Он посмотрел вокруг – чем бы разбить стекло. Снял ботинок. Постучал каблуком, постучал носком, стучал изо всех сил, пока сверху на него не обрушился град осколков. Ему порезало руку, но больно не было. Он вытащил осколки, торчавшие в оконной раме, и ему наконец удалось схватиться за прутья решетки и подтянуться на руках вверх.
Он закричал – есть тут хоть кто-нибудь? Но перед глазами расстилалось бескрайнее поле. Он понял, что никого нет, что он здесь совсем один.
Он осторожно спустился с башни, потом со стиральной машины. В ноге, стоило на нее наступить, пульсировала боль. Хромая, он доковылял до того места, которое выбрал, чтобы сидеть и ждать.
Там он просидел несколько часов, не отрывая взгляда от собаки. Из раны у нее на голове вывалился мозг, похожий на боксерскую перчатку. Можно было бы накрыть труп одеялом, но ему не пришло в голову это сделать. Или не захотелось. Мертвая собака составляла ему компанию.
Он мечтал иметь собаку. Иногда, слыша ночью ее лай, он представлял, что это его собака.
Глава 18
Когда Рауля отправили в камеру обычного полицейского участка, в отделе началось второе совещание за день. Его отдадут под суд, если так решит инспектор Бланко.
– Итак, мы снова здесь. Буэндиа, полагаю, вскрытие больше ничего нового пока не дало? Уже известно, что было под ногтями?
– Данных пока нет.
– Что-нибудь еще?
– Ничего, кроме одной детали, которая, по-моему, не имеет большого значения. Уже пришли анализы, в организме Сусаны обнаружена большая доза диазепама.
Элена изумилась:
– Диазепам? Транквилизатор? Не понимаю, ее так жестоко убивают, но при этом дают диазепам, как будто хотят, чтобы она страдала и при этом не страдала. Ее сестре тоже давали диазепам или что-то аналогичное?
– Насколько мне известно, нет. Если только отчет не утерян. Что сказал жених жертвы? Вы заставили его признаться?
– Жених мало что говорит, в основном выкручивается. На самом деле я не думаю, что он имеет какое-либо отношение к убийству.
Такое откровение инспектора удивило всех.
– Он же был рядом с домом Сусаны примерно в то время, когда она исчезла, – напомнила Ческа.
– Да. И он солгал нам, что не выходил из дома. Кроме того, у него были постельные фотографии его невесты с Синтией. А еще все публикации об убийстве Лары.
– Почему же тогда вы уверяете, что это не он, инспектор? – Сарате впервые осмелился открыть рот на совещании. И тотчас пожалел, почувствовав на себе взгляды остальных. Но Элена ответила ему вполне спокойно:
– След в Ла-Кинта-де-Виста-Алегре. Ты обратил внимание на ноги Рауля?
Сарате должен был признать, что нет, не обратил. Такими вопросами она каждый раз заставала его врасплох, и он понимал, что совсем не так наблюдателен, как ему казалось.
– Размер не больше сорок третьего, а следы, которые мы нашли, – сорок пятого размера. Мы все решили, что Сусану тащил человек крупный. Она весила около пятидесяти килограммов, так что убийца, судя по глубине следов, должен, за вычетом груза, весить не менее ста. Так что продолжаем работать. Марьяхо, что еще в компьютере?
– Раулю нравятся лесбийские видео и фото. Ему мало фотографий невесты с подругой, он почти каждый день заходил на порносайты, и это был его любимый раздел.
– Как и у всех мужиков.
Мнения на этот счет разделились, но Буэндиа, Ордуньо и Сарате поддержали инспектора.
– А компьютер Сусаны?
– Есть одна папка, которую я еще не сумела открыть. У меня такое чувство, что девочка много чего поудаляла, так же как и с телефона.
– И из квартиры. Она сделала там генеральную уборку. Я никогда еще не видел такого обезличенного дома. – Сарате хотел показать инспектору, что и он кое-что замечает.
– Верно, – кивнула она. – Что еще, Марьяхо?
– Мне удалось отследить перемещение ее мобильного телефона по GPS. Вскоре после трех часов ночи, а именно в три семнадцать в субботу, Сусана села в машину – я полагаю, в такси.
– Почти в то же время, когда камера зафиксировала Рауля.
– Значит, за рулем вполне мог быть он. Сигнал двигался со скоростью около шестидесяти километров в час от ее дома до Ла-Кинта-де-Виста-Алегре. Непонятно, ехала она по доброй воле или нет. Остановившись в Ла-Кинта-де-Виста-Алегре, сигнал больше не перемещался.
– Получается, именно там с ней все и проделали, продырявили голову и засунули туда личинок.
– Это место стало ее Голгофой. Охранник сказал, что обычно там собираются попрошайки. Может, кто-то из них что-то видел? Прошло больше сорока восьми часов – это много. Нам нужно вернуться в Ла-Кинта-де-Виста-Алегре, посмотреть, не упустили ли мы что-нибудь. Большое спасибо, Марьяхо, продолжай. И еще одно, о чем мы не подумали: кто сделал фотографии Сусаны и Синтии?
Все их уже видели. Они были сняты хорошей камерой, видимо из окна напротив.
– Они не знали, что их фотографируют, значит, снимал не Рауль.
– Почему нет, мы видели и более странные вещи, – усмехнулся Буэндиа.
– Единственное, что мы точно можем исключить, – любовь втроем.
– Возможно, снимки сделаны частным детективом, – высказал предположение Ордуньо.
– Не слишком ли это старомодно – частный детектив? Хотя кто говорит, что убийца – человек суперсовременный? – тут же поправила себя Ческа. – Может, нам снова отправиться в квартиру, вместе с криминалистами, и установить, откуда велась съемка? И даже навестить любопытного соседа?
– Это потом. Сначала я хочу, чтобы вы с Ордуньо допросили Синтию. Сделайте это на камеру, чтобы я видела допрос.
– Мы не исключаем ее виновности?
– Не забывай о следе, Ордуньо. Сорок пятый размер, крупный мужчина. Явно не Синтия. След, конечно, не решающее доказательство, но его мог оставить убийца.
– Она могла заказать убийство, – гнул свое Ордуньо.
– Могла, но тогда у нас первый в мире киллер, который использовал для убийства червей, – возразила Элена Бланко. – Все, совещание окончено, за работу.
Глава 19
Синтию фотографии явно смутили и даже шокировали. Во-первых, все увидели ее голой, а во-вторых, поняли, что она лгала.
– Ты не сказала, что у вас с Сусаной настолько близкие отношения.
– Откуда взялись эти фотографии? Кто их сделал? – Синтия чуть не плакала; она не знала, что делать и говорить.
– Думаю, это ты должна нам рассказать. Ты должна нам многое рассказать. Я не знаю, понимаешь ли ты, что ввела нас в заблуждение. Мы поверили тебе с первой минуты, нам показалось, ты горюешь по Сусане больше всех, – и вдруг оказывается, что ты лжешь…
– Я не убивала ее, я не могла…
Элена и Сарате следили за допросом на экране компьютера в кабинете инспектора.
– Не слишком ли рано они начали на нее давить? – спросил Сарате.
– Дознаватель сам задает ритм допроса, – возразила Элена. – Ческа и Ордуньо знают свое дело; а не знали бы, не работали бы в ОКА. Не отвлекай меня, я не хочу ничего пропустить.
Это был удар по самолюбию Сарате: Элена словно дала ему понять, что есть просто полицейские, а есть полицейские из ОКА. Когда следствие закончится, он вернется в свой Карабанчель, а его коллеги по этому делу останутся в статусе суперполицейских. Если только за это время он не проявит себя, не заслужит право работать в составе спецподразделения.
– Мы с Сусаной были вместе три года… С тех пор как познакомились в модельной школе… Поэтому я ушла с девичника – не могла смотреть, как эти голые мужчины касаются ее…
– Ты ревновала?
– Ревновала, значит, убила ее? Нет, мне просто было противно на это смотреть. Я не стеснялась наших отношений. А она скрывала их и пошла бы на все, лишь бы никто никогда ничего не узнал.
– Кто еще знал?
– Из нашего окружения? Думаю, никто.
Синтия все плакала и плакала и никак не могла перестать. Из-за смерти Сусаны, из-за того, что их связь стала известна, из-за того, что ее допрашивает полиция, – в общем, причин хватало.
– Откуда эти фотографии? У Сусаны их не было, она бы мне показала.
– Из компьютера Рауля. Расскажи нам о нем.
Прежде чем Синтия ответила, Ческа протянула ей пачку носовых платков.
– Сусана не была влюблена в Рауля, и он тоже не был влюблен в нее. Они собирались пожениться, потому что им обоим это было удобно. У Сусаны была бы свадьба, как Богом завещано, – так она сама говорила.
– А он? А ему зачем?
– А у него свой интерес. Я уверена, что, увидев его квартиру, вы подумали, что он богат, ведь он живет в одном из лучших районов Мадрида, и вы, наверное, решили, что она выходит за него замуж из-за денег. А все совсем наоборот. У отца Сусаны больше денег, чем смогли бы накопить несколько поколений семьи Рауля. Или, по крайней мере, было больше; я думаю, что последние годы оказались для ее родителей тяжелыми.
– Не похоже, что они богаты.
– В жизни многое выглядит не так, как есть на самом деле. Сусана говорила, что после смерти ее сестры жизнь семьи сильно изменилась.
Сарате посмотрел на Элену, оценивая ее реакцию на услышанное. Но инспектор, если даже и удивилась, ничем этого не показала.
– А фотографии? Зачем они Раулю?
– Не знаю. Но эти фотографии похожи на те, что делают детективы в фильмах. Наверное, он кого-то нанял.
– Но зачем? Ты только что сказала, что он не был в нее влюблен.
– Да, это правда. Мне казалось, он всего лишь хотел жениться и ждать, когда на него дождем посыплются деньги. Но, судя по этим фотографиям из его компьютера, я ошибалась.
Элена Бланко улыбнулась.
– Итак, у нас целых три подозреваемых. Убийца сестры, который не мог убить Сусану, потому что сидит в тюрьме. Жених, который вряд ли ее убил, потому что у него не тот размер ноги и потому что Сусана, совершенно очевидно, была нужна ему живой. И, наконец, ее подружка, которая, судя по психологическому складу, вряд ли способна на убийство. Но полной уверенности у нас нет ни в чем.
– На кого ставите вы, инспектор?
– На всех или ни на кого. Иногда я склонна думать, что ни один из трех не виноват, а иногда мне кажется, что каждый из них на это способен. Надо еще многое проверить. Никто не станет убивать девушку, тем более двух, с помощью трепанации и личинок-бурильщиков без тщательной подготовки, не продумав каждую деталь. Иначе он сразу вызовет подозрения.
Ческа добилась своего: если Синтии было что рассказать, теперь она выложит все.
– Она говорила тебе о своей сестре? – спросила Ческа.
– Сусана была одержима смертью Лары. Вы не видели фотографии? Она снималась в такой же фате, как у сестры на тех снимках, что сделал человек, который ее убил.
Вот теперь Элена среагировала: взяла телефон и вызвала Марьяхо. Та явилась через несколько секунд. Разговаривая с ней, инспектор по-прежнему не упускала ни слова из тех, что звучали в допросной.
– Марьяхо, мне кажется, я уже знаю, что в той папке, которую ты не можешь открыть: там фотографии Сусаны в свадебном наряде.
– Я вот-вот ее открою, ты же знаешь, чуть-чуть терпения – и открывается все. Еще одно, инспектор: я восстановила переписку Сусаны с отцом в «Вотсапе». Это ужас какой-то: чем только он ей не угрожает, чтобы отговорить от замужества. Кроме того, он звонил ей по четыре-пять раз в день, Сусана обычно не отвечала.
Сарате замотал головой. Это невозможно, с учетом крайней жестокости, с которой убили обеих сестер. Если бы поговорить с Сальвадором Сантосом, если бы тот на мгновение стал прежним и рассказал, что он обнаружил, пока расследовал убийство старшей, тогда, возможно, Мойсеса можно было бы вычеркнуть из списка подозреваемых. Возможно, ключ спрятан в памяти Сальвадора – как до него добраться?
– Отец не может так жестоко убить собственную дочь.
– Конечно, по крайней мере, я не хочу думать, что он мог это сделать, – ответила инспектор.
– Не должен, – кивнула Марьяхо, – но всякое бывает. Полагаю, когда произошло первое убийство, в прессу попало не так много данных. Например, почти наверняка туда не просочилось ничего про три отверстия в черепе. В таком случае кто мог это знать? Кто-то, кто имел доступ ко всем судебным документам, то есть кто-то, кто близок к жертве или убийце: то есть семья.
– Осторожнее, Марьяхо, нам нужны очень веские доказательства, чтобы обвинить отца, – сказала Элена. – А теперь прошу меня простить: у меня тоже есть начальники, и я должна отчитываться перед ними. Сарате, оставайся до конца допроса и учись у коллег.
Глава 20
– Хрустящий краб с солью и сычуаньским перцем – это деликатес. Возьми, рекомендую.
Рентеро больше подошло бы амплуа ресторанного критика, чем комиссара полиции, но не стоило обманываться этим обликом благодушного бонвивана: непосредственный начальник инспектора Бланко был, как и она, полицейским до мозга костей и точно так же, как она, имел личные мотивы, чтобы выбрать эту профессию.
– Ты же знаешь, я всегда следую твоим советам.
– А дальше я бы заказал парового сибаса с имбирем под зеленым луком-шалотом, если только ты не мечтаешь о жареной утке.
– Я не капризна, сибас вполне подойдет.
– Отлично. А вина возьмем все-таки европейского. Как насчет пескеры?
– Все, что скажешь, будет идеально – при условии, что вместо десерта я заказываю граппу.
Элена и Рентеро встретились в «Галерее Азии», ресторане отеля «Палас». Ему нравилась здешняя китайская кухня, едва ли не лучшая в Мадриде, а ей – то, что отсюда не слишком далеко до отдела.
– Скажи, что у тебя уже что-то есть, – потребовал комиссар.
– Сомнения. Все, что у меня есть, это сомнения.
– Деньги тебе платят не за сомнения.
– Этот номер со мной не пройдет, ты же знаешь, Рентеро, я живу не на зарплату, она для меня что есть, что нет. Я служу не за деньги, у меня их больше, чем можно заработать в полиции за три жизни.
– О финансах твоей семьи я знаю побольше тебя. Ты не единственная, кто работает тут не ради денег. И тебе известно мое мнение – надо жить дальше, жизнь у нас только одна.
Элена не ответила, а Рентеро подумал, что он хоть и знает о ней все, на самом деле понятия не имеет ни о ее драме, ни о том, почему она выбрала такой путь в жизни. Как человек деликатный, он не приставал с расспросами, но понимал, как она страдает, при том что Элена никому об этом не говорила.
– Про зарплату – это я так, к слову. Расскажи, как обстоят дела.
Элена вкратце сообщила о задержании Рауля; о том, что убийства сестер идентичны, если не считать диазепама; об отношениях Сусаны с Синтией и о фотографиях, благодаря которым это стало известно; и о своих сомнениях в виновности отца девушки.
– Другими словами, у тебя ничего нет.
– Совсем ничего, – признала инспектор. – Но с каждой минутой я все ближе к тому, чтобы что-то найти.
– Меня беспокоит, что в тюрьме может сидеть невиновный.
– Кто вел первое дело?
– Сальвадор Сантос, хороший полицейский. Это было одно из его последних серьезных дел перед уходом на пенсию, возможно даже самое последнее. Но не думаю, что ты сможешь поговорить с ним, у него Альцгеймер.
– Если он был хорошим полицейским и ты ему доверял, нет никаких оснований думать, что мы держим в тюрьме невиновного.
– Он был хорошим полицейским, но это не значит, что я ему доверял. Мы не очень понимали друг друга, наши отношения никогда не были гладкими. Но не будем отвлекаться: мне не нужен невинно осужденный. Иначе пресса нас попросту сожрет.
Элена понимала: Рентеро заботит не столько ход следствия, сколько реакция общества. Лучше пусть убийца окажется на свободе, чем невиновный в тюрьме: последнего СМИ не простят.
– Как долго ты сможешь не подпускать прессу к материалам дела?
– Сама знаешь, я не могу ничего гарантировать, Элена. Странно, что они еще ничего не пронюхали. Время, которое у нас есть, – это подарок, надо использовать его с толком. Ты должна полностью посвятить себя поиску убийцы, отдать этому все свое время.
– Я всегда так и делаю – отдаю все свое время.
Ее одержимость работой Рентеро вполне устраивала, как он ни твердил Элене, чтобы она побольше отдыхала и чтобы до конца использовала отпуска, времени на которые у нее никогда не находилось.
– Ты взяла нового полицейского.
– Анхеля Сарате? Я проверю его на этом деле. Он инициативный, может, станет хорошим приобретением для отдела.
После еды Рентеро выпил «Ямадзаки» – японского виски восемнадцатилетней выдержки, – а Элена взяла авторскую аргентинскую граппу, дистиллят высокого качества, «Брессия даль Куоре», роскошную граппу, достойную этого роскошного отеля.
– Не понимаю, что ты находишь в граппе! Наверняка в половине случаев тебе подают обычный галисийский самогон из виноградных выжимок, только вдвое дороже. На самом деле, думаю, галисийский самогон будет получше любой граппы, просто итальянцы умеют себя подать.
Погода стояла прекрасная, до лета, которое превращает Мадрид в раскаленный ад, оставалось еще две недели, и Элена с удовольствием возвращалась в отдел пешком. Никому из встречных туристов, студентов и молодоженов не приходило в голову, что перед ними – один из самых авторитетных испанских полицейских, из тех, кто обедает со вторым человеком национальной полиции в одном из самых роскошных ресторанов Мадрида. Элена даже позволила себе купить мороженое в уличном ларьке, хотя отказалась от десерта в «Галерее Азии». Такие минуты, безмятежные и спокойные, выпадали у нее очень редко.
По дороге Элена обдумала дальнейшие шаги. Сарате и Ордуньо надо отправить в Ла-Кинта-де-Виста-Алегре, на поиски нищих. Надо навестить родителей Сусаны – вдруг Мойсес сообщит что-нибудь новое? Надо еще раз допросить Рауля и, возможно, отпустить его. И вернуться к теме диазепама – что-то, она сама не знала что, подсказывало ей: это важнее, чем считает Буэндиа. Изучить дело Лары Макайи и повидаться в тюрьме с тем, кого признали ее убийцей, с Мигелем Вистасом. И все это, как обычно, не терпит отлагательства: нужно узнать как можно больше, пока о деле не разнюхали журналисты.
