Каролина Дэй
Тайный наследник Шейха
Глава 5
– Добрый вечер, мистер Абдул. Меня зовут Маргарита Полански. Я буду вашим адвокатом.
Красивая девушка с затянутыми на затылке светлыми волосами и алыми губами, деловито представилась и села напротив в камере встреч. Да, она с Хусейном выбили личную встречу через неделю работы, что сильно меня удивило. Суд через месяц, я не рассчитывал на столь быструю реакцию. Только внешний вид моего «адвоката» сильно смущал. Она не похожа на лучшего специалиста в Европе. К тому же она молодая. Сильно молодая. Аллах, ей и двадцати нет!
– Хусейн, ты серьезно? Адвокат женщина?
– Ты просил нанять лучшего адвоката, я и сделал.
– Хусейн, ты не рассказал ему? – вставила девушка.
– Не стоит его расстраивать детка.
– Детка? Ты что, с ней спал?
– Вообще-то мы давно знакомы, мистер Абдул, – мило улыбнулась она, а пальцы Хусейна собственнически сжались на белой блузке девушки.
– Тебе можно хоть что-то доверить? – выкрикнул я. – Я просил привезти лучшего из лучших, а свою любовницу!
– Я единственная, кто согласился с вами работать. Для европейцев вы враг номер один.
– Не верю! Вы вообще колледж окончили?
– Университет в Варшаве, юридический факультет с уклоном на уголовные дела. У меня несколько дел и все выиграны.
– Это не объясняет, что вы…
– Мистер Абдул, вы хотите выйти из тюрьмы? – окинула она строгим голубым взглядом из-под прозрачных стекол очков. – Сексизм карается тремя годами лишения свободы, а ваши восточные взгляды лучше оставить при себе во время суда. Они будут свидетельствовать против вас.
Как мои глаза, разум и рот в судный день. Или это подготовка к судному дню от Всевышнего? Ещё одно испытание на пути к долгожданной свободе. У меня все равно не было выбора, кроме этой малолетки и подстилки Хусейна. Не хотел даже думать, как он уговорил эту Маргариту на мою защиту.
У суда может сместиться ракурс внимания с таким адкокатом. Или у меня давно не было женщины? Но единственная, кто меня интересовала, находилась в тысячах километров от меня.
Я скучаю, Амина…
Только воспоминание о ней заставило меня сдаться и согласиться с выбором брата, как бы я не был зол на него за его выходки.
– Какая у нас стратегия?
– Ваши дела плохи, но поправимы. Нужно сначала построить защиту против дела об изнасиловании, затем браться за похищение. С последним будет проще. Ваша сестра выступит свидетелем, я уже с ней поговорила.
– Что сделала моя сестра?
– Глупость, мистер Абдул. Наивную глупость. Но это мы исправим. Прямых доказательств нет, съемки с камер тоже, а опека над мальчиков оформлена на нее, мы ускорили этот процесс.
– Я же говорил, Марго шикарна! Одним пальцем обвела всех и все разрулила, – вставил Хусейн.
– Ты вообще молчи! Дальше.
– Вам придется забыть о вашей агрессии, о восточной горячей крови, о религии, о домогательствах и навязывании беременности вашей бывшей жене.
– Но я не навязывал! Мы жили спокойно, как все европейцы, я не прививал ей ислам.
– У нее другое мнение. Сеньора Дебора Сантьяго предоставила прокурору записи с камер видеонаблюдения. В них ничего серьезного, кроме кадров, как она беременная падает с лестницы. Их можно интерпретировать по-разному. Но для нашей стратегии нам нужен свидетель защиты. Надежный свидетель.
– И кто?
– Я пригласила вашу бывшую жену Амину Аль Дин Абдул.
Ее уверенный тон и дальнейшие слова уходили мысленно все дальше и дальше, а моя надежда на свободу провалились сквозь землю, прямо в логово шайтана. Он наверняка поджидал меня в гости за все совершенные грехи.
Хусейн виновато посмотрел на меня, но мне было все равно на его мольбу. Я видел перед собой профессионала своего дела. Причём плохого профессионала, раз она решила рискнуть самым дорогим на свете.
– Зачем?
– Чтобы подтвердить ваш образ порядочного семьянина.
Я? Человек, который исчез на три месяца и бросил жену с ребенком одних. Который поссорился с любимой перед самыми родами. Я точно идеальный муж и порядочный семьянин?
– Уверены, что Амина согласится? В последний раз я сильно ее обидел.
– Абсолютно. Мисс Абдул согласилась приехать вместе с братом и дать показания в вашу пользу. Как раз извинитесь.
Ах да, ее братишка-сосунок. Как же без него. Интересно, он выполнил обещание, которое дал мне? Сомневаюсь.
Как поживала моя сестра после аварии – неизвестно. Как чувствовала себя жена с ребенком – неизвестно. Хорошо, что хоть у сына все хорошо. Оставалось надеяться, что Муна о нем позаботится.
Но идея этой блондинки мне абсолютно не нравилась. Ни встреча, ни защита в суде, ни ее стратегия.
– Оставьте нас с братом наедине.
Марго вопросительно взглянула на Хусейна, затем покинула комнату встреч вместе со своими длинными ногами.
– Эй, не засматривайся на мою женщину! – возмутился брат.
– Я смотрел на своего адвоката. Я – не ты.
– Ага, конечно.
– Что, ага? – рыкнул я, стукнув руками в наручниках о стол. Скрежет железа эхом разнесся по комнате, но брат даже не дрогнул от раздражающего звука. – Я же просил не привозить сюда Амину.
– Ты из-за нашего братика? Он же фуфло.
– Я не знаю, что этот внебрачный братец с ней сделает. Амина наверняка зла на меня, поверит всему, что ей скажут, а этот идиот…
– Лучше она приедет сюда, но будет под твоим контролем на воле, чем ты будешь отсиживать срок ни за что. Мы все здесь. Вся семья.
– Аллах! Вы издеваетесь!
– Амина – твой единственный шанс. Я звонил Джахиду, они приедут со дня на день. К тому же вам надо поговорить. Доверься брату.
Уже доверился. Он привел адвоката-проститутку, вызвал мою жену и неизвестно что ещё натворил. Всевышний не допустит, чтобы на Амину повлиял этот шайтан на земле.
Но допустил…
На следующий день я увидел по ту сторону решетки родные фиолетово-голубые глаза, которые смотрели на меня не с тоской, не с любовью и даже не с ненавистью.
С равнодушием.
Глава 6
Непривычный холод пронзил меня до самых костей сразу же, стоило зайти к камерам с заключенными. Я пошла одна, без брата. Это только наш разговор. Наш и больше ничей. Если все сказанное Хусейном правда, в чем я сомневалась, Аллах сполна наказал Карима.
Многое в моей голове не клеилось, многое я хотела узнать, а главное, за что. За что со мной так поступили и почему больше всего в этой истории пострадала моя Иман?
Гул заключенных я практически не слышала, даже смех над хиджабом. В этой стране все очень странно относились к моей религии, но я не обращал на это внимания. Из аэропорта в гостиницу, оттуда сразу в тюрьму. Никаких достопримечательностей, экскурсий, даже в Барселону не захотела поехать на денек, хотя Джахид предлагал. Я словно видела цель и не видела преграды. Только одну цель – вернуть все, как было раньше.
И речь не про нас с Каримом.
Он похудел. Длинные кудряшки стали ещё длиннее и, казалось, могли перекрыть накачанную грудную клетку, скулы стали острее, но взгляд…
Он снова пытался сразить меня, как в первую встречу. Загипнотизировать. Подчинить. Золотистая сердцевина под темно-карим ободком радужки. Круги под этими волшебными глазами. Он словно остался таким же, но в то же время изменился. Потому что его привлекательная энергетика на меня больше не действовала.
– Амина…
Хриплый голос Карима зглушил гул заключенных. Я слышала только его, только его нежное «Амина…» с легкой ноткой хрипотцы. Наверное, я должна была почувствовать облегчение, что встретилась с ним, или надежду, или любовь, которая закрылась где-то за железной броней в глубинах моей души.
Пустота. Вот что я чувствовала, глядя на бывшего мужа.
– Хусейн сказал, что тебе нужна помощь.
– Да. Я должен тебе сказ…
– Не подходи!
Я отошла от железных прутьев камеры на пару шагов, когда Карим подошел ближе и протянутл руки. С легкими ссадинами на костяшках, в грязи
– Я готова тебя защитить, но при одном условии. Ты вернешь мою дочь.
– Я не отнимал ее.
– Мне все равно. Просто верни Иман. Я не опорочила вашу семью, не вытаскивала скандал на публику, хотя могла бы. Я честная и религиозная мусульманка. У твоей семьи нет повода отнимать ребенка до семи лет.
– Амина! Клянусь Аллахом, я верну все, что ты потеряла. Я не причастен к тому суду. Я решу все проблемы, когда выйду.
– Ты решишь только одну проблему для меня. Ты вернешь мою дочь.
Грудь снова сдавило, стоило представить, что моя малышка росла без меня. Что мне не разрешили даже навестить ее. Выгнали с порога дворца правителя, как мусор.
Я не видела никого. Ни эмира Ибрахима, ни Аишу, ни Хусейна. Ни свою Иман.
Но я собралась. Карим не должен видеть меня слабой. Он обязательно этим воспользуется, как однажды в суде. Я не верила, что. во время нашего развода он уже сидел. Скорее всего, пришел праздновать свою победу и свободу, но угодил из-за неприятностей прошлого. Это уже не мое дело, Аллах всевидящий, он лучше знал, кого карать, а кого помиловать.
– А я совру в суде и скажу, что ты прекрасный муж.
– Разве я был плохим мужем?
– Ты был отвратительным мужем, но об этом никто не узнает, даже суд. Ты сам так считал.
Карим приоткрыл полные губы, будто хотел возразить и добавить что-то еще, но замолчал и крепко сжал прутья решетки. Возможно, ему будет что сказать на свободе, если план усеяна сработает, только мне будет уже все равно.
– Спасибо, – добавил он во внезапно возникшей тишине коридора.
– Скажи спасибо своей семье. Встретимся на заседании.
Я позвала охранника и последовала за ним к выходу, но услышала за спиной…
– Амина, – Карим окликнул меня, и я остановилась у выхода из коридор. – Я все еще тебя люблю.
– Я – нет.
Я покинула тюрьму, чувствуя реки слез на своих щеках.
Больно. Как же больно.
Глава 7
– Объявляю начало суда открытым.
Резкий стук молотка раздался эхом в моей голове. Начало моего конца. Начало моей свободы или моей погибели. Перед судом совершил привычный намаз, надел костюм, который привез Хусейн с Марго и меня привели в зал заседания.
Я ни на что не надеялся, не просил Всевышнего выпустить меня как можно скорее. Я просил сил. Сил пережить этот суд. Просил справедливости. Просил шанс, чтобы начать жизнь с чистого листа, в то время как прошлое стояло прямо за спиной и не давало дышать. В то время как настоящее терялось, ускользало, как песок в пустыне.
Дебора изменилась. Небольшие морщинки под глазами виднелись даже издали, волосы стали светлее, словно выгорели на солнце. А взгляд – острее, как во время наших ссор, после которых я молил о прощении у нее и у Всевышнего.
– Главное, без лишних движений, Карим, – наставила меня Марго. – Никаких реакций, выкриков, обвинений. Не веди себя как дикарь на первом суде.
– Прокурор перешла границу и назвала меня арабским растлителем.
– И понесла за это наказание. А ты добавил себе проблем. Кто тебя просил проклинать человека при всех?
Я промолчал. Первое слушание о похищении прошло неделю назад. Вердикт должны вынести на днях, но Марго сказала, что у нас есть все шансы на оправдательный приговор. Ибо мы предоставили все доказательства о непричастности меня и моей семьи. Но их оказалось бы больше, если бы я на секунду сдержался.
И это было трудно. Даже сейчас мне нелегко глядеть на бывшую жену и осознавать, что меня вновь выставят преступником и попытаются вывести из себя.
– Они обвинят меня в насилии, выставят полным идиотом. Если этот сосунок что-то скажет о моем сыне или об Амине, то…
– Значит так! – начала она строго. – Делай что угодно, кусай локти, сжимай руки, мысленно проклинай. Пусть твой Аллах или кто там сократит дни вашего братца. Что хочешь, но не реагируй! Если ты нападешь на этого Махмуда, или тем более на Дебору, тебе дадут как минимум десять лет. Не мешай защите, я выстроила шикарную стратегию.
И это правда. Я был сильно удивлен, когда Марго показала четкий план вызовов свидетелей, вопросов, ответов и даже предвидела сторону обвинения. Будто знала заранее. Возможно, она неплохой адвокат, и Хусейн не зря привел ее ко мне.
Я внимательно слушал сторону обвинения, наблюдал сначала за молчаливой Деборой, затем за Махмудом, пытавшемся словесно утопить меня. Его слова о жестоком обращении с женой, о беременности, которую та не хотела, о падении с лестницы после ссоры. А Дебора лишь подтвердила его слова и рассказывала обо мне такое, во что я сам не верил.
– Вы хотите сказать, сеньора Сантьяго, что мистер Абдул насильно запирал вас в спальне, чтобы зачать ребенка? – начала задавать вопросы Марго.
– Да, – ответила она в микрофон. – Несколько раз, пока я не узнала о беременности. Я прятала тесты, хотела продумать план и сбежать от Карим… то есть от мистера Абдула. Он просил надеть платок, как в его варварской стране.
Не просил, просто рассказывал, что наши жены носят хиджаб, иногда чадру.
– Он говорил о детях. Чтобы у нас был полный дом детей, а я хотела работать, построить карьеру.
И я поддерживал ее в этом, не торопил целых пять лет.
– Он словно был одержим семьей. Не мной.
На глазах бывшей жены выступили слезы, которые она вытерла пальцами с ярким красным маникюром.
– Он пытался загипнотизировать меня, превратить в одну из женщин своего народа. Я даже поверила, что так и должна прожить свою жизнь. В чадре и балахоне. Но у нас начался кризис. Я не хотела ребенка, ходила к психологу. Я осталась одна с нежеланным ребенком.
– Куда делся ребенок после родов?
– Мне сказали, что он умер во время родов. Даже вздоха не сделал.
– Вы в курсе, что неделю назад состоялся суд с участием вашего сына?
– Нет… О чем вы?
Дебора наивно распахнула глаза, глядя на непробиваемую блондинку. Даже я бы поверил словам Деборы, если бы не знал, что именно она написала отказ от ребенка сразу после рождения из-за какого-то дефекта. Не спросив меня. Сказав медперсоналу, что родила его одна, и что у ребенка нет отца. Взятку дала какой-то идиотке медсестре. Нашел бы – убил, но уже поздно.
– Ваш сын был усыновлен из приюта святого Франческо семьей моего подопечного. Почему он оказался там?
– Протестую! Давление на обвинение! – вскрикнул Махмуд.
– Отклоняю. Продолжайте, сеньора.
– Почему ваш сын Фабиан оказался в приюте для детей до семи лет при живых родителях?
– Я… я не знаю… Мне сказали, что ребенок умер, просили подписать какую-то бумажку. Я не знала, что он жив…
– То есть, если бы ваш сын был жив, то вы бы отказались от побега и воспитали бы его вместе со своим мужем и моим подопечным?
– Давление на сеньору!
– Принимаю. Дайте сеньоре Сантьяго воды.
Дебора не переставала плакать и в какой-то момент у меня сжалось что-то внутри. Стало жаль наше прошлое, наши отношения и их итог. Марго говорила, что они с Махмудом будут врать, гиперболизировать, но мне едва удалось сдержаться, чтобы не вскочить и не вытрясти из этой дряни правду.
– Я ни в чем не виновата! Ни в чем! Это он меня заразил своими мусульманскими штуками! Он заставил меня родить ребенка и отказаться! Это все он…
– Отказаться? – зацепилась за слова Марго, а Дебора резко замолчала. – Господин судья, я хочу предоставить доказательства, где сеньора Сантьяго подписала отказ от своего ребенка Фабиана. А также график посещения приюта, куда отправили Фабиана после рождения для лечения и нормализации жизни. У мальчика были проблемы с дыхательными путями, но доктора восстановили ребенка через месяц. Однако сеньора Сантьяго не забрала его.
Блондинка протянула судье в черной мантии папку с бумагами. Она показывала их мне до слушания, и я постарался в этот раз не реагировать на жестокость своей бывшей жены.
– В графике посещений фигурирует имя сеньоры Сантьяго. Она навестила сына два раза. Сразу после рождения и через полгода. А также в документах подписан отказ от опеки над ребенком и разрешение передать его в приют для недоношенных детей.
– Господин судья, это подделка! Мы предоставили запись из камеры слежения, где подсудимый толкает мою клиентку с лестницы!
– Отклоняю, у вас было слово. Очередь защиты.
– Спасибо. Для подтверждения своих слов о невиновности моего клиента, я хочу вызвать вторую жену госпожу Амину Аль Дин Абдул.
Глава 8
Амина уверенно прошла по залу и села на место Деборы недалеко от судьи. На ней светло-коричневая абайя, хиджаб в тон, оттеняющий ее фиолетово-голубые глаза. Она не взглянула ни на меня, ни на мою бывшую, даже на ее защитника-братца.
– Сеньора, расскажите о вашем браке с мистером Абдулом, – начала уверенная Марго.
– Мы поженились год назад. Я вернулась домой на каникулы и узнала, что отец засватал мою сестру Хайю с шейхом Каримом. Но на помолвке шейх выбрал меня.
– Вы сами согласились на брак?
– Да, сама. Никто не заставлял меня принимать решение.
Амина уверенно отвечала на вопросы без запинки. Они с Марго разговаривали отдельно, я не знал, что именно подготовила моя «защита», но не сомневался в ней.
Я чувствовал, что Амина лгала. Ее заставили лгать. Такой равнодушный тон я не слышал ни разу за то время, что мы знакомы с Аминой. Она могла быть нежной, злой, растерянной, обиженной, даже сломленной, но не равнодушной.
Я отнял у ее нотки жизни.
– Вы были вместе с мужем почти год, но потребовали развод. В чем была причина?
– Наверное, разные взгляды на жизнь. Я не была готова к резким переменам. Хотела окончить учебу в Лондоне, прежде чем подарить мужу детей.
– Но вы забеременели.
– Да, так случилось. Ребенок – это подарок Аллаха. Он посчитал, что его лучше подарить раньше, чем я окончила учебу.
– Ваш муж хорошо относился к Вам?
– Да, конечно. Шейх Карим был терпелив, добродушен. Он никогда не давил на меня, дал время привыкнуть к себе. По нашим традициям мы сначала женимся, а потом влюбляемся. После свадьбы нам нужно было притереться друг другу, привыкнуть. У нас был прекрасный брак.
– У меня нет вопросов к свидетелю, – Марго села на место рядом со мной, а судья стукнул молотком.
– Показания принимаются. У стороны обвинения есть вопросы?
– Разумеется.
Я был готов, что Махмуд начнет допытываться до Амины. Марго сказала, что это нормально. Только как я, по ее мнению, не должен реагировать на его смазливую улыбку и наглый тон?
– Вы сказали, что сначала притираетесь друг к другу, затем сближаетесь и влюбляетесь. Скажите, сеньора Абдул, во время брака шейх Карим имел близость с другими женщинами?
– Нет. Мой муж был мне верен, – уверенно ответила Амина.
Я мысленно вспоминал, как присоединился к вечеринке брата в хамаме. Фактически ничего не было, и я вскоре покинул Хусейна с его бесчисленными девушками, но не думал, что этот жалкий час подействует на Амину как жаркое солнце в пустыне на заблудившегося путника.
Непредсказуемо.
– Вас принуждали к интимной близости?
– Протестую! Давление на свидетеля! – возразила Марго.
– Отклоняю. Ответьте на вопрос, сеньора Абдул.
– Аллах! Никогда! Карим никогда не принуждал меня ни к чему. Ни к интиму, ни к свадьбе, ни к беременности. Мы сблизились примерно через месяц после свадьбы по своему собственному желанию.
– Вы говорили, что учились в Лондоне. Вам удалось окончить учебу?
Амина держалась также стойко под давлением нашего тайного родственника. А я сжимал под столом кулаки так сильно, что остались полукрасные дуги на внутренней стороне ладоней. Она прищурилась, глядя на Махмуда, но уверенно ответила.
– Я объяснила мужу, что хочу окончить учебу. Он обдумал мою позицию и пошел навстречу.
– Но он не позволил вам вернуться в Лондон, так?
– Не позволил. Карим дал альтернативу и перевел в университет Дубая на четвертый семестр. А также воплотил мой проект по нейросетям в своей компании. Я до сих пор получаю дивиденды за разработку и внедрение на большой рынок. Муж никак не препятствовал моим планам и всегда помогал реализоваться.
– Но вы все же развелись?
Амина впервые за все время перевела на меня взгляд. Аллах, я ждал ответ на этот вопрос. Ждал ее ответ, ее реакцию. Но равнодушие в знакомых глазах не выдал ничего, кроме отрепетированного показания.
– Развод состоялся без участия моего мужа, так как Карима арестовали и не позволили вернуться в страну. По нашим традициям, если муж передумает и откажется разводиться, я вновь становлюсь его женой.
– Что это значит?
– Это значит, что мы все еще женаты, а я не собираюсь отказываться от мужа.
– Тогда почему вы живете без ребенка? У вас ее отняли?
– Протестую! Не имеет отношения к делу!
– Отклоняю! Продолжайте.
– Нет, – уверенно ответила Амина. Даже ее взгляд не выдал волнение из-за вопроса. – Эмир Ибрахим, дядя моего мужа, взял на себя ответственность за воспитание Иман, я все время была рядом с дочерью, пока Карим находился здесь. Эмир Ибрахим не знал, где его племянник, как и вся семья. Я очень переживала за мужа, а ему даже не дали право на звонок. Вопрос о нашей долгой разлуке нужно задать вашим органам власти.
– Выражаетесь вежливее, сеньора, – вставил судья.
– Простите, Ваша честь, но я не могу жить без мужа, дочка тоже очень скучает. Мы скучаем.
Она снова взглянула на меня. Снова равнодушно. Снова для дела. В какой-то момент я поверил в ее слова. Но я знал, что Амина лгала. Лгала для единственной цели. Глядя мне в глаза своими прозрачными, стеклянными и безжизненными.
Я сделал все, чтобы она страдала, но достаточно ли я сделал для ее счастья? Я посмотрел на небо через окно в зале суда, дабы найти ответ на свой вопрос. Не нашел.
