Анастасия Мишель
За порогом снежного утра
– Я не знал, как справиться со всем этим. Из родственников здесь только тетя, но она здорово помогала мне. И до сих пор продолжает.
– Джим. – Я пыталась найти слова, но они не шли. Вместо этого я подтянулась на носочках и, едва доставая до лба, коснулась губами.
Я боялась, что сделала что-то не так, но, когда вернулась, вновь увидела чудесные ямочки на щеках. Джим смотрел с благодарностью.
– Спасибо, – сказал он.
Немного потоптавшись на месте, я вернулась на свою сторону стола. Но как же мне хотелось остаться рядом с ним! И от этого стало чуточку страшно. Меня тянуло к нему. Слишком сильно. И я не уверена, что готова к этому.
– А что твои родители? – как бы невзначай спросил Джим, будто только что не было неловкой сцены.
– Мы не очень-то общаемся.
– Почему?
– Ну, у нас разные взгляды на жизнь. Для них моя работа в типографии – баловство. – Я глянула на Джима из-под ресниц, проверяя реакцию. Скажет ли он, что так и есть? Но он лишь нахмурился. И я продолжила: – На этом наше общение и сошло на нет.
Парень покачал головой.
– Что? – спросила я.
– Ничего. – Он сжал кулаки, явно раздумывая, говорить то, что хотел, или нет. – Прости, что лезу не в свое дело, но тебе не кажется, что эта не совсем весомая причина не общаться с ними?
– Ты ничего не знаешь! – вдруг разозлилась я.
– Прости, – он выставил руки в защитном жесте, – ты права. Я не могу судить. Просто, – Джим прикрыл веки, – я размышляю как человек, который больше никогда не сможет обнять отца или поцеловать мать. Я бы отдал все, чтобы вновь увидеть их.
Мой пыл тут же остыл.
– Нет, это ты прости. Я не должна кричать.
Джим кивнул и отвел взгляд. Я размышляла о его словах и, к своему огорчению, понимала, что он в чем-то прав.
Кончики пальцев кольнуло, и я заметила, что остатки вафли покрылись льдом. О нет! Радуясь, что Джим отвлечен, я быстро кинула ледышку в урну. Дыша как можно более ровнее, решила спросить:
– А вы уже нарядили елку?
Я выбрала самую простую тему для разговора.
– Нет, хотели завтра. Мы не праздновали Рождество эти года. Это будет первое со дня… смерти. И я, как могу, оттягиваю этот момент. Знаю, глупо. Но ничего не могу поделать. Без родителей… Я не знаю, как заменить их.
Во мне крепла решимость, пока я слушала сбивчивый голос Джима.
– Я могу помочь.
В этот раз сомнений не было. Может, раньше я и не торопилась заводить отношения, или сближалась не так быстро, но с Джимом я чувствовала, что все идет как надо. Правильно.
– Ты действительно этого хочешь? – Джим тут же воодушевился. – Элиас будет просто счастлив.
– Да.
Он проводил меня, и мы немного неловко попрощались. Я зашла домой с глупой улыбкой на лице. Сидя за столом и смотря в окно, я сделала кое-что, о чем думала всю дорогу. Достала телефон и нажала на вызов. Трубку сняли.
– Мама. Привет.
5
Капелька льда
– Сюрприз! – радостно объявила я, ставя на столик большую банку с домашним печеньем.
Элиас захлопал в ладоши и подбежал ко мне, выпрашивая сладкое. Я взглянула на Джима и едва смогла отвести взгляд от его домашнего вида: серых штанов и белой футболки, обтягивающую крепкие мышцы. Он подмигнул мне и первый залез в банку.
– Очень вкусно, – похвалил Джим.
Чувствуя, как еще больше алеют щеки, я поправила рукава кофты.
– Что-то у вас напрочь отсутствует дух Рождества, – сказала я, обводя помещение взглядом.
Квартира была достаточно большой, с удобными диванами, огромным телевизором и панорамными окнами. Но ни огоньков, ни шариков, ничего.
– Ну, – потянул Джим, почесывая затылок, – кажется, мы ждали тебя.
– Эми! – вдруг крикнул Элиас, бегая вокруг меня. – А где Мистер Шикли? Я думал, он придет вместе с тобой!
– Я оставила его в типографии, малыш.
– А разве он не живет с тобой? – остановившись, мальчишка вытаращил на меня свои большие глаза.
– Нет, – грустно ответила я, – хозяйка моей квартиры не разрешает забрать его к себе. Но я бы очень хотела.
– Жалко. Ну что, мы начнем уже собирать елку?
Первым делом мы приняли решение выпить горячего чая с печеньем, которое я старательно испекла вчера вечером. А затем мальчики – ужасно захотелось сказать «мои» – отправились собирать елку, пока я перебирала игрушки. На фоне звучала рождественская классика. За окном шел снег, в воздухе царил праздник. И пока никто не видел, я подошла к окну и ткнула в него пару раз пальцем. Стеклянная поверхность покрылась тонким слоем льда. Довольно отметив свою работу, я вернулась к общему чудесному настроению.
Сбор проходил под смешки, балагур и хохот. На украшение елки и всей квартиры в целом ушел почти весь вечер, но, когда Джим поднял Элиаса на руках к верхушке, чтобы тот установил большую золотистую звезду, я поняла, что это стоило каждой потраченной минуты.
И вот, довольные и счастливые, мы сидели у телевизора, поедая вкусную пиццу. А позже Элиас заснул на моих коленях, пока я медленно гладила его голову. Джим косился на меня, но я делала вид, что не замечаю этого.
Все было чудесно, но внутри поселилась крупица сомнений – а что, если все это не про меня?
На следующий день, в ожидании вечера, я рассеянно металась по типографии, то и дело отдавая и принимая заказы.
А вечером пришел Джим.
Перед тем как открыть двери, я оглядела себя в зеркале
и осталась довольна. Мы с Джессикой выбирали это платье целых два часа! Черное в пол, плотно обтягивающее фигуру, открывающее красивый вырез на спине. Волосы я заколола сверху, оставляя несколько прядей, подчеркивая изящество шеи, и закончила образ длинными серьгами. Сначала решила сделать легкий макияж, но в итоге остановилась на красной, как вишня, помаде.
Все мои старания окупились, когда Джим замер на пороге, восхищенно разглядывая меня.
– Ты невероятна, – его голос упал до шепота.
– Ты тоже. – Не смогла я остаться в стороне.
Джим и впрямь выглядел великолепно. Черные брюки, белая рубашка. Казалось бы, ничего необычного. Но это же Джим! И этим все сказано.
Вечер проходил волшебно. Я приглушила свет, и вокруг нас царил полумрак. На столе стояло несколько свечей, блюда из мяса и салат. И бутылка вина, что принес Джим. Мы смеялись, делились историями из детства. Мы не стеснялись быть собой.
И когда в очередной раз я засмеялась, в голове появилась мысль: «А ведь так может быть всегда!»
Я могла легко представить себя с Джимом. Как мы просыпаемся по утрам, провожаем друг друга поцелуем. Как ужинаем и смотрим кино, а Элиас вместе с нами. Как мы становимся семьей.
Семьей.
Стало горячо и холодно одновременно. Семьей. А что скрывалось за этим словом? Может быть, сейчас все как надо, а что будет потом? Ссоры, непонятливость? Вечные упреки. Зачем торопить события? И сейчас все хорошо. И мне хорошо. Одной.
Вилка покрывалась корочкой льда, и я быстро опустила ее, стараясь не выдавать внезапно накатившую панику. Встав из-за стола, я собрала грязные тарелки и отнесла в мойку.
На минутку остановилась, шумно вдыхая. Расправляя несуществующие складки на платье, я развернулась и врезалась в грудь Джима. Наши глаза встретились.
Джим нависал надо мной, смотря сверху вниз. Он приблизился, обнимая меня за талию. Я попятилась к столешнице, не совсем понимая, что увлекаю его за собой. Мы затаились.
–Так ничего? – спросил Джим. Я видела, что он сдерживал себя, боролся. Не желал напугать. Однако во взгляде читались все незаданные вопросы, скрытое желание и… влюбленность. Я видела ее так явно! Джим ничего не утаивал. Он хотел, чтобы я знала, чтобы поняла, и сама сделала выбор.
Джим слегка наклонился вперед. Заглядывая в глаза, спрашивая.
Я взвешивала все «за» и «против», но в глубине сознания знала, что проиграла. Еще в тот день, когда впервые посмотрела на Джима иначе. Уже тогда, глядя в глаза цвета топленого шоколада, ощутила давно потухший огонь в груди. С каждым днем пламя росло, поглощая и занимая все мысли. Я не могла есть, спать, работать, не думая о нем. И как бы ни сопротивлялась, я все равно здесь – в его руках. И это мое самое заветное желание. Но в то же время громкий голос в сознании кричал: «Как прежде уже не будет! Все изменится!»
– Чего ты боишься? – угадав мои мысли, спросил Джим. Он приблизился ко мне вплотную, утягивая своим ароматом в блаженство.
– Я не знаю. Просто… не хочу ничего менять.
– Что плохого в переменах? Они заставляют нас расти.
– Я знаю. Но все это… Слишком. Понимаешь?
Джим чуть отстранился. Хватка на талии ослабла, и этот момент я ненавидела себя и свою нерешительность.
– Не понимаю, – честно признался он. – Но, если тебе нужно время…
Джим прикрыл глаза, шумно вдохнул. Челюсть сжалась, а когда он вновь посмотрел на меня, его взгляд потемнел настолько, что я не могла разглядеть радужку.
– Эмилия. – Джим провел большим пальцем по моим губам. – Я ждал тебя два года. И если ты скажешь мне, что у нас есть хотя бы крошечный шанс, что мы можем быть вместе, я буду ждать. Такую, как ты – стоит ждать.
Внутри все сжалось. От его слов, от взгляда и прикосновений. Сердце упорно боролось, пыталось взять вверх, но страх побеждал. Я хотела сказать ему— «да». Но вместо этого выдавила лишь:
– Прости.
Воздух вокруг нас исчез, когда он отстранился. Веселый, вечно улыбчивый парень ушел, ускользнул от меня. Вместо него – незнакомец. Отстраненный взгляд, нескрываемая обида.
– Джим. – Я потянулась к нему, но он отшатнулся, качая головой. Его плечи опустились.
– Эм, прости. Я не думал… Не думал, что так будет больно. – Джим потер ладонью подбородок. – Я влюбился в тебя, когда увидел впервые. Но всегда думал – у меня же Элиас, кому я нужен? Поэтому просто продолжал приходить за этими открытками каждую неделю.
Пока он говорил, я прокручивала каждый его визит. Он действительно заказывал каждый раз новые открытки. Бабушке, тете, коллегам, маме. И я никогда не пыталась придать этому больший смысл. Джим был в моей жизни уже два долгих года! А я…
Просто идиотка.
– И вот, я получил шанс, о котором так долго мечтал! Но, – он посмотрел на меня с тоской, – не всем сказкам суждено сбыться.
Джим горько усмехнулся.
– Джим, – сказала я. Он ждал моих слов, может, ждал возражений. Но язык будто онемел, и я не могла ничего сказать. Казалось, я все делаю не так.
– Все в порядке. Мне просто нужно время, чтобы все это пережить. Прощай, Эм.
Я стояла посреди кухни и смотрела в пол. Послышался хлопок двери. Мне чудилось, что все это произошло не со мной. Внезапно уютная квартира стала давить. Легкие заболели, живот закрутило. Я огляделась, только сейчас осознав, что мое убежище – тюрьма.
Может, первое время она спасала меня, прятала в своих объятиях, закрывая от мира. Но чем больше я находилась в своем одиночестве, тем сильнее оно проникало в меня. И только сейчас я прозрела.
Слезы обожгли щеки, и я опустилась на пол. Рука удерживала всхлипы.
Разве не этого ты хотела, Эмилия? Разве не хотела остаться одной?
Почему же тогда на душе так больно и пусто?
Я знала ответ.
Лицо упало в ладони, и я больше не сдерживалась. Я плакала навзрыд, злясь и коря себя. Вокруг закружилась вьюга, холодные снежинки падали на кожу, по полу расползался лед. Но мне было плевать. Ведь я ранила и оттолкнула от себя человека, которого успела полюбить.
6
На волоске
Ни завтрак, ни горячая кружка кофе, ни Мистер Шикли, который больше обычного требовал ласки, не могли поднять моего настроения.
Телефон лежал в отключке после звонка Джессики. Она хотела узнать, как прошел вечер. Я не смогла. Сказать, что я все испортила, что обидела первого человека, к которому оттаяло мое сердце? Что я сама отказалась от своего счастья?
Пусть ночь и прошла в тумане, я все же пришла к кое-каким выводам.
Первое: я ни за что не откажусь от Джима. Если он ждал меня целых два года, терпел мою холодность и безразличность, значит, и я смогу тоже. Вчера он сказал мне, что такую, как я стоит ждать. Но Джим ошибался. Я ничем не отличаюсь от других. Во мне нет света, нет нужного тепла и доброты, благодарности и смелости. А вот в Джиме есть. В нашем мире встретить такого человека сродни выигрышу в лотерею.
Второе: мне пора выбираться из своей скорлупы. Конечно, я не собираюсь изменять себе, но и быть с Джимом не значило потерять себя. Наоборот, рядом с ним я чувствовала себя живой. Он видел во мне личность, ту настоящую, которая потерялась среди амбиций других людей и собственными страхами.
С каждым часом моя решимость росла, я была готова броситься прямо сейчас к его дому и ждать до утра, но никто не отменял работу. Однако удача сама лилась мне в руки. Пришла новая партия этикеток для компании Джима. Тех, что я испортила.
Мне оставалось только ждать.
Примерно за полчаса до окончания рабочей смены колокольчики вновь громко звякнули. Я стояла к двери спиной, но даже так я поняла, кто зашел.
– Эмилия! – громко крикнул Элиас. Он оббежал прилавок, обнимая меня со спины.
– Привет, малыш! – приобняв его, я чмокнула мальчишку в лоб.
Джим стоял возле стойки, пряча руки в карманах. На меня он не смотрел. Сердце болезненно сжалось, но я не позволила себе унывать. Отдавая заказ, я несколько раз пыталась завести разговор, но он отвечал сухо, то и дело поглядывая на дверь.
Ну давай же, посмотри на меня как раньше! Пожалуйста.
– Эми, – заговорил Элиас, – а где Мистер Шикли?
– Гуляет. Нужно будет его поискать.
– А если он замерзнет? – вдруг забеспокоился Элиас, и даже его личико покраснело.
– Не переживай. Сегодня обещали потепление, а еще у него теплая шубка.
– Правда?
Когда я кивнула, мальчик уже изменился в лице. Его глаза засветились озорством, когда он наклонился чуть ниже, говоря шепотом. Но, конечно, его было слышно.
– Мы с братом идем кататься на коньках. Пойдешь с нами?
Я даже не успела открыть рта, как Джим вмешался.
– Эмилия сегодня не сможет.
– Почему? – расстроено спросил Элиас, глядя на меня.
Я даже не сразу нашлась с ответом, удивленная словами и тоном.
– Вообще-то, я пойду! – Джим глянул на меня с недоверием, но ничего не сказал, молча кивнул. – Только закончу работу.
– Ура! – Элиас весело запрыгал на месте, пока Джим сверлил меня вопросительным взглядом. Я же ничего не ответила ему.
На прогулку я напросилась, а вот что делать дальше?
Волшебство. Никак иначе не объяснить происходящее вокруг нас. Лед покрывал реку под дорожным мостом. Железные перекладины украсили яркими фонариками и сине-голубыми шарами. На снежном берегу поставили декорацию из больших саней и ледяных оленей. Играла музыка из разъездных ресторанчиков. На импровизированном катке вовсю резвились взрослые и дети. Кто-то исполнял сложные пируэты, кто-то играл в догонялки.
И посреди этого чуда – я и Джим, который чувствовал себя весьма неловко.
Всю дорогу сюда, пока мы с Элиасом болтали, он молчал. В беседу не вступал, и на любые вопросы к нему отвечал односложно.
– Пришли! Эми, видишь? Это каток! Мы пойдем кататься, Джим?
– Мы же для этого и пришли сюда.
Я разрывалась между желанием бороться и немедленно убежать от ощущения, что мне здесь не рады. Но я не могла бросить Элиаса. И не хотела уходить от Джима.
Через полчаса мук в очереди и еще десяти минут завязывания шнурков, мы стояли на льду.
Джим впервые за вечер немного оттаял, держа брата за руку. Пусть Элиас стоял на коньках довольно хорошо, он то и дело шлепался на лед, чем вызывал у нас приступы смеха. Смекнув, что это помогает прогнать угрюмость Джима, мальчишка стал исполнять трюки, которые непременно завершались его падением.
Помогло и то, что, в отличие от этих двоих, каталась я плохо. Балансируя руками, то и дело поскальзывалась и почти падала, но Джим, как храбрый рыцарь, тут же оказывался рядом поддерживая.
Стоило ему коснуться меня, как я чувствовала, как нас двоих связывает невидимая сила. Внутри все оживало и расцветало. Я знала, что Джим ощущал то же самое, но все же его ладонь каждый раз отпускала меня.
– Приятель, не хочешь чая? Или пунша? Нужно выпить что-то горячее, – обратился Джим к брату, когда увидел, что тот немного замерз.
– Ну там такая очередь! – захныкал Элиас, и я прекрасно его понимала, стоять придется не меньше двадцати минут.
– Давай я останусь с ним?
Джим кинул на меня быстрый взгляд, потом посмотрел на Элиаса, который сложил руки в молитвенном жесте.
Элиас кружился вокруг меня, дразнился и удирал, пока я пыталась его нагнать. Дети пролетали мимо, едва не снося. Волосы уже покрылись сосульками, застыв в некрасивых паклях, поэтому я заправила их под куртку. Холод, пусть и не такой обжигающий, пробрался под одежду и вызвал неприятную дрожь.
Я отвлеклась всего на минуту, застегивая куртку. Я была уверена, что Элиас где-то рядом.
А потом послышался крик. Я обернулась.
Сверху на мосту произошла авария. Машина врезалась в ограждение, подбитая встречной. Казалось бы, что может сделать кусочек балки? Или, что может произойти со льдом, на котором сутками напролет катались люди? По отдельности ничего. Но вот если лед слегка подтаял, а балка слишком толстая и тяжелая – произойти может многое.
Балка упала, пробивая лед. Даже сквозь полозья коньков я почувствовала вибрацию. Глаза бесконечно долго выискивали фигурку Элиаса. Он недалеко, и все же, кажется, будто нас разделяют километры.
Элиас не двигался, смотрел на меня, и в детских глазах я видела осознание и ужас.
Я быстро сняла коньки, оставшись в одних носках. В голове только гром и треск льда. Люди бежали, отчего кусочки откалывались быстрее. Кто-то уже провалился?
Где-то позади кричал Джим. Я узнала его голос. Но я не обернулась и не позвала на помощь. Вместо этого сделала шаг вперед. Передо мной лишь расстояние и маленький мальчик, который дрожал и ничего не мог сделать.
Говорят, мгновения перед смертью и самыми страшными событиями в жизни, пролетают за секунды. Для меня же все длилось так медленно, будто я пробиралась сквозь толщу воды. Мои ноги несли меня, а в голове нет ни одной мысли. Я никого не вспоминала, не думала о родных. Лишь заставляла себя бежать быстрее.
Быстрее. Скорее. Быстрее.
Элиас уже близко.
Но трещины добирались быстрее. Крик.
Я не думала, действовала на рефлексах.
Элиас, маленький мальчик, что лишился матери и отца. Ребенок, что только начал познавать эту жизнь. Что всегда радовал своей теплой улыбкой, сейчас застрял одной ногой во льду. Еще немного, и он упадет в ледяную воду, а там его унесет потоками безжалостного течения. Что будет с Джимом? Он будет подавлен и уничтожен. Джим просто не сможет жить.
А я не смогу жить без него.
Поэтому, когда я прыгнула вперед, я не думала о себе. Лишь о мальчике и мужчине, что сумели сделать меня счастливой за какие-то пару дней. О тех, кто подарил мне возможность открыть новую главу жизни.
Я больше не стану себя жалеть. Не буду прятаться.
Руки наполнились силой, и отчего-то я знала, что мои глаза засветились белым. Все в жизни вело меня в этот момент, Авсель пришла в мою типографию лишь для того, чтобы вложить мне настоящий ключ – эту силу.
Пальцы коснулись льда. В голове пусто, на сердце огонь, а тело пронзило болью.
Вся река, все разломы, большая дыра посреди льда – застыли.
Не помню, как добралась до Элиаса, или как он добрался до меня. Но вот я держу его в своих руках и качаю, унимаю слезы и шепчу ласковые слова. Нас коснулись чьи-то руки, но я лишь сильнее прижала к себе ребенка. И только когда его ладони легли мне на щеки, узнаю.
Джим.
Его губы тряслись, выкрикивали мое имя. И вдруг поняла, что больше не могу сдерживать слезы. Они падали крупными льдинками на снег. Джим обнимал меня, бормотал благодарности, целовал Элиаса, гладит его. А потом он посмотрел на меня своими красивыми карими глазами и сделал то, чего я желала больше всего на свете.
Джим поцеловал меня. Сначала робко и осторожно, а потом притянул к себе и впился в губы. Пусть поцелуй не продлился долго, но он смог передать так много!
Снег пушистым облаком бушевал вокруг. И я знала, что это снежная магия Авсель укутывала нас.
7
Финал?
– А вдруг они не придут? Может, передумали?
Я взволнованно ходила по квартире Джима. Наша елка переливалась огнями, но не радовала меня, как обычно.
– Придут, успокойся. Еще есть время. – Джим подошел ко мне и чмокнул в щеку, и я придвинулась к нему чуть ближе.
Его ладонь невесомо провела по спине, прожигая ткань вельветового платья цвета горячего шоколада, которое распадалось книзу. Джим оделся мне под стать, выбрав темно-коричневую рубашку.
Праздничный стол уже был готов, мы ждали только гостей.
Решение отмечать Рождество у Джима пришло к нам одновременно. С того момента, как Элиас едва не провалился под лед, прошло три дня. И все время я провела в этой квартире. Засыпая в обнимку с Элиасом, глядя в глаза Джима напротив, я поняла, что уйти уже не смогу. Возможно, это поспешное решение, но я нисколечко не жалела. Часть вещей уже перекочевало сюда.
– Киса! Где ты?
Мимо пронесся Элиас, выискивая Мистера Шикли. Теперь кот тоже жил с нами. Оказывается, Джим давно собирался забрать его к себе, но не знал, как я отреагирую. Но услышав мое решение о переезде, тут же умчался из квартиры. Я так и стояла растерянная, пока он не вернулся домой с рыжим негодником в руках. Кот с хозяйским видом тут же упал на диван.
В дверь постучали. Сердце забилось с удвоенной силой.
– Хочешь, я открою? – прошептал мне на ухо Джим, обдавая горячим дыханием.
– Нет. Я сама.
Женщина со светло-русыми волосами, в дорогой шубе и увесистых сережках, зашла в квартиру. За ней суетился мужчина, с едва седеющими прядями, пальто и вязаным шарфом.
Оба держали в руках подарки и искренне улыбались.
– Здравствуй, мама. Привет, пап.
Ужин проходил немного напряженно, но все равно замечательно. Никогда бы не подумала, что вся эта суета будет мне приятна, но теплая ладонь Джима, сжимающая мою, придавала уверенности.
Но когда Элиас выскочил из-за стола, атмосфера переменилась.
Родители переглянулись, и отец, подняв бокал, завел разговор.
– Мы очень рады, что ты решила нас пригласить на Рождество. И познакомить с таким замечательным молодым человеком. Но не посчитай наш вопрос грубым, у вас все серьезно?
Папа смотрел на Джима непроницаемым взглядом.
– Да. Мы съехались.
– Вот как, – вздохнув, сказала мама, – и ты нам даже не рассказала… И как давно вы вместе?
– М, – я посмотрела на Джима, сдерживая лукавую улыбку, – кажется, дней пять?
– А мне кажется, неделю, – подыграл он мне.
Мама охнула. Посмотрела на отца и потерла ворот бархатного синего цвета платья.
Джим был милосердней меня, поэтому сжалился над моей мамой.
– Но знакомы уже около двух лет.
– И где же вы познакомились? – спросил папа.
Я чувствовала, к чему ведет этот разговор. Джим, судя по всему, заметил мое напряжение и крепче сжал руку.
– В типографии Эмилии. Она выполняла мой заказ.
– В типографии. – Уголок губ папы дрогнул. У меня внутри все сжалось. – Да, наша Эми настоящая труженица. Жаль только, что растрачивает свой потенциал впустую.
– Папа. Прекрати!
Негодование росло во мне. О чем я только думала, пригласив их? Все оставалось таким же, как и было всегда.
– Я не хотел тебя обидеть, малышка. Просто, – он повернулся к Джиму. Его тон звучал так, будто он оправдывается за меня, – Эми замечательный экономист, но никак не может прийти к голосу разума. Может, Джим, хоть вы повлияете на нее.
– Меня устраивает моя работа!
– Дочь, – успокаивающе сказала мама, протянув руку ко мне, – мы знаем. Но неужели ты хочешь всю жизнь печатать открытки?
– Может, и хочу!
– Это не серьезно, – вставил папа.
Я готова провалиться сквозь землю. Джим слушал нравоучение отца. Может быть, он тоже начнет думать так. Страхи вновь выползли из своей клетки, наполняя меня.
Но неожиданно он сам вмешался в наш разговор.
– Вы не правы, – твердо сказал он. Джим больше не улыбался. Папа вскинул бровь, глядя на него в упор. – Эмилия спасла нас. Помимо того, что она дарит людям праздник и делает их счастливыми, Эм еще и обеспечивает множество крупных компаний. У нас весьма крошечный городок, и типографии здесь не было. Приходилось ездить за пределы. Но когда Эмилия открыла свой магазин, она выручила всех. От нее зависит весь город. К тому же, – Джим повернулся ко мне, – она самый чудесный и добрый человек, которого мне доводилось встречать. Она храбрая, очень. И смелая. Она в одиночку справляется с целым бизнесом. Все лежит на ней. И я очень горжусь тем, что она рядом со мной.
Если бы я не полюбила Джима раньше, несомненно, влюбилась бы сейчас. Всю жизнь я ждала этих слов, признания, и вот дорогой моему сердцу человек заявляет это при всех.
– И я люблю тебя, – невпопад ответила я.
За столом воцарилась тишина. Никто не хотел нарушать момента.
– Ну что же, – неловко произнесла мама, – за нашу чудесную, самостоятельную дочь и ее не менее прекрасного молодого человека. Спасибо, что пригласили нас.
В глазах мамы стояли слезы, и я поняла, что они действительно скучали по мне. Как и я по ним. Поэтому, отпустив руку Джима, я встала из-за стола и подошла к ним. Крепко обняла обоих за шею и каждого поцеловала в щеки.
– Я вас люблю. Спасибо вам, что вы здесь со мной.
Мы стояли у окна. Джим прижимал меня к себе. На улице шел снег и рисовал чудные узоры на наших окнах – не без моей помощи. Мы смотрели, как родители играли с Элиасом, и как Мистер Шикли улегся на ноги папе.
– Как я давно мечтал об этом, – произнес Джим, заставляя повернуться к нему.
– О чем ты?
– О семье. Понимаешь, без родителей было не то. А теперь, когда появилась ты. – Джим полностью ко мне развернулся и взял мои ладони в свои. – Ты изменила все. За несколько дней ты вдохнула в меня жизнь. Ты спасла моего брата.
Он запнулся, а я едва сдерживала слезы. Меня переполняла такая сильная и нескончаемая любовь, что я едва могла стоять на ногах.
– Эмилия, смотря на тебя, я вижу свое будущее. Я вижу красоту и печаль, вижу любовь. Эми, – протянул Джим, вкладывая так много в эти три буквы, – смотря в твои глаза, я чувствую, что способен на все.
Он вынул небольшую коробочку красного цвета, и у меня перехватило дыхание. Пульс участился, а руки задрожали.
– Это…? – не в силах закончить предложение, сказала я.
Джим молчал. Его лицо оставалось серьезным, брови чуть нахмурены, но вот губы подрагивали от едва сдерживаемой улыбки. Он открыл коробку.
Там лежали сережки.
Я шумно вздохнула и рассмеялась. Однако внутри я почувствовала разочарование. Пусть и не очень сильное. – Ты же подумала, что я… – Да.
– И ты бы согласилась?
Я вновь посмотрела на него. На мужчину, который вытащил меня из раковины. На мужчину, который спас меня. На мужчину, что я люблю. Могла ли я согласиться стать его женой? Может быть, через время, но да. Я бы определенно сказала – «Да!»
– Когда-нибудь.
Джим улыбнулся и чмокнул меня в губы.
Мистер Шикли начал ласкаться о мои ноги, и я подняла его на руки. Джим опустился в его шерсть и потерся носом.
Котик громко мяукнул.
– Да, Шикли. Мы дома.
Продолжение следует…