Катерина Калюжная
Хаос по наследству
Глава 7
Когда мы вышли из дома, уже наступил вечер. На Кутузовском образовалась обычная для этого времени суток пробка. Мы сели в машину Филиппа и начали пробираться к выезду с шоссе. Очевидно вампир пользовался магией, потому что перед нами всегда оказывалось свободное пространство, и мы довольно быстро продвигались вперед.
Я внимательно смотрела на сосредоточенное лицо любимого. Все в нем казалось идеальным, до боли знакомым, будто созданным специально для меня. Это ощущалось странно и было жутко непривычным. Я провела рядом с ним всего один день, не считая наших мимолетных прошлых встреч, но Филипп уже стал для меня роднее людей, которых я знала долгие годы.
Вспомнив о близких, я ощутила волну острой жалости. Они жили в мире, где не было места для всепоглощающей и одновременно всеобъемлющей любви, такой, какую мне посчастливилось обрести. Я была абсолютно уверена, что наши с Филиппом едва зародившиеся отношения не являются очередным мимолетным романом как для меня, так и для него. Я не смогла бы объяснить, откуда взялась подобная убежденность. Это походило на знание, вложенное в меня на генетическом уровне. И это знание заставляло смотреть на окружающее другими глазами и видеть то, что вчерашней Марине Хитровой было не доступно.
Как на экране телевизора перед моим внутренним зрением предстала сногсшибательная Яна. Ее роскошные золотые локоны спускались по стройным плечам, голубые глаза были широко распахнутые, губы кривились в циничной усмешке, а рядом с ней стоял хорошо одетый мужчина. Вместо головы у него было сплошное белое пятно. Именно так, сама того не осознавая, воспринимала Яна своих многочисленных бойфрендов. Они проходили мимо по касательной, не соединяясь с ней, не становясь одним целым. С высоты своего нового опыта я будто воочию увидела ее будущее. Вот она, по-прежнему прекрасная, словно ходячая реклама идеальной работы пластических хирургов, выходит из машины представительского класса, бросая через плечо какие-то распоряжения шоферу. Возле нее богатый и не слишком привлекательный, но очень умный муж, давно надоевший ей до колик. Где-то там, за кадром, ее ждет любовник, который моложе моей подруги лет на десять, но воспоминание о нем тоже вызывает лишь раздражение. Юношеские мечты достигнуты. Куча денег на банковском счете, бесконечные путешествия без всякой цели, дорогие рестораны с однообразным меню, светские приемы, похожи один на другой, молодые любовники и заботливый, не вмешивающийся ни во что муж… Только нет удовлетворения от жизни, что-то не сделано, что-то прошло мимо. Но Яна не понимает что и, подняв повыше голову, переступает порог очередного VIP—клуба для избранных…
А вот Даша рядом со своим респектабельным супругом. У них хорошая квартира в престижном районе, дети, играющие с няней в соседней комнате. Домработница недавно вычистила до блеска всю квартиру, и Даша завершает вечерний макияж. Сегодня они едут на ужин с деловыми партнерами Саши. Парикмахер поработал от души: волосы лежат безукоризненно. Она смотрит пустыми глазами на свое отражение в зеркале. У нее есть спокойствие и респектабельность, о которых мечталось у алтаря. Только сердце рвется на части, хочется бежать как можно дальше от своего уважаемого супруга, развалившего в кресле с вечерним номером сегодняшней газеты, от этой стерильно чистой квартиры, от подобострастно вежливой няни и прекрасно воспитанных детей. И не объяснить, что не так, где закралась ошибка в эту размеренную и с детства спланированную реальность…
Перед моими глазами, словно во сне один за другим вставали мои знакомые и родные. Я видела пустоту и одиночество, несбывшиеся надежды, поломанные судьбы.
Усилием воли я смогла отогнать от себя грустные, не свойственные мне мысли. Я была встревожена открывшимися мне картинами. Никогда не тяготея к анализу происходящих событий, я не искала причинно-следственных связей между словами и поступками, не думала о будущем, тем более чужом. Так зачем начинать? В любом случае, сейчас у меня были заботы поважнее, чем Янина и Дашина личная жизнь через пятнадцать лет. Впереди меня ждал разговор с Андреем, который обещал стать очень трудным.
Филипп выключил двигатель и посмотрел на меня. Я почувствовала его волнение. Мы подъехали к дому оборотня. Теперь вампир был вынужден меня отпустить.
– Я останусь тут, – в который раз повторил он. – Если что-то пойдет не так, как ты рассчитываешь, я тут же приду, – его голос дрожал от напряжения.
– Не переживай, все будет хорошо, вот увидишь, – я быстро чмокнула Филиппа в губы и выскользнула из машины.
Каблуки застучали по тротуару в такт биению сердца.
Всю дорогу, когда не отвлекалась на видения чужого будущего, я пыталась придумать, что и как сказать Андрею, чтобы смягчить удар, но так ничего и не решила. Любые слова казались либо глупыми и ненужными, либо злыми и эгоистичными.
Я поднялась на шестой этаж и вышла из лифта перед знакомой дверью. Света голубых защитных нитей не было. Дрожащей рукой я повернула ключ, замок открылся с легким щелчком, и я вошла в темную прихожую, тут же споткнувшись о собственные разбросанные туфли.
Было очень тихо. Казалось, даже часы остановились и не издают характерного тиканья… Я, не раздумывая, прошла в гостиную, почти уверенная в том, что Андрея нет дома. Но он был тут.
Оборотень сидел в кресле, сверля взглядом стену напротив. Рядом стояла полупустая бутылка его любимого виски и бокал. Он никак не отреагировал на мое появление. Я приблизилась, аккуратно присела на пол и слегка дотронулась до его руки.
– Привет, – прошептала я одними губами. Андрей продолжал молчать. – Андрей, я…
– Не надо, Марин, – прервал меня волк. В его голосе было столько боли, что мое сердце пропустило удар, на глаза навернулись слезы. – Я все знаю. Всегда знал, что так будет. Это судьба, от нее нет спасения. – Андрей говорил медленно, словно выдавливая из себя каждое слово. На меня он не смотрел, по-прежнему изучая рисунок на обоях. – Когда вы встретились впервые, Лефевр прочитал твои мысли с такой легкостью, словно перед ним лежала раскрытая книга, а ведь Филипп всегда был слабым менталистом. Ладно, может и не слабым, но телепатией он владеет хуже меня, а чтение твоих мыслей давалось мне с огромным трудом. У тебя есть природный блок, такое иногда случается, – после секундного молчания Андрей продолжил: – После каждой встречи с ним ты была сама не своя. Бродила как потерянная, не могла найти себе места. Вначале странности твоего поведения я списывал на страх, вполне естественный в такой ситуации. Но однажды ночью, когда твое сознание было полностью открыто, я непреднамеренно проник в твой сон… черт, меня словно затянуло туда, – оборотень резко выдохнул. – И тогда я стал наблюдать за тобой. Я видел, как каждое утро ты прячешь от меня свои губы, будто он действительно их целовал. Видел огонь в твоих глазах, который разжигал всего лишь его образ, порожденный твоим собственным воображением, в то время как я не мог высечь даже маленькой искры. Я ощущал, как ты, сама того не осознавая, блокируешь ту часть сознания, в которой хранились мысли о нем. Я начал замечать, что с каждым днем все больше раздражаю тебя. Ты едва терпела мои ласки, старалась уворачиваться от поцелуев. А еще я знал, что он следит за тобой. У него было миллион возможностей напасть, и я все ждал, когда же это произойдет. Но он не нападал, даже попыток не делал. Он только смотрел. Я ощущал его молчаливое присутствие всем своим существом. Иногда ты случайно замечала его в толпе, и с каждым разом все больше отдалялась от меня. И тогда я сложил все факты вместе и понял. Я дал тебе напоить себя, специально вышел в нужный момент, чтобы ты подлила мне капли. Я знал, что должен отпустить тебя, но не смог бы сделать этого, находясь в здравом уме и трезвой памяти. – Андрей закрыл лицо руками. – Когда вмешивается судьба, мы становимся бессильны, – прошептал он.
Оборотень замолчал. Он сидел, крепко сцепив пальцы, их костяшки побелели. Я чувствовала, что по моим щекам текут слезы. Вытерев их тыльной стороной ладони, я произнесла:
– Прости, прости меня. Я не знаю, почему так случилось. Не знаю, как такое произошло. Я не собиралась. Я хотела просто погулять по Москве… Я ничего не могу изменить. Это больше меня. Это какое-то наваждение… Прости меня, если сможешь…
Я не лгала, но от этого не становилось легче. Больше не в силах сдерживать рыдания, я позволила им вырваться наружу. Боль, которую испытывал Андрей, проникала в мое сердце, переходила на нервные окончания, ввинчивалась в мозг. Я ощущала ее, как свою собственную. Мне много раз приходилось говорить слова прощания и оставлять позади чужие разбитые мечты, но никогда прежде я не испытывала сожалений, я просто уходила и забывала. Сегодня все было иначе.
Андрей опустил руки, наклонился и в первый раз за весь разговор посмотрев на меня своими черными волчьими глазами. Он обхватил обеими руками мое лицо и нежно, как раньше, сказал:
– Марина, не плачь, не стоит. Ты ни в чем не виновата. Филипп не сказал тебе? Наверное, он сам не понял… Любое разумное существо в любом из миров, независимо от расы, имеет свою вторую половинку. Два существа, как части одного целого, идеально подходят друг другу. Вот только встретить того, кто предназначен именно для тебя, практически невозможно. Половинки могут родиться в разные времена, в разных мирах, не подозревающих о существовании друг друга, или принадлежать к расам, имеющим разные анатомические особенности и просто несовместимым физически. Но даже если они живут в одно время, в одном мире и внутри одного сообщества, вероятность встречи крайне мала. Можно десятки лет просыпаться по утрам в одном доме и никогда не познакомиться. И все же иногда случается, что двое избранных сталкиваются. Тогда разлучить их может только смерть. Тот, кому не посчастливится остаться, будет помнить умершего вечность, хотя сможет существовать дальше, иметь другую семью.
Андрей сделал паузу, словно разговор его утомил, выпил все силы из крепкого тела оборотня.
– В любом случае, это огромная редкость даже среди бессмертных, которые имеют больше возможностей и больше времени, – заключил он. – Сама посуди. Вы с Филиппом встретились в результате совпадения огромного количества случайностей. Если бы я не оказался в Марселе, и Вацлав не подлил бы мне саваж, Филипп умер бы за много сотен лет до твоего рождения, прожив вполне пристойную жизнь торговца, имея любимую жену и много детишек. Вот только счастья, настоящего, всепоглощающего, он так и не испытал бы. И причины своей неудовлетворенности не понял бы. Да и ты спокойно нашла бы кого-то еще, возможно, даже осталась бы со мной, но никогда не познала бы безумной любви, захватившей тебя сейчас. Только судьба почему-то решила, что из миллиардов разумных именно вы должны были найти друг друга, и сложила правильную мозаику. Все, что я могу, это пожелать вам счастья.
Я слушала его, затаив дыхание. Значит вот в чем причина моей удивительной убежденности в крепости наших с Филиппом отношений. Вот почему я оказалась бессильна перед накрывшей меня волной чувств. Филипп создан для меня, а я для него. Мы две половинки одного целого, случайно оказавшиеся в одной точке бескрайней вселенной. И Андрей понимает, что в этом нет моей вины, и готов простить. Мне стало очень легко. Слезы высохли. Боль ушла.
– Когда Филипп хочет снять клятву? – уже спокойным деловым тоном поинтересовался оборотень.
– Откуда ты знаешь? – удивилась я
– Ох, девочка! Это же очевидно. Филипп жаждал мести, пока была жива его память о Нинон. Но что может противопоставить бедная, маленькая, добродетельная и давно мертвая мадемуазель Мерсье тебе – живой, красивой, умной и восхитительно порочной, к тому же созданной для него самой судьбой? Думаю, не ошибусь, если предположу, что вы скоро присоединитесь к нам, будущая вампиресса Марина? – Андрей невесело усмехнулся. – Так когда?
– Он хотел сделать это как можно быстрее. Место и время выбирай сам.
– Через три дня полнолуние. Луна придаст нам сил. Я буду ждать его без четверти двенадцать там, где в тридцатые годы этого века был найден артефакт Этед-Шаран. Передай ему, он поймет.
Андрей замолчал, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Не нарушая воцарившейся тишины, я быстро собрала свои вещи. Проходя через гостиную, я еще раз посмотрела на оборотня, но он не ответил на мой взгляд. Положив ключи от его квартиры на тумбочку возле двери, я быстро выскочила на лестничную площадку.
Филипп стоял, облокотившись на капот машины, совершенно неподвижно, мне показалось, что он даже не дышит. Увидев меня, вампир забыл об осторожности, сорвался с места на сверхскорости и заключил в объятья. Я прижалась к нему всем телом. Теперь я только его. Никто другой не имеет на меня никаких прав. В машине я повторила слово в слово нашу беседу с Андреем. Филипп согласился с выводами оборотня о природе нашей столь неожиданно возникшей любви.
– Я всегда боялся, что Нинон была моей половинкой. Почти четыреста лет я жил воспоминаниями, думал, что никогда не смогу встретит другую женщину, забыть ее, – Филипп впервые упомянул при мне свою первую любовь. Я почувствовала легкий укол ревности, хоть и понимала, что ревновать к девушке, умерший за много веков до моего рождения, глупо. Вампир это заметил, положил руку мне на плечо и внимательно посмотрел в глаза.
– Мы ведь с ней даже не целовались. Ни разу. Во времена моей юности с этим было строго. Конечно, запреты нарушались сплошь и рядом, но Нинон ни за что не пошла бы против правил, она была истовой католичкой, жила по заповедям. Иногда меня это страшно раздражало, – Филипп бросил взгляд в зеркало заднего вида, перестроился в потоке машин и продолжил: – Все эти годы я ненавидел Андрея, виня его в ее смерти. Оказывается, она пострадала, потому что у судьбы были на меня свои планы.
– Почему Андрей выбрал день полнолуния для вашей встречи? – поспешила я сменить тему. – Он говорил, что луна не влияет на его превращения.
– Она и не влияет, но в дни полной луны вампиры, оборотни и эльфы могут черпать ее энергию, таким образом становясь сильнее. Учитывая, сколько энергии потребуется, чтобы снять мою клятву, это будет очень кстати. Сможем отделаться всего парой недель бессилия вместо месяца, а то и более.
– Что это за артефакт… Этед-Шаран? – не унималась я.
Филипп отвечал охотно. Зная, что через несколько недель я стану одной из них, он не считал нужным что-либо скрывать.
– Этед-Шаран – артефакт, оставленный гномами на земле оборотней еще во времена, когда все магические существа имели свои королевства и не скрывались от людей. На гномьем языке «Этед-Шаран» значит «Символ Мудрости». Я не сумею точно объяснить тебе механизм его действия, насколько мне известно, его использовали монархи из числа оборотней, чтобы править справедливо. После Великой Войны Этед-Шаран бесследно исчез. В тридцатом году его нашли на земле, покинутой перевертышами, и по книгам смогли узнать основные принципы его работы. Теперь он, по моим сведениям, находится у главы Совета.
– Что из себя представляет Совет?
– Совет Двенадцати, так звучит его правильное название, состоит из двенадцати членов, каждый из которых представляет свою расу: эльфы, их представитель в настоящее время является главой, гномы, орки, тролли, драконы, ледяные великаны, между собой мы называем их ледваны, ламии, гломы, русалки, вампиры, оборотни и маги. Совет создает законы, направленные преимущественно на то, чтобы скрывать наше существование от людей, следит за их выполнением, судит и наказывает бунтарей. Двенадцать гасят конфликты, оберегают границы нашего мира от вторжений извне. У них очень много функций, не возьмусь перечислить даже половины. Конечно, всем этим занимаются не двенадцать отдельно взятых личностей. В их распоряжении целая армия воинов, боевые маги, каратели, следопыты, стражи, и много кто еще. Есть две расы, представители от которых в Совет не входят. Во-первых, это люди, они понятия не имеют о нашем существовании. И охотники. Никому неизвестно, кто они и откуда пришли. У них нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Никто не слышал, чтобы у кого-то из них были родители, супруги или дети. Они уничтожают представителей всех рас, до которых могут добраться… кроме людей. В Средневековье именно охотники составляли костяк инквизиции. Многие наши столетиями пытались выяснить о них хоть что-то, но попытки не принесли результатов. Даже захватить ни одного не удалось. Как только охотников ловят, они тут же умирают по неизвестным причинам, – выражение лица Филиппа при воспоминании о созданиях, природа которых выходила за рамки его понимания, искривила злая гримаса. Видимо, много крови они успели ему попортить.
– Кто такие ламии, гломы и как их… ледваны? – я решила, что с неприятными темами лучше повременить.
– Ламии – это наполовину люди, наполовину змеи. Низ их туловища представляет собой хвост наподобие змеиного, но торс они имеют человеческий. Гломы – летающие люди. У них есть огромные крылья. Большую часть своей жизни они проводят в воздухе. Ледваны – это великаны, живущие в Антарктиде и преобразующие холод в энергию. Если убить ледвана, его тело раскалывается на миллионы мелких осколков, словно кусок льда…
Последующие три дня мы с Филиппом проводили в свое удовольствие: занимались любовью, бродили по ночной Москве, ужинали в ресторанах под открытым небом и очень много разговаривали. Мне было интересно абсолютно все, связанное с загадочным магическим сообществом, к которому в скором времени я собиралась присоединиться. Вампир отвечал на мои многочисленные вопросы подробно, объяснял очевидные для него и абсолютно непонятные для меня вещи. Я чувствовала себя одновременно королевой и ребенком, и это было очень необычно, но приятно. Постепенно у меня в голове сложилась довольно четкая картина тайного мира.
Начнем с того, что вселенная состоит из бесконечного множества миров, часть из которых находится под властью так называемых Принцев Хаоса, являющихся их продолжением, что бы это ни значило. Для большинства рас такие места непригодны как своими порядками, так и климатическими особенностями. Остальные миры заселены разумными существами, одни из них схожи между собой, другие совершенно уникальны. Наш мир изначально принадлежал людям. Несколько десятков тысяч лет назад сюда прибыли эльфы, а потом и все остальные. Они прошли через врата, спасаясь кто от воцарившегося в их родном мире Хаоса, а кто от других глобальных катастроф. Путешествовать между мирами ради удовольствия невозможно, потому что врата открываются только тогда, когда какому-то миру угрожает гибель, или в нем появляется Принц Хаоса. При этом изменяется энергетическая структура вселенной, в результате чего нарушается общее равновесие и вокруг опасной зоны возникают множественные истончения пространства, соединяющие между собой параллельные реальности. Когда равновесие восстанавливается, врата закрываются.
Первое время после прихода все тринадцать рас, волей случая запертые на одной планете, жили в согласии. Существовали равноправные королевства. Каждое имело отдельную территорию, свои обычаи, язык и независимые органы управления. Но примерно десять тысяч лет назад этот уютный, процветающий уголок вселенной облюбовал для себя один из Принцев Хаоса и решил сделать его своей вотчиной. Совместными усилиями перепуганным насмерть жителям Земли удалось сохранить баланс и изгнать непрошенного гостя. Но он успел оставить здесь таинственный артефакт, посеявший вражду между королевствами. Началась эра бесконечных войн, все враждовали со всеми, и хуже других пришлось людям, не наделенным ни особыми физическими возможностями, ни магией.
Четыре тысячелетия длилась эта бессмысленная кровопролитная бойня. Когда ситуация стала катастрофической, существа, называвшие себя разумными, одумались и решились на переговоры. Тогда и был создан Совет Двенадцати. Магический мир залег на дно. Это было как-то связано с пророчеством, изреченным адептом Хаоса перед уходом. Пресловутый артефакт искали, но до сих пор его местонахождение оставалось неизвестным. В одном никто не сомневался – однажды он откроет врата и призовет своего создателя.
Но пока все жили относительно благополучно. Иногда случались локальные конфликты или вспыхивали мятежи, которые Совет Двенадцати беспощадно давил, а недовольных наказывал без разбору, и постепенно подобные эксцессы стали происходить все реже.
Одной из самых больших проблем стало расселение магической братии. Представители многих рас имели крайне специфический внешний вид и, соответственно, просто затеряться среди людей не могли. Они нуждались в отдельной территории, скрытой от глаз непосвященных.
С русалками проблем не возникло: кроме них под водой никому жить не дано. Ледваны тоже сохранили свои изначальные земли, так как льды Антарктиды представляли собой мало привлекательный ареол обитания. С остальными дела обстояли сложнее. После долгих диспутов пустыни Сахары отошли ламиям, эльфы поселились в лесах Амазонки и в Канаде в зависимости от личных предпочтений. Кордильеры были отданы гномам, а Анды – троллям. Орки обосновались на Урале и в Голубых горах Австралии. Гломы получили острова в Атлантическом, Тихом и Индийском океанах, большинство из которых настолько хорошо защищены магией, что до сих пор не появились на людских картах. Драконы могли принимать человеческий облик, к тому же многие умели становиться невидимыми, находясь в своем истинном теле, а значит были не слишком заметны. Они выбрали для себя страны Азии.
Проще всех пришлось вампирам, оборотням и магам. Внешне они не отличались от людей и могли спокойно жить среди них. Условно все города были поделены между этими тремя расами. Например Прага, Санкт-Петербург, Париж принадлежали вампирам, Москва, Дублин, Торонто – оборотням, а Лондон, Лас-Вегас и Рио-де-Жанейро – магам. Правда, границ никто не соблюдал, бессмертные селились там, где им больше нравилось, периодически переезжая.
Конечно, магический мир имел не только свою географию и политическую систему, но также экономику и развитую социальную сферу. По всему свету были раскиданы магические Академии. Некоторые из них обучали представителей только одной расы, но большинство брали к себе всех желающих. В отличие от выпускников человеческих университетов, студенты магических ВУЗов получали разностороннее образование и могли выбрать любую профессию, а при желании ее сменить. Однако у каждого учреждения были свои сильные стороны. Академия Магического Боя, которую закончил Филипп, славилась своими боевыми магами и карателями. А Академия Телесных Форм, диплом которой был у Андрея, могла по праву гордиться своими воинами и следопытами.
Вампиры и оборотни, вопреки бытующим представлениям, людей не убивали, серебра не боялись и спокойно посещали церкви. Они прекрасно отражались в зеркалах и в особом приглашении в человеческое жилье не нуждались. Чеснок же вообще весьма часто использовался в национальной кухне вампиров, а оборотни с его помощью любили перебивать запах перегара. Однако и те, и другие были быстрее и сильнее людей, раны на них заживали с поразительной скоростью, поэтому убить их можно было только с помощью магии, или путем нанесения нескольких смертельных ран одновременно, что потенциально проблематично. Конечно, если отрубить голову, можно было справиться с задачей быстрее, но тут еще надо исхитриться. Солнца вампиры не боялись, но от загара старались воздерживаться. Дело в том, что солнечная энергия блокировала их магические силы. Этой же особенностью, но в меньшей степени, обладали оборотни. Отсюда и пошли легенды про детей ночи.
Маги от обычных людей отличались только умением колдовать, невосприимчивостью к известным современной медицине болезням и более долгой жизнью, в среднем достигающей около тысячи лет – почти бессмертие по меркам обычного человека
К своему великому удивлению я узнала, что таинственный мир имеет свое телевидение, радио, регулярные печатные издания, книги и даже собственную локальную сеть, не связанную с нашим Интернетом. Хотя чему я удивлялась? Это было полностью автономное сообщество, функционировавшее, правда, по вполне понятным и привычным законам, что бы там ни говорили его отдельные члены.
Филипп дал мне послушать записи популярных исполнителей. Их музыка не походила на популярную среди людей: она всегда носила следы культуры расы, к которой принадлежал исполнитель, была неизмеримо прекраснее и намного разнообразнее. Мне особенно понравился эльфийский исполнитель Тэйарон Лэатрэваль, чьи песни проникали в самое сердце, заставляя смотреть на жизнь новыми глазами. Соперничать с ним могла лишь вампиресса Лауринья Мирандес – от ее бешеных ритмов хотелось тут же сорваться в пляс и не останавливаться пока не упадешь от усталости. Любимый предпочитал более тяжелую музыку в исполнении гномов или загадочные, дикие композиции ламий.
