Катерина Олинская
Малышка от (не) чудовища
***
– Твоя дочь от меня, Вера, – смотрят на меня глаза чудовища. Того, кого я боялась и избегала с самого момента знакомства. От которого шарахалась каждый раз, как он появлялся в нашем доме. Даже мысль приблизиться к нему вызывала страх и отвращение.
– Нет, что за бред ты несешь? – мотаю головой, издавая едва различимые звуки. – Этого просто не может быть. Между нами ничего не было! Отпусти меня, я хочу уйти.
– Ты же понимаешь, что теперь я не позволю тебе вот так просто покинуть мой дом? – произносит низким голосом, сжимая в руках цветок красной розы.
Глава 1
Уже почти не плачу, сжавшись в грязном углу. Совершенно беззвучно текут по щекам слезы. Кожу щипет от ссадин и ран. Бороться нет сил. Кажется, что живой я отсюда уже не выйду. Если не умру прямо сейчас, то точно в ближайший час. Мысленно прошу прощения у дочки, к которой вряд ли вернусь. Лишь ради нее я еще дышу, пытаясь держаться в сознании.
Зачем? Зачем я вообще поехала за ним? Какого черта пыталась вразумить? Я поняла, что муж связался с плохими людьми, только когда в нашем доме начали появляться большие деньги. Но исчезали они так же внезапно, как и появлялись. В семье начались ссоры и ругань. А сегодня произошло то, что категорически не вписывалось в рамки моего восприятия нормальной семьи. Коля поднял на меня руку. Нет, не так. Коля избил меня до полусмерти. Кричал, что я позорю его перед друзьями и сейчас покажет, где мое место. Вот так я и оказалась в грязном углу в доме его приятелей. Здесь, наверное, и умру.
Внезапный громкий шум, хлопки и мат не пугают, лишь подают надежду.
Чувствую, как надо мной нависает мужской силуэт. В руках у него вроде автомат, а лицо закрыто балаклавой. Видны лишь серые глаза, которые смотрят на меня с отвращением.
– А с этой что делать? – кивает он на меня. А я даже произнести ничего не могу. Все тело отзывается острой болью, губы пересохли и покрылись трещинками. – Поди загнется, наркоманка хренова.
Слышу рядом тяжелые шаги, в нос бросается резкий запах мужского парфюма.
– Вера? Твою ж мать, ты как здесь… – выругался кто-то смутно знакомым голосом. – Давай скорую, быстро! Вера, все будет хорошо, держись, болтушка.
Последнее, что я увидела перед тем, как отключиться, это лицо чудовища. Того, кого я боялась и ненавидела с тех самых пор, как он начал появляться в нашем доме.
А появился он ровно в тот момент, когда наша семья начала разрушаться. Коля стал вести себя агрессивно, а порой срывался и на мне. Но все ограничивалось толчками и ругачками. Прожили мы недолго. Я в силу своей юности и глупости влюбилась и выскочила замуж довольно рано. Любовь настолько застилала мне глаза, что я быстрее хотела иметь полноценную семью и сразу после свадьбы потащила Колю в центр планирования семьи, даже не замечая, что наши отношения уже дали трещину. Только сейчас понимаю, насколько была дурой. Поэтому в последнее время уже думала о разводе. А сегодня произошло то, что произошло. Точка невозврата. И если я выживу, то знаю наверняка, к Коле я уже никогда не вернусь.
Первым в сознание врывается больничный запах лекарств. Я жива? Распахиваю глаза и первым, что вижу, это лицо чудовища, сидящего на стуле напротив моей кровати. Я попала в ад?
Он похож на самого дьявола. Волосы черные, глаза как врата в преисподнюю, нос слишком крупный, а кончики ушей оттопырены. Накаченное тело облегает черная одежда. Все в купе смотрится ужасающе. Даже накинутый на его плечи белый халат не спасает ситуацию. Тьма все равно главенствует. Никогда раньше не встречала подобных людей. Может, он и не человек вовсе?
По позвоночнику стрелой проносится жуткий колючий холод. Глаза мужчины пристально смотрят прямо на меня. От неожиданности и страха вскрикиваю и тут же сжимаюсь от боли, пронзающей все тело.
– Врача, – требует он, в два шага оказавшись возле дверей.
На зов в палату торопливым шагом входит женщина лет пятидесяти.
– Проснулась, красавица? – ласково улыбается она мне.
Да уж, красавицей вряд ли меня сейчас назовешь. Чувствую, что один глаз слегка заплыл, а губа распухшая и саднит.
– Позволь осмотреть тебя еще разок, – проводит она бесхитростные манипуляции. – Внутренние органы не задеты, а вот с остальным, как видите, все на лицо, – обращается она явно не ко мне.
Только сейчас понимаю, что не могу пошевелить одной ногой. Тяну за простынь, которой накрыта и со стоном валюсь обратно на подушку. Нога в гипсе. Помню, как в меня полетел стул с железными ножками. Ладно хоть не по голове. Иначе точно бы не выжила. Но меня сейчас беспокоит совсем не это. Что здесь делает он?
– Ясно. Как скоро ее можно забрать?
– Ну, все, что могли, мы сделали. А перелом и ссадины со временем заживут. Только нужно будет приехать на осмотр дней через семь.
– Хорошо, оформляйте выписку, – решает он за меня.
Но я не возмущаюсь. Все равно мне надо домой, как можно скорее. Безумно переживаю за свою крошку, как она там без меня целые сутки? Там Люба, наверное, уже прокляла меня за отсутствие. Попросила, называется, посидеть с ребенком часок. А сама пропала на целые сутки.
Даже не верится, что я осталась жива после того, как Коля пинал меня ногами под смех своих приятелей. Это было очень унизительно. Это не мужчины, это твари. Звери.
– Что ты там забыла, Вера? – с укором сверлит меня взглядом.
– За Колей поехала. Хотела, чтобы он домой вернулся вместе со мной. Думала, уговорю. А он… Он уже не в себе был. Я не сразу поняла. Просто раньше не видела его таким, – зачем-то оправдываюсь.
– Так и подумал, – буркнул, бросив взгляд на врача. Та поняла сразу, что разговор не для ее ушей.
– А вы почему здесь? – с опаской спрашиваю, как только врач выходит из палаты, прикрыв за собой дверь.
– Забыла, как меня зовут? Роман, – отвечает вроде без раздражения, но как-то грубо. Ну, или голос у него такой. Но все равно от него волосы на затылке поднимаются дыбом.
Я с ним прежде не разговаривала, даже здоровалась через раз. Старалась избегать. И тем более, не смотреть на него. Когда он приходил к нам, мысли были не о том, чтобы поприветствовать его, а как можно скорее унести Анютку в комнату, чтобы она не испугалась страшного дядю. Ведь мало того, что он изначально не красавец, так еще и неприятный шрам на пол лица. А взгляд его глубоко посаженных черных глаз достоин отдельного места на полочке моих страхов.
– А отчество? – испуганно спрашиваю и инстинктивно пытаюсь натянуть простыню повыше. Да и вообще желание накрыться с головой и притвориться, что все это происходит не со мной. Что все это сон, и сейчас он развеется, а я окажусь дома рядом с моей малышкой в теплой мягкой кровати.
– Без отчеств обойдемся, – встает он со своего стула. – Сейчас заберу выписку и поедем.
– Коля же не дома? – догадываюсь, что тогда произошло, ведь мельком успела увидеть людей в форме спецслужб. Как догадываюсь и о том, чем в последнее время занимался мой муж. Поэтому мысли о разводе и стали посещать меня каждый день.
– Нет, – очень информативно отвечает. – Я быстро.
Буркнув, выходит он из палаты. Господи, слава богу, что Коли нет дома. Скорее всего его задержали вместе со всем притоном, и теперь он в полиции. Там ему и место. Вот нисколько не жалко его. Лучше бы он вообще никогда больше не вышел оттуда. Но вот почему Роман тоже не там, непонятно. И, если я была не в бреду, то сотрудник правоохранительных органов разговаривал именно с ним.
Я даже помню удивление этого чудовища, когда он назвал мое имя. Но я не уверена, что это не было шуткой моего воспаленного сознания. Мало ли, что при таком стрессе могло почудиться. Хотя, он же сейчас здесь. Значит, все это было наяву? И что теперь ему от меня нужно? Зачем этому чудовищу я?
– Готова? Я тебя забираю, – возвращается он, а я вздрагиваю от его пронзительного острого взгляда, которым он смотрит прямо на меня. По коже бежит колючий холодок. Надеюсь, это не похищение?
Глава 2
– Да, готова, – отвечаю, стараясь не смотреть на Романа.
Мне неловко. Да и ему, наверное, не нравится, когда на него таращатся. Тем более так. Все-таки изъян на лице довольно заметный. Это не просто шрам в виде бледной полоски, а словно его лицо пострадало недавно и довольно серьезно. Но я знаю, что это не так. Еще тогда, чуть больше двух лет назад, когда я впервые увидела этого мужчину, его лицо уже было таким. И спустя время, увидев его еще несколько раз, меня все равно пугала его внешность. И вряд ли только меня. Это слишком очевидно.
– Роман Сергеевич, мы можем предоставить кресло-каталку, чтобы вы могли…
– Не надо, – прерывает он врача. – Возиться еще с ним.
Подходит к кровати, а я инстинктивно вздрагиваю и съеживаюсь. Нет, он же не хочет нести меня сам? Только не это, я не хочу! Нет!
– За шею цепляйся, – произносит, чуть наклонившись ко мне.
А я уже практически не дышу от страха. Впервые вижу его настолько близко. И то, что я вижу, мне совершенно не нравится, пугает, отталкивает, заставляет отвернуться.
– Вер, я не кусаюсь, – замечает он мое состояние.
– Извините, – становится мне стыдно за свою несдержанность. Понимаю, что ему неприятна моя реакция. Но я попросту не смогла совладать со своими эмоциями.
– Не обиделся, – бросает он и снова делает попытку приблизиться, но уже подходит с другой стороны, чтобы мне не было видно изуродованную часть лица. Только от этого не намного легче.
Вот только деваться некуда. Кто мне еще поможет? Не самой же добираться со сломанной ногой. Тем более, что за окном дождь начинается. В этом году что-то осень слишком дождливая и холодная.
Сцепляю пальцы у него на шее. Мужчина аккуратно берет меня одной рукой под колени, а другой обхватывает спину. Не ожидала, что поднимет меня с такой легкостью, словно я не вешу ничего. Во мне хоть и пятьдесят с копейками килограмм, но и такой вес настолько просто не поднимают. А ему хоть бы что. Хотя, чему удивляться, если он выше меня на две головы и плечи значительно шире обычных среднестатистических. А руками, уверена, он запросто смог бы скрутить кого угодно в бараний рог. Вряд ли это просто природные данные. Явно дружит с тренажерным залом или занимается каким-нибудь боксом.
Врач сопровождает нас, идя впереди и придерживая двери. Суетится почему-то вокруг этого Ромы. Видно, что угодить старается. Вот только зачем? Может, он запугал ее? Бандит хренов. Черт, лучше бы на такси поехала.
Из тонированной наглухо машины выходит мужчина и открывает пассажирскую дверь.
– Стойте, подождите. Я передумала. Отпустите, я сама справлюсь, – испуганно хватаюсь за дверцу. А вдруг он меня похитить хочет? Мало ли, что у них там за дела были с Колей.
– Домой отвезу. У тебя ж ребенок там маленький. Давай, болтушка, садись, не май месяц, замерзнешь, – устало вздыхает он.
Еще секунду сомневаюсь, но все же позволяю посадить себя в машину. У меня ведь даже денег на такси с собой нет. Еще и телефон разбился.
– Куда ехать, Роман Сергеевич? – учтиво так обращается к нему водитель в классическом костюме. Не таксист явно. У него что, личный водитель? Да ну, бред какой-то. Откуда у бандюков личные водители? Еще и в костюмчиках. Тогда почему он к нему по имени и отчеству обращается?
– Тоцкая двадцать три, – называет чудовище адрес моего места жительства.
Мы с Колей снимаем эту квартиру. У него была своя однушка, но он еще перед свадьбой продал ее. Хотели добавить свадебные деньги и купить площадью побольше. Я даже заняла крупную сумму у родителей, чтобы нам хватило. Но теперь ни квартиры, ни денег. Коля их куда-то дел. А на мои вопросы лишь злился и кричал, что я достала контролировать его. Что сижу на чужой шее и пользуюсь его добротой. Аргумент в виде маленького ребенка его не устраивал.
Конечно же я сейчас понимаю, что поступила глупо. Нужно было сначала устроиться в жизни, получше узнать друг друга, и только потом создавать семью. Но теперь уже ничего не изменишь. Нужно отталкиваться от того, что есть. А имею я съемную квартиру, за которую мне нечем платить и маленького ребенка на руках. Кажется, я крупно влипла. И как выкручиваться, даже не представляю. И на работу не вернешься, Анечке всего полтора года. Ладно хоть вообще успела поработать. А работала я ведущей на радио. Кто-то скажет, что радио сейчас никто не слушает, но он ошибется. У многих водителей настроена наша волна, на дачах работают приемники, да даже из окон домов я иногда слышу собственный голос. Поэтому не удивилась, когда Роман назвал меня болтушкой. Сразу сообразила, почему.
– Стучи, – не спуская меня с рук, говорит он.
Я тут же негромко стучу по входной двери. Пока проторчала в больнице, пока мне оформили документы, а еще дорога заняла немало времени, вот и на часах уже девять вечера. Анютка скорее всего уже спит. Не хотелось бы ее разбудить.
Дверь моментально распахивается.
– Ну наконец-то, – злится Люба. – Я в ночные няньки не нанималась. У меня своих дел полно.
– Извини, Люб. Я просто в больницу попала, – оправдываюсь, вставая на одну ногу. – Меня Коля избил.
– Да задолбала ты уже со своим Колей. Разбирайтесь как-нибудь без меня, ок? – хватает она свою сумочку с банкетки и даже не попрощавшись, топает мимо меня. – О, господи! – хватается за сердце, подняв взгляд на чудище.
Моментально выскакивает из квартиры и несется вниз по ступенькам. Ясно. До Любы теперь в ближайшее время даже не дозвонишься. Она трубку брать не будет. Она вообще от меня ее практически никогда не берет. Мне часто приходится ругать ее за поздние гулянки и ночные клубы. Она же учиться приехала, а не отрываться, пускаясь во все тяжкие. Хотя, не мне ее учить. Но я просто хочу, чтобы она училась не на своих ошибках, а глядя на меня. Я не любительница шумных вечеринок и клубов, но тоже умудрилась жизнь себе подпортить, выскочив за Колю. Вот и не хочу, чтобы Люба тоже вляпалась в подобное.
– Подруга? – захлопывает он за ней дверь.
– Сестра. Младшая.
Мы с детства не ладим с Любой. И встречаемся очень редко. Она поступила учиться и живет в общежитии, так как родители остались за тысячу километров. Они живут в поселке городского типа. Там негде учиться, вот так мы и перебрались с Любашей в город. Я несколько лет назад, а она в прошлом году.
– Спасибо, что привезли домой. И за больницу спасибо.
– Не за что, – ровным тоном отвечает он.
Ожидаю, что и Роман уйдет, но он, кажется, и не собирается. Снимает кроссовки и идет на кухню. Эм… как это понимать?
Глава 3
(Роман)
– Ром, не лез бы ты, а? Мы сами все сделаем. Ты и так дофига помог. Хватит с тебя, – уговаривал меня Леха.
Мы с ним еще со школьной скамьи дружим. И кому, как не ему знать, зачем я за это взялся. Своего отца я знать не знал, а мать ушла из дома, когда мне было семнадцать. С тех пор я и ошивался у Алексея. За брата его по сей день считаю. А его мать стала мне роднее кого либо. Кровная же долго не прожила, передоз дело такое. Ненавижу всю эту мерзость.
Алексей молодец, пошел правильным путем. Работает в органах. Истребляет эту гниль законным способом. А я вот после армии понял, что подчиняться это не мое. Решил пробиваться сам. Иногда честно, а иногда приходилось и запачкаться во всяком дерьме. Благо, сейчас этого в моей жизни значительно меньше стало.
Поначалу тяжело было. Начинал с банального барыжества. А потом как-то все по накатанной пошло. Как говорится, фартить стало. Подкопил, продал родительскую квартиру и открыл небольшой салон с ювелиркой. Поднялся. Затем второй. Сейчас уже сеть. Так что, имею не только на хлебушек с икоркой. А вот неприязнь к утыркам так и осталась острой. Вот и вписался, когда Леха подсобить попросил. Они крупный притон накрыть собирались. Вышли на него через Колю. Этот черт как раз барыжить начинал. Все просрал, полудурок. Даже хату и деньги своей жены. Тогда-то я впервые и увидел Веру. Мне на тот момент уже тридцатник стукнуло, а она молоденькая, совсем еще зеленая была. Хотя, почему была? Такой и осталась, несмотря на то, что уже матерью стала.
Я тогда к Коле наведывался по “дружбе”. А на Веру не мог внимания не обращать. Уж слишком она красивая и милая. Длинные вьющиеся волосы, ярко-голубые глаза, словно в небо смотришь. Хотя она редко когда поднимала на меня взгляд. Но оно и понятно. На мою рожу смотреть страшно. Но я привык, что от меня шарахаются, как от прокаженного. С испорченной физиономией с детства. Да и не задевают уже косые взгляды, внимания на них не обращаю. А вот реакция Веры в больнице почему-то неприятно царапнула. Не первый ведь раз же уже видит.
Не понимаю, что она нашла в своем Коле? Дебил, каких поискать. Но то, что он изувечит ее так, я даже не ожидал. Охренел, если честно, когда увидел ее в этом притоне. Глазам своим не сразу поверил, что это Вера. Чистая душой, приличная девчонка, лежала полуживая на грязном полу. Испугался, если честно. Думал, все, не выживет.
Втащил тогда этому Коле знатно. Лехе даже оттаскивать меня пришлось. Ну как? Как можно было ни в чем не повинную девчонку так покалечить? Она ж вместе с ним не терлась по этим притонам, всегда против была, сама ни-ни, тоже презирала все это дело. А тут лежит в крови, забившись в угол. Знатно меня в тот вечер бомбануло.
Такую малышку только на руках носить, оберегать. Нравилась она мне, хоть и понимал, что дороги наши никогда не пересекуться. Я старше на лет десять, не меньше. Да и рожей не вышел, чтобы рядом такую принцессу иметь. Единственное, в чем не мог себе отказать, так это голосом ее наслаждаться. Манкий он у нее, обволакивающий, мягкий. Каждый раз замирал, когда из динамиков ее голос сладкой патокой лился. А сейчас что? За что Коля ей так жизнь испортил?
Не смог оставить ее, всю ночь в палате просидел. Боялся, что дышать вдруг перестанет. Хотя, врач осмотрел, сказал, что легко отделалась. Да уж, легко. Живого места нет. А ведь у нее еще и лялька есть. Я сразу своих парней по адресу отправил, проверить. Сказали, девка в квартире с ребенком сидит. Успокоился, стал ждать, пока Вера проснется. Но раз десять у врача уточнял, точно ли все более-менее с ее здоровьем. Разрешили даже забрать. Ну, ок тогда.
Застываю в дверях квартиры, когда мимо меня проносится какая-то болонка. Дерзит еще. Сестра, оказывается.
Скидываю обувь и прохожу вглубь квартиры. Вроде тихо все.
– А что вы делаете? – растерянно спрашивает, наблюдая, как я осторожно приоткрываю занавески на кухне.
– Я сегодня здесь останусь, на всякий случай.
– Какой случай? Колю могут отпустить? – испуганно оседает на стул возле кухонного стола.
– Колю уже точно никто не отпустит.
Ага, Леха об этом уже позаботился. А вот еще одного дружка из их компании, взять не удалось. Смылся, гаденыш. А Коля ведь ему еще и должен остался. Боюсь, как бы этот отморозок к Вере не сунулся. У таких, как он, мозгов хватит. Но даже это не главное. Там еще работы завались, мы только начали.
– А разве вы не дружили с ним? – с подозрением прищуривает свои голубые глазки. Красивая, зараза. Даже сейчас, с разбитым лицом.
– Нет. С такими, как твой муженек, я дружбу не водил, не вожу и никогда водить не буду.
– Тогда я вообще ничего не понимаю, – вздыхает она. – Кто вы на самом деле? Зачем здесь?
– У Коли должок висит. Боюсь, что тип один сунуться может. Муж твой у плохих людей кое-что взял, а не заплатил. Будут искать. Могут возникнуть проблемы.
– Здесь искать? – краем глаза замечаю, как еще шире распахиваются ее бездонные глаза, а пухлые губы приоткрываются.
– В том числе.
– Вы из органов, да? – выдыхает она.
– Не совсем. Но точно не из дружков твоего мужа.
Я не из органов, я так сказать, внештатный сотрудник. Да, и такое бывает, когда у тебя знакомые на верхах имеются.
– Я еще в больнице поняла, что что-то не так. Если бы вы были бандитом, сидели бы сейчас рядом с Колей.
– Совсем мужа своего не жалко? – ухмыляюсь. Но если так, то девочка умница, таких, как Коля жалеть нельзя, гнилые они.
– Он получил по заслугам. Я давно разводиться хотела, он не позволял, грозил ребенка отобрать.
– Больше не будет угрожать. И другим сунуться не позволю.
– Спасибо, что помогаете. Может, тогда чаю налить?
– Не откажусь. С утра дома не был. Вот только суетиться не надо. Сиди, сам поставлю, – наливаю воды в чайник, и кухню наполняет шум закипающей воды.
– Там еще рагу в холодильнике, если хотите, и пирог, – смотрит на меня. Вот прям смотрит, не отворачивается.
А я, придурок, хоть другой стороной бы повернулся, чтоб не пугать ее. А она так и смотрит. Мне хочется думать, что без омерзения, но это вряд ли. Слишком много захотел.
Недолгий зрительный контакт прерывает детский плач. Вера тут же подскакивает, а я инстинктивно хватаю ее за предплечье, чтобы не упала. Идиот, давай еще до обморока ее доведи своими благими намерениями.
– Все в порядке, я справлюсь, допрыгаю. А вы ужинайте, – шарахается от меня, но произносит без прежнего ужаса в голосе. Может, у нее шок? Да нет, вроде нормально, реагирует. Потихоньку в детскую ковыляет.
Готовит Вера превосходно. Рагу я уже опробовал, принялся за пирог. Но прекращаю жевать и отодвигаю от себя тарелку, когда слышу ее голос. Нежный, тихий. Детскую колыбельную поет. Утыкаюсь затылком в стену и прикрываю глаза, прислушиваюсь. Красиво поет, чарующе.
Утром просыпаюсь от того, что все мышцы сводит из-за неудобной позы, в которой уснул прямо на диванчике в кухне. Время раннее, только светать начинает.
Продрав глаза, выглядываю в окно. Вроде ничего подозрительного. В квартире тоже спокойно. Тишина такая, что вдруг слышу какое-то копошение из комнаты. Осторожно подхожу к двери и вижу Веру на кровати. Сладко спит, подложив ладони под голову. А рядом малышка возится. Перелезть через мать пытается. Даже почти получается.
Вот только слезает она с кровати вниз головой. Шарахнется ведь сейчас. Твою ж…
Ничего не остается делать, как ввалиться в комнату и практически уже возле пола подхватить это маленькое создание. Поднимаю ее и смотрю на милое личико. Непроизвольно в улыбке расплываюсь. На мать похожа. Но через долю секунды, когда глазенки этой крошки расширяются, глядя на меня, соображаю, что натворил. Ох и крику же сейчас будет.
