Катя Кожевникова
Спой песню камням
– И не надо. Делай из своей замороженной росы.
– Кристаллизованной…
– Хоть в воздухе подвешенной. И не говори, что тебя не заинтересовала идея, у тебя же глаза блестят.
– Да вы сумасшедший! Мастер Эурт нас обоих выпотрошит, если я соглашусь. Так что давайте сделаем вид, что этого разговора не было.
Мужчина задумчиво пожевал травинку и покосился на меня несколько раз.
– Ладно. Я поселюсь в деревне неподалеку и вернусь дня через три. Если твой учитель тебя не съест и ты сам не загнешься от скуки, то, может быть, попробуем договорить еще раз.
Я долго смотрел вслед удаляющейся фигуре и думал: «Вот ведь сумасброд с Хаосом в голове.»
Что-то общее у нас явно есть.
Глава 2
«Слышишь, колдун? Если будешь сидеть в таверне с таким кислым лицом, то все бутылки полопаются!» – веселится местный бард. За последние пару недель, я заметил, он старается заражать своим весельем всех вокруг. А еще он острый на язык и хищный, как зверек.
«А если он начнет сверлить таким взглядом тебя, что с тобой случится?» – шутливо поддевает его Ларуз. Шут только фыркает и переходит за соседний столик. Раньше все местные косились на меня с подозрением, а сейчас привыкли. Плетуны почти никогда не появляются в жизни обычных людей.
А я что? Сначала отказался от странной идеи – сплести амулет, который вернет воспоминания. А потом подумал пару дней и решил, что получить такое интересное задание шанса больше не будет.
Ничего из арсенала учителя использовать не стал – собрал природные материалы, которые понравились, сплел первый амулет. И… ничего не вышло, память не вернулась. Пришлось пошевелить мозгами, перечитать десятки книг. И я вспомнил, почему все ловцы делаются индивидуально для каждого человека. Их собирают не просто из красивых материалов, они должны быть привязаны к тому, что человеку дорого, тревожить его воспоминания. Затрагивать важную часть его личности.
А какие предметы важны для человека, который сам себя не помнит?
– Между нами, бард прав, ты сегодня выглядишь так, как будто не спишь и не ешь, – замечает мой спутник.
– И не соображаю?
– Да не злись ты. Мы же сдвинулись с мертвой точки за прошедшие две луны. Возможно, нужно больше времени.
– Или я что-то важное упускаю.
Сдвинулись. Я не нашел другого способа, кроме как начать вливаться в жизнь поселян, пытаясь понять, какие вещи важны для моего беспамятного знакомого.
Ларуз был спокоен, как скала, и легко находил общий язык с людьми. В отличие от меня. Внезапно оказалось, что он неплохо работает с деревом и плетет корзины – так появилась и работа. Затем друзья, посиделки в таверне, песни менестрелей и долгие застольные разговоры. Каждый из нас открывал для себя новый мир. Для меня это была жизнь деревенских жителей, от которой я был с детства оторван, пока корпел над магией, а для Ларуза жизнь вообще была как чистая книга. Мы быстро сдружились, хотя и не были похожи.
Я собрал щепки с обструганных бревен, угли из очага тесной лачуги, в которой жил мой друг. Пух и перья птиц, которых он приносил с охоты. Подходящие по цвету и силе камни. Как будто собирал мозаику из кусочков чьей-то жизни.
Так появился второй амулет, с перьями и речными камнями. И он сработал! Но неправильно. Ларуз вспомнил, как на него напали и ударили по голове, а что было до этого – нет. И третий амулет из пуха и ветвей ивы, с висящими щепочками, буквально искривший магией, память вернуть не смог.
Мы продвинулись недостаточно, и меня это приводило в бешенство. Чего не хватает? Раз за разом я собираю предметы, ингредиенты, часами пою заклинания, но ловец не работает…
«И в волосы твои вплетет незаметный цветок, что зовут незабудкой…» – бард затянул высоким голосом заунывную балладу. Она печальная, в конце кто-то погибает, так что радости мне не добавляет. «Цветок незабудки и светлый хрусталь…» – тихим скрипучим голосом вдруг начинает подпевать Ларуз.
– Ты уже успел выучить местные песни? Впервые слышу, чтобы ты пел, – уточняю я, когда баллада заканчивается.
– Нет… эту я как будто знал. Узнал мотив, а слова запомнил с первого прослушивания.
– То есть ты ее до потери памяти хорошо знал? – удивленно склоняю голову я. – Разве ты не должен был вообще все забыть?
– Понятия не имею, как это работает. Ты в книгах вечно зарываешься – вот сам и думай, Тарпин, – улыбается друг.
***
С того момента интуиция не давала мне покоя. Как охотничий пес я взял след – нашел песню. Стал вновь собирать нужные предметы, действуя абсолютно наугад, ведь единственным моим ориентиром был текст баллады о прощальных незабудках, который я перечитывал себе под нос раз за разом. Наивно, конечно, но там есть хрусталь… и цветы, так почему бы их не добавить? Щепки, перья, мех. Вместо золотых нитей – сплетенные травинки. Вместо бусин – пух одуванчика, легкий, невесомый и исчезающий, как воспоминания. С песней было сложнее всего – я пытался сделать из нее заклинание, а потом просто оставил текст, добавил несколько магических слов и стал распевать по-своему. Еще несколько трав и камней для усиления.
Дней через девять я сплел и заговорил новый амулет.
Ларуз был в своей лачуге, вырезал красивые деревянные ложки. Там же юрким хорьком сновал наш приятель-бард.
– А вот и наш зеленый худощавый волшебный друг, – радостно поприветствовал он.
– Я тебе язык заплету когда-нибудь, – отмахиваюсь я.
– Ты хочешь разбить сердца всех местных красавиц? Чей чарующий голос они будут слушать? Не твои же заклинательные колыбельные?!
– Вы в моем доме еще соревнование певунов устройте, – ворчит Ларуз, обстукивая завершенные ложки. – Красиво звучат… ложки, а не ваша перепалка.
– Слушай, я попробовал сделать новый амулет… – проговорил я робко.
– О! – Две пары глаз смотрят настороженно и с любопытством.
– Тебе надо будет взять его и попеть ему ту твою любимую балладу…
– Зачем?
– Потому что я ее на нее заговорил… Да не спрашивай, просто спой про незабудки.
Я достаю и протягиваю ему новый амулет. Он красивый, с хрусталем и речными затвердевшими каплями, сушеными цветами и листьями ивы.
– Хотите, я могу спеть? – Встревает бард.
– Скройся… Ларуз, только не отвлекайся, как будто здесь никого нет. Смотри в середину и пой так, как будто хочешь рассказать амулету эту историю.
Когда он затянул своим скрипучим голосом первый куплет, взгляд его стал совершенно мутным. А потом он перестал нас видеть и слышать, растворившись в себе.
***
– С ума сойти! Вы бы видели его глаза в тот миг! Они же были стеклянными, как у мертвого!
– А вот этого болтуна ты можешь заговорить?
– Сидел, смотрел в амулет, раскачивался…
– Жуть!
В таверне царил полный хаос. Мы сидели за дальним столом в углу, а вокруг собиралась любопытная толпа. Ларуз после обряда весь день выглядел так, как будто его снова по голове ударили. Я думал, что таверна вновь вернет его в реальность. Но когда мы туда пришли, нас обсуждали все сбежавшиеся местные. Бард первым делом поднял на уши деревню и побежал сочинять «героическую хвалебную песню» о том, как амулет сработал. Так что теперь мне хотелось забиться еще дальше в угол.
