bannerbannerbanner

Тысячекрылый журавль

Тысячекрылый журавль
ОтложитьЧитал
001
Скачать
Поделиться:

«Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина» – библейская цитата, удивительно точно передающая «верхний», «сюжетный» слой романа Ясунари Кавабаты «Тысячекрылый журавль». История о нервном, рефлексирующем молодом человеке Кикудзи, которому одна из любовниц покойного отца навязчиво пытается заменить мать и сосватать невесту, другая зачем-то заводит с ним роман, а он влюбляется в ее дочь, испытывающую, в свою очередь, к нему сложные и неоднозначные чувства, в исполнении западного автора изрядно отдавала бы комедией, но Кавабата был японцем, а потому его пронизанный национальной символикой (в которой сквозные образы журавля и чайной церемонии лишь наиболее очевидны) и многочисленными аллюзиями и отсылками к шедеврам хэйанской и самурайской эпохи роман был и остается одним из самых блестящих, аристократически изысканных и неоднозначных произведений прошедшего столетия.

Полная версия

Отрывок
Лучшие рецензии на LiveLib
100из 100nastena0310

– Да, но разве страдания не оставляют душевных ран, если они даже проходят?

– Не знаю… Иногда мы очень страдаем, но проходит время, и прошлое со всеми его страданиями становится нам дорого…Совсем недавно писала рецензию на другого японца и что там, что тут мне на ум приходит сравнение литературного произведения с зарисовками, этюдами, чем-то зыбким, акварельным, расплывчатым. Видимо, это национальное, присущее многим, а то и большинству японских произведений. Сюда же можно, пожалуй, отнести и символичность, такое ощущение, что каждая вещь, встречающаяся в тексте, упоминается не просто так, а с каким-либо подтекстом, скрытым смыслом. Например, кружка это не просто предмет, из которого пьют чай. Это и воспоминания как о приятных, так и о неприятных моментах, это и вещь, прошедшая через руки всех основных героев романа, подчеркивающая их странную, местами противоестественную связь, это и противопоставление мира неживых вещей, которые могут прожить сотни, а иногда и тысячи лет, миру людей, которые столь хрупки и недолговечны и в любой момент могут умереть. Или, например, журавль давший имя роману, всего лишь деталь, изящное украшение женской сумочки. Это на первый взгляд, а стоит присмотреться, кому именно принадлежит эта вещь и с чем его обычно ассоциируют в японской культуре и снова все наполняется символами и намеками.Многогранный, многоуровневый роман, в нем как минимум три пласта повествования, один переплетается с другим и дополняется третьим, и это только то, что смогла найти и увидеть я, вполне возможно их там больше. Отношения молодого парня Кикудзи с любовницей его покойного отца, в которые оказываются вовлечены еще несколько человек – это основной пласт повести, порочные, болезненные связи этих людей, которые разрушают их самих, внушают им мысли о грехе и грязи, мешают жить нормальной жизнью. Второй пласт – это размышления о жизни и смерти, о живых и мертвых, тут и ранний уход из жизни по независящим от человека причинам, и самоубийство от невозможности жить счастливо, и сомнения, терзания и угрызения совести тех, кто был близок умершим, попытки понять уже навсегда покинувших нас людей, не было ли моей вины, все ли я успел, а правильно ли я понимал… Третий пласт – природная гармония; жить в мире с собой невозможно без понимания окружающего нас мира, отсюда и столь пристальное внимание к чайной церемонии, ведь в ее основе заложены гармония и эстетика, неспешность и созерцательность. А упомянув природу, уже невозможно не переключиться на мое восхищение слогом автора. Как же прекрасно он описывает любую природную картину или явление, будь то горы или море, ночное небо или ливень, все моментально оживает в воображении читателя. Тот случай, когда писатель может говорить о чем угодно, а я буду слушать, развесив уши и млея от удовольствия. И даже некая обрывочность финала абсолютно не испортила моих впечатлений от первого знакомства с автором, здесь и не могло быть другого законченного итога, мы просто, отодвинув ширму, ненадолго погрузились в жизнь героев и, понаблюдав украдкой, деликатно эту ширму снова задвинули, оставив их разбираться с миром и собой, ведь еще не все иероглифы их жизни написаны…

0из 100j_t_a_i

В основном, я расскажу несколько «общих мест», характерных и для данной повести.

Необычное взаимодействие эстетики, стиля и художественного пространства – вот, пожалуй, те вещи, которыми в первую очередь удивляют тексты Ясунари Кавабаты, и «Тысячекрылый журавль» среди них не исключение. Такой подход позволяет автору решить сходу несколько основополагающих для него проблем: душевная жизнь персонажей, взаимодействие человек-природа, и всежизненный поиск прекрасного. Приведя эти три уравнения к одному, умножив на общий знаменатель весьма продуманной структуры, которая, при общей неторопливости повествования, удерживает читательский интерес, Кавабата задал мне непростую задачку, ибо разделить их, и рассказать обо всём в отдельности, нет никакой возможности. Это тоже один из его творческих принципов.

Хочу сообщить ещё одну особенность, которая косвенно может дать представление о творчестве этого писателя. Ясунари Кавабата в творчестве – идейный противник Юкио Мисимы. Не знаю, правда ли это или нет, но я слышал, что в жизни они были друзьями, по крайней мере, мне доводилось видеть запись, где они спокойно сидят за одним столом, давая интервью какому-то скучному (дохленькому) японцу.

Кавабата – певец светлой грусти, японец до мозга костей, что видно даже из названия повести, пытался в письме обрести прекрасное; его тексты – это скорее «развернутое хокку», а сам он – поэт японского серебряного века (для них было характерно обращение к наследию запада). Но автор не только осуществляет идеал японской поэзии, он развивает его. Вы, наверняка, знаете, что большинство японских стихотворений безличны, в них крайне редко появляются люди, но и они не обладают выраженной индивидуальностью (на которую буддизму наплевать), и даже сам размер стиха едва ли позволяет сказать больше, чем какой-нибудь «уставший путник…».

Герои Кавабаты – индивидуальности, со сложной, порой противоречивой, душевной жизнью, часть которой автор забирает, скрывает от читательских глаз, растворяя её или, лучше сказать, намекая на неё не только с помощью сюжетных ходов, но и с помощью описаний природы, времени года, установившейся за окном погоды, красок, самого ритма текста (очень тесная взаимосвязь!). Всё растворяется во всём – это то, о чём я говорил в начале.

В «Тысячекрылом журавле» (в отличие от «Снежной страны») такой подход хоть и присутствует, но слегка приглушен, затушёван, но при этом на стол выбрасывается ещё одна карта – символ. С этим связанна определённая сложность, так как большинство символов (в первую очередь эстетические!) – чисто японские. Можно ли надеяться, что у внешних они вызовут ту же гамму чувств, переживаний, опасений (а Кавабата в этой повести выразил опасения относительно того вульгарного, что привнесла современность в чайную церемонию).

О сюжете же я умолчал сознательно, не обессудьте.

80из 100sireniti

Попытаюсь написать по горячим следам. Пока эмоции не улеглись.

Я в сторонке от восторгов. Я среди тех, для кого эта книга оказалась недоумением. И не помогли ни красивый слог, ни прекрасные описания природы, ни изысканные чайные церемонии.

Не люблю героев, которые сами не понимают, чего они хотят от жизни, при этом подминают под свои метания окружающих людей.Как Кикудзи, который в свои 28 лет находится в каком-то душевном неравновесии и полном раздрае. У него детская травма, нанесённая отцом, приведшим однажды сына к своей любовнице госпоже Тикако с родимым пятном на груди. И это пятно на всю грудь, так и стоит у Кикудзи перед глазами. Но главное то, что эта женщина никуда не делась из жизни юноши. Она была вхожа в дом при живых родителях, и сейчас без всякого стеснения распоряжается его домом и его судьбой. Тяжёлая, токсичная, невероятно назойливая особа, которой неведомо слово «нет». Но и Кикудзи не может категорично отвадить эту женщину. Надо сказать (хотя я уже писала) он словно потерялся в каком-то неведомом ему пространстве. То ли он любит бывшую любовницу отца, ещё одну любовницу (ага, отец тот ещё казанова), ли ли ему мила её дочь Фумико, то ли он решил жениться на протеже Тикако Юкико…

И между всем этим чайные церемонии, яркие кимоно, и бесконечное прости, нескончаемые рефлексии по поводу прежних грехов, настоящих желаний и предстоящих ошибок… НапрягаетКогда живёшь в постоянном напряжении, когда не знаешь, что принесёт завтрашний день, такое как-то непроизвольно напрягает. Боги, было б о чём страдать!

Оставить отзыв

Отзывы о книге «Тысячекрылый журавль»

19 апреля 2007, 08:32

2 из 5. но "Средне" - это 3, пришлось поставить "Плохо".

Вялотекущая книга-размышление с единственным посылом почти в конце (как обычно, автор отвоит для ключевого диалога одну главу или часть главы). Посыл прозрачный, но книга от этого богаче не стала.

Описательный язык - прекрасный, но все что касается человеческих чувств и отношений - на мой взгляд, гротескно.

Рейтинг@Mail.ru