Килук Овергейс
Властолюбивые ведьмы
***
– Приветствую Вас, сёстры, извините, что опоздала.
– Здравия и тебе, Касильда. Скажи, что заставило тебя задержаться на зов Того, Кто Не Называется?
– Дела с моими подопечными, Белинда. Вижу, Зельда, у тебя новый плащ и колпак? Принарядилась?
– Не всё же мне, сестрица, как ты в тряпье ходить. Чай, помладше тебя буду, да и общаюсь не как ты, со змеями, мышами и пауками. Мой удел – дарить радость людям.
– Эх, молодо-зелено! Когда-то и я думала, что «дарить радость» – это прекрасно. Но судьба Белинды меня надоумила, что от людей держаться надо подальше. Так ведь, Белинда?
– Ты, Касильда, не потому от людей отошла, что моей судьбы напугалась. Будь уж искренна хотя бы с нами, если даже с собой не можешь! Утомилась ты гнаться за житейским радостями, распустилась, обрюзгла. Между тем не желаешь к моему искусству прибегнуть, прихорошиться. Гордыня это, сестрица, гордыня!
– Толку мне от иллюзий? Долго ли ещё внимание мужчин, которым Зельда «радость дарит», будет ей принадлежать без вреда для неё самой? Поймут ведь природу её «любви», станут сторониться, она и зачахнет, не вытягивая жизненных сил в должном количестве. Что молчишь, Зельда? Думаешь, не права я?
– Как знать, как знать, «средненькая». Может и вправду стоит иначе жизненные силы подпитывать, нежели с мужчинами. Вдруг, в тебе их на все века мне хватит? Бледнеешь? Да не бойся, шучу я! Мужская энергия слаще сто крат, да и не без удовольствия же с ними время я провожу. Что ты машешь мне, Белинда? Почему замолчать? А, Он здесь… Ну, молчу, молчу…
В отблесках костра, пылавшего на поляне Заповедного леса, едва виднелась тёмная фигура. Казалось, вполне света достаточно, чтобы ведьмы могли разглядеть, кто с ними встречается, но то ли особенная магия, то ли страх сестёр ослепляли. Виделся им только нечётки силуэт, по видимости, мужчины в плаще и капюшоне, надетом на голову и скрывавшем лицо.
– Собрались? – проговорила фигура.
Голос шёл будто из-под земли и был сильно искажён. Всё никак не могли ведьмы привыкнуть к нему, хотелось бы им не слышать его вовсе. Но сбежать они от своего хозяина не могли – боялись.
– Ведаю, скоро сделаете Вы нечто, что мной Вам не разрешалось. Не дрожите! Наказания не будет. Входит то в мои замыслы. Только знайте, многое пойдёт не по плану, придётся вам спасать ситуацию по ходу дела. Прозреваю и то, что дело ваше связано с Островами. Да не дрожите, вам сказал! Должны были привыкнуть к моим силам и умениям за столько лет. Дам вам совет один. Как будет сделано дело и проявятся последствия его, что хорошие, что плохие, готовьте зелье особое. Пусть зелье то на кораблях распылено будет.
– Неужели кого утопить понадобится? – спросила Белинда.
– Осмелела на правах старшей? – проговорил Тот, Кто Не Называется.
Сёстры услышали смех, идущий словно из-под земли и содрогнулись.
– Ладно, скажу тебе, Белинда, часть правды. Пусть пока поспят сёстры твои.
Взмах руки привёл к тому, что две сестры из трёх пали без чувств к костру. Белинда со страхом посмотрела на них и повернулась в направлении нечёткой фигуры.
– Слушай и запоминай, старшая сестра!
Глава 5
Король задумчиво смотрел на заходящее солнце. Он медленно прогуливался по саду, наслаждаясь ароматом цветов и видом распустившейся листвы прекрасной форзиции. Желтые цветы этого дерева были так любимы его покойной женой, которая ушла из жизни уже почти восемнадцать лет назад. Как же он скучает по ней!
С тоской по ушедшей жене смешивалась тревога за судьбу сына, который пропал прямо во время Весеннего Бала. Сомнения и страхи одолевали короля. Тем не менее, он не спешил показывать человеческие чувства перед слегка отставшим капитаном гвардейцев Альбертом.
– Как я понимаю, милорд, расследование не вполне удаётся, – проговорил король.
Он остановился и обратился к Альберту, слегка повернувшись к нему. Обычно уверенный в себе капитан гвардейцев, казалось, немного смутился перед королем, словно признавая свою неудачу. Впрочем, обращение «милорд» вселяло надежду в сердце королевского солдата: король не стал «понижать» лорда-командующего до придворного звания, что свидетельствовало о средней степени гнева.
– Вы как всегда правы, Ваше Величество, – ответил Альберт. – Но всё не так и плохо. Кроме того, смею напомнить о имеющейся у моего рода привилегии…
– Ты всерьёз считаешь, сейчас время воспользоваться своей родовой привилегией? Сейчас, когда сам след моего сына простыл, не говоря уже о его полном отсутствии подле отца?
– Согласен, Ваше Величество. Эта идея не лучшая.
– У тебя вообще есть хорошие идеи?
– Смиренно полагаю, что такие есть.
– Чем же порадуешь?
– Расследование не несётся галопом, скрывать не буду. Опрос свидетелей и подозреваемых не дал нужного результата. Виновника, виновницу или целую группу таковых пока обнаружить не удалось.
– Пока? Стало быть, проблеск надежды есть?
– Да, государь! Допрос Карла, проведённый по Вашему указанию, открыл глаза на необходимость привлечь к ответу гостей Весеннего Бала.
– Гостей? Кого же? Их немало съезжается каждый год.
– Круг широк, Ваше Величество. Под подозрением практически все участники Бала. Их дружелюбие…
– Да, поддерживаю звучащий в твоём голосе сарказм. Дружелюбия у наших заклятых друзей маловато. Они не настолько отчаянны, чтобы вести себя в качестве открытых врагов. Но всадить кинжал в спину каждого жителя Западного Королевства, завидуя нашему благоденствию, готов любой из них.
– Победы Вашего оружия, государь, общеизвестны. Мудрость решений вызывает почёт и уважение. Вместе с тем имеется и зависть, не скрою. Никто из зарубежных гостей открыто не осмелится, правда. Но скрытно готов действовать каждый. А уж порадоваться нашей беде…
– Тут и скрывать никто ничего не будет, прав ты, Альберт. Между тем нельзя же атаковать сразу всех.
– Во истину мудры слова Ваши, Фридрих!
Капитан гвардейцев рискнул воспользоваться родовой привилегией и в тревоге взглянул на короля. Как-то он это воспримет? Впрочем, король оставил действия Альберта без внимания. Он склонился к цветку на клумбе, мимо которой они проходили, и вдохнул аромат растения
– Так что ты предпримешь, капитан? – спросил король.
Переход от обращения по имени – высочайшая честь – к титулованию по придворной должности ударил Альберта, словно хлыстом. Меж тем повернувшийся к нему король с лёгкой усмешкой наблюдал чувства, мелькавшие на лице капитана гвардейцев.
– План есть, Ваше Величество, – ответил Альберт. – С Вашего разрешения я отправлюсь во главе малой флотилии на Острова.
– Зачем же?
– Необходимо установить, кто из Правителей Островов отправил свою дочь на Весенний Бал.
– Ты хочешь объехать все пять Островов, побывать у всех Правителей Архипелага?
– Надеюсь, мне повезёт на ближайших из них. Но если нет, то готов жизнь отдать…
– Жизнь мне твоя ни к чему. Вернее, конечно, она мне нужна. Только не в качестве жертвы. Ты же понимаешь, что Правители Островов могут воспринять твой визит двояко?
– Постараюсь соблюсти ритуалы и представить мой вояж как путешествие исследователя.
– На военных кораблях?
– Вы правы, государь. Брать целую флотилию боевых судов не стоит. Отправлюсь на двух торговых шхунах, которые будет сопровождать фрегат.
– Действительно, так больше похоже на «исследование». Разумеется, под видом экипажей на шхунах будут гвардейцы?
– Так точно, Ваше Величество! Подберём с опытом морского дела. Фрегат пойдёт в обычном оснащении.
– Хорошо! Я готов одобрить твой план. Как собираешься добывать информацию?
– Надеюсь, Вы позволите мне взять с собой королевского палача, так сказать, на всякий случай.
– Думаешь, получится этот «всякий случай» повстречать?
– Уверен, мы справимся!
– Отлично! Повелеваю тебе отправляться в путь!
***
Иосиф воспринял поручение без особой радости. Он всю жизнь провёл в подвале дома при Молчаливой Башне, изредка наведываясь в город и посещая там Кожевенный переулок. Поэтому не то что Островов, а и вообще ничего, кроме окружающих Королевский Прорыв окрестностей Иосиф в своей жизни не видел.
Впрочем, память услужливо предоставила образ, в котором соединялись детские увлечения Иосифа и манящие миражи просторов Окраинного моря. С одной стороны, здесь сталкивались стремления мальчика ускользнуть от ужасов родительского дела и превратиться в почтенного дубильщика кожи, уважаемого соседями, которые столь брезгливо посматривали на сына палача. С другой же стороны, проявлялась великая удача стать свидетелем почти магического мастерства, проявленного дубильщиками при работе с редкостными материалами.
В тот день дубильщики получили целую телегу кожи морских рыб – изысканного материала, требовавшего проявления высочайшего мастерства от дубильщиков. Рыба добывалась жителями Островов, которые строго следили, чтобы никто из Королевства не бросал им вызова и ограничивался речным промыслом. Тем самым поставки на континент драгоценного товара были не регулярны, ибо шаткий мир моря и суши постоянно нарушали войны их жителей друг с другом.
– Отец, я прогуляюсь! – сказал Иосиф.
– Опять в Кожевенный? Что ты там потерял?
– Вообще-то много интересного и для нас там имеется.
– Что, например?
– Дубильщики используют кислоту, допустим, при работе с козлиной кожей. Полезно знать, как это вещество действует и чем оно лучше или хуже щёлочи. Представь, что ты капаешь кислотой на кожу обвиняемого…
– И что будет? Сильный ожог? Разве не лучше и надёжнее воспользоваться ножом?
– Ты прав, отец, нож – инструмент надёжный. Нельзя же, однако, замыкаться в круге привычных способов! Ты многому меня научил в пыточном ремесле, но и другие тут могут пособить.
– Сегодня что особенного там?
– Дубильщики получили редкий товар – рыбью кожу. Я ещё не видел, как её готовят и обрабатывают. Возможно, подсмотрю секреты, годные и в нашем ремесле.
– Эх, молодёжь! Всё бы Вам ломать устои. Ладно уж, ступай! Сегодня я что-то приболел. Надо вызвать ведьму, пусть полечит.
– Знаю я твои болезни, отец! Опять Зельду пригласишь? Смотри, слава о ней в городе дурная идёт. Говорят, не столько «лечит» мужчин, сколько калечит.
– Пшёл вон, щенок! Учить меня вздумал? Сам знаю к кому и зачем обращаться! Иди уже к своим дубильщикам, пока жив-здоров.
Смеющийся Иосиф выбежал из комнаты отца. Скоро уже его увидели в Кожевенном переулке. После ареста и казни своего напарника, дубильщик взял подмастерье – долговязого парня по имени Ион. С ним мастеру и предстояло обработать ворох рыбьих шкур, выгруженных из телеги рядом с рабочим домом.
– Привет, Иосиф! – проговорил Ион.
Он стоял подле рыбьих шкур, приветливо помахивая сыну палача рукой. Дружбы между ними не было, вражды, впрочем, тоже. Между тем не сыну крестьянки и неизвестного рыцаря, растворившегося в утренней заре, но оставившего матери Иона «подарочек», было чураться сына палача.
– И тебе – здравствовать! – ответил Иосиф. – Вижу, вам привезли новинку?
– Да, предстоит попотеть! Это тебе не козьи шкуры. Тут хромовой кислотой не обойдёшься.
– Чем же работать будете?
– Тебе зачем?
– Хочу знать побольше. Вдруг пригодится.
– Мы с живыми дело не имеем.
– Шути, шути! Скажи ещё, что и животин целиком не берёте, только кусочками обходитесь.
– Верно говоришь! Кроме прочего, не разговорчивы наши подопечные, в отличие от клиентов твоего отца.
– Те тоже говорят не много, в основном стонут да мычат. Так что насчёт рыбьей кожи?
– А что рыбья кожа? Я ж подмастерье, моё дело подготовить материал, да следить, чтобы не испортился в процессе.
– Вот видишь, значит, кое что и тебе известно.
– Ну, положим… Что хоть знать-то хочешь?
– Начнём с простого: чем надо дубить шкуры рыб? Это же не бычья кожа!
– Есть тут свои тонкости. Только вот, знаешь, если расскажу, меня ведь и наказать могут.
– А ты тихонечко, мне на ухо.
– Узнаю сына палача! Так до пыток дойдёшь.
– Ну что ты! Мне же правда интересно.
– Так и быть! Но смотри, никому!
– Клянусь!
– Мы используем настойки из коры дуба.
– Да? Очень интересно. Дуб откуда берёте?
– Покупаем на рынке. Откуда он там, я не знаю.
– Не из Заповедного ли леса?
– Возможно.
– Откуда рецепт?
– О, куда ты хватил! Разве мастер мне скажет? Я знаю только последние этапы. Рецепты он хранит, как зеницу ока. Но, знаешь, иногда по вечерам я вижу женскую фигуру, которая мелькает в свете фонарей. Она приходит к дому мастера, тот выходит и о чём-то беседует с таинственной женщиной. Говорят, это ведьма Касильда, которая за плату помогает аптекарям, лекарям, поварам и моему мастеру составлять рецепты из трав, корней, коры и прочих даров природы. Но тс-с-с! Я тебе не говорил
– Я могила!
– Что ещё тебе интересно?
– При каких условиях вы дубите рыбью кожу?
– Мы помещаем шкурки в специальную ёмкость под названием гашпиль. Заливаем дубильным раствором, чуть подогреваем, совсем-совсем чуть. Через пару часов добавляем молотый тальк, обрабатываем шкурки ещё около восьми часов, сливаем раствор, а шкуры – вылеживаем.
– А дальше?
– Что «дальше»?
– Дальше-то что делаете, чего замолчал?
– Думаю! Там всё просто: я отжимаю шкурки и отправляю на дальнейшую обработку. Но этим мастер занимается, он меня пока не подпускает, говоря: «Не дорос!»
– И это всё?
– Чего ж ты ожидал? Прилёта драконов и обжига шкурок в его пламени?
– Очень всё просто получается в твоём описании.
– Я и не говорил, что сложно. Усвоил что-то полезное для себя?
– Трудно сказать. Отец спросит, надо подумать. Пока лишь образ ведьмы из головы не идёт. Той ведьмы, что твоему мастеру рецепты даёт.
– Что в том тебе?
– Одна такая к отцу ходит. Но они точно не рецепты обсуждают. И зовут её иначе… Как твоя выглядит?
– Не видел, как следует. Но в целом она низенькая, пухленькая, в ношенном колпаке. Как-то так.
– Нет, к нам красивая ходит, молодая…
– Эко ты хватил: «молодая»! В курсе, что ведьмам Заповедного леса под сотню лет, а то и больше?
– И они все эти годы сами по себе?
– Вроде бы! Но я точно не знаю. А что?
– Просто странно было бы, что у кого-то есть такие силы и возможности, а никто их под контроль взять не пытается. У всех в этом мире есть господин, над каждым кто-то стоит.
– И над королём? Кто же?
– Бог!
– Знаешь, Иосиф, мне сейчас работать надо будет. Всё узнал, что хотел?
– Видимо, да.
– Ну так беги по делам, а я своими займусь.
Ничего другого, что связывало Иосифа с морем и Островами, он так и не вспомнил. Впрочем, может быть, и это воспоминание пришло к нему не без пользы? Время покажет.
Глава 6
Над заливом, подковой врезавшимся в воды Окраинного моря, с громкими криками носились чайки. Волны моря не обращали внимания на их суету, а катили на берег, сияя пойманными бликами светила. Море было глухо к проблемам шумных соседок.
Другое дело корабли, подготовленные к отплытию. Морские волны с интересом окатывали их, словно пробуя на зуб. Но три корабля флотилии, как любовники, удовлетворившие свою страсть, к приставаниям волн оставались равнодушны. Они отрешенно покачивались у пристани в главном порту Королевства, готовясь рвануть вперёд и исчезнуть за горизонтом.
– Предлагаю освежить в памяти детали нашего похода, – сказал капитан гвардейцев.
Король назначил Альберта командующим флотилией, которая отправлялась к Островам. Это была прекрасная возможность отдохнуть от придворной суеты и управления гвардейцами и снова почувствовать себя лордом-командующим. Номинальным главой флотилии был адмирал Альфред Зееланге, барон Мидландский, но Альберт чувствовал себя уверенно и комфортно на своем посту.
Именно Альберт выступал полноправным командиром войск, собранных на кораблях и имевших опыт мореходства. Эти войска заменяли экипажи торговых судов и ждали приказаний лорда-командующего. Ряженые моряки готовились по первому распоряжению атаковать противника на море и на суше.
Совет собрали на фрегате «Фердинанд Мрачный», который играл роль флагмана. Тучный капитан корабля Феликс Зюйдвинд предоставил кают-кампанию для обсуждения позиций командования. Феликс с пониманием отнесся к хмурому виду адмирала, вынужденного считаться с реальным положением командира над ним «этой сухопутной крысы» – гвардейского капитана.
– В приказе короля цель выглядит расплывчато, – заметил адмирал.
– Действительно, там сказано «выполнить исследования Островов Архипелага», – проговорил капитан «Фердинанда».
– Наш поход – дело тайное, – проговорил Альберт. – Лишь сейчас, когда мы готовимся к отплытию, я могу посвятить вас в детали. Но только вас, господа, имейте это в виду и с подчинёнными не обсуждайте.
– Что за недоверие? – удивился адмирал.
Капитан фрегата благоразумно решил промолчать.
– Вы, наверное, слышали о последнем происшествии, адмирал?
– Слухи доходили. Между тем не совсем понимаю, о чём речь. Я был занят прямыми обязанностями.
– Хорошо, в двух словах: пропал наследник.
– Как такое может быть? Куда же смотрели гвардейцы?
– Произошло трагическое стечение обстоятельств.
– Как-то иначе можно это объяснить, Ваша Милость, нежели просто пожимая плечами?
– Проведённое расследование пока не дало результатов.
– Почему-то не удивлён. Разве можно доверять серьёзные вещи сухопутным…
– Крысам? Вы это хотели сказать, господин адмирал?
– Я сказал всё, что хотел. Остальное – Ваши домыслы. И тем не менее повторю свой вопрос. Как допустили исчезновение принца? Ладно, понимаю, армия опростоволосилась. Когда бывало иначе? Флоту никто не сообщил. Тоже объяснимо. Но Его превосходительство камергер, как он допустил такое положение дел?
– Вы столь высокого мнения о Карле Нордштейне?
– Представьте себе!
– Когда же успели так хорошо с ним познакомиться?
– Во время церемонии Вашего вхождения в должность капитана королевских гвардейцев.
– Почему-то я не очень хорошо запомнил Вас на этой церемонии.
– Ничего, сейчас напомню!
***
Две стройные шеренги гвардейцев растянулись вдоль боковых сторон внутреннего двора королевского дворца. Вверх взмыли королевские стяги. Воздух заполнили звуки труб, оповестивших о появлении монарха на торжественной церемонии вступления в должность капитана королевских гвардейцев.
Король расположился на высоком помосте, нижнюю часть которого заполнили наиболее знатные члены свиты. Практически рядом с королём, прямо у его ног находился камергер. Чуть ниже стояли знатные землевладельцы. По бокам заняли места родственники и друзья монарха.
Участники церемонии расположились рядами. Нижний заполняли высшие чины флота и армии, ревниво выглядывавшие фигуру Альберта, который должен был появиться в поле зрения с минуты на минуту. Виновник торжества задерживался, его промедление волнами волнения прокатывалось по участникам церемонии.
Пожалуй, только король, как и положено монарху, сохранял спокойствие. Кроме того, Фридриху ещё утром доложили, что экипаж будущего капитана гвардейцев сломался в дороге и возможна заминка. Причём доложил никто иной, как Карл, двигавшийся параллельно Альберту на другом экипаже, но первым добравшийся до дворца.
Трубачи, исполнявшие торжественные гимны, успели повторить некоторые из них по несколько раз, когда участники церемонии наконец услышали долгожданное объявление герольда:
– Его Милость, лорд-командующий Пограничными Войсками Западного Королевства, Альберт Олдландский имеет честь вступить в должность капитана королевских гвардейцев!
При этих словах трубачи оборвали исполнение торжественных гимнов. На дорожке, бегущей между шеренг застывших гвардейцев, показался Альберт. Он сделал первый шаг по направлению к королю, остановился и провозгласил:
– Прошу Его Величество разрешить мне вступить на путь защиты жизни короля и членов королевского Дома.
В повисшей над участниками церемонии тишине прозвучал громкий голос молодого монарха:
– Разрешаю!
Трубы ожили, Альберт сделал три ритуальных шага и остановился. Трубачи оборвали музыку.
– Вступив на путь защиты короля, прошу повеления выступить защитником чести и достоинства королевского окружения.
– Повелеваю!
Голос короля замер, трубы вновь заиграли. Новоиспечённый капитан королевских гвардейцев сделал ещё три шага по направлению к королю и остановился. Музыка снова замерла. Альберт вынул из ножен меч, расположил его клинок на раскрытых вытянутых вперёд ладонях, поклонился и сказал:
– Сим отдаю себя во власть короля, дабы Его Величество владел моей жизнью, как ему угодно. Принимаете ли мой дар, Ваше Величество?
– Принимаю!
Как только слова были произнесены, Альберт оборвал поклон, но всё ещё держал меч на вытянутых руках и быстрыми шагами подошёл к помосту, на котором расположился король. Участники церемонии расступились, пропуская капитана гвардейцев. Он сделал два шага, опустился на одно колено и положил меч к ногам короля. Фридрих поднял оружие вверх, взмахнул им и провозгласил:
– Восславим достойнейшего защитника, принесшего в дар королю самое драгоценное, что у него есть – жизнь.
Внутренний двор королевского дворца заполнил стройный хор голосов, выкрикнувших:
– Слава! Слава!! Слава!!!
***
Воспоминания отступили. Участники давней церемонии снова оказались в полном составе на Совете, предшествующем выходу флотилии в море.
– Знаменательный день, прекрасные воспоминания. Спасибо, что напомнили, – проговорил Альберт.
– Рад стараться, – ответил адмирал.
– Одно меня смущает, господин адмирал.
– Что именно, лорд-командующий?
– Я вспомнил всё, кроме Вас в тот день.
– Это вполне объяснимо.
– Чем же?
– Я расположился неподалёку от камергера и был закрыт стоящими впереди придворными. Хотелось пообщаться с замечательным человеком наедине.
– Получается, Карл Вам был в тот момент важнее церемонии?
– Получается, что так.
– Отчего же?
– Как и Вы, всего открыть не могу. Надеюсь, такой момент ещё настанет.
– Ваше высокопревосходительство, при всём уважении, мои секреты на благо короля и Королевства!
– Поверьте, мои тоже, Ваша Милость.
– Хорошо, оставим это, вернёмся к предстоящему походу.
– Не возражаю! Капитан Зюйдвинд, разверните карту. Проясним основные точки маршрута.
Альберт сделал несколько шагов вокруг стола, примеряясь к разложенной карте. Он скользнул глазом по береговой линии, захватил пустые просторы Окраинного моря, сместил взгляд чуть западнее и остановился на россыпи пяти Островов, протянувшихся почти строго с Севера на Юг в виде цепочки овалов неправильной формы.
Дальше карта обрывалась, да никто особо и не ведал, что расположено за краем. Поговаривали про земли свирепых драконов и тёмных магов. Считалось, что именно магическое искусство укрывало громадный континент за Окраинным морем. Но это были лишь слухи; никто не решался заплывать настолько далеко, чтобы проверять.
– Наша цель, – сказал Альберт, – все Острова, начиная с ближайшего. Необходимо зайти на них, посетить Правителей и уточнить, кто из них посылал на Весенний Бал принцессу по имени Х’Рани Н’Гони.
– Если же кто-либо станет упорствовать и не поспешит с ответом? – спросил адмирал.
– Применим силу, – ответил Альберт.
– Значит, если нас в пути атакуют или не пустят на берег…
– Вы верно поняли адмирал. Именно за тем на наших «торговых шхунах» команды из гвардейцев, равно как в пути к нам присоединится королевский палач.
– Он нам для чего, даруй Всевышний ему вечное счастье?
– Иосиф хорошо развязывает языки.
– Неужели может дойти до пыток?
– Сильно сомневаюсь, но всё возможно.
– Когда же выходим?
– Как только завершу инструктаж команд кораблей.
– Пойдём по кораблям или соберём их на одной из погрузочных площадок, чтобы Вы могли разом ко всем обратиться?
– Думаю, второе предпочтительнее.
– Вечером соберём всех, чтобы рано утром выйти в море,
– Решено! И, кстати сказать, вас не смущает странный запах в кают-кампании? Заметил его сразу при входе. Какие-то экзотические цветы, что ли?
– Не ведаю, милорд, – ответил капитан «Фердинанда». – Долгие походы в тесной мужской компании начисто лишили меня обоняния. Но всё может быть, милорд, всё может быть.
– Разберёмся позже. За работу господа!
Вечером того же дня Альберт обратился с речью к гвардейцам, изображавшим команды шхун, а также к матросам фрегата «Фердинанд Мрачный»:
– Господа офицеры и матросы, гвардейцы! Скоро выходим в море, и путь грозит обернуться сражениями и смертями. Не могу обещать знатной добычи и даже того, что все мы непременно вернёмся в родную гавань. Вы были отобраны как лучшие из лучших. Верю, что другой награды, кроме счастья отдать жизнь за нашего славного короля, не ждёте и не ищете. Одно лишь могу пообещать твёрдо: как бы тяжело в походе ни было, скучать не придётся. И ещё в одном вас заверяю: все высшие чины разделят тяготы пути полностью. Ну что, вы со мной?
– Так точно! – ответил нестройной хор голосов, в основном королевские гвардейцы.
– Что говорите? Не слышу!
– Так точно, милорд!
Хор стал стройнее, но всё ещё не вызывал радости у Альберта. Он постарался говорить чуть более энергично:
– С кем я разговариваю: с толпой штатских или с верными солдатами и матросами короля? Еще раз: вы со мной?
– Так точно!!!
На сей раз казалось, небо готово было стать чуть ниже, чтобы спуститься и послушать, кто отвечает своему командиру столь громким голосом.
Иосиф стоял отдельно, привычно сохраняя дистанцию от больших людских скоплений. Нельзя сказать, что речь Альберта сильно вдохновила или наполнила его радостью. Умереть он не боялся, трудности также не пугали. Вот только будет ли поход полезен для совершенствования в ремесле?
Отец накрепко вбил в голову Иосифа мысль, что дело тогда хорошо, когда способствует росту мастерства. Выдастся ли возможность попрактиковаться? Ответа на вопрос речь лорда–командующего не содержала. Что ж, придётся заботиться о себе самому.
Жизнь не была легкой для Иосифа. Он не питал иллюзий о том, что счастье и благость будут сопровождать на каждом шагу. Но он верил, что даже если следующий поворот жизненного пути принесет трудности, они не пройдут бесследно и принесут пользу для будущего.
