Кимберли Маккрейт
Удачный брак
Посвящается Тони.
Начало всегда хорошее.
Важно то, чем все заканчивается.
Любовь никогда не умирает своей смертью.
Анаис Нин. Четырехкамерное сердце
Kimberly McCreight
A GOOD MARRIAGE
Copyright © 2020 by Kimberly McCreight
Фотография на переплете:
© Javier Diez / Stocksy United / Legion Media.
Перевод с английского Натальи Власовой
© Власова Н., перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
Пролог
Я никогда не хотел, чтобы это произошло. Глупо говорить такое. Но это правда. И очевидно, что я никого не убивал. И никогда не стал бы. Ты знаешь это. Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было.
Допустил ли я ошибки? Определенно. Я лгал. Я был эгоистичным. Я обидел тебя. Об этом я жалею больше всего на свете. Что я причинил тебе боль. Потому что я люблю тебя больше всего на свете.
Ты же это знаешь, правда? Что я тебя люблю?
Я надеюсь. Потому что не могу думать ни о чем другом. А в одиночной камере у тебя так много времени, чтобы подумать.
(Не волнуйся. Мой язык привел меня в «ящик». Так тут называют одиночную камеру. В общей камере слишком шумно. Всю ночь напролет кто-то бубнит, кричит, спорит и бормочет какую-то чушь. Если ты попадаешь сюда в здравом уме, то в итоге слетаешь с катушек. Но я не псих. Я знаю, что и ты это знаешь.)
Объяснения. Они что-нибудь изменили бы? Могу для начала хотя бы начать с ответа на вопрос «почему?». Потому что все это оказалось куда труднее, чем я ожидал – брак, жизнь. Все это.
Вначале все так просто. Встречаешь кого-то классного, умного и забавного. Кого-то, кто лучше тебя, по крайней мере в чем-то, и вы оба это знаете. Влюбляешься. Но еще сильнее влюбляешься в его или ее представления о себе. Чувствуешь, что тебе повезло. Потому что тебе и правда повезло.
Проходит время. Вы оба слишком сильно меняетесь. При этом сам ты остаешься почти тем же. Правда выплывает наружу, и горизонт темнеет. В итоге вы оба оказываетесь рядом с человеком, который видит вашу настоящую суть. Рано или поздно ваша половинка поднимет зеркало и заставит вас посмотреть на себя.
Кто, черт побери, смог бы с этим существовать?
Поэтому вы делаете все возможное, чтобы выжить. И начинаете искать новую пару глаз.
Лиззи
6 июля, понедельник
Солнце садилось все ниже в лесу небоскребов за окнами моего офиса. Я представляла, что сижу за столом, пока вокруг сгущается тьма. Интересно, поглотит ли сегодня она меня целиком. Как же я ненавидела этот идиотский офис.
В высотке напротив зажегся свет в одном окне. Скоро зажжется в другом, потом в третьем. Люди работали, люди жили. Учитывая все обстоятельства, стоит признать, что я в очередной раз задержалась после окончания рабочего дня. Наконец я потянулась к выключателю и включила свет у себя.
В маленьком круглом пятне света – нетронутый ланч, который утром собрал для меня Сэм. Индейка с перцем по особому рецепту и швейцарский сыр на правильном ржаном хлебе с морковью, поскольку Сэм обеспокоен, причем весьма справедливо, что у меня нехватка витаминов. Он упаковывает мне ланч все одиннадцать лет, что мы живем в Нью-Йорке – восемь из них в браке, – даже в те дни, когда ничего не берет с собой.
Я нерешительно отодвинула контейнер с ланчем и посмотрела на время на компьютере. Семь часов семнадцать минут. Не так уж и поздно, но в нашей конторе «Янг & Крейн» время для меня всегда ползет еле-еле. Я сгорбилась, пытаясь сосредоточиться на довольно невнятном письме в Министерство юстиции, которое правила для еще одного старшего юриста с полным отсутствием опыта в уголовных делах. Наш клиент – производитель аккумуляторов для мобильных телефонов. В отношении нескольких членов правления ведется расследование по поводу разглашения инсайдерской информации третьим лицам. Обычное уголовное дело для подобной компании: неожиданная загвоздка для ранее существовавшего корпоративного клиента.
У «Янг & Крейн» нет конкретной программы ведения процессов по экономическим преступлениям. Вместо нее у нас есть Пол Гастингс, бывший шеф нью-йоркского управления по борьбе с организованной преступностью и преступлениями против личности. А теперь вот и я. Пол трудился до меня в прокуратуре и близко общался с моей наставницей и боссом Мэри Джо Браун, которая четыре месяца назад настояла, чтобы Пол нашел мне работу в этой конторе. Вообще-то Пол был впечатляющей фигурой, известным юристом с многолетним опытом, но в «Янг & Крейн» он всегда напоминал мне недавно вышедшую в тираж скаковую лошадь, которая отчаянно жаждет, чтобы ворота с треском открылись по сигналу еще один последний раз.
«Эм энд эмс». Вот что мне нужно, чтобы покончить с этим письмом, которое, несмотря на все мои потуги, так и оставалось тремя неубедительными абзацами уклончивых витиеватых фраз. Шоколадные драже лежат в этой многолюдной конторе почти в каждом шкафу с закусками – дополнительный бонус, чтобы облегчить каторжный труд любителей поработать по ночам. Я собиралась было отправиться за конфетами, как на экране телефона всплыло оповещение о новом письме, которое пришло по электронной почте. Я специально положила телефон на дальний край стола, чтобы он меня не отвлекал. Это было письмо на мой личный ящик от Милли, тема «Позвони мне!». Уже не первое за прошедшую пару недель. Обычно Милли не проявляла подобной настойчивости, но прецеденты бывали. Это не обязательно означало, что дело и правда не терпит отлагательств. Я провела пальцем по экрану, перемещая сообщение в папку «Старые письма», даже не открыв. В конце концов я обязательно прочту это и предыдущие письма Милли, как всегда бывает, но не сегодня.
Я все еще не сводила глаз с мобильника, когда начал трезвонить рабочий телефон. Уже по одной только мелодии я поняла, что звонят на мой прямой номер, но не из конторы, а извне. Наверное, Сэм. Не так уж много людей знают мой новый рабочий телефон.
– Вам поступил телефонный звонок за счет абонента из исправительного учреждения города Нью-Йорк от заключенного по имени… – произнес механический голос, после чего повисла бесконечно долгая пауза.
Я затаила дыхание.
– Зак Грейсон, – произнес человеческий голос.
Затем снова заговорил робот:
– Если вы согласны взять на себя расходы, нажмите «один».
Я с облегчением выдохнула. Но Зак… Ничего не понимаю! Стоп, это Зак Грейсон, с которым мы вместе учились на юрфаке в Университете Пенсильвании? Я не вспоминала о нем по меньшей мере пару лет после того, как прочла об успешном логистическом стартапе ЗАГ, которым он управлял в Пало-Альто. Эта фирма предлагала эквивалент премиального членства многочисленным маленьким компаниям, пытаясь соревноваться с «Амазоном». Перевозки – не ахти как гламурно, но явно прибыльно. Но мы с Заком не общались с самого выпускного. Механический голос повторил инструкции, предупредив, что время на исходе. Я нажала «единицу», чтобы принять звонок.
– Это Лиззи.
– Слава богу! – дрожащим голосом выдохнул Зак.
– Зак, что происходит… – Задать подобный вопрос значило допустить промах с профессиональной точки зрения. – Погоди, не отвечай. Эти звонки записываются. Ты же в курсе, да? Если ты звонишь мне как юристу, то не стоит думать, что это конфиденциально.
Даже искушенные юристы порой до смешного тупы, когда сами решают свои юридические проблемы. А в криминальных делах и вовсе никуда не годятся.
– Мне нечего скрывать, – сказал Зак. Так говорят все юристы, которые обнаружили себя не на той стороне закона.
– С тобой все нормально? – поинтересовалась я. – Давай начнем с этого.
– Ну, я в Райкерсе, так что… – негромко произнес Зак. – Бывало и получше.
Я с трудом могла себе представить Зака в Райкерсе, тюрьме, которая разрослась настолько, что занимала целый собственный остров. Это безжалостное место, где содержались члены банды «Латинские короли», убийцы-садисты, но рядом мог ждать суда и парень, толкнувший пакетик травы за десятку. Зак отнюдь не был воротилой преступного мира. Он всегда казался мне… как бы это выразиться… мягкотелым. Его на части разорвут в Райкерсе.
– В чем тебя обвиняют? Мне нужны только формулировки обвинения, а не детали того, что там произошло.
Очень важно не предавать огласке ничего, что инкриминировано, и об этом слишком легко забыть. Однажды у нас все обвинение строилось на одном-единственном записанном звонке из тюрьмы.
– Нападение на офицера полиции. – В голосе Зака слышался стыд. – Это вышло случайно. Я был расстроен. Кто-то схватил меня за руку, а я дернулся и попал офицеру локтем в лицо, отчего у него из носа пошла кровь. Мне очень жаль, но я не нарочно. Я даже не знал, что он стоит позади меня.
– Это случилось в баре?
– В баре? – озадаченно переспросил Зак, и мои щеки зарделись. Странный вопрос. Проблемы у большинства людей начинаются отнюдь не в баре. – А! Нет, не в баре. Это случилось в нашем доме в Центр-Слоуп.
– Центр-Слоуп? – По соседству с нами, ну, или почти по соседству. Технически мы жили в Сансет-Парк.
– Мы переехали в Бруклин из Пало-Альто четыре месяца назад, – сказал он. – Я продал свою компанию и полностью отошел от дел. Тут я запускал новый проект. Совершенно новая территория. – Его голос напрягся.
Зак всегда был таким, слегка чудаковатым. Моя соседка по комнате в общаге Виктория называла его «долбанутым», а то и похуже, когда была не в духе. Но лично мне Зак нравился. Да, он был ботан, но надежный, умный, он умел слушать и не боялся рубить правду-матку. Еще он был одержим учебой, как и я, и меня это радовало. Но у нас было и еще кое-что общее. Когда я поступила в Пенсильванский университет, то только-только выкарабкивалась из горя, поскольку в старшей школе лишилась обоих родителей. У Зака умер отец, и он понимал, каково это – тянуть себя вперед самому. На нашем юрфаке не все это осознавали.
– Я живу в Центр-Слоуп, – подала я голос. – На углу Четвертой авеню и Восемнадцатой улицы. А ты?
– Монтгомери-Плейс, между Восьмой авеню и Проспект-Парк-Уэст.
Ну конечно. Единственный раз я ходила в эту дорогущую часть Центр-Слоуп, чтобы прицениться (и только лишь) к продуктам на таком же дорогущем фермерском рынке на Гранд-Арми-Плаза.
– Что полиция делала у тебя дома? – спросила я.
– Моя жена… – Зак осекся. Он молчал довольно долго, а потом продолжил: – Аманда лежала у подножия лестницы, когда я вернулся домой. Это было очень поздно. Мы в тот вечер ходили на вечеринку к соседям, но вернулись по отдельности. Аманда ушла домой раньше, а когда я вошел… Господи! Все было залито кровью, Лиззи. Просто море крови. Честно говоря, меня чуть не вывернуло наизнанку. Я с трудом заставил себя проверить ее пульс. Гордиться особо нечем. Что я за мужик, если так испугался вида крови, что не бросился на помощь собственной жене?
Его жена мертва? Вот черт!
– Мне очень жаль, – выдавила я.
– Но я заставил себя набрать 911, – продолжал он. – Потом попробовал сделать искусственное дыхание… но она уже умерла, Лиззи, и я понятия не имею, что с ней произошло. Я так и сказал полиции, но они не стали меня слушать, хотя это именно я их вызвал. Думаю, все из-за того парня в костюме. Он буравил меня взглядом из угла комнаты. Но от Аманды меня попытался оттащить другой детектив. Она лежала там на полу, и я не мог просто взять и уйти… – Его голос снова дрогнул. – Прости, но твой голос – первый дружелюбный голос, который я слышу. Честно говоря, мне трудно уложить случившееся в голове.
– Это понятно, – ответила я. И правда понятно.
– Неужели они не видели, в каком я состоянии? Стоило бы дать мне минуту прийти в себя.
– Стоило бы.
Тот факт, что полицейские не дали Заку очухаться, не сулил ничего хорошего. Наверняка полиция заподозрила, что Зак ответственен за смерть жены. А лучше всего контролировать потенциального подозреваемого, заперев его в тюрьме за менее серьезное правонарушение.
– Мне правда нужна твоя помощь, Лиззи, – произнес Зак. – Мне нужен хороший… даже нет, отличный адвокат.
Не в первый раз бывшие однокашники звонили мне за помощью в уголовных делах. Очень непросто найти высококлассного защитника, и мало кто из выпускников юрфака Пенсильванского университета занимается уголовным правом. Но обычно это всякая ерунда: вождение в нетрезвом виде, хранение мелких доз наркотиков, экономические преступления. И всегда для родственников и друзей. Но никогда они не просили о помощи для себя и уж точно не названивали из Райкерса.
– С этим я точно тебе смогу помочь. У меня есть несколько знакомых адвокатов…
– Знакомых? Нет, нет. Мне нужна ты.
Положи гребаную трубку.
– Ой, я тебе совершенно не подхожу. – Слава богу, это абсолютная правда. – Я только недавно начала работать защитником, а весь мой опыт ограничен экономическими…
– Прошу тебя, Лиззи. – В голосе Зака сквозило ужасающее отчаяние. Но он был мультимиллионером, и ему на выручку готовы были броситься уймы адвокатов. Почему я? Если подумать, мы с Заком отдалились задолго до выпуска. – Мы же оба знаем, что происходит? Мне скорее всего придется сражаться не на жизнь, а на смерть. Ведь обычно все заканчивается тем, что обвиняют мужа. Нельзя, чтобы в этот момент рядом со мной стоял какой-то хлыщ в костюмчике. Мне нужен кто-то, кто понимает, кто знает меня. Кто-то, кто сделает все возможное и невозможное. Мне нужна именно ты, Лиззи.
Что ж, я ощутила прилив гордости. Я всегда была в хорошем смысле амбициозной до ужаса. Это моя основная характеристика. Я определенно не могла считаться самой умной ни в Стэвисент Хай Скул, ни в Корнелле, ни на юрфаке в Пенсильванском. Но не было никого, более сосредоточенного на учебе. Родители научили меня безыскусной решимости. Особенно папа, это правда. Наше усердие сослужило и мне, и отцу одинаковую службу: оно стало той веревкой, за которую мы неоднократно вытягивали себя из трясины, но на ней же нас могли и вздернуть.
Я все равно не собиралась брать дело Зака.
– Мне лестно слышать комплимент, Зак. Правда. Но тебе нужен адвокат, у которого больше опыта в защите подозреваемых в убийстве и правильные завязки в бруклинской прокуратуре. У меня нет ни того ни другого. – Все так и есть! – Но я смогу найти тебе великолепного адвоката. Кандидат приедет к тебе прямо утром, до того, как предъявят обвинения.
– Слишком поздно. Мне уже предъявили обвинения. И отказались выпускать под залог.
– Ох. – Видимо, его арестовали раньше, чем я думала. – Это несколько удивительно, когда человека обвиняют в нападении на полицейского.
– Нет, если они считают, что я убил Аманду, – сказал Зак. – Это следующий шаг, да?
– Не исключено, – согласилась я.
– Наверное, стоило позвонить тебе до того, как мне предъявили обвинения. Но я был так… шокирован происходящим. Мне выделили государственного защитника. Довольно приятный парень и даже, кажется, вполне компетентный. Определенно радеет за результат. Но если быть совсем уж честным, то я был в прострации во время слушаний. Словно бы притворялся, что ничего этого не случилось и быть такого не может. В итоге я выглядел полным придурком, я знаю.
Вот тут я могла бы расспрашивать его о подробностях. Когда его арестовали? В какой именно последовательности происходили события тем вечером? Все эти вопросы задаст Заку адвокат. Но я-то не его адвокат и меньше всего хочу, чтоб он меня в это втягивал.
– Это обычная человеческая реакция, – вместо этого сказала я. По моему опыту, когда тебя обвиняют в преступлении, с катушек слетают и самые здравомыслящие люди. А если обвинение ложное? Даже хуже.
– Мне нужно выбраться отсюда, Лиззи, – испуганно проговорил Зак. – Немедленно.
– Не волнуйся. Какова бы ни была стратегия обвинения, тебя не смогут держать в Райкерс по обвинению в нападении на полицейского, ни при каких обстоятельствах. Найдем тебе подходящего адвоката, и прошение о залоге удовлетворят.
– Лиззи, – взмолился Зак. – Ты и есть подходящий адвокат.
О нет. Я неподходящий адвокат без нужных связей. И не случайно я никогда не бралась за дела об убийствах и впредь не планировала. Но даже если оставить эти доводы в стороне, моя жизнь и так уже вышла из-под контроля, и меньше всего мне нужно было участвовать в балагане вокруг моего давнего приятеля, а ситуация, в которую угодил Зак, напоминала именно это, если уж на то пошло.
– Зак, прости, но я…
– Лиззи, прошу тебя, – прошептал он, и теперь в его голосе явственно звучало отчаяние. – Честно говорю, я в ужасе. Можешь ты хотя бы меня навестить? Чтобы мы просто поговорили.
Черт. Я не собираюсь представлять интересы Зака ни под каким соусом. Но у него погибла жена, а мы раньше дружили. Может, мне и впрямь стоит его проведать. Наверное, Заку будет легче принять, почему я не могу быть его адвокатом, если я скажу это ему в лицо.
– Ладно, – наконец процедила я.
– Отлично! – Зак явно испытал огромное облегчение. – Сегодня? Посещения разрешены до девяти.
Я посмотрела на часы. Семь часов двадцать четыре минуты. Надо пошевеливаться. Я снова взглянула на черновик письма, взывающий с экрана моего компьютера, а потом подумала о Сэме, который ждет меня дома. Мне не придется задерживаться в офисе. Может, одной только этой причины достаточно, чтобы рвануть навещать Зака в Райкерсе.
– Еду, – сказала я.
– Спасибо, Лиззи! – воскликнул Зак. – Спасибо!
Свидетельские показания перед большим жюри
Люси Дельгадо вызвана в качестве свидетеля шестого июля, подверглась допросу и дала следующие показания:
Допрос проводит миссис Уоллес
В: Миссис Дельгадо, спасибо, что согласились дать свидетельские показания.
О: Меня вызвали повесткой.
В: Спасибо, что пришли по повестке. Вы присутствовали на вечеринке на Первой улице, 724, второго июля этого года?
О: Да.
В: А как вы там оказались?
О: Меня пригласили.
В: Кто вас пригласил?
О: Мод Лагё.
В: А как вы познакомились с Мод Лаг?
О: Наши дочери несколько лет назад учились в одном подготовительном классе в Грейс-Холл.
В: Эта вечеринка проводилась ежегодно или нет?
О: Я не знаю.
В: Не знаете?
О: Нет.
В: Давайте перефразирую. Вы бывали на такой вечеринке в предшествующие годы?
О: Да.
В: И что там происходит?
О: Ну… все общаются, едят, выпивают. Это же вечеринка.
В: Вечеринка для взрослых?
О: Да. Детей не приглашали. В любом случае большинство из них разъехались по всяким летним лагерям и тому подобное. В этом смысл вечеринки. Подразумевается ночевка, понятно?
В: Понятно. Имеют ли место половые контакты на подобного рода вечеринках?
О: Что?
В: Кто-то занимается сексом во время вечеринки?
О: Понятия не имею.
В: Вы под присягой. Вы ведь это помните, да?
О: Да.
В: Задам вопрос еще раз. Имеют ли место половые контакты во время таких вечеринок с ночевками на Первой улице, 724?
О: Да. Но не половые… Зачем заниматься сексом на полу? Там есть кровати.
В: У вас когда-либо был половой акт во время таких вечеринок?
О: Нет.
В: А какие-либо сексуальные контакты?
О: Были.
В: С вашим мужем?
О: Нет.
В: С чьим-то чужим мужем?
О: Да.
В: Остальные тоже участвовали в подобном?
О: Иногда. Но не все и не всегда. Ничего серьезного.
В: То есть обмен партнерами не был чем-то серьезным для участников этой вечеринки?
О: «Обмен партнерами» звучит как нечто целенаправленное. А тут просто развлечение. Шутка. Чисто выпустить пар.
В: Вы видели Аманду Грейсон на вечеринке второго июля?
О: Да. Но я тогда не знала, кто это.
В: А как тогда вы узнали, что это была она?
О: Полицейские показали ее фотографию.
В: Они показали фотографию Аманды Грейсон и спросили, была ли она на вечеринке?
О: Да.
В: А где вы ее видели?
О: В гостиной. Она налетела на меня и пролила вино мне на рубашку.
В: Когда это было?
О: Мне кажется, между половиной десятого и десятью часами. Точно не знаю. Но я пробыла на вечеринке до одиннадцати. Так что где-то до этого времени.
В: После этого вы ее видели?
О: Нет.
В: Какой она вам показалась, когда вы ее видели?
О: Расстроенной. Она показалась мне расстроенной.
В: Она плакала? Или злилась?
О: Она была напугана. Действительно напугана.
В: Вы разговаривали с Мод Лагё на вечеринке в тот день?
О: Я хотела поговорить с ней, но когда подошла, мне показалось, что они с мужем Себом ссорятся из-за какой-то женщины.
В: Почему вы так говорите?
О: Потому что я слышала, как Мод что-то говорила про «ее фотки в обнаженном виде», и она очень-очень злилась. Я никогда не видела ее такой.
В: Спасибо, миссис Дельгадо. Можете быть свободны.
Аманда
За шесть дней до вечеринки
– Что думаете? – спросил дизайнер по интерьерам, обводя рукой с безупречным маникюром кабинет Аманды в «Хоуп Фест Инишиатив», где красовались новенький оранжевый диван, серый шерстяной коврик с широкими белыми полосами и абсурдно дорогие журнальные столики «ручной работы» из какой-то мастерской в Уильямсбурге.
Аманда разглядывала интерьер, а дизайнер – высокая решительная дама, похожая чертами лица на хищного ястреба и предпочитающая в одежде драпировки всех оттенков серого – пристально смотрела на нее в ожидании ответа. Нужно было сказать что-то правильное. Аманда понятия не имела, что именно, но когда она не знала, что конкретно говорить – а такое случалось довольно часто, – то обнаруживала, что пара умных слов очень может восполнить много лакун.
К счастью, Аманда выучила немало умных слов с тех самых пор, как они с мамой сидели, уютно устроившись в большом кресле-мешке с вельветовой обшивкой в отделе детской литературы в библиотеке Сент-Коломб-Фоллс. Это закончилось, когда Аманде было одиннадцать, а ее мама заболела и сгорела за несколько недель от рака легких, хотя в жизни не выкурила ни единой сигареты. После этого Аманда сомневалась, что сможет когда-нибудь снова пойти в библиотеку. Но спустя всего несколько дней после маминой смерти она пришла туда в поисках безопасного места.
Мрачная библиотекарша вынырнула из ниоткуда со стопкой книг для Аманды во второй или третий раз, когда она пришла туда одна. Она ничего не спросила о ее маме, только сказала, нахмурившись:
– Вот, держи.
Она с грохотом опустила внушительную стопку на стол: «Повелитель мух», «Над пропастью во ржи», «Маленькие женщины» и еще несколько таких же серьезных произведений. После этого такие «особые» заказы стали обычным делом. Именно из этих книг Аманда черпала самые лучшие слова. Они становились ее собственными словами. Порой Аманде приходилось время от времени напоминать себе об этом. Она прочитала все эти книги. Эта часть ее была настоящей.
А сейчас дизайнер все еще ждала ответа.
– Блистательно! – наконец отважилась Аманда.
Дизайнер просияла, с восхищением оглядывая плоды своего труда.
– Ох, Аманда, как вы хорошо сказали! Клянусь, вы моя самая восхитительная клиентка.
– Блистательно? – В дверях кабинета Аманды стояла, скрестив руки, Сара. Она выглядела великолепно: гладкая оливковая кожа, темно-русые аккуратно подстриженные волосы и огромные голубые глаза. – Полегче, Джейн Остин! Это всего лишь диван! – Сара вошла и шлепнулась на диван, чтобы подкрепить свое высказывание, и похлопала по сиденью рядом с собой. – Ну же, Аманда. Садись! Это твой диван, а не ее. По крайней мере, опробуй новинку!
Аманда улыбнулась, подошла и села рядом с Сарой. Несмотря на миниатюрную фигурку, Сара производила внушительное впечатление. В ее присутствии Аманда всегда ощущала себя сильнее.
– Спасибо за вашу помощь! – сказала Аманда дизайнеру.
– Ага, а теперь до свидания! – Сара жестом выдворила женщину.
Дизайнер поджала губы, взглянув на Сару, но, подойдя к Аманде, весело улыбнулась и расцеловала ее в обе щеки.
– Аманда, звоните мне в любой момент, если вам еще что-то потребуется.
– Пока! – повторила Сара.
Дизайнер фыркнула, развернулась на тонких шпильках и вышла за дверь.
– Нет ничего противнее, чем такая дурища, которая настаивает, что ты должна спустить четырнадцать штук на дебильный диван, который она себе никогда в жизни не сможет позволить! – заявила Сара, когда дизайнер ушла, не поднимая головы, потому что, видимо, заканчивала набирать сообщение своему мужу Керри. Эта парочка переписывалась без остановки, как подростки. – А эта улыбка до ушей, что скулы сводит? Люди, которым правда нравится, никогда так старательно не улыбаются. Ты ведь в курсе?
Сара росла в Талсе у матери-одиночки, с трудом сводившей концы с концами, но семья Керри уна-следовала состояние, которое их предки сколотили на пуговицах. На самых настоящих пуговицах. Предыдущие поколения спустили значительную часть денег, поэтому Керри в итоге досталось не так уж много, а Саре пришлось провести много времени, ухаживая за богатыми родственниками.
– Это Зак ее нанял. Она явно знаменита. – Аманда оглядела новый интерьер. – Мне правда нравятся вещи, которые она выбирает.
– Ох, Аманда! Ты дипломат до мозга костей. – Она похлопала подругу по коленке. – Никогда не скажешь ничего неприятного, да?
– Я говорю! – слабо запротестовала Аманда.
– Только очень-очень тихо, – прошептала Сара и пожала плечами. – А вот мне не помешало бы научиться держать язык за зубами. Ты бы слышала, как я напала сегодня с утра пораньше на Керри. – В ее глазах на миг появилось отсутствующее выражение. – Хотя в свою защиту скажу, что он слишком старый и пузатый для ярко-красных кроссовок «Эйр Джордан». Он выглядит смешно. Я видела парочку парней, с которыми он играет. Они молоды и в отличной форме, привлекательны и отнюдь не смешны. Кстати, хочешь сходить со мной на игру как-нибудь? Там есть один мальчик с голубыми глазами и бородкой…
Аманда рассмеялась:
– Нет, спасибо.
Сара обожала шутить о других мужчинах, которые в отличие от Керри были привлекательными, но их брак был очень крепким. Они были женаты уже много лет и воспитывали трех очаровательных сыновей. Они познакомились еще в выпускных классах. Керри был звездой футбола, а Сара – чирлидершей. Их даже выбрали королем и королевой выпускного, и этот факт Сару немного смущал, но вместе с тем она очень им гордилась.
Сара вздохнула:
– Как бы то ни было, мне кажется, что Керри и правда обиделся, когда я прошлась по его кроссовкам. Есть некая черта, даже если просто шутишь, но иногда я забываю, где она.
Сара была очень жестким человеком, это правда. Она постоянно требовала от мужа то одного, то другого: забрать сыновей, прибрать листья, которые забили дождевой водосток в углу, помочь Аманде поменять лампочку на крыльце. Керри иногда ворчал, особенно по поводу листьев, которые ему казались проблемой в масштабах всего города, но всегда выполнял поручения с радостью, словно наслаждался этим. Сару это ставило в тупик.
– Мне кажется, Керри любит тебя такой, какая ты есть, – сказала Аманда. – Кроме того, я уверена, что Зак хотел бы, чтобы я была такой же решительной, как ты. Тогда я бы разруливала все дела в фонде куда эффективнее.
– Но тогда Заку пришлось бы и жить с такой занозой в заднице, как я. Давай будем честны, мы с твоим мужем не протянули бы вместе и одного вечера.
Представив себе эту ситуацию, обе так расхохотались, что Аманда едва не задохнулась от смеха.
Ей очень нравилась Сара. Она перебралась в Центр-Слоуп всего четыре месяца назад, но сблизилась с Сарой куда сильнее, чем с кем-то из своих подруг в Пало-Альто, которые безжалостно охраняли собственную безупречность, как голодные псы. Разумеется, Сара не могла занять место Кэролин, с такой историей дружбы невозможно соревноваться, но Саре и не нужно было соревноваться с Кэролин. В жизни Аманды хватало места для обеих подруг.
А еще Сара оказывала неоценимую помощь в фонде. Она раньше работала в сфере образования. Мамочка друга ее сына в частной школе Грейс-Холл, президент родительского комитета, Сара знала все тонкости запутанной нью-йоркской системы образования. Сара не работала после рождения детей, но согласилась занять в фонде должность замдиректора просто потому, что хотела протянуть руку помощи. Несмотря на все возражения Сары, Аманда настояла, чтобы ее труд щедро оплачивался.
Возможность не разбираться со всем в фонде одной стоила любых денег. Поскольку Аманда сама росла в бедности, она всем сердцем верила в благородную миссию фонда – предоставлять стипендии, которые позволят нуждающимся ученикам средних школ попасть в лучшие частные школы Нью-Йорка. Но работа в «Хоуп Фест Инишиатив» была связана с постоянными стрессами. Аманде нужно было все делать правильно. В конце концов, это ведь было детище Зака.
Родители Зака – парочка героиновых наркоманов из Покипси – отказались от него, когда Заку исполнилось девять. После этого он мотался из одной приемной семьи в другую. Зак рассказал все это Аманде вскоре после знакомства и признался, что, взрослея в тени шикарного Вассарского колледжа, он всегда знал, что есть и другая жизнь. И он хотел себе этой жизни. Во всей ее полноте.
Зак постарался вырваться из нищеты. В четырнадцать он начал незаконно подрабатывать в ночную смену в супермаркете, чтобы скопить достаточно денег на необходимые тестирования и заявки в школы-интернаты. Его приняли сразу в три, включая Дирфилдскую академию, где ему выделили полную стипендию. Оттуда он перешел в Дартмутский колледж, а потом отучился параллельно на юрфаке и в школе MBA в Пенсильванском университете. Тогда Аманде это казалось очень впечатляющим. Да и сейчас тоже.
Начав встречаться с Амандой, Зак резко пошел вверх по карьерной лестнице, начиная один успешный стартап за другим по всей Калифорнии – в Дэвисе, Саннидейле, Сакраменто, Пасадене, Пало-Альто. В Дэвисе Аманда родила Кейза, и когда ему исполнилось четыре, Зак решил, что если он хочет чего-то по-настоящему добиться, ему нужно создать что-то свое. Именно тогда родилась корпорация ЗАГ (это часть слова «зигзаг», а еще инициалы самого Зака, между которыми он решил расположить «А», поскольку у него не было второго имени). Спустя пять лет корпорация оценивалась в сотни миллионов долларов. Но Аманда не удивилась, когда муж решил отойти от управления корпорацией, сообщив, что готов начать что-то новое. Ему всегда очень нравилось бросать самому себе вызов. Чем бы конкретно ни занималась новая компания, которую Зак открыл в Нью-Йорке – они никогда не обсуждали подробности его работы, – Аманда не сомневалась, что здесь Зак тоже добьется большого успеха.
– Какого черта моему мужу приспичило присылать мне сообщения с вопросами, что у нас на ужин, посреди дня? – пропыхтела Сара, набирая очередное сообщение. – Еще даже время обеда не наступило. Заняться, что ли, нечем?!
У Аманды зазвонил телефон. Она вздрогнула, но не сделала попытки встать и пойти снять трубку, хотя он продолжал трезвонить.
– Ты вообще в курсе, что у тебя пока нет секретаря? – поинтересовалась Сара. – Звонок сам на себя не ответит.
– Ну да… – после третьего звонка Аманда с неохотой поднялась с дивана и поплелась к столу. Она взяла трубку. – Аманда Грейсон.