Кира Крааш
Уроки любви и ненависти
8
Это были самые позорные сорок минут позора в моей жизни. Пока я стояла за специальным демонстрационным столом на возвышении лицом к огромной аудитории, которой только остатки силы воли не позволяли начать ржать, все мои мысли были посвящены одному-единственному человеку.
Маркусу Норону.
Отвечая невпопад на вопросы магистра, который даже не собирался изображать сострадание ко мне, я усиленно искала самую жестокую, самую болезненную выходку, которую только можно отколоть без отчисления. И – о чудо! – я ее нашла. А когда нашла, прямо воодушевилась. Начала пританцовывать, демонстративно принюхиваться к зельям, забрасывать ингредиенты в котелок с максимально дальнего расстояния – то есть от конца стола. Короче, кривлялась изо всех сил, развлекая почтенную публику и награждая уважаемого магистра нервным тиком.
А когда прозвенел спасительный звонок, я кинула в котелок лист хапулы, отчего все мое многострадальное варево просто и без изысков обратилось в воду. Посмотрела на магистра Опиуса и изрекла глубокомысленное:
– Упс.
Тот прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и произнес:
– Хартман… это просто… просто… просто уйдите с глаз моих.
– С удовольствием! – радостно воскликнула я и вылетела из аудитории, взметнув листы записей первого ряда.
Когда на обеде ко мне за столом присоединились Норон, Амелия и еще пара каких-то нороновских друзей, я продолжала излучать радость и добродушие, буквально шокируя присутствующих. Всех, кроме ледяного, конечно.
– Эмбер… – неуверенно позвала Амелия. – Ты прямо светишься вся… Что успело случиться хорошего от кабинета до столовой?
– Ничего, – безмятежно ответила я, натыкая на вилку листик салата.
– А отчего ты такая… счастливая? – подруга с трудом подобрала слова.
– Настроение хорошее, – тем же тоном ответила я.
– Так и знал, что тебе понравится, – ухмыльнулся Норон.
– Ах, Мракус, – я подарила парню самую милую свою улыбку, окончательно того сбив с толку, – главное, не что понравится мне, а что понравится тебе.
– Эмбер, ты меня пугаешь, – честно заявила Амелия. – Может, она нанюхалась там чего на паре? – спросила моя подруга-предательница у Норона.
– Сложно сказать, – парень окинул меня задумчивым взглядом. – Но я бы на твоем месте сегодня ночью дверь закрыл. А лучше – подпер.
– О, дорогой, – промурлыкала я, – что мне те двери! Ты же знаешь, моя страсть не знает преград.
Вот тут уже Норон нервно сглотнул, а я подперла щеку кулаком и добила жениха мечтательным тоном:
– Ты будешь впечатлен, гарантирую.
Один из друзей Норона хлопнул того по плечу и заявил:
– Ну, рад был с тобой познакомиться. Мы будем помнить о тебе.
– Вечно, – поддакнул другой его друг.
А я вздохнула так мечтательно, что все присутствующие синхронно отодвинулись подальше.
9
– Скажи честно, ты решила разнести общежитие? – доверительным тоном спросила Амелия, когда мы остались одни в нашей гостиной.
– Зачем? – не поняла я.
– Ну ты явно задумала что-то недоброе.
– Это да-а-а… – мечтательно протянула я.
– Вот. И то, что ты задумала, наверняка убойное, – продолжала предполагать Амелия.
– Очень, – согласилась я.
– Вот! И то, что может быть убойным для Норона, наверняка будет убойным для всей академии! – воскликнула соседка.
– Есть некоторая логика в твоих словах, – согласилась я, от чего Амелия начала стремительно бледнеть. Пришлось добавить: – Но не сегодня.
– А когда? – сдавленно пискнула соседка.
И я решила, что ей определенно нельзя расслабляться:
– При случае.
Соседка тихонечко вздохнула и под благовидным предлогом сбежала в свою комнату. Через некоторое время мне даже показалось, что я слышу звук двигаемой мебели. Хмыкнув, я отправилась к себе готовиться к самой зверской мести всех времен и народов.
Собственно, для ее реализации мне нужно было только одно – чтобы Норон спал крепким, здоровым сном. И не проснулся от моего визита. И некоторых моих манипуляций. Так что пришлось ждать волшебный час самого крепкого сна, предварительно наклюкавшись настойками бодрости.
И вот, предрассветный час, пустой коридор общежития, тусклое ночное освещение и я – вся такая в миленькой пижаме и пушистых тапочках. Хотела пойти в костюме для занятий по боевой магии, но потом решила, что нужна конспирация. Если кто встретит, смогу ответить, что иду спать к жениху под бочок. И ведь даже не совру! Почти.
Двери в комнатах к Норону уже заменили. Я немного поразмышляла, стоит ли устраивать повторный вандализм или отцу хватит одного чека от ректора на возмещение убытков, и пришла к компромиссному решению: расплавить только замок. Расплавилось не очень удачно, разъев раскаленным металлом и саму дверь, и паркетную доску.
«Ну и ладно», – подумала я с некоторым мрачным удовлетворением. В конце концов, папенька должен был знать, на что шел, пытаясь запихнуть меня в брачный договор.
А за второй дверью меня ждало прекрасное. Маркус Норон возлежал на новой казенной односпальной кровати на казенных же простынях в веселенький мелкий цветочек и спал блаженным сном младенца. Хотелось вздохнуть от умиления, но я была кремень. Даже рельефный торс с – обалдеть, восемью! – кубиками не мог меня отвлечь от цели визита. Моей суровой личной мести, исключительного вандализма и попрания всех личностных границ нашего с Нороном противостояния. И это точно заставит парня разорвать помолвку. Просто потому, что быть обрученным с девушкой, которая сделала с тобой ТАКОЕ, ни один нормальный мужик не захочет.
В общем, полная самых радостных и предвкушающих мыслей я сделала то, зачем явилась на вражескую территорию. А именно…
Чик!
10
Что может быть лучше утра с чашечкой кофе? Крепкого кофе с жирными, вспененными сливками. Со сладкой свежей булочкой, у которой крошится румяный бочок?
Только вопль моего страстно нелюбимого жениха:
– Хартман, я тебя убью!!!
– Хартман, тебе конец!!!
– Хартман, ты совсем перегрелась, огневичка недоделанная?!
И так далее и тому подобное. Вообще, удивительное дело, у Норона открылся просто уникальный дар к ораторскому искусству. И оральному тоже, да. Потому как орать он начал, кажется, прям от своей комнаты в общежитии, а слышала я его прекрасно в корпусе столовой.
Я наслаждалась завтраком в полупустой столовой, куда в такое время суток дошли только полные «жаворонки» или еще не улегшиеся «совы». Наслаждалась и смотрела на входные двери, чтобы не пропустить момент явления Норона. Даже стол выбрала не привычный, а тот, откуда вид открывается лучше.
И не прогадала!
Двустворчатые двери распахнулись с грохотом, и в столовую влетел Маркус Норон. Точнее, сначала вошел холод, от которого моментально покрылись инеем все поверхности, докуда дотягивался дар разъяренного ледяного мага, а потом уже вошел сам маг.
Шел он ко мне с видом таким злючим, что любой другой на моем месте уже начал бы самостоятельно копать могилку. Радиус холода перемещался вместе с хозяином, и вот мой потрясающий кофе остыл, а недожеванная булочка отсырела от инея.
Подлетело ко мне это юное герцогское дарование и замерло. Стоит, глаза пучит от злости, дышит тяжело и выдыхает снежинки. Я окинула его оценивающим взглядом, подперла щеку рукой и изрекла:
– Новая стрижка? Тебе идет.
Вот даже не соврала ни капли. Мне действительно нравились короткие стрижки у парней, и я, хоть убейте, не понимала этой дурацкой моды среди аристократов отращивать себе патлы.
– Эмбер!!! – рявкнул парень, и чашка в моей руки треснула, не выдержав перепада темпетаруты.
– Эй! – возмутилась я. – Ну костяной фарфор же бьешь, варвар.
– Эмбер-р-р-р-р… – утробно прорычал Норон, и я краем глаза заметила, что окружающие тихонечко отползают от нас, чтобы не задело рикошетом. Но и далеко не отходят – любопытно же.
Я невинно хлопнула глазками:
– М-м-м?
– Ты… ты… – шипел парень, видимо, исчерпав весь цензурный лексический запас. Орать матом все-таки воспитание не позволяло – я мало того что леди, так еще и невеста.
Но невеста я особенная, прямо скажем, максимально испытывающая сильные чувства к жениху, а потому решила немного подтолкнуть ледяного:
– Да, Мракус?
Хрясь!
Это оконное стекло треснуло от избытка мракусовских эмоций.
– Ты, наверное, хотел сказать, что, несмотря на все страстные и искренние эмоции, вынужден разорвать помолвку? – подсказала я.
Норон сделал глубокий вдох, не без труда беря магию под контроль.
– Ну что ты, дорогая, – процедил он, – как можно после всего, что между нами было этой ночью?
Тут уже у меня глаз дернулся. Посягнул на святое – на мою репутацию! Надо было налысо брить, а не делать модную столичную стрижку!
– Я теперь, как честный аристократ, ну просто обязан на тебе жениться, – закончило мысль это ледяное чудовище.
– Ну рискни здоровьем своим и… – я кинула многозначительный взгляд в область пряжки ремня, – своим и нации.
И оскалилась так многообещающе. Типа в следующий раз, может, еще что интересное отчекрыжу. Норон намек понял, а потому тему развивать не стал и удалился, попытавшись изобразить победителя. Нос он задрал, конечно, высоко, но разлетающиеся от каждого его шага снежинки выдавали парня с головой.
А я что? Я заставила кофейник оттаять и налила себе новую порцию прекрасного кофе в другую, еще целую чашку. Утро продолжало быть прекрасным.
11
Я никогда не задумывалась о понятии «месть сладка». Наверное, потому что еще ни разу не испытывала такое поистине божественное удовлетворение от проделанной пакости.
Ходила вся такая радостная, согревала атмосферу и воздух своим даром. Парням подмигивала, отчего особо тревожные шарахались в стороны. А те, у кого нервы покрепче, подмигивали в ответ. Подмигивали, но не подходили.
В общем, день был просто образцово-показательный, пока я не поняла, что у нас с Нороном совместная пара. И какая! Светский этикет!!!
Кошмар! Как я могла об этом забыть!
Шагая на пару, я думала лишь об одном – главное не ржать. Держать себя в руках изо всех сил. Не ржать и не пялиться!
И не потому, что нельзя бесить и так взбешенного ледяного. Просто педагог по этикету у нас была строгая. Да что там, меж студентов ее называли лютый зверь. Она готовила своих студентов к визиту в императорский дворец, не меньше. И ходить к ней на пары заставляли всех, даже если ты трижды аристократ.
А началось все с тех прекрасных времен, когда к нам в академию стали принимать всех подряд. По легенде, одна очень бойкая сиротка послала особу ну очень голубых кровей по общеизвестному адресу, чем шокировала всех. При этом особа ну очень голубых кровей в обморок от переизбытка чувств не упала и отправила сиротку обратно. Так они и перебрасывались, пока не явился ректор.
С тех пор все студенты академии учатся хорошим манерам, обращению со столовыми приборами, реверансам и прочей ерунде. Но сегодня день был особенный. Сначала особенно прекрасный, а потом резко стал особенно кошмарный. Потому что на этикете у нас были танцы и…
– Так, а вы у нас недавно обручились, да? Вот и чудненько, вставайте в пару.
Высокая и худая госпожа Бруби, почетный член гильдии гувернеров и гувернанток с несвойственной для дамочки ее лет силой подтолкнула меня к Норону.
Я от неожиданности впечаталась прям носом в его широкую грудь, чуть не выколов себе глаз о начищенную до блеска пуговицу пиджака. Норон галантно придержал меня за плечи, я подняла взгляд на парня. Секунду мы пялились друг на друга, парень пфыкал, сдувая обрезанную мной челку с глаз, а потом его пальцы разжались, и мы синхронно сделали шаг друг от друга. Ледяной демонстративно отряхнул руки, я – шумной шмыгнула и вытерла нос. Кому неприятнее теперь, дорогуша?
– Сегодня будем отрабатывать фигуры крокотского танца! – где-то на фоне разглагольствовала гувернер всея академии стихийных магов, составляя пары для танцев по собственному усмотрению.
Я моргнула. Крокотский танец? Это же жуть какой тесный контакт!!
Мы снова с Нороном посмотрели друг на друга, уже с некоторой долей обреченности. Маркус опять пфыкнул, сдувая челку.
– Ой, да боже ж ты мой! – воскликнула я, шагнула к раздражающе пфыкающему парню и запустила в его прическу чуть нагретые магией ладони. Пальцы забрали удивительно мягкие волосы, и в следующее мгновение бесформенное безобразие на голове улеглось в стильную прическу.
Я снова отступила на шаг и критически осмотрела конкретно так обалдевшего ледяного.
– И все-таки, что в тебе твои контуженые фанатки находят? Не понимаю.
12
– Мой исключительный ум, уникальный по силе магический дар, благородные черты лица, великолепное тело… Впрочем, это ты уже видела, – охотно начал перечислять Норон.
– Самовлюбленность, наглость, бахвальство, – подхватила я.
– А еще я знатен и баснословно богат, представлен ко двору и лично знаком с наследным принцем, – с невероятным превосходством во взгляде, позе и голосе закончил мысль ледяной.
– Вот я и говорю, – снова окинула Норона оценивающим взглядом, – что они в тебе находят?
Парировать парень не успел, госпожа Бруби гаркнула во всю мощь легких, натренированных в бытность свою гувернером. И судя по громкости, предыдущей ее работой был дом отказников.
– КЛАСС!!!!
Класс замер и вытянулся по струнке, как военные на параде.
– Корокотский танец традиционно завершает балы. При этом в южных провинциях нашей империи он является обязательным элементом программы, тогда как в северных входит в состав расширенного списка для больших балов. Нужно учесть, что для выполнения элементов данного танца необходимо…
Дальше следовала нудная лекция по форме одежды для девушек, форме одежды для юношей, краткая историческая справка о том, как зародился танец и как попал в состав имперских балов, как выглядел первый танец в исполнении тогдашнего императора с фавориткой. Короче, это было бы на самом деле интересно, если бы я уже не знала все детали, и если бы рядом не сопел недовольный жених.
– Господа, дамы, прошу занять позиции, – Бруби щелкнула пальцами, и откуда-то с кафедры полились музыка.
Мы с Нороном обменялись очень мрачными взглядами, ничего хорошего друг другу не обещавшими. Встали в первую позицию. Это когда девушка кладет одну ладонь партнеру на плечо, а вторую вкладывает ему в ладонь. А тот в свою очередь держит девичью руку в своей, а вторую кладет на талию. Ну и прижимает к себе, естественно.
В общем, встали мы в позицию. Стоим. Так тесно стоим, что между нами еще могла бы проехать карета. Вокруг шастает Бруби, проверяя, кто как усвоил материал.
– Норон, что вы держите Хартман на вытянутых руках? Она же не ядовитая змея!
По глазам парня было понятно, что он в корне с этим утверждением не согласен, но комментировать не стал. В основном потому, что Бруби силком прижала нас друг к другу и еще решила напутствовать:
– Представь, что у вас сейчас первая брачная ночь намечается. Корокотский танец – танец страсти! Покажите мне, насколько искренни ваши эмоции! Я должна поверить, что вы – предназначены друг для друга!
А потом повернулась к аудитории и рявкнула:
– Всех касается!
Все, как по команде, вздрогнули и прижались друг к другу что есть сил.
– Начали! – скомандовала Бруби.
Ее голосом, конечно, лучше было бы объявлять старт прохождения полосы препятствий с дальнейшей отработкой рукопашного боя, но Бруби искренне считала, что со стихийниками иначе нельзя.
И вот когда мы начали, я поняла, что день все-таки не так уж и ужасен. Мне был предоставлен совершенно легальный способ довести Норона до белого каления с особым садизмом и без каких-либо укоров со стороны персонала.
Я от души топталась по его туфлям, впивалась ногтями в его ладонь и то и дело заставляла бедолагу потеть в буквальном смысле просто потому, что нагревала вокруг нас воздух. А еще с особым удовольствием не давала ему вести в танце. Ну, то есть пыталась, потому как очень быстро Норон понял, что со мной так легко не сладить, и начал просто подхватывать меня за талию, как куклу, и переставлять согласно рисунку танца. Там, где шагал Маркус, паркет искрился от инея, но стоило мне наступить в то же место – все испарялось. От него разлетались снежинки, от меня – искры. Мы так увлеклись нашим противостоянием, что не заметили, как пары вокруг куда-то делись, и мы вдвоем кружимся по залу, расходуя магию и изо всех сил стараясь насолить друг другу.
А когда музыка стихла, мы замерли и еще некоторое время смотрели друг на друга с самой искренней из всех эмоций на свете – лютой ненавистью. Пока наши злые гляделки не прервала Бруби:
– Браво! – женщина захлопала, и ей вторили жидкие аплодисменты других студентов, которых мы просто-напросто распугали своим светопреставлением.
Я смотрела в глаза Норону и впервые в жизни поняла, какого они интересного стального цвета. Парень тоже прожигал меня взглядом и даже немного хмурился. А еще продолжал очень крепко держать, игнорируя мои попытки вырваться из захвата.
– Мракус, я тебе спалю штаны, если ты меня не отпустишь, – прошипела я вполголоса.
Парень удивленно моргнул, как будто был погружен в глубокий мыслительный процесс, и разжал объятия.
– То-то же, – я демонстративно отряхнула платье и зашагала на выход из зала.
И у меня жутко холодело меж лопаток от взгляда одного ну очень противного ледяного мага!
13
– Хартман, позор! – разорялся преподаватель теории магии, потрясая моей проверочной работой. – Позорище!
Спорить с этим было сложно, ибо я завалила десять из десяти заданий. Причина была все та же – сидела у меня за спиной, бухтела и мешала сосредоточиться. Я уже готовилась смиренно посыпать голову пеплом и нижайше просить пустить на пересдачу, как голос с галерки переступил границу моей принципиальности:
– Хартман, помолвка – это еще не повод бросать учебу! Ты же талантливая теоретчица, ты бы могла продолжить научную деятельность! А вместо этого чем забита твоя голова? Свадебными платьями и пригласительными конвертами?
Аудитория восхищенно притихла. Даже педагог перестал вопить и с любопытством наблюдал за происходящим.
Я молча поднялась со своего места, развернулась к галерке и, скрестив руки на груди, поинтересовалась:
– Ну и кто у нас там такой смелый?
Все знали, что помолвочный договор нам с Нороном поперек горла. Даже ректор не вызывал меня к себе на ковер за недавно попорченное казенное имущество. А учитывая, что Норон – самый сильный маг в академии, вряд ли бы кому-нибудь захотелось с ним побеседовать на эту тему.
Но я-то несильный маг. И Норон меня защищать не будет. А потому некоторые особенно борзые подумали, что им можно меня задеть. И ладно бы это был кто-то из контуженых фанаток моего жениха, нет! Это был другой не менее неприятный тип, которого я отшила со всеми ухаживаниями еще на первом курсе.
Было в нем что-то такое неприятное, я даже не могла толком сформулировать что. А сейчас к этому неприятному добавилось еще и объективное – ну правда, задирать меня на предмете, где я вхожу в состав лучших студентов, это ж какой объем серого вещества надо иметь?
– У меня предложение! – внезапно в зарождающийся конфликт втиснулся Норон. – Давайте устроим им математическую дуэль!
Я посмотрела на ледяного, как на идиота. Он бы еще предложил мне отпинать котенка – сравнение сил примерно одинаковое.
– Знаете, Норон, мне нравится ваша идея, – поддержал педагог. – Хартман, Зейв, к доске. Будете на скорость решать одно и то же задание. Кто первый закончил, тот получает зачет.
Я презрительно фыркнула и с самым гордым видом прошагала к доске, вооружилась мелом и демонстративно проигнорировала недовольный взгляд соперника.
Педагог щелкнул пальцами, после чего на моей половине доски отобразилась трехэтажная формула, и скомандовал:
– Начали!
14
Зейв тут же застрочил что-то на своей части доски. Аудитория перешептывалась, наблюдая за происходящим. Педагог периодически шикал на тех, кто пытался подсказать моему сопернику. Я же с задумчивым видом уставилась на формулу, крутя кусочек мела между пальцев. Время шло. И вот, спустя четверть часа кое-кто не выдержал:
– Хартман, ты издеваешься?! – воскликнул мой ледяной жених с каким-то подозрительным отчаянием, будто только что сделал ставку.
– М-м-м? – протянула я, не отрывая взгляд от формулы.
– Ты что, дашь этому напыщенному придурку получить зачет?! – продолжал негодовать Норон.
– Ну я же позволила другому напыщенному придурку испортить мою незамужнюю жизнь, почему бы не позволить этому? – флегматично спросила я, не оборачиваясь.
«Этот» напыщенный придурок рыпнулся в мою сторону, потом покосился назад на «другого» напыщенного придурка и с видом самым зверским вернулся к математическим изысканиям.
– Хартман, ты ставишь меня в очень неудобное положение!
– Да? – искренне изумилась я, продолжая смотреть на формулу. – Филеем кверху, что ли?
Аудиторию сдавленно хрюкнула, температура в помещении сердито понизилась.
– Норон, выключи дубильник, – вздохнула я, занося мел над доской.
Температура откатилась к нормальной, я задумчиво закусила губу, постучала каблучком и отняла мел, так ничего и не написав.
– Хартман, ты что делаешь?! – взвыл ледяной таким тоном, что я поняла – точно устроил тотализатор, подлец.
– Я – решаю уравнение, а ты – мне мешаешь, – охотно пояснила, не оборачиваясь. – Впрочем, как обычно.
Ответом мне были глухие стенания человека, который только что проиграл все свое наследство. Я с некоторым удовольствием отметила, что мне приятно доводить бедолагу до отчаяния и что если он действительно поставил на меня, половину придется отжать в фонд снятия ледяного стресса.
Рядом с характерным стуком мой соперник поставил точку, раскрошив остатки своего мела.
– Готово! – воскликнул Зейв.
Я с любопытством глянула на вычисления парня, которые привели его к результату «единица» и, хмыкнув, отвернулась к своей пустой доске.
– Неверно, – спокойной констатировал педагог.
– То есть как это? – возмутился Зейв.
– Очень просто. В наипростейших ошибках.
– А их что, несколько?! – поразился мой соперник.
– Возможно, – уклончиво ответил педагог. – Но пока Эмбер не дала ответ, у тебя еще есть шанс исправиться.
– Нет у него шансов, – равнодушно проговорила я. – Чтобы заметить первую ошибку, нужно кое-что посолиднее среднего балла.
Парень сердито засопел и принялся усиленно искать ошибку. Но я не понимала, почему он сердится, ведь первая ошибка заключалась в методе решения, и он был выбран неверно. Но поскольку задача нетипичная, то и общих знаний по предмету было недостаточно.
Аудитория уже откровенно шушукалась, потому что никто не шикал и не одергивал. То, что у Зейва нет шансов на победу, поняли все. Но есть ли шансы у меня – никто не понимал.
– Минута до конца занятия, – предупредил педагог.
Рядом еще сильнее засопел Зейв. И в тот момент, когда начал звенеть звонок, я вывела один-единственный символ на своей половине доски.
– Ноль? – как-то разочарованно воскликнул Норон.
– Чем тебе ноль не нравится? – поинтересовалась я, кладя мел в коробочку и оттирая пальцы тряпкой.
– Это ваш окончательный ответ, Хартман? – устало спросил педагог, которого наши с ледяным пререкания, кажется, уже допекли.
– Да, – кивнула я.
Мужчина пожевал губами, задумчиво посмотрел на меня, на уравнение, на Зейва…
– Что ж, тогда Хартман получает зачет и готовит доклад на следующее занятие о том, как и почему этот ноль получается. Свободны.
Студенты повскакивал с мест, а Зейв зло швырнул кусок мела в доску, окатив меня противной меловой крошкой. Все уже ушли, а я все стояла и оттряхивалась.
– Эмбер, получается, у тебя два таланта – математика и доводить меня до бешенства? – поинтересовался зачем-то задержавшийся Норон.
– Второй появился чисто случайно и не без твоих усилий, – напомнила я.
Парень хмыкнул и кинул на стол маленький мешочек.
– Твоя доля, Хартман. Так бы на зельях и элексирах выступала, цены б тебе не было.
Развернулся и ушел. А я несколько минут тупо пялилась ему в спину. Минуточку, он что, серьезно делал ставки? Ставки на меня?! Ах ты, ледяная скотина, я покажу тебе, кто из нас скаковая лошадь!
