Кира Ларина
Родной знакомый
– Мне есть чего бояться. Я так некрасиво себя вёл.
Мужчина в строгом костюме темно-синего цвета сделал паузу из тяжелого грустного вдоха. Он взволнованно поправил очки, деловитость которых придавала ему пару лет сверху его 36.
– Одним словом, был настоящим мудаком.
– Да, судя по тому, что ты мне рассказал, твоё отношение действительно было мудацким, мягко говоря.
– Понимаешь теперь, как я себя чувствую.
– Слушай, шансы, конечно, у тебя малы. Уверен, ее обида не прошла ещё. Возможно, никогда не пройдёт. Но, если она тебя всё ещё любит, то сможет простить. Объясни ей всё, попроси прощения. В конце концов, кто из нас не ошибался.
Очередной тяжелый вдох, свидетельствующий об ударе по крохам оставшегося самолюбия, заставил мужчину закрыть глаза. Уголки губ опустились в отчаяной ухмылке.
– Ты, Саш, главное, не мучай её больше, если не настроен серъезно. Она этого абсолютно не заслуживает. Хорошая она девушка.
Спустя несколько секунд последовало еле слышное «лучшая».
Почувствов волну неуверенности и уныния, друг похлопал товарища по плечу, подбадривая.
– Сань, тогда нужно быть смелым, решительным и постараться всё исправить. Ты на работе такие моменты вытягиваешь и решаешь, надеюсь, и с этим важным делом справишься. Давай, разубеди её в мысли «Боже, спасибо за то, что вовремя не позволил связать свою единственную бесценную жизнь с этим мудаком».
Смех друга был единственным просветом во всей этой неловкой ситуации.
– Издеваешься…
– Нет. Я твой друг. Мы с тобой многое прошли и всякое пережили. Я знаю, что ты заслуживаешь быть счастливым, и чтобы рядом была надежная опора. Просто порой тебе не хватает уверенности в этом.
Мудрый друг крепко сжал большими ладонями кожаную обтяжку руля.
– Я был последним идиотом тогда. На ее слова о чувствах говорил, что мне некогда, что у меня всегда много работы, что я не создан для серьезных отношений, для семьи. Я ей врал и мне это нравилось. Я заигрался. Думал, она не уйдет. Что если любит, то всегда ждать будет. Ну, пока я еще поживу свое жизнью, она будет ждать.
– Эгоистичный план. Очень эгоистичный.
– Я же говорю, я мудак.
– Ты эгоист, не знавший, что тебя могут любить не за что-то, а просто так.
Точная поправка, попавшая ядовитой стрелой ровно в сердце, ранила и без этого отчаявшегося друга.
– Ты не умел принимать чувства, о которых она говорила. И вот, что из этого произошло.
– Что делать?
– Либо всё исправить, либо смириться.
– Я не привык мириться с тем, что идет наперекор моим желаниям. Я хочу, чтоб она была рядом.
– Как собачка?
– Перестань.
– Ты всё-таки неисправимый эгоист, Сашка.
– Я не хочу сделать ее своей собственностью, вовсе нет. Я хочу вернуть все на пару лет назад. Когда я не делал ей больно. Когда она не смотрела на меня с сочувствием и пренебрежением. Я сейчас понимаю, что любил ее уже тогда. Только не позволял признаваться себе в собственных чувствах. Продолжал быть скотиной. Да, я не смог, не сумел принять ее любовь потому, что не знал, что меня могут так любить. Я не знал до нее, что это такое – быть искренне любимым за то, какой я есть, а не за деньги, статус.
– Хорошо, что ты это признаешь. Лучше же поздно, чем никогда. Кто-то прожигает бесполезную жизнь и не приходит к этой мудрости и осмыслению своих ошибочных поступков.
– Правильно ты все говоришь.
– Чего ты боишься сейчас?
Взгляд мужчины в синем костюме потупился, стал далеким и мечтательным. Мысленно он держал в объятиях ту, которую отверг однажды, гладил ее тонкие пальцы, вдыхал ее сладкий запах, настолько родной, что он ему почувствовался в действительности.
– Боюсь оказаться ненужным тому, кто нужен мне.
Воспоминания перенесли его на городскую площадь, наполненную палящим июльским солнцем. Его свет освещал столики уютного летнего кафе, играя с кофейной пеной в широких прозрачных чашках посетителей.
