bannerbannerbanner
полная версияСпящий красавец

Кира Страйк
Спящий красавец

Полная версия

– Рысь, ну прекращай, ты вон под Феткиными снарядами носилась бесстрашно и отчаянно, как берсерк, а тут впала в депрессию от небольшого купания.

Моя обычно молчаливая усатая подружка от возмущения аж заворчала на меня через плечо, закончила приводить себя в порядок и застыла памятником скорби и печали. Я, "шикая" на давившуюся нервным смехом Фетку, присела рядом с моей горюхой и прижалась к ней виском.

– Ну киса, ну не дуйся. А куда деваться было? Разводить воды руками я пока не умею. Я ж не знала, что ты так расстроишься. Роднушечка моя, красавица, самая отважная кошка в мире, защитница моя, заботушка, я тебя люблю.

Кошка повернула морду и уткнулась лбом мне в плечо. Инцидент был исчерпан.

– Ладно, давайте завтракать, осматриваться, да двигать дальше.

Глава 14

На этой стороне реки лес практически сразу обрывался, и начиналось, покуда хватит глаз, море густой подсохшей уже травы, высотой почти в пояс.

– Так, подруга моя, судя по открывающейся перспективе, ноги мы по такой "трассе" добъём окончательно. Поэтому, доставай свои волшебные заначки – будем с тобой лечебный пластырь ваять, – сообщила я, вынимая из рюкзака мешок со знахаркиной "аптечкой".

Можно было бы сделать всё по-простому, например, взять смолу какого-нибудь взрослого, но крепкого хвойного дерева, смешать её, растопив, с наиболее свежим сливочным маслом в равных пропорциях. Добавить воск и мёд. Этот метод особенно подходит в случаях небольших, но трудно заживающих ран. Но, к великому сожалению, ни масла, особенно наиболее свежего, ни мёда, ни воска в наличии не было. Да и вряд ли такая залепуха долго продержится при непрерывной хотьбе. Поэтому, без Феткиных прибамбасов никак не обойтись.

Я вспомнила всё, что могла из Мириного инструктажа и достала мешочек с сушёной травкой, навроде нашего чистотела. Его прежде следовало заварить в кипятке и в таком виде можно было делать на его основе компрессы. Над липнущей основой под это дело озадачилась ведьмочка. Я тем временем достала нашу "фольгу" и начала мастырить из неё навесной котелок: вкопала понадёжней вокруг костра четыре невысоких шеста и за углы прикрепила непромокаемо-несгораемую ткань над костровищем, оставив центральную часть провисать, чтобы в неё можно было налить воды. Развела небольшой костерок и стала ждать, пока закипит. Теперь главное ничего не задеть, чтобы вся эта монументальная конструкция не рухнула.

– Фет, это ж я и чайник сейчас сочинила, и кастрюлю, – чего только раньше не подумала. Кто молодец? Я молодец!

Фетка только отмахнулась, мол, не отвлекай. Растянув на рабочей дощечке несколько небольших полосок какой-то вязкой субстанции, она, видимо, вычисляла наилучший вариант по схватываемости и крепости прилипания. О как!

Дождавшись, когда вода в импровизированной кастрюле закипит, я заварила травку в чашке, накрыв сверху другой. Пока лечебный состав запаривался и настаивался, оторвала от полотенца узкую полоску и, помогая себе ножом, накромсала из неё маленьких прямоугольников.

Готовую густую смесь распределили по подготовленным кусочкам ткани, приложили на мозоли и залепили сверху полосками Феткиного "пластыря" . Оставшиеся липучки скатали в колобок и упаковали в тряпку. К коже всё прилепилось мнгновенно и достаточно прочно, а вот к сухой тряпке комок не лип и своих качеств не терял. Я дотошно расспросила Фету, не высохнет ли он и не потеряет ли своих уникальных свойств. Получив заверения, что всё будет в порядке и волноваться не о чем, плотно позавтракали и, пополнив запасы воды, продолжили путь, продираясь через простиравшийся далеко вперёд сухостой.

Идти было трудновато, но возможно. Да и выбора не было. Солнце набирало силу, я остановилась, достала из рюкзака запасную рубашку и разодрала её, сооружая нам с Фетой по бандане. Ничего, возьму что-нибудь на смену в ближайшей деревне. До обеда шли, останавливаясь на частые привалы, чтобы передохнуть и сделать по глотку воды. Есть не хотелось – только пить. К обеду в лицо потянул спасительный ветерок, стало немного легче, пошли быстрее. Ведьма, выполняя функцию штурмана, ориентируясь по солнцу вела нас вперёд. Мы с Рыськой поспешали за ней. Часам к четырём, по моему внутреннему хронометру, решили всё-таки пообедать. Притоптали немного траву и расположились прямо на земле, доедая вчерашнюю еду и вскрыв запасы, взятые с собой в дорогу. Рысь на самообеспечении носилась в кущах, отлавливая непуганых мелких грызунов, в изобилии сновавших под ногами. Ветер заметно усилился, начиная пригибать траву к земле. По-быстрому свернув пикник, пошли вперёд в надежде поскорее преодолеть открытый участок, но при всём напряжении зрения, конца ему видно не было. А ветер набирал обороты, создавая уже дополнительное сопротивление при движении. И тут, на краю горизонта мы увидели дым. Нет, пожалуйста, только этого сейчас не хватало. Мы, вымотанные донельзя трудной дорогой, остановились, до рези в глазах вглядываясь в даль, надеясь, что это мираж и сейчас всё рассосётся. Не рассосалось. Напротив, стена дыма, растянувшаяся во весь горизонт, стремительно приближалась. С нарастающей тревогой оценив скорость ветра, мы развернулись на сто восемьдесят градусов и рванули назад.

– Не успеем добежать до реки, – на бегу запыхавшимся голосом констатировала я, – мы от неё пол дня топали.

– Да, бежать бессмысленно, – Фета остановилась, переводя дух.

Мы стояли, с замирающими сердцами глядя на надвигающуюся катастрофу.

– Аль, как бы не хотелось добраться до столицы незаметно, придётся, всё-таки, ставить магический щит, – Фета с отчаянием смотрела мне в глаза, – иначе мы все тут погибнем.

– Стой, Фета, стой, нас тут же обнаружат и размажут практически на месте. Это они готовы ко встрече с нами, а мы – нет. Мы даже не знаем толком, кому противостоять придётся. Никак нельзя себя выдавать. Я, кажется, знаю, что делать. Сейчас. Спастись от такого огня можно только огнём. Замрите и не двигайтесь, пока я не скажу!

Больше не раздумывая, я схватила рюкзак, доставая оттуда знахаркин огненный порошок. Отбежав подальше от друзей, отсыпала в ладонь и побежала, рассыпая его тонкой, длинной полосой, параллельно линии надвигающегося огня, горячо молясь про себя, чтобы только ветер не изменил направления. Остановилась, когда полоса получилась достаточно длинной и, отступив назад, глядя на пылающее пламя, умоляла огонь разгораться быстрее. Наконец, рукотворный пожар, движимый ветром, пошёл в сторону реки. Дождавшись, когда прогоревшее пространство стало достаточно большим, чтобы вместить нас, позвала колдунью с кошкой за собой. Первыми на обожжёную землю ступили мы с Фетой, раскидывая сапогами догорающую траву, взрывая носками землю, чтобы освободить Рыське хотя бы небольшой клочок, куда бы она смогла ступить своими чувствительными подушечками. Кошка не утерпела и прыгнула на относительно очищенный участок, помогая нам всеми четырьмя лапами. Таким образом, шаг за шагом начали перемещаться вслед за уходящим от нас пожаром. А тем временем, с другой стороны на нас надвигалась стена беспощадной стихии. Изредка поглядывая туда, чтобы оценить расстояние, я, наконец, скомандовала остановиться, бегом вытаскивать наши плащи и смачивать банданы водой, достав оставшийся от рубашки рукав для рыси. Пока дышать не стало совсем тяжело, накрылись, соединив оба плаща и завязали мокрыми банданами носы. Рысе просто приложили рукав к морде. Подглядывая в маленькую щелочку между плащами, я сквозь густую завесу дыма с каким-то священным ужасом наблюдала, как яростная огненная лава обтекает нас с трёх сторон, уносясь вслед ушедешему далеко вперёд авангарду пожара. Стало дико горячо, и дымно, добавился запах капитально нагретой ткани, но, благодаря тому что полосу я сделала широкой, огонь нас не доставал. Оставалось терпеть. Благо, трава горела как порох, и ветер сносил пламя достаточно быстро.

Когда немного раздуло, задыхаясь и кашляя от гари, вылезли из своего убежища, мрачно оглядывая окружавшее нас пепелище. Все наглотались едкого дыма. И без того тяжёлое состояние усугублялось сильной головной болью. Чувствительную кошку рвало. К тому же она всё-таки подпалила лапы. Хлебнув по глотку воды, споили остатки Рысе, которой было совсем плохо. Надо было во что бы то ни стало срочно убираться отсюда. Рысь пришлось волочить на себе – идти она не могла. Расстелили мой плащ, положили ослабевшую кошку, взялись с Фетой за два конца и побрели вперёд. Один плюс всё-таки был. Продираться больше было не через что.

Временами мы останавливались, я, вспоминая уроки целительства, данные мне в своё время Мирой, пыталась хоть немного облегчить состояние себе и подругам. Помогало, но не сильно. Я сама была слишком ослаблена, да и надо было двигаться. Надо было добраться до воды. Не осталось сил ни думать, ни бояться. Просто хотелось, чтобы этот кошмар, наконец, закончился.

Только к самой ночи впереди замаячили огни какой-то деревни. Из последних сил волоча ноги, измученные, грязные, измазанные копотью, добрались до крайнего дома. Дико хотелось пить. Постучав в дверь, я, еле ворочая в пересохшем рту языком, попросила помощи. Дверь открыл сурового вида дед. Подозвал свою хозяйку и вдвоём они помогли нам подняться по ступеням в дом. Увидев рысь, дед остановился. Я с мольбой смотрела ему в глаза. Хозяин молча покачал головой, но всё же занёс кошку в дом.

Пока неболтливая и нелюбопытная хозяйка хлопотала, приводя нас в чувство, дед куда-то исчез. Краем сознания я отметила сей факт, но додумывать эту мысль было некогда. Надо было приводить в чувство мою боевую любимицу. Фета в меру возможности держалась. Уже умылась, со стоном стянула сапоги и, вытянув ноги, пыталась отдышаться. Попросив кипятка, я опять полезла в аптечку. Заварив травку для восстановления сил, отлила ведьме, хлебнула сама и потихоньку ложечкой начала вливать живительный отвар в рот кошке. Едва я успела споить Рыське её порцию, в дом вошли четверо угрюмых мужиков, в том числе хозяин.

 

– Вставайте, надо идти. – не грубо, но настойчиво скомандовал он.

Пришлось подчиниться.

– Только кошку не трогайте. Пусть она полежит. Пожалуйста. – заставляя себя подняться, попросила я.

Мужик молча кивнул и пошёл вперёд, показывая дорогу.

– Куда нас ведут? – прошептала Фета.

– Понятия не имею, – ответила я.

Шли не очень долго, остановились у аккуратного домика. Нас завели внутрь и провели в комнату. Навстречу нам вышел абсолютно седой поджарый мужчина неопределённого возраста. Или он не седой? Ресницы же не седеют. Альбинос что ли? Да нет, глаза, вроде не красные. Мать твою, глаза не красные, они – ФИОЛЕТОВЫЕ!

Глава 15

– М-м-да, странная компания, – сообщил этот дубликат Гендальфа-белого в молодости, рассматривая нас поочерёдно.

– Не менее странно, чем афлаимский маг в крайтской деревне, – с вызовом глядя ему в глаза ответила Фета.

– Эй, давайте хотя бы сядем – мы на ногах еле держимся. И вообще, не вежливо держать дам у порога, – устало парировала я.

– Ой, – "Гендальф", кажется, и впрямь смутился, – конечно, пройдёмте за стол.

Мы расселись за круглым столом (ну прям международная встреча государственных деятелей, не меньше) и молча смотрели друг на друга. Наибольшее подозрение, судя по взаимному обзырингу, вызывали друг у друга Фета и этот белобрысый.

– Таки чего молчим? – не вытерпела я, – давай уже, задавай свои вопросы. Или хотя бы познакомимся, чтоль. Я – Аля, она – Афета, а ты кто, мил человек? – Меня начинал раздражать этот бестолковый, но, почему-то, значимый для деревни (раз уж нас посреди ночи притащили сюда) товарищ.

– Я – Сол.

– Да ладно, – мы с подругой повернули друг на друга выпученные глаза и синхронно облегчённо выдохнули.

– Ну, привет тебе, светлый Сол, от Белиала, – сказала Фета.

Сол ещё раз внимательно, не мигая посмотрел нам в глаза.

– Как он там? У него всё в порядке?

– Пока да. Если ты волнуешься за то, что ему оставил, так эта вещь у нас, – Белиал решил, что нам нужнее. – добавила я.

– Я так понимаю, это из-за вас вся суматоха по обе стороны гор. – Сол задумчиво пожевал губы и немного помолчал, – Не обижайтесь на деревенских. По всему Крайту начались необъяснимые спонтанные пожары, – видимо афлаимцы мутят, с целью занять людей более насущными проблемами, чтобы поменьше совались в то, что творится в столице. Прям сами хутора да сёла жечь не рискуют, чтобы не было так очевидно, а сухие поля поблизости поджигают. Вот вчера совсем рядом и с нашей деревней полыхнуло. Уже боялись, что придётся уходить, оставляя дома огню. А это для человека – почти конец жизни. Повезло, что ветром в другую сторону яр снесло. Люди стали подозрительными. Да и компания ваша, прямо скажем… необычная. Ладно, завтра спокойно поговорим, а сейчас – отдыхать.

Нас отвели в дом кузнеца (это к нему мы постучались) и разложили спать. Вырубаясь, пока моя голова летела к подушке, ещё успела подумать, что обязательно надо что-то сделать с Рыськиными лапами.

На следующий день я проснулась поздно. Вышла на кухню, где Эмма (хозяйка) хлопотала над поздним завтраком для меня.

– Да вы сильно не беспокойтесь, я неприхотливая, – обратилась я к ней.

– Нет уж побеспокоюсь. Добрые хозяева хороших людей в беде не оставляют. Сол сказал, что вы "свои", а он никогда не ошибается. Вон сколько добра деревне сделал. Так что не перечь и садись кушать. Будем откармливать, а то он какие задохлики.

Я в общем-то особо и не сопротивлялась, с благодарностью глядя на то, как гостеприимная Эмма мечет на стол всё, что "бог послал". А покуда пошла в Рыськин угол. Она уже пыталась вставать на обмотанные какими-то тряпками лапы, а поднявшаяся раньше меня и успевшая перекусить Фета уговаривала её открывать рот и глотать мой отвар. Кошка морщилась, всем своим видом демонстрируя, как ей невкусно, но на уговоры поддавалась. Понимала, что ей действительно становится лучше.

– Привет, дорогушечки мои, а чего это у нас на лапах? – спросила я присаживаясь рядом и обнимая свою любимицу, – кошка тут же состряпала жалостливую морду.

– Это спозаранку, пока мы дрыхли, Сол забегал, что-то намазал и замотал – сказал не снимать.

– Ладно, раз всё в порядке, – я завтракать, а то уже живот к спине прилип.

Протопала до кухни и уселась за стол.

– А где наш добрый хозяин? – спросила я.

– Хром что ли? Да вон он, во дворе хлопочет, баньку вам растопляет. Чай, хорошенечко отшоркаться – самое то вам сейчас. Да и дух она лечит, добрая банька-то.

– О-о-о, – я зажмурилась в предвкушении предстоящего удовольствия.

– М-м-м, вкуснотища (кажется вы, дорогая Алина, как Эллочка-людоедка, скатываетесь до междометий), – мурлыкнула я, уминая зажаристую куриную лапку. Хозяюшка, а как к вам вообще Сол попал?

– Да приблудился как-то, вот как вы, с той же стороны – продолжая хлопотать у печки ответила Эмма.

Затем, вытирая руки прошла к столу и села напротив меня, разливая чай.

– Эй, ясноглазая, айда к нам, чайку похлебаем, – позвала Фету. – Сол пришёл к нам таким же заморышем, как и вы, ну разве что не обугленным. Опять же, как пришёл, – нашли мы его. На краю деревни без сознания. Домой притащили, выходили немного. А тут сынок старостин с коня навернулся, ногу сломал. Знахарь-то наш местный ногу ему сложил, да травами поил, но не шибко он у нас сильный. Мальчонка днём и ночью мучался, смотреть без слёз нельзя. Так вот Сол дотелепался до старосты и стребовал болезного к себе. Рученьки-то на больное место наложил, пацану и полегчало.

– Это невозможно, – встряла в рассказ Эммы Фета, – афлаимцы не способны лечить. Всё, что угодно, только не это. Наша сила – тёмная.

– Так сказывают. Да и потом скольким людям помог, хошь верь, хошь не верь, а мне брехать – резону нет. Чего думаешь у нас его так уважают? Он и правду чует, любую хитрость в момент вычисляет, – сколько лихоимцев в деревню не пустил.

– А, так вот почему нас не к старосте, а к нему ночью водили.

– Верно соображаешь. Мы его слову крепко доверяем. Местные дебоширы тоже попритихли – знают, что Сол правду враз определит. Добрый он и сильный. Малость малохольный только.

– В смысле? – не поняла я.

– Да потом поймёте, давайте чаёк дохлёбывайте, да в баньку бегите, – вон Хром топает, натомил уже, видать, – сообщила Эмма, выглядывая в окно.

Подтверждая её догадку в дом вошёл хозяин и скомандовал "вперёд".

– А венички будут? – спросила я.

– А-то как же, цельных два – всё в лучшем виде и уже наготове.

Уговаривать, как понимаете, не пришлось. Я выпросила у хозяйки банку с крупной солью, пару ложек мёда, на ходу с Фетой похватали простыняки и чего там отложила нам для помывки хозяйка и поскакали принимать благодатные банные процедуры.

– А можно мы… не быстро? – я притормозила на выходе.

– Можно, плещитесь на здоровье, – рассмеялась хозяйка, махнув рукой.

– Сейчас, Фетка, я тебя буду париться учить, а то вы в своём Афлаиме с вашими мыльнями даже и не знаете про такое удовольствие, – по-быстрому разоблачаясь в предбаннике заявила я подруге.

– По-умному? – спросила она.

– Да фиг его знает, по-умному чи нет, – главное, с удовольствием и здоровья для, – и, повязав косынку, заскочила в парилку.

Расстелив на горячий полок чистую сухую пелёнку, уселась сама и усадила ведьмочку.

– Спешить никуда не надо. Пока баня не раскалилась, сухая и не обжигающая, будем потихоньку томиться, – с умным видом бывалого знатока поясняла я, – сейчас немного пропотеем и выйдем передохнуть, и так несколько раз, пока тело хорошо не прогреется.

Сиделось комфортно, я с удовольствием вдыхала запах разогретой древесины, удивляясь чистоте и свежести стен. Постепенно тело начало покрываться каплями, побежали ручейки.

– Выходим, не стоит перегружать сердце. Э-э-эх, сейчас бы сюда мою лежаночку, – усаживаясь на лавку мечтательно вздохнула я.

Дома каждый год, закупая на дачу дрова, часть из них складываю в лежанку, размером с кровать, сразу делая повыше "в головах". Прокладываю сверху для ровности пластами коры, затем засыпаю пушистым слоем сухого сена и накрываю простынёй. Лежбище получается волшебное. Как-то раз, Кот, выйдя из парилки вот так улёгся и моментально вырубился. Прям уснул на полуслове и не заметил, – настолько расслабляюще действует это импровизированное природное ложе. Когда основная часть дров заканчивалась, по мере необходимости постепенно лежанку разбирали, начиная с "ног". Таким образом она переходила в вариант "кресло" и к концу сезона исчезала совсем.

Раза четыре походили погрелись, пора было начинать париться. На первый раз не шибко усердствуя.

Я скомандовала Фете растянуться на полке и взялась за распаренные веники. Хорошо стряхнув их на разогретые камни, начала гонять горячий воздух над её спиной, нагоняя жар в тело. Веники в моих руках то летали во все стороны, не касаясь кожи, то раскручивались "вентилятором". Потом, пришлёпнув душистые ветки к пояснице, добросовестно растёрла и начала потихоньку похлопывать, подготавливая тело к более серьёзному воздействию. Фетка мычала и покряхтывала от удовольствия. Немного похлестала в среднем режиме и выгнала раскрасневшуюся подругу в предбанник отдыхать. Сама тоже выскочила чуток передохнуть, – тот, кто парит, нагревается ничуть не меньше "клиента", если не больше, в связи с непосредственной близостью к печке.

Ладно, сперва отквашу Фетку, потом уж сама. Так всегда и было, когда на дачу приезжали друзья: сперва выстраивалась очередь из гостей под мои веники, и только потом уж мои руки доходили до своего собственного бренного тельца.

– Пойдём, дорогая, вот теперь уже всё будет по-взрослому.

– А до сих пор как было?

– До сих пор была подготовка. Только давай договоримся: не вздумай терпеть, если я лишкану, – у каждого свой порог, всё должно быть в удовольствие, – никакого садо-мазо.

– Чего?

– Просто не терпи, короче, и говори сразу, если для тебя станет слишком жарко.

– Поняла, – Фета разлеглась на заново расстеленной простыне, предусмотрительно вынесенной после последнего захода в предбанник, чтобы остыла.

Я немного пошлёпала вениками в пол силы, скомандовала: "Аля-а-арм!", по-доброму, щедро стряхнула берёзовой воды с веников на каменку, разогнала пар от печки в сторону полка и пошла в два веника по Феткиному телу, хорошо пропаривая спину, поясницу, потом захватывая с обоих боков, затем ноги, пятки, добросовестно проходясь то вверх, то вниз.

– Не горячо-о?

– Давай ещё-о-о! – донеслось из паровой завесы.

– Смотри-ка, крепкая, – усмехнулась я и снова тряхонула воды на каменку, повторяя заход.

– Готово, – выдохнула разомлевшая подруга, сползая с полка.

– Теперь хватай кадушку с холодной водой и обязательно облейся за баней. (Благо вход в баню был обращён к густо заросшей каким-то вьющимся растением ограде.) А потом опять в парилку на одну минутку, чтобы не заболеть.

Дома мы из парилки ныряли в холодный бассейн, после него в парной по коже разбегались такие восхитительные иголочки, – обожаю баню.

Вдоволь напарившись, нашоркавшись грубой солью с мёдом (тоже очень полезная процедура), наполоскавшись, разморенные и счастливые вернулись в дом и растеклись по кроватям, наслаждаясь ощущением лёгкости и воздушности в каждой клеточке, в каждой фибре души. Эмма снова заварила чайку.

– Видали, какая у нас парилка?! Это наш умница-Сол придумал. Сперва-то подивился на баньку, а потом и подсказал, как без дыму и копоти сделать, а то всё по-чёрному парились. Наново перестроили.

– Кстати, а где же Сол? – задала вопрос Фета.

– А вот и он, лёгок на помине, – ответила я, завидев в окно белобрысую шевелюру мага.

Рейтинг@Mail.ru