Кирилл Казанцев
Ненасытные
Эта ночка для Егора Касьяновича стала нелегким испытанием. Он погрузился в беспамятство, как только рухнул на дно бассейна. Чиновник не помнил, куда и зачем его тащили. Вполне возможно, он передвигался самостоятельно, но в памяти это как-то не сохранилось. В сознание прокрадывался настойчивый шепот, он нервировал клетки мозга, высверливал в нем отверстия, менял структуру, что-то переставлял, двигал, переделывал. Чиновник очнулся среди ночи, он лежал на собственной кровати, в собственной спальне, частично одетый. Царила темень, все форточки были закрыты, свежий воздух не поступал. Сквозь плотный тюль просачивался лунный свет. По стенам, увешанным картинами, блуждали привидения, меняли очертания, наползали на потолок и склонялись над испуганным человеком… У чиновника перехватило дыхание, он застыл, как парализованный. Каждая клеточка трепетала от страха. Он собрался с последними силами, превозмогая необъяснимую жуть, и потянулся к тумбочке, на которой лежал радиотелефон. Возможно, он что-то вспомнил. Возникло назойливое желание кому-то позвонить. Он обливался потом, зубы выстукивали маршевую дробь. Он не мог дотянуться до аппарата. А мглистые тени уже витали над головой, снова шептали со зловещим придыханием… Или не тени шептали? За что ему такое наказание? Все люди сладко спят, а его настигла кара небесная, что он такого сделал?..
– Не надо тянуться к телефону, Егор Касьянович, не поможет… – вкрадчивый шепот становился оглушительным, гремел на полную громкость.
Он стал затравленно озираться. В кресле напротив кто-то сидел. В полумгле проступало неподвижное пятно. Незнакомец пронзительно смотрел ему в глаза – он не видел глаз визави, но чувствовал их всеми фибрами. И снова накапливалась парализующая вялость, он скалил зубы в наползающий потолок, тонул в испарине, закружилась голова, а вместе с ней и голос – завертелся по спирали, превращаясь в хвостатую комету, впился в череп, как бур для высверливания скважин…
– Сопротивление бесполезно, Егор Касьянович. За каждым вашим шагом внимательно следят… Вы можете все закончить, остановить мучения, но для этого вам придется поработать. Ничего сложного, вы справитесь. Усвойте лишь несколько основных правил.
В дверном проеме скользили тени. Их влекло любопытство – происходящее в спальне для их практики было чем-то новеньким, необычным. Они смотрели, как подрагивает чиновничье тело на квадратной кровати, постепенно затихает. Рыхлое пятно сползает с кресла, пристраивается рядом, наползает, кладет руку на лоб угодившему в ловушку государственному служащему. И чиновник сразу делается каким-то маленьким, сжимается, превращается во что-то сморщенное…
– Куда это он? – зачарованно шептала Ксюша, отыскивая в темноте руку Никиты. – Назад в яйцо?
– Похоже, наш клиент уже витает по околоземной орбите… Ничего, он справится.
– Пусть только попробует не справиться…
От потрясений осталась лишь сухость во рту, и глаз немного дергался. Зазвенел будильник, чиновник будто возрождался из пепла. Голова была пронзительно ясной, он знал, что нужно делать. В доме никого, жена в отъезде, охрану он вчера отпустил (непонятно зачем, но факт остается фактом). Взгляд уперся в мягкий стул с вычурными ножками, приставленный к кровати. На нем аккуратно висела одежда. Это ваш утренний стул, Егор Касьянович… Он сам об этом подумал или кто-то подсказал – дистанционно, так сказать? Это неважно, это совсем неважно… Небольшая разминка, традиционные утренние процедуры, включая водные, облачение в деловой костюм. Давило что-то под воротником, сжимало шею. Это был небольшой ошейник, просто бомба, ничего страшного. Отступит от инструкций – она взорвется, оторвет голову, окружающие не пострадают. Попробует снять – опять же взорвется, оторвет голову… Какие мелочи, он не будет отступать от инструкций и снимать с себя ошейник, верно? Чиновник критично обозрел себя в зеркале шкафа-купе. Представительный, немного бледный господин. Нужно причесаться. Не сутулиться – это вредно…
Он выпил чашку кофе в необъятной кухне на первом этаже, сжевал бутерброд с осточертевшей красной икрой. Машина к дому подошла в половине девятого. Егор Касьянович зашагал к ней уверенно, поигрывая кожаной папкой. Сад еще не расцвел, прохладная в этот год выдалась весна. К девяти подъедут рабочие, снова будут издеваться над сауной и прилегающими помещениями.
– Доброе утро, Глеб, – проговорил он, разваливаясь на заднем сиденье.
Шофер повернулся. Это был не Глеб. Скуластое лицо, приветливые, немного насмешливые глаза.
– Ты не Глеб, – Егор Касьянович не удивился, он просто констатировал.
– Не Глеб, – согласился водитель. – Так надо.
Раз надо, значит, надо. Беспокойство доставляло другое: каким-то образом он ночью сильно прикусил язык. Было трудно глотать, на языке образовалась короста, и когда он говорил, то немного шамкал и шепелявил, а это не к лицу чиновнику высокого ранга, приглашенному на телепередачу.
– Поехали, Егор Касьянович? – спросил водитель, включая скорость и как бы ненароком шаря глазами по пустой улице.
– Поехали, Глеб, – отозвался чиновник.
– Я не Глеб! – упрямо проговорил мужчина.
Не все дороги в этом городе могут похвастаться безупречным асфальтовым покрытием, чиновника начало укачивать. Побаливала голова, подташнивало. В черепной коробке что-то заворочалось, словно медведь в берлоге не мог с удобством обустроиться. Он смотрел из-под прикрытых век, как мимо машины проносятся причудливые леса, плетутся ветви, усыпанные крупными листьями, опахала папоротников выбираются из придорожных канав. В прорехах между деревьями просматривались величавые силуэты вулканов. И самый мощный среди них – воспетая в мифах и песнях Ключинская сопка, в недрах которой до сих пор что-то изредка урчало, и приборы на станциях вулканологов фиксировали подозрительную активность. Коттеджный поселок, в котором проживал Егор Касьянович, располагался за северной окраиной Чемдальска, недалеко от океана. Временами его раздражало, что живет он не в «Долине нищих» с сильными области сей, а в каких-то жалких «Буграх», как заурядный чиновник, не способный управлять судьбами тысяч людей. Такое ощущение, что этим самым демонстрируют его ущербность, неподготовленность – мол, парень ты, конечно, свой, в дела и обычаи посвящен, пользу хорошим людям приносишь, но надо еще подрасти, чтобы стать патроном в обойме. Жалкие людишки, мнят себя богами на этой периферии! Да он любого своим весом задавит!
Но сегодня мысли об «ущербности» не беспокоили. Машина взлетела на косогор, и под ногами распахнулась потрясающая картина. Упруго вздымался сизый океан под свинцово-пасмурным небом. Знаменитая Варчинская бухта, вдоль которой на террасах и склонах растянулся на десять километров самый восточный город страны Чемдальск. Он мог позволить себе развиваться только вширь, с другого направления его подпирали горы. Но даже в седловинах, на высоких склонах, там, где отступали ваяния природы, уже просматривались крыши многоэтажек. Прогресс неумолим, а разрешительная документация на строительство в этой области оформляется без проволочек – если фирма, конечно, готова заплатить… С высоты просматривались портовые сооружения, гигантские краны, суда в бухте, среди которых выделялся громадный контейнеровоз «Ломоносов», стоящий под загрузкой. Бесконечные кварталы ободранных пятиэтажек, островки частного сектора. Красивые современные строения ближе к центру – квартал административных зданий на Приморском проспекте, гостиницы, банки, пятиэтажный торговый центр «Ройял-Плаза», каждый этаж которого имел собственный кричащий цвет. Обилие зеленых зон, парки, скверы – и пусть не свистят злопыхатели в Интернете, будто бы властям нет дела до озеленения города…
Голова раскалывалась, когда он поднялся в лифте на свой этаж в новом здании мэрии. Огромные окна выходили на океан и на вычурную «Ройял-Плазу», парковка у которой уже заполнялась машинами. Вход в торговый центр пестрел плакатами: «Акция!», «Акция!». Научились торгаши, как разводить лохов… Он абсолютно не помнил, как и где выходил из машины с незнакомым шофером, куда она пропала. Он очнулся только в лифте, перевел дыхание, а когда раздвинулись двери, сделал каменное лицо и зашагал на свои изысканно декорированные «галеры». Плюхнулся в кресло, закопался в ящик, где хранились лекарства. Подскочила секретарша Оленька, в меру разбитная, исполнительная и преданная, поднесла стакан воды, чтобы он смог запить таблетку. Наклонилась низко-низко, распахнулось декольте… «Ого, грудинка», – вяло подумал Егор Касьянович, проглатывая таблетку. Секретарша у него была что надо. И в бою, как говорится, и в час затишья. Почему бы нет? Увлекательно, недорого, и каждый раз есть что вспомнить.
– Егор Касьянович, миленький, вы сегодня такой бледный, молчите… – частила секретарша, преданно заглядывая ему в глаза. – Может, случилось чего? Вы, ей-богу, не такой – ну, словно не на ту работу приехали…
– Встал не с той, – натужно пошутил чиновник.
Секретарша кисло улыбнулась, ей шутка не понравилась, но она промолчала. Пришлось погладить по руке и шлепнуть по попке – после чего она опять заулыбалась и зачирикала:
– Ах, Егор Касьянович, предупреждала я вас, ваша мымра до добра не доведет, ох, попьет она вашей кровушки, гоните ее из дома к чертовой матери! Она вам язык откусила, чего вы тут шепелявите? Не доводите до греха, вспомните горький опыт депутата Заксобрания Сметанкина – жена которого в грубой форме нарушила закон о депутатской неприкосновенности, огрев в сердцах пьяного мужа сковородкой! А давайте убьем вашу жену, разрубим на куски и смоем в канализацию? А я, если что, за вас отсижу? Не хотите? Ну, как хотите… А вы помните, что у вас сегодня в двенадцать телеэфир? Могу поехать с вами, морально, так сказать, поддержать. Кабинеты закроем, повесим табличку: «Ушли на фронт, скоро будем»…
От воркования этой взбалмошной особы голова у чиновника кружилась в обе стороны одновременно. Давно пора ее приструнить, чтобы не мнила из себя важную даму. Ну, переспал с ней пару раз в походных, так сказать, условиях. Это значит, теперь она должна быть в каждой бочке затычкой и наставлять его на путь истинный? Хотя чего скрывать, в последний раз было круто. Был конец рабочего дня, настроение жуткое, куча жалоб от подрядных организаций по поводу строительства нового гаража для мэрии. Ведь эти кретины даже за откаты не могут ничего решить. Злой, как барракуда, вышел в приемную, а там секретарша в соблазнительной позе прилипла к монитору. «Чем заняты, Ольга Ивановна?!» – завел он разговор. «Страдаю, Егор Касьянович…» – И жалобно так глазками хлопает. «И чем же, если не секрет, Ольга Ивановна?» – «Фигней, Егор Касьянович. Статью про феминисток читаю…» И тогда удаль молодецкая взыграла в крови. Как стащил ее со стула, да как разложил на столе, смахнув с него все лишнее широким жестом. Девушка стонала, билась в припадке, изнемогала от страсти. А он еще как заржет, хлопнет по попе, дескать, молодец, давай зачетку, так она второй оргазм поймала и чуть не померла от избытка ощущений. Тоже пошутила: «Теперь, как честный мужчина, Егор Касьянович, вы просто обязаны…» Вот уж воистину, удовлетворенная женщина в феминизме не нуждается…
– Все в порядке, Оленька, – насилу вымолвил чиновник. – С прорабом поругался, довел до белого каления, проходимец. Оттого и голова трещит. И не смотри на меня, словно я отец, – пошутил он неловко. – Сделай кофе и до одиннадцати постарайся не беспокоить. На передачу сам съезжу, не привыкать.
В голове крутилась установка, словно ее кувалдой забили в мозг: он должен быть в эфире, что бы ни случилось! Первейший долг и обязанность. Остальное – важно, но вторично. Лекарство подействовало, голова уже не трещала, как строительный компрессор. Но сознание заволакивала муть, похожая на кисель. Впрочем, внешне Егор Касьянович выглядел нормально. Он ответил на пару телефонных звонков, уверил господина мэра, что обязательно забежит к нему после обеда. В половине одиннадцатого он снова выпил чашку кофе, проверил внешний вид. Через сорок минут позвонил шофер, сообщил, что он уже на месте. Над вопросом, почему шофер другой, абсолютно не задумывался. Это данность, которую он должен принять. С каменным лицом чиновник вышел из кабинета, уверив секретаршу, что через пару часов вернется с фронта «и они обязательно что-нибудь придумают». Дальнейшие события отложились неотчетливо. Лифт, сверкающий оцинковкой, снисходительные кивки на многочисленные «здравствуйте, Егор Касьянович». Невзрачная, но добротная машина, которая ждала его почему-то не на парковке у мэрии, а за углом. Молчаливый шофер. Три квартала по задворкам госучреждений, здание телецентра, боковой вход для важных персон. Снова «здравствуйте, Егор Касьянович», деловая атмосфера главного рупора городской власти… Он маршировал к лифту, а за ним семенил сопровождающий из местных, что-то подобострастно вещал. Он поднялся на седьмой этаж ультрасовременного здания, в небольшую, но уютную студию, выполненную в синих тонах. Прошел по ковровой дорожке для приглашенных из числа «слуг»… Анастасия Валентиновна Нахабцева, бессменная ведущая передачи, стройная, женственная, упорно сопротивляющаяся возрасту, встретила с распростертыми объятиями. Временами ему казалась, что она насквозь дышит иронией, все понимает и в курсе всех дел. Ну, конечно, понимает, черт возьми! Умом и чутьем эту бабу господь не обидел. Понимать – одно, а занимать правильную позицию, быть лояльным до спинного мозга – совсем другое! И не зря ведь Егор Касьянович пригласил ее однажды в ресторан «закрытого типа», а потом так отделал в уютном номере для новобрачных этажом выше…
Он терпеливо ждал, пока гримерше надоест возить по нему кисточкой и поправлять прическу. «Бледноватый вы нынче, Егор Касьянович, – сетовала лишенная шарма работница. – Сейчас мы вам щечки-то немного подрумяним… Не шевелитесь, больной, не шевелитесь, еще мазочек…»
В студии был приглушенный свет, удобные кресла на подиуме, разделенные журнальным столиком. Во мраке камеры, съемочная группа – операторы, редакторы, прочие нахлебники. Десять секунд до эфира, шесть секунд… Анастасия Валентиновна – само очарование. Строгая, деловая, принципиальная. Женский шарм – из всех щелей. И не скажешь, что ей пятьдесят…
– Здравствуйте, дорогие телезрители. Сегодня у нас в гостях…
Чиновник знал, что он не должен сидеть, как изваяние, а должен улыбаться, производить немеркнущее впечатление.
– Мы очень рады, Егор Касьянович, что вы нашли сегодня время прийти к нам в студию. Надеюсь, разговор у нас выйдет откровенный, начистоту?
Эта выдра, похоже, почуяла неладное, как-то подобралась, напряглась. В глазах заблестел тревожный знак вопроса. «С вами все в порядке?» – вопрошали ее глаза.
– Не сомневайтесь, Анастасия Валентиновна. – Он улыбнулся располагающей улыбкой, покосившись на графин с водой посреди журнального столика. – Ни один вопрос, как говорится, не останется без исчерпывающего ответа. Уверен, зрители вашей программы останутся довольны.
Ведущая немного успокоилась, улыбка сделалась ярче. В конце концов, чиновники – тоже люди, у них бывают неприятности и проблемы, сказывающиеся на настроении и цвете лица.
– Тогда начнем с острого вопроса, Егор Касьянович, – деловито сказала дама. – Да, большинство наших соотечественников горячо поддерживают принятые Госдумой законы о борьбе с курением и об ограничении продажи и распространения алкогольных напитков. В последние месяцы становится непросто приобрести и то, и другое. Киоски на остановках переоборудуются в цветочные павильоны, из мелких магазинов изымается табачная и алкогольная продукция – отныне торговать ею могут только крупные торговые точки площадью не менее пятидесяти метров и имеющие соответствующую лицензию. За последние месяцы только в нашем городе разорились полтора десятка индивидуальных предпринимателей, несколько сот человек потеряли работу. Как считает мэрия, Егор Касьянович, в законе и подзаконных актах по данному вопросу имеет место коррупционная составляющая? И сразу второй вопрос. Бытует мнение, что данные законы активно проталкивали лоббисты известных торговых сетей, и то, что происходит, выгодно только им – крупным ретейлерам. Остальные же терпят неудобства и теряют работу. Может ли мэрия в вашем лице это как-то прокомментировать?
– Безусловно, Анастасия Валентиновна, вопрос очень важный, и не все в нем так просто и однозначно, – с улыбкой начал представитель мэрии. – С одной стороны, курить и пить, конечно, вредно. Этим нужно заниматься поменьше. С другой же стороны… Вы знаете, в ваших словах имеется рациональное зерно. Полагаю, этот вопрос следует задать руководителю комитета областного правительства по торговле Копытову Юрию Яковлевичу. Насколько помню, не так давно он проводил встречу в кулуарной обстановке с руководством одной из упомянутых вами сетей – а конкретно, это сеть супермаркетов «All Right»… В народе эти заведения иронично называют «супермаркеты одного кассира», – чиновник криво ухмыльнулся, – за хронический бардак и вечные очереди на кассах. Мне известно, что цена вопроса была порядка полутора миллионов рублей. Заявлено было два, но двадцать пять процентов удалось скинуть…
Настала тишина. Ведущая непроизвольно сглотнула, неуверенно улыбнулась.
– Понимаю, Егор Касьянович, это такая шутка…
– Ни в коем случае, Анастасия Валентиновна. Вы правы, в озвученном вами вопросе имеется серьезная коррупционная составляющая. Вы хотели откровенного разговора? – Глаза чиновника перестали блестеть, через грим проступали пятна – вбитая в голову установка начинала свое разрушительное действие. – Если не возражаете, хотелось бы осветить еще несколько аспектов деятельности наших исполнительных и законодательных органов.
– Да, пожалуйста, Егор Касьянович… – Женщина делала вид, что она не растеряна.
И вот тут Калмановича прорвало и понесло! Он говорил четко и вразумительно, не глотал слова, не частил, как пулемет, но и не растекался по древу. Чиновник смотрел то на ведущую, то в камеру. Начал обвинять руководство города и области в организации преступной группы, главной задачей которой является собственное обогащение. В многочисленных подлогах, злоупотреблениях служебным положением, мошенничестве, воровстве, мздоимстве. В устранении неугодных. В том, что самые популярные финансовые инструменты у местных воротил, выражаясь популярным языком, – откат, кидалово и наезд. Заговорил про «самое независимое правосудие в мире» – «независимость» которого в Чемдальске видна невооруженным глазом. Про произвол полиции, про «договорные» выборы, про тотальную и сплошную коррупцию, въевшуюся во все сферы жизни. Он называл фамилии – заместитель губернатора Быкасов, депутат Государственной Думы от региона Квакун, председатель областного суда Архипова, второй заместитель мэра Лютянский, председатель городской Думы Марецкая, руководство областного и городского УВД во главе с господами Роговцом и Филиным. Он называл и собственную фамилию. Он бегло упоминал свершения фигурантов, чтобы не выглядеть голословным. Говорил о мошенничествах в управляющих компаниях под чутким патронажем заместителя губернатора. Составлялись липовые соглашения о предоставлении субсидий на ремонт жилого фонда. Подписывались акты выполненных работ, которые фактически не выполнялись, а деньгами, выделенными в счет оплаты, распоряжались по собственному усмотрению. Ущерб – полтора миллиона. Упомянул о хищении тридцати миллионов рублей, предназначенных для ликвидации свалок в городской черте. В теме – главы районных администраций, действующие по наущению депутата Квакуна – бывшего начальника муниципальной компании «Дирекция единого заказчика». Заключались госконтракты с коммерческими организациями на ликвидацию несанкционированных свалок. Суммы контрактов были фантастические. Фирмы получали только часть этих денег, большинство работ не выполнялись. Гигантские суммы исчезали в неизвестных направлениях… Вице-мэр Лютянский создал преступную группировку и активно занимался мошенничеством, незаконно получая возмещение налога на добавленную стоимость. Среди сделок, по которым возместили НДС, – купля-продажа катеров, списанного теплохода, производственных помещений и даже самолета «Як-42», который никому не продавался… Рассказал о хищении сорока миллионов рублей, выделенных на строительство таможенного пункта в поселке Рыбачий. Подрядчик часть работ исполнил только на бумаге, но представители госорганизации – второй стороны договора – подписали акт о приемке работ. Деньги на счет подрядчика переводились в полном объеме. Часть из них впоследствии возвращалась, но окольными путями и не туда, куда нужно…
Запись шла, ведущая застыла в шоке. Она не знала, как себя вести, – опытная и искушенная телевизионщица, она впервые столкнулась с такой нештатной ситуацией. Прервать чиновника высокого ранга? А в полумраке под подиумом уже гудели люди, хлопали двери – бежал, роняя бутерброды, исполнительный директор канала. А чиновник говорил и говорил – о миллионных хищениях, о повальном взяточничестве. О сращении всех ветвей власти в областном центре ради круговой поруки и легкого обогащения. О тоннах красной икры, добываемой с нарушением всяческих норм и исчезающей в неизвестном направлении. О бизнесе председателя городской Думы Марецкой Екатерины Савельевны – попутно с основной «специальностью» женщина является владелицей крупного ООО «Быстрицкий рыбоперерабатывающий завод» и только в текущем году уклонилась от уплаты налогов на сумму, превышающую 45 миллионов рублей. Ложные сведения в налоговые декларации вносятся на предприятии с 2008 года. В результате мошенникам под чутким руководством Екатерины Савельевны удалось уклониться от уплаты налога на добавленную стоимость, а также налога на прибыль, на сумму больше 100 миллионов! А на вид такая приятная интеллигентная женщина…
– Егор Касьянович, большое вам спасибо, мы прервемся на рекламу… – Женщина выбралась из оцепенения и стала яростно жестикулировать оператору, мол, гаси свою шарманку. Но с аппаратурой что-то случилось, камера снимала, хотя вокруг нее и наблюдалось нездоровое оживление.
– Прошу прощения, Анастасия Валентиновна, я еще не закончил, – нахмурился чиновник.
Его несло дальше. Он говорил с подъемом в голосе, обличая себя и всю прогнившую систему. О многомиллионных хищениях средств, направленных на капитальный ремонт домов и переселение граждан из аварийного жилья. Государственная корпорация «Фонд содействия реформированию ЖКХ» выделила на эти нужды более 500 миллионов рублей. До цели не дошла и половина. Главы районов нагло рапортовали, что ветхое жилье снесено, люди переселены в новые дома. Фактически бюджетные деньги обналичивались через фирмы-однодневки и «справедливо» распределялись между сообщниками. Он говорил о председателе областного суда Архиповой, погрязшей в произволе и взяточничестве. О руководителе областного УВД Роговце, злоупотребления которого не поддаются учету и осмыслению. Самая организованная и эффективная в области ОПГ… под названием УВД. О слабых и безвольных первых лицах области, вынужденных плясать под дудку окружившей их банды. А как не плясать – мэр Попков в 98-м году (когда еще не был ни мэром, ни даже Попковым – фамилию матери он взял позднее) в приступе ярости придушил соседку по дому, уличившую его в краже стройматериалов со стройки. Труп разобрал, как конструктор, концы упрятал в воду. Но умные люди, умеющие мыслить перспективой, озаботились уликами, и нынче градоначальник и шага не сделает без их ведома. У губернатора Щекоткина тоже был грешок по молодости – действия сексуального характера в отношении малолетней, завершившееся инвалидностью, помешательством и потерей памяти. И снова при этом присутствовали умные люди, он считал их бескорыстными друзьями…
– Да остановите вы запись, вашу мать!!! – взревела выведенная из себя ведущая.
На женщину было страшно смотреть: нижняя челюсть тряслась, в глазах теснился ужас. Она поверить не могла, что это происходит наяву – и не где-нибудь, а в ее эфире. За что ей такая кара?! А в полумраке среди нагромождения аппаратуры царила бурная возня. Такое ощущение, что кто-то намеренно продолжал вести съемку. Раздался крик, что-то затрещало. Кто-то догадливый выдернул главный кабель из соединения, и все отключилось, даже свет…
Приглушенно загудел источник автономного питания, из полумрака выступила надпись: «Служба народу. Прямая связь». Кто-то шумно выдохнул: «Вот так послужил…» Стало тихо, как в могиле. Ведущая Анастасия Валентиновна, отвесив челюсть, таращилась на человека, приглашенного в студию. Подобной подлости от «проверенного» чиновника она не ожидала. Какая муха его укусила? Обидел кто? А господин Калманович прервал свою обличительную речь, хотя и не сказать, что полностью выговорился. Лопнуло что-то в голове, обрушились внушение с наваждением. Брызнул пот из всех пор, и чиновник стал румяным, как наливное яблоко. Он с аналогичным ужасом выставился на ведущую. Какого хрена он тут наплел? Память не отказывала, он прекрасно помнил, что говорил минуту назад. Но почему он это говорил?! Какая губительная сила тянула его за язык?! А в темном зале стартовало броуновское движение, кто-то приглушенно говорил по телефону. И тут дошло до чиновника, что это конец! Он вспомнил не только то, что было в студии, но и то, что было ночью. Зловещие преступники в черных масках, видеосъемка, обличение в смертных грехах – и он, парящий в капроновой сетке над бассейном… Люди зачарованно смотрели, как трясущийся человек, меняющий румянец на покойницкую бледность, выбирается из кресла на негнущихся ногах. Непроизвольно подается к ведущей, словно за милостыней, та отшатывается от него…
– Прошу прощения, Анастасия Валентиновна… – пробормотал чиновник. – Разговорился я что-то сегодня.
– Да уж, Егор Касьянович, сегодня вы были в ударе… – обреченно прошептала ведущая.
Интересно, секретарша Оленька тоже смотрела передачу? Он затравленно озирался, сделал шаг, едва не свернув журнальный столик. Помчался за кулисы, отбросив портьеру цвета ультрамарина. К черту позор, он должен выбраться из этого заколдованного муравейника. Задыхаясь, он пробежал по ярко освещенному коридору, где ходили и бубнили какие-то люди. Они косились удивленно на возбужденного, задыхающегося человека в дорогом костюме – персонал в этой части здания был не в курсе ярчайшего события в жизни телецентра. Он промчался через сквозные помещения, вывалился в основной коридор, отдышался, прислонившись к стеночке.
– С вами все в порядке? – спросила седоватая женщина средних лет, проходящая мимо.
Он что-то буркнул в ответ, мол, вали отсюда, чернь! Сделал несколько шагов, схватился за горло, почему так трудно дышать? Дьявол, кто его окольцевал?! Чиновник оттянул узел галстука, рывком оторвал верхние пуговицы от рубашки. Вцепился в какой-то китайский браслет, разорвал его на две половинки, невзирая на элементарную застежку. Этот собачий ошейник имел такое же отношение к бомбе, как культурист к культуре. Он со злостью отшвырнул его, зашагал к лифту, который как раз подошел на этаж и высаживал людей. Он оттолкнул болезненно худую женщину, начал тыкать в кнопки, хотя не все еще вошли. Народ возмущенно гудел. А он не понимал, что вокруг происходит. Навязчивая идея – живо вниз, убраться из ужасного здания, пока не началось…
Но, кажется, начиналось! Расталкивая людей, он выбрался из перегруженного лифта и засеменил через вестибюль к выходу. «Здрасьте, Егор Касьянович», – бросил кто-то в спину. «Да пошел ты на хрен со своим «здрасьте»!» – подумал про себя Калманович. Он не одолел и половины вестибюля, неожиданно встал как вкопанный. Стоп, машина! Через вращающиеся двери в здание входили люди с характерными физиономиями. Их было как минимум трое. Лица блеклые, пустые, таких в толпе не выделишь. Одеты в неплохие костюмы, куртки расстегнуты. Они уже осматривались. Возможно, и без оружия (на данном этапе), но ему от этого легче?! Как же быстро поступил сигнал… Чьи это люди? «Секретная ликвидационная комиссия» начальника ГУВД Филина? Областного «шерифа» Роговца? Егор Касьянович попятился, спрятался за колонну, а потом вполне удачно затерялся за людьми в спецовках, переносящими зачехленное оборудование. Он пятился – на него косились, особенно те, кто его знал, – и снова кинулся к лифту, расталкивая желающих совершить путешествие на верхние этажи. Люди возмущенно роптали. Чиновник опомнился, он должен проявлять спокойствие. А то дождется… бурных аплодисментов, переходящих в затрещины! «Извините, извините, очень спешу…» – оправдывался чиновник. Он прижался к стенке лифта, опустил голову, чтобы не признали. Те трое не успели добежать до отправляющегося лифта, хотя наверняка обратили внимание на сутолоку. Он уговаривал себя успокоиться, лихорадочно размышлял. Здание телецентра построено три года назад, из стекла и бетона. Помимо ВГТРК, здесь работают сторонние организации, многие помещения сдаются в аренду коммерческим фирмам. Народу – как в Мекке. И не здание это вовсе, а комплекс зданий. На шестом этаже оно соединяется застекленным переходом с аналогичным – переменной этажности, там работает парочка газетных редакций, станции FM… Если он доберется до второго здания, то там уж точно свалит. А дальше? На работу нельзя – «паленая контора». Господи, в тайгу… Банковские карты при себе, можно добраться до поселка Елизовский, где двоюродный брат владеет комплексом автомастерских, отсидеться, перебраться в Хабаровск, оттуда – на «большую землю», где ни одна лапа с пистолетом до него не дотянется…
Лифт прибыл на шестой этаж. Он вновь отталкивал людей, вывалился из лифта. Припустил с колотящимся сердцем за угол, где встречались два коридора, облицованные скучными панелями.
– Егор Касьянович, очень хорошо, что вы здесь… – пытался ухватить его за рукав плешивый тип со знакомой физиономией. «И что в этом хорошего, кретин?!» – пронеслось в голове Калмановича. Он вырвал руку, буркнул, что ему сегодня некогда.
Он обгонял людей, которые тоже спешили по делам. Егор Касьянович сбросил скорость, достал платок, принялся утирать взопревшую физиономию, пытаясь не выделяться из толпы. Он шел по застекленному переходу, уставленному пальмами в кадушках, мог любоваться панорамным видом части города и неспокойного океана. Мужчину пробил холодный пот, рубашка прилипла к позвоночнику. Он четко выделил в толпе идущих навстречу две характерные физиономии. Мужчины медленно шли по проходу, ощупывая взглядами всех, кто проходил мимо. Егор Касьянович чуть не захлебнулся от избытка эмоций – и здесь успели, сволочи! Он остановился, попятился, но уже поздно. Взгляд специалиста уперся именно в него. Чиновнику стало дурно, ноги превращались в чугунные гири. Где его собственная охрана, черт подери?! Почему он их не видел со вчерашнего вечера?! За что он платит им по три тысячи долларов в месяц?! Кончался кислород в окружающем пространстве…
