Кирилл Клеванский
Матабар IV
Глава 97
Шаг за шагом они приближались к вершине небоскреба. Шаркающее эхо тяжелых, уставших ног скреблось о шершавые стены, на которых краска покрывалась вереницей трещин – словно шрамов, оставленных невидимой, но охочей до плоти, когтистой лапой.
Как их не заметили жильцы и работники Замковой Башни? По той простой причине, что без Лей-очков, надетых на Милара и Арди, только обученный искусству Эан’Хане смог бы увидеть изнанку реальности. Изнанку, которую, в данном случае, Ард предпочел бы не замечать.
Голова слегка кружилась от настойчивого, навязчивого запаха, в котором сера смешивалась с солоноватым привкусом слез и железной кислинкой, оставленной горячей кровью, упавшей на кончик языка. Горькой и вязкой, пропитанной болью и страхом.
Демоны…
* * *
Маленький охотник, забравшись на камень, смотрел на то, как соколы парили среди небесных путей. Как они плыли среди облаков, ныряя в их белоснежные глубины, чтобы мгновением позже вынырнуть и вновь обратить взоры ниже – туда, где ютились все те, кому не повезло родиться без перьев.
Порой, один из охотников облачных троп складывал крылья, чтобы камнем рухнуть вниз. Желто-коричневой молнией пронзить лазурную высь, а в последний миг, когда скорость уже такова, что глазам сложно различить что-то, кроме призрачной полосы, небесный охотник схватит добычу и, расправив крылья, устремится прочь.
Арди нравились соколы.
Может лишь чуть меньше, чем ласточки.
Эти вольные, черно-белые птахи, жившие у самого подножья Лестниц. Ютились в своих норках-гнездах, а вместе с первыми лучами солнца, когда ветер с восточных склонов еще едва-едва ласкает истосковавшееся по теплу каменное покрывало Алькадских склонов, они выпархивают на волю. Со свистом и хлопаньем острых крыльев, порхают, щебеча веселые сказки и немного скабрезные байки.
Эргару ласточки никогда не нравились. И он не понимал, что Арди находит в их неугомонной болтовне.
А маленький охотник слушал.
Слушал истории о том, что происходило там, за горизонтом, куда небесные странники уходили, когда Алькаду накрывала своей вуалью Королева Ветров и Тьмы, царица Зимнего Двора.
Ласточки улетали пережидать холода и скрежет белого снега. Они пересекали Алькадскую цепь, уносились под светом звезд Парящего Феникса, пролетая над клювом ближе к хвосту, а затем играли в салочки с созвездием Конницы чтобы остановиться на островах.
Что за дивные истории они рассказывали. Удивительные и волшебные. Остальные звери им не верили. Как не верила и Атта’нха.
– Ласточкам нельзя верить, – наставляла мудрая волчица и сейчас.
Та сидела рядом с камнем, где отдыхал Арди, и пряла. Когтями подцепляла ветер, чтобы нанизать на его нити запах полевых цветов, а после, спряв моток ниток, раскидывала его широкой сетью над лугами и лесами, сшивая воедино полотно распускавшихся бутонов подснежников.
– Почему, волчица? – спросил маленький охотник, разглядывая небо.
– Потому что тем, кто оставляет свой дом в темный час нужды, нет веры, маленький друг, – отвечала Атта’нха.
– Но они ведь замерзнут если останутся здесь!
Волчица улыбнулась. Арди этого не видел, но знал. Атта’нха часто улыбалась. Звонко смеялась. А еще если зарыться лицом в её шерсть и крепко-крепко обнять, то волчица начинала урчать. Почти как лесной кот. Только глуше и утробней. Кто-то бы мог спутать такой звук с рыком и испугаться, но маленький охотник не боялся.
– Таков сон Спящих Духов, маленький друг, – ответила Атта’нха и на этом разговор закончился.
Волчица далеко не всегда объясняла свои слова. Порой она просто говорила, а Арди просто слушал. Скасти рассказывал, что так Атта’нха учит их “бесшерстного барса” самому искать правильный ответ. А порой, что совсем обидно, никакого “правильного” ответа даже и не существовало. Вопрос имелся, а ответа – нет.
Почему?
Потому что таков сон Спящих Духов. И то, что они видят во снах, то и есть. Так, и никак иначе. И спрашивать себя почему, из-за чего, для чего и зачем – бессмысленно. Так же бессмысленно, как слушать ласточек, выдумывавших всякие небылицы.
Но Арди, все же, слушал. Слушал и мечтал. Что может и он, когда-нибудь, тоже отправится на край Алькады. И увидит поля такие большие, что простирались до самого горизонта, где смыкались в объятьях духи Дня и Ночи. А еще, возможно, отыщет озера, которые шире и глубже, чем все, к чему может притронуться взгляд.
Да.
Действительно.
Звучало сродни глупой выдумки – несуразной байки. Потому ласточкам и не верили.
– Не завидуй птицам, маленький друг.
– А я им не завидую, – насупился маленький охотник.
Атта’нха хохотнула.
– Ты не умеешь врать.
– Потому что Скасти не велит! – возмутился Арди и, перевернувшись на бок, спустил руку на голову волчицы, запутавшись пальцами в её теплой, мягкой шерсти. – Он говорит, что каждый раз, когда я хочу соврать, я могу сказать все то же самое, но только лишь словами правды.
– Так и есть, – не стала спорить волчица. – Правда всегда обманчивей любой лжи, маленький друг… А знаешь почему птицам не надо завидовать?
Арди пожал плечами. Атта’нха этого не видела, но маленький охотник знал, что волчица знала. Как знала, что рядом с ними порхала первая весенняя бабочка, и что слепой крот рыл под ними свою тропу, и что медведь, проснувшись в соседнем долу, уже водит носом по ветру, выискивая, где бы поживиться ягодами.
Атта’нха знала все, что есть вокруг. Потому что, в отличии от маленького охотника, которому приходилось постараться, чтобы хоть на пару мгновений заглянуть в изнанку мира – увидеть, как сказал бы бельчонок, “дерево сразу с обоих сторон”, Атта’нха видела все и всегда.
– Почему? – спросил маленький охотник.
– Потому что тебе кажется, что они летают ради своего удовольствия, – волчица двигала руками-лапами и шептала слова, а вместе с ними на полянах, лугах, вдоль рек и озер, среди лесов и у подножья гор, распускались подснежники, разбивая своими лепестками последние, самые тонкие ледяные следы. – Но это не так. Они взлетают, маленький охотник, ради того, ради чего встаешь и ты. Чтобы отыскать пропитание. Чтобы напиться воды. Ты смотришь на них и видишь завораживающую высь и дышишь запахом свободы. А они смотрят вниз и… что видят они, лучше спроси у Кайшаса.
Арди чувствовал, что в словах Атта’нха скрыт некий смысл, но никак не мог его уловить.
– А теперь расскажи мне, маленький друг, что ты прочел вчера?
Маленький охотник вздрогнул и, кубарем скатившись с валуна на землю, пристроился сбоку от волчицы и прижался к её меху. Стоило ему это сделать, стоило погрузиться в мягкое тепло, услышать, как мерно и спокойно бьется сердце Атта’нха и как теплое, фырчащие дыхание слегка касается его головы, как маленького охотника окутала дрема.
– А можно… чуть позже? – зевнул он, борясь с подступающим сном.
– То, что ты прочел, Арди, это не мысли завтрашнего дня, – чуть строже прозвучал голос волчицы. – Однажды тебе, как и всем тем, кто обучен Слышать и Говорить придется исполнить свои обязанности.
– Но я еще не умею Говорить, а Слышу лишь самую малость.
– Сейчас – да. Но, однажды, ты овладеешь искусством. Я это знаю.
И она улыбнулась. Клыкастой пастью. Такой приветливой и смешной. Куда забавней, чем у Эргара.
Арди, из всех своих друзей, пожалуй, больше всего, если не считать старого барса, любил проводить время именно с волчицей. Нет, он любил и остальных, просто рядом с Атта’нха… рядом с ней ему казалось, будто он вот-вот, еще немного, и вспомнит что-то очень важное. Что-то, что он, почему-то, забыл. Забыл и теперь, иногда, после особенного глубокого сна, у него немного болело в груди. Болело из-за запаха ежевики…
– Я прочитал о тех Фае, что сбились с пути, – насупился маленький охотник, не желая вспоминать жуткую книгу, что ему пришлось осилить.
– И почему они сбились с пути?
– Потому что они не выбрали между Зимой и Летом и потеряли ориентир? – предположил, после короткой заминки, Арди. – Как на охоте, когда не видишь ориентира, то не знаешь, куда тебе идти. И начинаешь бродить кругами. Туда-сюда. Туда-сюда.
Атта’нха снова хохотнула. Но на этот раз немного печально.
– Наверное… наверное можно сказать и так, маленький друг. А теперь скажи мне, как пахнет демон?
– Так же, как и Бездомный – серой.
– А почему именно серой?
– Потому что таков сон Спящих Духов, – пожал плечами маленький охотник.
– Правильно, – кивнула волчица. – Не задумывайся о том, почему они пахнут серой, маленький друг. Главное – не забывай, что так оно и есть. И если ты почуешь этот запах, то будь готов.
– Готов к чему?
– Сражаться.
Арди вздохнул и потерся щекой о мягкую шерсть.
– Но я не хочу ни с кем сражаться, волчица, – маленький охотник, прикрыв глаза, попытался раствориться в тепле Атта’нха. Может, если он уснет, то она не захочет его будить и мучить своими вопросами. – Я хочу играть с Гутой и Шали, загадывать загадки со Скасти, охотиться с Эргаром, бегать на перегонки с Кайшасом и гулять по Алькаде с тобой. Не хочу ни с кем сражаться. Даже когда другие молодые охотники приходят ко мне на тропы, мне проще их обхитрить, чем драться. Да и зачем. Как говорит Скасти – голова всегда сильнее лап.
Волчица тяжело вздохнула и отложила свою пряжу в сторону.
– А что ты будешь делать, маленький друг, если демон, заблудившийся Фае, придет на луг, где ты играешь с Гутой и Шали.
– Тогда они тут же его разорвут, – без тени сомнений, ответил Арди.
– А если они будут больны и слабы. А демон силен?
– Тогда мы сбежим!
– А если у вас не будет возможности сбежать.
– Тогда… – маленький охотник задумался. – я попробую с ним договориться. Что ему от нас надо? Демоны ведь не охотятся. Они не знают троп. Нам нечего делить. Пусть идет своей дорогой.
– Они не охотятся так, как охотишься ты, маленький друг, но это не значит, что наши потерянные собратья не испытывают Голода.
– Голода?
Атта’нха снова кивнула и её теплые, слегка влажные глаза наполнились жаркими, колючими искрами. Такие, что вспыхивают в глазах охотников, когда те вспоминают имена тех, кто не вернулся с троп. Имена ушедших по невидимым тропам.
Волчице было больно.
– Заблудившиеся Фае всегда голодны, маленький друг. Их суть, их путь, должен был привести их в одно место, но они никак не могут его отыскать. И потому пытаются отобрать это место у других.
– Я… я ничего не понимаю, – признался Арди. – Как можно отобрать какое-то место… Они что, постоянно дерутся за чужие логова?
– Не совсем, маленький друг… не совсем… Но знай, что встретив демона, ты не сможешь ни убежать, ни скрыться, ни договориться, ни обхитрить его. Потому что все, что нужно заблудившемуся Фае – отнять у тебя то, что не хватает ему самому. А потому, маленький друг, хватит дремать, – Атта’нха дернула боком, заставляя Арди очнуться от полудремы. – и расскажи мне, как прогнать Бездомного Фае и как одолеть демона.
Арди насупился.
– Ну ла-а-адно, – недовольно протянул маленький охотник.
* * *
– Газом пахнет, что ли? – принюхался Милар.
Арди вынырнул из воспоминаний и посмотрел в спину капитана. После очередного привала им оставался последний рывок до Тверди.
А за окном все так же небо рассекала одна и та же молния. Они с Пневым ступали уже не совсем по лестнице небоскреба в Новом Городе, а, скорее, по территории демона. Сюда распространялось влияние заблудившейся Фае и теперь все вокруг подчинялось её воли. И то, что видели глаза – лишь обман и вымысел. Но слишком глубоко пронизавший суть реальных вещей, чтобы разобраться, где правда, а где ложь.
Может, если бы Арди относился к числу могучих Эан’Хане, он смог бы развеять чары демона и увидеть то, что действительно находилось за окном, но увы…
– Демоном пахнет, – возразил Ардан.
– А у них есть запах?
– В основном – сера, и еще примеси чего-то своего. У каждого по-разному.
– А почему так? – не унимался Милар и, кажется, Арди начал понимать, почему некоторых могла раздражать его привычка засыпать собеседника постоянными вопросами.
– Потому что таков сон Спящих Духов, – ответил Арди.
Милар, судя по недовольному бормотанию, принял ответ за хамство.
– Арди, а ты не думал, что…
* * *
– Арди, а ты не думал, что пропадать целыми днями в степи это не самый лучший способ ухаживать за беременной женой?
Ардан моргнул и повернулся на голос. Перед ним застыла Анна. С золотыми волосами, стянутыми в тугую косу, она стояла около плиты и водила деревянной ложкой над жарящимся мясом… с луком и чесноком.
За окном, над Эвергейлом, поднималось весеннее солнце. Заливало поселок и ближайшие окрестности теплыми лучами, обещая как можно скорее оттеснить остатки холодного дыхания зимы.
– Я…
– Я-я-я, – перебила Анна. Она отложила в сторону ложку и, вытерев руки передником, уселась за стол. – Только это от тебя и слышу – “я”. И ничего кроме.
В платье, расшитом Шайе настолько, чтобы живот Анны мог поместиться, девушка налила из джезвы кофе и придвинула миску с рассыпчатым печеньем.
– Ты ездил к моему отцу?
– Отцу? – переспросил Арди.
Он снова посмотрел за окно. Там, накрывая предгорья тенью, высились Алькадские пики. С их лесами, быстрыми, набравшимися сил за зиму реками, и тропами, невидимыми взгляду непосвященного путника.
– Да, – строго и как-то холодно, произнесла Анна. – ты обещал, что съездишь к нему и попробуешь поговорить еще раз. Мы не сможем растить ребенка, на твою зарплату помощника маршала, Арди. И уж тем более не сможем, когда тебя неделями дома нет. Если бы не Келли, я вообще не знаю, как бы здесь одна справлялась.
Ардан моргнул… да, точно… Тимофей Полских… после той ночи, которую они с Анной провели вместе у ручья, Арди вернулся домой.
Поговорил с семьей, с матерью и даже спросил совета у отчима, а затем, как и планировал, потратил пятнадцать эксов на то, чтобы купить обручальное кольцо.
И, когда они снова встретились с Анной – он задал ей вопрос.
“Выйдешь за меня?”.
И она ответила.
“Да”.
Тимофей Полских был против, но… слишком любил свою дочь. Не хотел причинять ей боль, натравливая на Арди своих ковбоев (а может не собирался выяснять, насколько теплые отношения у шерифа и Ардана). И потому просто выгнал Анну из дома, в моменте постарев лет на десять, осунувшись и сгорбившись.
Арди, разумеется, потерял работу. Повезло только, что мимо Эвергейла проезжали маршалы. Андрей Кальдрон, видавший виды вояка, скупой на эмоции и быстрый на колкие слова. А еще Тевона Эллини. Молодая девушка, чья жизнь круто изменилась из-за не очень честной подруги.
Ардан, волей случая, пересекся с ними и вылечил дочку переселенца с севера. С тех пор он, от сезона к сезону, уже год подрабатывал помощником маршалов. Помогал им выбирать маршруты для пересечения Алькадских пиков, а еще…
Арди посмотрел на сковородку. Там жарилась говядина. И лук. Все то, что он не мог есть. Кофе, который он не пил из-за бобов, и рассыпчатое печенье, которое не мог съесть больше пары штучек в неделю.
И он их уже съел. На прошлый завтрак. И обед. И ужин. Единственное, что он мог съесть дома.
– Анна, ты…
– Почему не ешь? – спросила девушка, сводя хмурые брови. Каким-то образом Арди пропустил тот момент, когда мясо со сковородки переместилось на тарелку, а та, в свою очередь, оказалась перед ним на столе. – Я, будучи в положении, пол утра корячилась у плиты, чтобы приготовить тебе завтрак. Чтобы ты опять уехал, Светлоликий знает куда, а я тут одна… И ладно бы ты хоть сколько-нибудь сносные деньги у маршалов получал. На что мы ребенка растить будем, Арди? Ты об этом подумал?
Да… кажется да… Кальдрон платил ему полтора экса в неделю. За месяц получалось не очень много. Так что Арди, целый год, искал подработки. Он так и не смог получить лицензию охотника, так что ездил от фермы к ферме, предлагая услуги наемного ковбоя. Порой ему везло, чаще, когда фермеры видели документы с пометкой о наличии в предках Первородных – нет.
Порой Арди удавалось продать какие-нибудь несложные лечебные отвары из цветов и трав, но редко. Кое-как, в течении года, они с Анной, пока у той окончательно не раздулся живот, справлялись. Тем более, что Келли подсуетился и город выделил им маленький дом на самом отшибе поселка. Одноэтажный, с двумя комнатками и миниатюрной кухней.
– Я же говорил, что не могу есть говядину.
– Ну уж извини, что ничего другого нет, – Анна, сверкнув глазами, забрала тарелку и… выкинула содержимое в окно. – Значит сам себе найдешь что поесть, раз уж твои законы охоты для тебя важнее беременной жены.
Ардан посмотрел на Анну, на её покрасневшее от раздражения и усталости лицо, после чего забрал шляпу и вышел в прихожую.
– Ну и проваливай! – донесся крик в спину.
Арди вышел на улицу. Лицо обдал все еще прохладный, но уже немного влажный, отдающий обещаниями тепла, воздух. Рядом, у порога, стояла его лошадь. Престарелая кобыла, списанная с баланса шерифской управы.
Ардан провел по её загривку ладонью и улыбнулся.
Если бы не Келли, ему бы пришлось тяжело. Очень тяжело.
Подул ветер.
Он гнал обрывки травы и лепестки цветов на восток. Туда, за горы и горизонт. Приветствовал ласточек, которые возвращались с далеких берегов, где волны накатывали на песчаные берега островов.
И где-то там, у горизонта, высились волшебные здания Метрополии, по улицам которых ездили телеги без лошадей, на каждом углу Звездные Маги творили волшбу, а воздух звенел от новомодной, необычной музыки.
Или так лишь рассказывали болтливые, пьяные путешественники в салуне? На деле не бывавшие нигде, кроме, разве что, Дельпаса.
Да, звучало бредово.
Так может и не было никаких песчаных берегов, а волны бились о каменистые скалы прибрежья Каргаамы.
Откуда Арди знал, какое побережье у Каргаамы?
Ему рассказал Март. Март Борсков. Когда Плащи поспешно вывозили его семью из Эвергейла в столицу, чем спасли, скорее всего, жизни семьи Брайн-Эгобар.
– Знаешь, я никогда не задумывался о том, что было бы если бы я остался в Эвергейле, – произнес Арди, разглядывая облака. Те плыли по небу… не теряя своей формы. Точно так же, как ветер гнал одни и те же лепестки, а Анна слишком часто поправляла волосы. Именно поэтому она никогда и не заплетала косу – не любила. – И не возвращался мыслями к Анне и тому, чтобы завести с ней семью… Может потому, что дедушка прав и я засранец. А может потому, что в ту ночь, кроме адреналина и юношеской привязанности, нас действительно больше ничего не связывало. Так что ты ошиблась.
Ардан провел ладонью по крупу лошади.
– Я думал не о том, что было бы, если бы я остался, Плакальщица, а о том, что было бы если бы я струсил и так и не вернулся в Метрополию. Остался бы в Дельпасе. С матерью, братом и остальными. Работал бы в конструкторском бюро и, наверное, я… Да, если честно, даже не знаю, что – наверное.
Ардан вздохнул и, закрыв глаза, протянул руку.
– Но попытка была хорошая, демон.
Не ту, что видел, а ту, что у него имелась на самом деле. Протянул, схватил на голове что-то склизкое и с силой дернул в сторону, терпя при этом режущую боль, исполосовавшую лицо.
* * *
Тяжело дыша, прижимаясь плечом к стене, Ард топтал ногой нечто аморфное. Зеленая жижа с острыми, когтями-жгутиками, обрамлявшими своеобразную пасть, в которой вместо клыков и зубов торчали другие, куда более маленькие рты. А у тех имелись свои. А у тех свои и так пока голова не начала кружиться.
Ардан столкнул верещащую, извивающуюся под ударами каблуков жижу куда-то в пропасть нижних этажей. Кровь из тонких порезов стекала по лицу и заливала за воротник, но с каждым ударом сердца Ард ощущал, как раны постепенно затягиваются, а кровь останавливается.
Затем, развернувшись и поднявшись на следующий пролет, он наклонился к Милару. Тот сидел на полу. Жижа пузырем окутала его голову. Жгутики-когти впивались в лицо, уходя под кожу, наполняя ту мерзостными, коричневыми “венами”, сливавшимися воедино с капиллярами. Пульсируя, те буквально впитывали кусочки жижи, вгоняя ту внутрь тела Милара, а взамен выкачивали кровь.
Капитан пускал ртом пузырики. Те, в свою очередь, растворялись внутри жижи, хлюпая сверху, пока паразит “дышал” за обоих. И за себя, и за свою жертву.
Ардан протянул ладонь и, прикоснувшись к теплой пленке, заменявшей созданию плоть, вспомнил, как точно так же, когда-то давно, аккуратно касался ледяной корки на поверхности едва-едва уснувшего ручья. И как пальцы облизывал влажный холод, а кожа прилипала ко льду, чувствуя все стихающее сердцебиение воды, скованной властью мороза.
Арди напитался этим чувством и позволил осколку имени льда сорваться со своих губ. Морозным эхом тот обволок мерзкое создание. То запищало, задрожало, а следующим мгновением растрескалось и разлетелось на десятки тошнотворных, серо-зеленых осколков.
– Твою мать! – Милар, оттолкнув Арди, выхватил револьвер и приставил к его лбу. – Сраный ублюдок! Все еще жив?! Сколько раз мне нужно вышибить тебе…
По мере того, как глаза Милара наливались живым светом и скидывали с себя пелену морока, голос капитана стихал, а сам он постепенно обмякал. Под самый конец, потеряв силы, и вовсе рухнул на пол едва вы не выронив револьвер.
Арди ожидал какой-то подобной реакции, так что не сказал ни слова.
– Вечные Ангелы, господин маг, – капитан с трудом поднес холодное железо и приложил то ко лбу. Видимо в надежде, что поможет. – Я видел… будто заново прожил… видел… видел… как не застрелил эту мразь. Эту сраную дрянь… Иригов… сука, Ард… Он ведь детей. Маленьких детишек… – Милар проглотил часть слов и, прикрыв глаза, прислонился головой к стене. Вздох за вздохом, капитан постепенно приходил в себя. – А мы были вынуждены сохранить ему жизнь. И он, небось, до сих пор дышит. Страдает, но дышит. А детишки – нет. Петр может быть двадцать раз прав, что ублюдков учат болью, но иногда, Ард… Порой тебе самому больно, когда такие мрази ходят по земле. Они ступают по ней, а будто топчут тебя самого.
– Милар, извини, я…
– Это не твой Взгляд Ведьмы, Ард, – отмахнулся капитан. – Просто… я наслаждался процессом. Стрелял в эту мразь, – Милар сложил пальцы в форме револьвера и направил куда-то перед собой. – Бам. Бам. Бам. А он орал и корчился. А мне было хорошо. Понимаешь? Хорошо… И плохо тоже.
– Это слезы.
– Да просто в глаз что-то попало.
– Я не про тебя, капитан, – возразил Арди и указал ладонью на постепенно оттаивающие куски жижи. – Слезы Плакальщицы. Они проникают в наше сознание и…
– И кто их выпьет, тот погрузится в печальные воспоминания, – перебил капитан и, открыв глаза, посмотрел на мерзость, валявшуюся у его ног. – Проклятье, господин маг, в сказках оно все как-то… более прилично, что ли. Никогда бы не подумал, что Слезы Белой Женщины – это какие-то мерзкие твари.
– На самом деле, у настоящей Белой Женщины слезы выглядят как одуванчики, – Арди, опираясь на посох, поднялся на ноги, а затем помог встать и капитану. – Но мы же имеем дело со сбившейся с пути. Так что видели не воспоминания, а фантазии.
– А… точно. Демон. Ну да…
Капитан, как и Арди недавно, столкнул ледяные обломки в сторону нижних этажей. Столкнул и едва было не полетел следом. И полетел бы, если бы Ардан вовремя не поймал Милара.
– Голова кружится…
Ардан мигом достал из кармана одну из алых колбочек и, резким движением сломав стеклянную “пробку”, буквально насильно влил содержимое в горло Милара. Тот закашлялся, выругался, но лицу капитана постепенно возвращался прежний, розоватый оттенок.
– Что… за мерзость… проклятье… кха-кха… – Милар заходился в кашле и, кажется, пытался оттолкнуть Арди в сторону. А может просто нелепо размахивал руками в воздухе. Кто знает.
– Кровь Лей.
– Господин маг, дай мне минутку, я сейчас в себя приду и начну тебя душить, раз ты…
– Извини, – спохватился Арди. Вновь его привычка говорить односложно. – Кровь Лей это отвар ранга Синей Звезды. Позволяет тебе… – вспоминая недавний разговор, юноша поспешил перейти на более “бытовой” язык. – Позволяет твоему телу, в течении непродолжительного времени, перерабатывать накопившуюся в теле Лей в кровь. Монстр высосал из тебя слишком много, так что…
– Я понял, – перебил Милар и, с куда более здоровым, пусть и относительно, внешним видом выпрямился и хрустнул шейными позвонками. – А сам почему выглядишь так, будто из тебя никто и ничего не сосал?
– Ты…
– Да, я специально сформулировал фразу именно так.
Ардан вздохнул. Капитан себе не изменял…
– Наша физиология отличается, – коротко пояснил Арди.
Ему тоже немного нездоровилось, но не настолько, чтобы вливать в себя отвар. Он не стал уточнять для Милара, но и Грибо-Водоросли, и Кровь Лей, как и все прочие алхимические изделия, основанные на взаимодействии с накопленной организмом Лей – не самые безопасные.
Да, они действовали намного быстрее и, порой, даже эффективнее иных изделий с аналогичными функциями, но при этом если слишком увлечься процессом, можно было истощить свой организм. Когда тело лишиться большей части накопленной Лей, то станет уязвимо для воздействия Лей-радиации, излучаемой Лей-линиями и тогда…
Двумя словами – ничего хорошего.
А если подробней, то лучше съездить посмотреть на результат такого увлечения в госпитале Героев, специализирующимся на Звездных Магах и болезнях, связанных со Звездной Магией.
Но Милару этого всего лучше, конечно, не знать. Тем более, что Арди все рассчитал так, чтобы побочные эффекты для них свелись к самому минимуму.
– Завтра пей как можно больше горячей воды с добавлением любых целебных или нейтральных трав, – произнес Арди, проходя мимо Милара. – Дальше первым пойду я.
Последние несколько этажей Ардан с Пневым преодолели без каких-либо происшествий. За окном, разумеется, змеилась все та же самая, неизменная молния, но больше никаких “слез” на головы им не сыпалось. Разве что запах все усиливался. Заполнял горло вязкой, удушающей ватой, пропитанной сладковатой вонью гниющих цветов. А сера уже буквально обволакивала гортань, заставляя то и дело заходиться в кашле.
Милар потянулся было к противогазу, но Арди остановил его и, на немой вопрос, точно так же молча покачал головой, после чего указал на коробочку фильтра.
С неё капала слизь. Та же самая, что и со “слез” Плакальщицы. Демон успела отравить их фильтры, так что теперь те не имели какого-либо смысла.
– Дагдаг не обрадуется, – выдохнул Милар и тут же едва ли не выкрикнул. – Вечные Ангелы!
Они, наконец, поднялись на тридцатый этаж. Каждый, пожалуй, ожидал увидеть все, что угодно. Но только не то, что осветила очередная вспышка иллюзорной молнии.
Прямо на лестничной площадке, среди пульсирующих внутри стены коричневых прожилок, наполненных той же жижей, что и фильтры, возвышались створки ворот. Самые настоящие, высотой метра в три с половиной, разделенные на две, овальные половины с отсеченным низом, украшенные семейным гербом, они выглядели внутри небоскреба так же чуждо, как и…
Если честно, Арди даже слов не находил.
Он подошел ближе и пригляделся. На деревянной поверхности пролегли трещины, но не от времени или погодных условий, а потому что краснодеревщик потратил уйму времени, чтобы расщепить недавно сваленное дерево. Точно так же, как кузнец состарил заклепки и гвозди из стали, а не простого железа, а массивные петли долго-долго простукивал молотком, чтобы те выглядели так, будто пережили натиски нескольких армий. И даже выбоины от таранов кокетливо теснились друг к другу, обрамляя…
– Крылатая свинья? – удивился Милар.
– Кабан, – по привычке поправил Ардан.
Да, действительно, герб семьи Ле’мрити – крылатый кабан с хвостом павлина. Настолько же экстравагантно, насколько нелепо. Пожалуй, Милар не ошибся, заявив, что большие деньги далеко не всегда шли рука об руку с изысканным вкусом.
– Готов? – спросил Арди, упирая ладонь в прохладные, мокрые деревянные створки.
– Нет, – честно признался Милар, попутно обнажая саблю и взводя курок револьвера. – А ты?
– Нет, – в тон ответил Ард.
– Отлично. Тогда идем.
– Идем, – кивнул Ардан и с силой толкнул створки, открывая проход внутрь логова демона.
