Кирилл Эдуардович Коробко
Время пить вино
Часть 2. Каверак.
Замок
.
Брат Гуго проснулся оттого, что кто-то требовательно стучал в дверь. Еще окончательно не сбросив остатки сна, он встал и подошел к двери.
За дверью стояли Сент-Жак де Антре, капитан фон Гейделиц и д’Бюрри. Рыцарь и капитан успели переодеться. Тамплиер щеголял в фиолетовом камзоле, коротких красных штанах и зеленых чулках. Он подвязал красной лентой свои длинные волосы, так что они образовали на спине конский хвост. Капитан снял кирасу и шлем. Вместо шлема на нем красовалась немного помятая черная фетровая шляпа с зеленым пером. На этом его переодевание и закончилось. На нем оставался тот же коричневый камзол, который он носил под кирасой, те же кожаные штаны и окованные железом сапоги из грубой буйволовой кожи, с чудовищными шпорами. Портупею с мечом капитан одел поверх камзола. Д’Бюрри оставался в своем сером дорожном камзоле с легкой кирасой поверх – видимо, рассчитывал переодеться позже.
– Пора ехать, дорогой брат Гуго, – провозгласил д’Бюрри, поднимая руку. – Аудиенция назначена на вечер, а маркиз не любит ждать! Вы не переоделись. Вы так и пойдете в этой рясе?
– Да, господин д’Бюрри, – ответил брат Гуго, – так и пойду. Больше у меня все равно ничего нет. Так что я готов. С вашего позволения, я лишь умоюсь.
С этими слова он подошел к умывальнику, в который Пити заранее налил чистой воды, и принялся плескать себе в лицо.
Через пять минут он уже седлал на конюшне своего мула, а остальные ждали его, усевшись на коней. Еще через десять минут вся кавалькада из пяти человек скакала по дороге на Каверак. Оруженосец рыцаря Артур все-таки упросил хозяина взять его на праздничный пир. Теперь, не в силах сдержать счастливой улыбки, он скакал сзади.
Хотя дождь прекратился, раскисшая грязь под копытами лошадей не давала быстро ехать. Кони шли легкой рысью, лишь изредка, на сухих местах, переходя на галоп. Всю дорогу никто не проронил ни слова. Перед воротами Каверака пришлось придержать лошадей и пустить их шагом. Несмотря на плохую погоду, людей на улице было много. Торговцы, ремесленники, крестьяне – толпились на центральной площади, обсуждая новое диво, которым их порадовал маркиз – пятерых повешенных.
Брат Гуго придержал своего мула, внимательно разглядывая разбойников. Рядом с францисканцем задержался лишь Артур. Остальные путники продолжали двигаться, не обратив на повешенных никакого внимания. Вчера, когда брат Гуго таскал их вместе с де Антре, они казались больше и страшнее. Сейчас на веревках висели тщедушные, высохшие тела. Трупное окоченение наступило задолго до того, как они попали в петлю; поэтому негодяи висели в самых разнообразных позах. Все погибли от страшных рубящих ударов. Теперь, при свете дня, брат Гуго мог хорошо рассмотреть раны. Главарь, зарубленный капитаном, единственный, видимо, пытался обороняться, поэтому встретил смерть лицом к лицу. У него были две раны – на лице и груди. Остальные пытались бежать от неминуемой судьбы, но безуспешно. Их раны были на затылке или спине. Все одеты в чудовищное рванье, немыты, нечесаны и невероятно худы.
Брат Гуго невольно вспомнил сражение с бандой Чарли Свистуна. Банда Свистуна тоже состояла из беглых крестьян… Вот только те точно заслужили своей участи. А эти… Эти, видимо, вконец изголодавшись, останавливали проезжих просто для того, чтобы попросить милостыню. Францисканец поправил сам себя: если они просили милостыню, зачем стрелять в Теодора? Тут что-то не сходилось…
Подтолкнув своего скакуна пятками, брат Гуго устремился вслед за опередившими его спутниками. Они успели затеряться на узких улочках. Но брат Гуго знал, куда ехать. Впереди, над утлыми домишками, высился донжон цитадели Каверака из коричнево-черного камня. Пропетляв среди лавчонок и цейхаузов, он свернул налево и увидел мощные ворота, сейчас широко распахнутые.
Их определенно поджидали. Подъемный мост опущен, герса поднята. Едва лошадь едущего впереди д’Бюрри ступила копытами на мост, на мостовых башнях затрубили горнисты. В воротах произошло движение, и две шеренги пехотинцев в золоченых кирасах, с алебардами в руках, побежали навстречу прибывающим. Выстроившись вдоль ограждения подъемного моста, они четко повернулись лицом к гостям, взяли алебарды к ноге, сделали полшага влево, отставив алебарды вправо и так замерли.
Не без интереса наблюдавший за этим этикетом капитан фон Гейделиц одобрительно кивнул головой – солдаты продемонстрировали хорошую выучку. Впереди, во внутреннем дворе, верхом на великолепном белом коне, обнажив меч, крутился дю Перш. Он горячил коня, то давая ему шпоры, то осаживая, заставлял стать на дыбы и сделать на задних ногах несколько шагов вперед, назад и вбок. Когда гости приблизились, дю Перш опытной рукой заставил коня замереть. Он отдал честь мечом, встречаемые выхватили клинки и отсалютовали в ответ. Не имеющий меча брат Гуго лишь улыбнулся и благословил всех широким жестом.
Все спешились. Д’Бюрри сделал шаг вперед:
– Месье, позвольте вам представить господина барона Йозафа Иеронима фон Гейделица, капитана роты немецких гвардейцев!
Дю Перш сегодня днем уже допрашивал фон Гейделица, однако этикет требовал представить их друг другу.
Фон Гейделиц, сделав шаг назад, сорвал с головы шляпу, поклонился в пояс дю Першу, выпрямился. Его каблуки щелкнули, а шпоры издали мелодичный звон.
Д’Бюрри продолжил:
– Господин фон Гейделиц, позвольте представить вам виконта Гийома дю Перша, командира конницы его светлости маркиза де Каверака!
Дю Перш вложил меч в ножны, подкрутил усы и с широкой улыбкой положил ладони на плечи капитана:
– Приветствую вас, доблестный воин! Теперь, полагаю, я ни капельки не ошибаюсь, называя вас виновником сегодняшнего торжества!
– Я есть ваш преданный слуга, господин дю Перш, – с немецкой напыщенностью произнес фон Гейделиц, – ваш, и его сиятельства господина маркиза.
– Добро пожаловать, дорогой друг, – улыбаясь, заметил дю Перш, – я, при дворе его светлости, занимаю должность прево… Именно поэтому мне пришлось днем допрашивать Вас. Но, благодаря мой должности, мне также выпало удовольствие первым доложить его сиятельству об уничтожении банды мародеров. Подумать только! Эти негодяи без малого два месяца имели дерзость взимать мзду за проезд, высочайше положенную господину маркизу самим Его Величеством!
Гости посмеялись сей незамысловатой шутке.
– Теперь, господа, – продолжил дю Перш, когда смех утих, – прошу следовать за мной. Оставьте лошадей здесь, во внутреннем дворе, конюхи позаботятся о них.
С этими словами виконт водрузил на голову свою шляпу, повернулся и пошел через двор к трехэтажной пристройке, стоящей слева от донжона. Остальные последовали за ним.
– Ее сиятельство хотела самолично вручить награду герою, – полуобернувшись, сказал дю Перш, – однако, боюсь, это придется сделать его сиятельству. Маркиза со вчерашнего дня чувствует легкое недомогание. Скоро мы узнаем, найдет ли маркиза в себе силы спуститься к нам.
Поднявшись по ступеням, дю Перш остановился перед огромной двустворчатой дверью, ведущей в приемный зал. Здесь он вполголоса переговорил с пожилым человеком в пудреном парике и ливрее с цветами маркиза. Потом огорченно повернулся к гостям. Его круглое добродушное лицо выражало досаду.
– Как я и боялся, ее сиятельство сегодня не выйдет, – удрученно объявил дю Перш, – в церемонии примет участие один маркиз.
Дю Перш помолчал, улыбнулся, а потом добавил заговорщески:
– Но пусть это вас не смущает, друзья мои. Мы от этого только выиграем. Церемония выйдет более короткой и менее формальной.
Потом указал гостям на пожилого лакея:
– Позвольте вам представить церемониймейстера его сиятельства, барона д’Эперне.
Человек в ливрее и парике поклонился.
– Барон д’Эперне будет проводить церемонию.
Дю Перш по очереди вполголоса назвал д’Эперне вновь прибывших. Титул, имя и фамилию д’Эперне повторял вслед за дю Першем. Было ясно, что этого ему достаточно, чтобы навсегда запомнить гостей.
Заминка произошла лишь с Артуром. Поскольку д’Эперне не знал его имени, барон подошел поближе к оруженосцу рыцаря и попросил его представится. Артур почему-то очень смутился. Он покраснел, как мак, и закусил губу. Д’Эперне, слегка подняв брови, спокойно ждал, когда Артур справится с волнением. Юноше пришлось взять себя в руки. Переведя дух, он назвал свой титул, имя и фамилию, которые д’Эперне тут же повторил.
Наконец, с именами было покончено, и д’Эперне принялся расставлять гостей в порядке их появления в приемном зале.
– Запомните, господа, это малый прием, поэтому паузы между вашим появлением в зале не следует делать никакой. Вы делаете три шага от порога и ждете, пока я произнесу ваше имя. Когда я его произнесу, вы идете в то место зала, где угодно будет стоять его светлости маркизу. Вы останавливаетесь, не доходя до него, трех или четырех шагов. Запомните, вам нельзя смотреть ни влево, ни вправо, ни под ноги, пока вы идете к его светлости – смотрите прямо ему в лицо. Остановившись, не сводите глаз с его светлости, пока он не соблаговолит заговорить с вами. Затем он подаст какой-либо знак, что отпускает вас. Например, кивнет или поднимет руку. После этого можете вести себя более раскованно – ходить по залу, разговаривать с домочадцами маркиза…
Д’Эперне оглядел гостей и продолжил:
– Как только я закончу говорить первое имя, владелец второго тут же должен сделать те самые три шага и остановится. Если угодно, я буду подавать тому, кто ждет следующей очереди, знак, пальцем – вот так!
Барон, показал как, продолжив:
– Увидев знак, делаете три шага и ждете, когда я представлю вас. Кажется, я понятно объяснил?
Церемонимейстер подождал вопросов, и, не дождавшись, продолжил дальше:
– Если маркиз захочет переговорить с кем-либо из вас, отвечайте на вопросы его светлости. Запомните: вы говорите только тогда, когда он обращается к вам. Его светлость не любит вычурных фраз, которыми щеголяют, как я слышал, при дворе де Гизов. Говорите ни громко, ни тихо, нормальным голосом. Ни в коем случае нельзя поворачиваться спиной к его сиятельству. Нельзя задавать ему вопросы, не относящиеся к предмету беседы. Но если вы хотите уточнить вопрос, который вам задал его светлость, смело уточняйте. Никуда не уходите из зала до окончания аудиенций. Будет краткая официальная речь его сиятельства, затем награждение нашего героя, а потом церемония закончится. Если что-то вызовет у вас затруднение или вы не будете знать, что делать, или как себя вести, просто посмотрите на меня. Я, во время аудиенции, буду стоять у вас за спиной и подскажу, что делать, если вы в затруднении. Все понятно? Тогда приступим.
– А бал? – пискнул фальцетом Артур. Все рассмеялись, кроме самого д’Эперне. Де Антре при упоминании бала бросил на воспитанника недовольный взгляд и нахмурился. От смеха и недовольного взгляда хозяина юноша покраснел как рак.
– Это малый прием, молодой человек, – деловым тоном объяснил ему церемониймейстер. – Следовательно, бала просто не будет. После церемонии награждения нас ждет скромный ужин. Уверяю вас, ничего официального, маркиз изволил самолично указать мне это. На ужине будут присутствовать несколько фрейлин маркизы. Если вам, молодой человек, будет угодно после ужина выучить несколько па, девушки будут счастливы показать их вам. Я лично передам им вашу просьбу.
– Спаси… Я хотел сказать, благодарю вас, господин барон. Я с радостью выучу несколько па, – ломающимся голосом произнес Артур, кланяясь в пояс д’Эперне.
Юный оруженосец раскраснелся, глаза его сияли. Было видно, что если бы не присутствие хозяина, он бы принялся целовать д’Эперне туфли. Без тени усмешки старый придворный вернул поклон молодому человеку, затем сделал шаг назад, чтобы окинуть взглядом всю группу.
– Если все готовы, приступим, – скомандовал барон.
По его кивку один из лакеев откатил тяжелую створку и церемониймейстер вступил в зал. Он шел скользящими шагами, какими умеют ходить только прожженные царедворцы. Сделав четыре шага, он повернулся так, чтобы краем глаза видеть очередного входящего. Один из лакеев ударил палочкой в медный гонг, висевший у входа. Гонг издал приятный мелодичный звук.
– Имею честь представить его милость, рыцаря-храмовника, приора Грамского аббатства, Сент-Жака де Антре, – начал церемонию барон. Его голос, негромкий, но в то же время глубокий, достигал самого потаенного уголка зала, легко покрывая легкий шепоток, царящий в зале благодаря толпившимся в нем людям. Де Антре, приосанившись, улыбнулся. Расправив плечи, он легкими шагами отправился к противоположенному концу зала, туда, где, окруженный придворными, стоял маркиз.
– Имею честь представить оруженосца любезного шевалье господина де Антре, господина Артура д’Грама, – продолжал тем же голосом барон д’Эперне.
Артур, чуть не запнувшись, опять покраснел. Тем не менее, юноша справился и с волнением и собственными ногами. Закусив губу до крови, и он благополучно дошел до маркиза.
– Имею честь представить святого отца, брата Гуго!
Брат Гуго, дождавшись своего имени, слегка поклонился и пошел спокойным шагом, шлепая босыми подошвами по навощеному паркету. В руках он держал четки, бормоча вполголоса «Pater noster»1.
– Имею честь представить его сиятельству господину маркизу, его милость, капитана гвардейцев, барона Йозафа Иеронима фон Гейделица, – казалось, голос д’Эперне ничуть не изменился ни по высоте, ни по интонации. Однако, за счет паузы церемониймейстер умудрился так выделить немца среди остальных гостей, что шум в зале сразу смолк и все повернулись к фон Гейделицу.
Тот шел, чеканя шаг, придерживая ножны с мечом левой рукой и четко отмахивая правой. Подойдя к ожидавшему его маркизу, он остановился. Молниеносным движением капитан выхватил меч. Сделав несколько финтов, отдал маркизу честь. Меч двигался так стремительно, что воздух, рассекаемый им, завизжал.
Проделав несколько финтов, капитан с лязгом вогнал оружие в ножны, звякнул шпорами, поклонился и замер, выпучив глаза на его сиятельство.
Его сиятельство был в том возрасте мужчины, когда трудно определить возраст. Ему могло быть как тридцать, так и сорок лет. Он носил остроконечные усы и эспаньолку. На висках только начала пробиваться седина. Он оделся в расшитый золотом фиолетовый камзол, такие же штаны и лиловые чулки. На башмаках, с золотыми пряжками, красовались изящные золотые шпоры. Шпага маркиза тоже была скорее декоративным, чем боевым оружием. На целых две пяди короче палаша капитана, она сверкала серебряной рукояткой с изумрудами.
Представление фон Гейделица, видимо, произвело на маркиза немалое впечатление. Он приподнял брови и с чувством произнес:
– О! Вот что значит настоящая немецкая выучка! Браво, браво! Ни один из моих паркетных шаркунов не в силах сделать ничего подобного! Что за шаг! Что за владение оружием! Великолепно! Значит, вы и есть тот герой, который избавил нас от шайки негодяев? Мой дю Перш гоняется за ними битых два месяца, без малейшего результата. Но стоило в наших землях появиться по-настоящему храброму воину – как извольте видеть, банды больше нет!
– Это есть совершенно правильно, ваше сиятельство, – кланяясь, ответил капитан, – aber2 спешу напомнить, что эти abschaum3… эээ… негодяй… плохой человек, так кажется, да, есть очень труслив и пуглив. Они есть прятаться и убегать от отряда дю Перш. Рано или поздно дю Перш, изготовив облава, изловил бы их как заяц. – Капитан учтиво сделал поклон в сторону виконта. – Мне просто не повезло оказаться в месте их засада. Один из моих людей, из мой отряд, получил тяжкий ранений. Благодаря умелым рукам и благородное сердце святого брата Гуго, – тут капитан сделал поклон в сторону францисканца, его жизнь спасена и теперь он выздоравливает.
Брат Гуго заметил, что д’Бюрри уже что-то шепчет на ухо маркизу. Монах легко догадался, что именно, потому что маркиз тут же устремил на монаха заинтересованный взгляд, немедленно забыв о капитане.
– Вот как? Вы и есть брат Гуго, автор тех самых замечательных сонетов? Я с удовольствием послушаю пару-тройку новых виршей, если вы соблаговолите прочитать их для меня! – несколько фамильярно произнес маркиз.
Кордельер слегка поклонился.
Затем маркиз, видимо вспомнив, для чего все собрались, снова посмотрел на фон Гейделица.
– Мой дорогой барон фон Гейделиц, я чрезвычайно рад, что могу лицезреть вас у себя в замке и вдвойне рад, что могу приветствовать в вашем лице немецкую нацию, наших надежных союзников из Священной Римской империи…
Брат Гуго понял, что началась та самая церемония, о которой предупреждал их д’Эперне. Речь маркиза длилась около десяти минут. Затем наступила очередь фон Гейделица. Он поблагодарил маркиза за оказанную честь.
Маркиз вытянул руку вправо и пощелкал пальцами. Перед ним мгновенно вырос лакей с черным марроканским подносом из эбенового дерева. На подносе лежал даже с виду увесистый, расшитый золотом кошелек.
– Это награда за поимку или умерщвление негодяев. О награде было объявлено официально, на главной площади Каверака, а также во время проповедей во всех церквах и аббатствах. Поскольку вы выполнили условие моего указа, теперь эти деньги ваши по праву.
Маркиз взял кошелек и вложил его в руку фон Гейделица.
– Распорядитесь ими по своему усмотрению, – продолжил его светлость. – Я слышал, что ваши солдаты проявили чудеса храбрости во время той стычки. Я сгораю от нетерпения, желая услышать всю эту историю от начала до конца. Но перед этим я обязан сделать кое-что еще. Во-первых, я объявляю, что все расходы по содержанию вашего отряда на землях Каверака (естественно, в пределах разумного) берет на себя моя казна. Пока вы находитесь на моих землях, есть, пить, кормить лошадей вы будете за мой счет. Кроме того, я хочу оплатить содержание и уход за вашим раненым.
Фон Гейделиц коротко поклонился.
– Во-вторых, еще одна приятная для меня обязанность. Господин барон. Дайте мне ваш меч. Преклоните колено.
Фон Гейделиц сделал шаг назад, извлек из ножен меч, снова сделал шаг вперед и опустился на колено, протягивая маркизу палаш гардой вперед. Тот взял меч за рукоять, взвесил в руке. На его лице появилось изумленное выражение – палаш капитана оказался ему тяжеловат. Маркиз возложил лезвие плашмя на плечо фон Гейделица.
– Йозаф Иероним фон Гейделиц, ты посвящаешься в кавалеры ордена Лаврового Листа! – внушительно изрек маркиз. – Отныне ты по праву можешь носить эти знаки принадлежности к Ордену.
Маркиз убрал меч с плеча капитана. Он наклонился, взял капитана за локоть и помог ему подняться. Затем протянул меч рукояткой вперед.
Фон Гейделиц был заметно тронут. По его бурой щеке потекла слеза. Смахнув ее, он взял палаш за рукоятку. Снова сделал шаг назад и вновь отдал мечом честь. Только на этот раз он не сразу убрал меч в ножны, а сделал мечом множество финтов и выпадов вокруг себя. Вновь завизжал разрезаемый воздух, а меч, сделавшись едва видимым, как бы обтекал тело капитана. При этом тело фон Гейделица было совершенно неподвижно, а лицо сохраняло непроницаемое выражение. Эти финты продолжались, наверно, с минуту. Свой полет меч закончил в ножнах, с чудовищным лязгом.
Это представление было встречено восторженным ревом придворных маркиза. Все хлопали, восторженно кричали «браво» и посылали капитану воздушные поцелуи.
Маркиз тоже выказал восхищение, кивая и похлопывая в ладоши. Сделав два или три хлопка, он вытянув руку право, вновь щелкнул пальцами. Восторженные выкрики мгновенно смолкли.
Маркизу на том же подносе подали шкатулку из палисандрового дерева, украшенную стилизованным изображением лавровых листьев. Маркиз взял шкатулку обеими руками и вручил ее капитану. Тот с поклоном принял ее. Его сиятельство собственноручно откинул крышку, достал оттуда небольшой серебряный орден, украшенный изумрудами, висящий на зеленой ленте. За спиной капитана возник лакей и надел орден на шею фон Гейделица. Кроме того, в шкатулке оказалось серебряное кольцо со вставленным в него крохотным изумрудом в виде лаврового листа.
Когда фон Гейделиц взял кольцо в руки, он невольно вздрогнул и бросил взгляд на брата Гуго. Тот тоже не мог не заметить сходства кольца, врученного капитану, с тем кольцом, который капитан сегодня утром снял с одного из бандитов.
Д’Эперне, склонившись над плечом капитана, принялся объяснять:
– Орден на ленте требуется одевать в торжественных случаях. Таких, как этот. Кольцо всегда нужно носить на указательном пальце правой руки. Такое правило введено, чтобы члены ордена всегда могли узнать друг друга при встрече. Они обязуются никогда не скрещивать между собой мечи. Любое недоразумение, между рыцарями или дамами ордена, должно быть разрешено только на суде патрона ордена, то есть его сиятельства маркиза ле Гри де Каверака. Члены ордена обязуются всячески поддерживать патрона ордена.
Капитан еще раз поклонился и попытался одеть кольцо на указательный палец. Однако, у капитана оказались чрезвычайно толстые пальцы. Он смог натянуть кольцо только на первую фалангу. Увидев тщетность усилий, он немного нахмурился и положил кольцо обратно в шкатулку, а шкатулку убрал в карман.
Тем временем маркиз уже повернулся спиной к гостям. Он, сделав несколько шагов, и обведя присутствующих взглядом, громко объявил:
– Я приглашаю всех присутствующих на скромный ужин, посвященный новоиспеченному кавалеру ордена Лаврового Листа!
Раздались аплодисменты. Со всех сторон зала к фон Гейделицу устремились царедворцы маркиза, поздравляя его с наградой и громко восхищаясь его подвигом.
К брату Гуго и тамплиеру подошли дю Перш и д’Бюрри.
– Полагаем, до конца ужина наш новый рыцарь будет недоступен, – сказали они, – но мы хотим вас предупредить, что после ужина начнется самое интересное. Мы затеяли отличную холостяцкую пирушку. На ужине не до веселья – слишком много дам и слишком все чопорно. В присутствии его светлости не то, что рассмеяться – громко говорить нельзя. Зато после ужина повеселимся на славу!