Кирилл Юрьевич Аксасский
Среднеградск
16
Василий Генрихович вышел из бара в настроении, совершенно отличном от того, в котором он туда заходил. Полученная им информация от Юриной и порция армянского коньяка привели его в то состояние, за которое он больше всего и любил свою журналистскую профессию. Это была сложная смесь полной интеллектуальной мобилизации с лёгким, но вполне ощутимым, мандражом риска, дающая ощущение интересности, осмысленности и полезности своей жизни. Мозги включались в авторежим и как бы сами по себе выдавали анализ ситуации и план действий, тело забывало про свои немощи и становилось энергичным и лёгким, а душе хотелось праздника, и она устраивала его из всего, что было в данный момент хоть чуть-чуть пригодным для этого.
Замойлову было жаль расставаться с таким благородным образом всего лишь через 20 минут его использования: потратил-то ведь почти час на его приобретение. Поэтому сразу разоблачаться домой он не поехал, а решил немного покуражиться и на маршрутке доехал до редакции. Ему страсть как захотелось проверить своё актерское мастерство теперь на Кошёлкиной.
Наталью Германовну от редактирования уже написанной ею и хорошо оплаченной заказчиком статьи оторвал стук в дверь. Секретаря они в редакции давно не держали, помещение арендовали в виде одной комнаты минимальной площади, в которой дежурили втроём по очереди. Уже 4 года назад на редколлегии было принято разумное решение: «Городничий» достиг такой стадии своего развития, что в понтах типа просторной приёмной редактора с секретарём и кожаным диваном журнал уже не нуждается. Эти деньги тоже лучше распределять между теми, кто обеспечивает его интересное содержание.
– Войдите.
– Можно, Наталья Германовна, отнять у Вас минут 51–0, – произнёс вошедший, слегка прихрамывающий на левую ногу, моложавый мужчина преклонных лет: усы, бородка, очки, строгий костюм стального цвета, коричневый портфель в правой руке – классический профессор из советских кинофильмов.
– Проходите, присаживайтесь. Мы знакомы?
– Я-то Вас знаю. Заочно, конечно. Каждый номер Вашего журнала я, так сказать, от корки до корки по воскресеньям и с большим интересом, а иногда даже и с удовольствием. А Вы-то меня вряд ли. Зарецкий Петр Петрович, профессор в отставке, если по-старомодному выразиться. Вышел на пенсию и перебрался в Среднеградск из Хабаровска. Уже почти год тут живу. Вот, а на следующий год прямо подписался уже на Ваш журнальчик, чтобы в киоск не бегать. А то иногда бывает, что есть риск не успеть купить.
– Приятно слышать такое Ваше мнение о нашем издании. О чем Вы хотите со мной поговорить? На постоянных читателей, а тем более подписчиков, у редакции журнала всегда найдётся времени столько, сколько нужно читателю.
– Предложение у меня к Вам. Продолжая оставаться Вашим постоянным читателем, я бы хотел попробовать стать Вашим постоянным автором.
– Интересное предложение, Петр Петрович. На какие темы Вам хочется писать?
– Видите ли, Наталья Германовна, я ведь доктор экономических наук, поэтому и публиковаться в «Городничем» планирую именно на экономические темы. Конкретизирую. Мне кажется, что Ваш журнал выиграл бы от регулярного появления в нём статей об экономике города, о муниципальном имуществе, о бюджетном процессе. Аналитики серьёзной у вас всё-таки явно маловато.
– С аналитикой такие проблемы: с одной стороны, писать некому, а с другой стороны, и читать некому.
– Понимаю, понимаю. Остроумно подмечено. Потому-то я и решился предложить свои услуги в качестве писателя, ну а писать постараюсь так, чтобы вашему массовому читателю было и понятно, и интересно.
– Ну что же, давайте попробуем, профессор. Приносите или присылайте свою первую статью, мы на редколлегии обсудим, потом свяжемся с Вами по итогам нашего обсуждения. Но если хотите, такое заседание можно и с Вашим непосредственным участием провести.
– Нет, нет, Наталья Германовна. Лучше без меня. Вам так проще будет мои недостатки отмечать. Да и с моей стороны принимать участие в этом было бы, пожалуй, даже неэтично.
– Хорошо. Тогда присылайте Ваш первый текст. Наш ответ будет не позднее, чем через неделю после его получения. Только я должна Вас предупредить: в нашем журнале гонорары за публикации не выплачиваются. Мы ведь живём только на подписку и рекламу, никаких государственных или муниципальных дотаций наш частный журнал не получает.
– Ну что Вы, Наталья Германовна, какие гонорары. Мне достаточно своей фамилии в Вашем уважаемом издании. И, раз уж Вы настолько любезны, что не ограничиваете меня временем своей аудиенции, хотелось бы понять Вашу позицию для более плодотворного нашего будущего сотрудничества, на которое я очень и очень надеюсь, относительно экономической части предвыборной программы нашего нового мэра, Крестова Ивана Васильевича. Я почему про это заговорил? Я потому про это заговорил, что как раз сейчас удачное, как мне кажется, время для открытия в «Городничем» постоянной рубрики экономической направленности с аналитическим уклоном. Мои статьи там могли бы сыграть стартовую роль, а потом глядишь, может быть, и дискуссии завяжутся, и новые постоянные авторы проявятся.
– Честно Вам скажу, Петр Петрович, я не настолько хорошо знаю его предвыборную программу, чтобы сейчас Вам что-то определённое сказать по её экономической части. У нас в журнале политикой профессионально занимается Замойлов Василий Генрихович.
– О, да. Читаю его материалы всегда прямо с карандашом в руке. Хлёстко пишет, иногда даже смешно бывает в неожиданных местах. Правда иногда и поспорить с ним хочется.
– Поспорите ещё как-нибудь. Так вот, возвращаясь к Вашему вопросу о моей позиции относительно нового мэра: среднеградцы его выбрали, значит, и с ним будем сотрудничать. Главное ведь, чтобы нашему городу лучше было. Так ведь?
– О, да, разумеется. И городу в целом, и всем горожанам, и Вам, и Вашему журналу. Совершенно правильная позиция. До свидания, Наталья Германовна.
Профессор вышел, и Кошёлкина попыталась вернуться к процессу редактирования своей заказной статьи. Но процесс не пошёл. Что-то ей подсознательно серьёзно не нравилось в только что состоявшемся разговоре.
Что?
Ну конечно!
Этот приезжий Зарецкий только что наступил на их общую журнальную мозоль. Аналитики, видите ли, ему серьёзной в «Городничем» маловато. Да ещё «всё-таки явно». А то они без него этого не понимали и не понимают. Минимум раз в квартал ругаются друг с другом до хрипоты на сей счёт. Анализы проводить – это тебе не информационные материалы строчить. Но за информационные материалы деньги хорошие получаешь, что резко смягчает силу профессионального самоедства за такую работу. А за хорошие анализы что получишь? Врагов мстительных. Это хорошо, если они цивилизованными окажутся. А так ведь можно и по голове из-за угла получить, и будешь потом всю жизнь оставшуюся бегать анализы сдавать.
Наталья Германовна разнервничалась и поняла, что насиловать себя за компьютером сейчас бесполезно. Она встала и пошла к кофе-машине приготовить себе чашечку. Кофе они все любили и на кофе-машину денег не пожалели, когда перебрались в эту комнату. Сейчас для поднятия себе настроения Кошёлкина не пожалела и своих спецдобавок, секрет которых тщательно охраняла, так как вкус кофе с ними получался у неё исключительно оригинальным, но при этом очень нравился почти всем. Замойлов только фыркал. Ну, этот вечно на всё и всех фыркает.
17
Крестов убрал со стола схемы назад в секретную папку, отнёс её и запер в сейфе. Потом вытащил из своего портфеля «объективку» на председателя городской думы и положил перед собой на переговорный столик. Разговор предстоял тяжёлый, сложный и исключительно важный. Иван Васильевич отдавал себе отчёт в том, что при отсутствии у него большинства в представительном органе, править городом могут те, у кого есть это большинство. Правда, одного большинства, в принципе, всё-таки маловато. Требовались ещё и интеллектуальные ресурсы. Но ведь в России до сих пор чаще всего принципиально считается, что достаточно только большинства.
«Афанасий Сергеевич Бочкаренко, 46 лет. Так, армия, институт, производство, профком. Хм, не комса, значит, а профдеятель. Сначала профдеятель, а потом еще и партдеятель – председатель городского отделения правящей партии. В думе 35 мест – двадцать одно у них. Так что председателем думы стал, можно сказать, по партдолжности. Ну, три года назад ещё и диплом академии госслужбы получил… А это уже из неформальных сведений: за год сидения в кресле главного депутата пробовал затащить в койку почти всех симпатичных женщин в возрасте до 40 лет, работающих в этом здании. О конкретных успехах на этом поприще достоверных сведений нет. Значит физически здоров, раз морально не устойчив…»
– Иван Васильевич, секретарь председателя гордумы сейчас сообщила, что Афанасий Сергеевич просит прощения, но сможет встретиться с Вами на 15 минут позже назначенного времени – у них заседание президиума думы затянулось, – раздался голос Оксаны по громкой связи. – Она также сказала, что сегодня он может разговаривать с Вами только в своём кабинете – его предупредили из Приокска, чтобы был на месте и ждал звонка губернатора.
– Это не проблема, скажите, я через 15 минут поднимусь к нему. Жаль, конечно, что Ваши приготовления к нашему чаепитию были напрасны. Но, надеюсь, у него тоже какие-нибудь пряники найдутся.
«Показывает, кто в доме хозяин?! Демонстрирует контакт с Ростовым?! Потерпим пока. Не всё сразу», – подумал Крестов.
– Оксана Валентиновна, а кто у нас за общественный транспорт отвечает? – решил он потратить появившееся время на конкретное маленькое дело, а заодно и проверить секретаря на знание структуры администрации.
– Спиридонов Никита Сергеевич, начальник отдела транспортного обслуживания управления городского хозяйства.
– Соедините-ка меня с ним.
Крестов достал из портфеля толстую папку с информацией о городской думе и её депутатах, а также тоненькую пластиковую папку с несколькими страничками рукописного текста.
– Спиридонов на связи, Иван Васильевич, – доложила Оксана.
– Никита Сергеевич, добрый день, Крестов беспокоит. У меня к Вам пока небольшой вопрос – это Вы у нас машину времени изобрели в Среднеградске?
– Э… Не понял вопроса. Поясните, пожалуйста.
– Да я вчера поехал на свой участок землю под зиму перекапывать. Но на свой обычный рейс «восьмёрки» в 105–6 на моей остановке опоздал на две минуты – ключи от домика искал, а жена их в свою сумочку, оказывается, засунула, вместо того, чтобы на положенное им место вернуть. Честно скажу, сначала я расстроился (не люблю никуда опаздывать), а потом обрадовался: надо же, с какой точностью у нас до сих пор автобусы ходят. Ну и пошёл на остановку «Музыкальная школа», чтобы там сесть на 21-ю маршрутку, которая на нашу остановку не заходит, а поворачивает метров за двести от неё, но до участка на ней доехать тоже можно. Следующая-то «восьмёрка» по расписанию на нашей остановке только ведь через полчаса. Топаю я, значит, по тротуару вдоль дороги, уже светофор прошёл, на котором маршрутка и поворачивает, а навстречу-то мне «восьмёрочка» едет. Понял я, что рано радовался точному соблюдению расписания…
– Иван Васильевич, бывают сбои, конечно. Но я сейчас выясню, кто водитель этого рейса был, и, если его вина, то и премия его автоматически уменьшится.
– Никита Сергеевич, не трудитесь. Водитель ехал точно по расписанию.
– Э… Опять не понял. Вы же сами только что сказали…
– Он ехал точно по расписанию, которое висит на остановке «Музыкальная школа». А проблема в том, что время этого рейса «восьмёрки» в расписании, которое висит на моей остановке, на 4 минуты раньше, чем этот рейс прибывает на «Музыкальную школу» по тому расписанию.
– Э… Как это, как это?
– А вот так это, Никита Сергеевич, – начал слегка раздражаться от туповатости собеседника Крестов. – На «Музыкальной школе» этот рейс должен быть в 110–0, а на моей остановке в 105–6. Вот я и говорю, что, по крайней мере, этот рейс этого маршрута на этом участке едет из будущего в прошлое. Отсюда и мои поиски изобретателя такой машины времени. Смекаете?
– Дошло, Иван Васильевич. Проверим все расписания на всех остановках в течение ближайших двух дней. Извините, Иван Васильевич, за Ваше беспокойство в воскресенье. О результатах проверки я доложу.
– Служебная записка должна быть у меня в среду. До свидания.
Крестов положил трубку и открыл толстую «думскую» папку. Ольга Леонидовна Закревская передала её неделю назад, и за это время он уже не один час посвятил изучению собранной там информации. Ольга Леонидовна сделала всё, как он просил. Она ведь была не только исполнительным директором Союза налогоплательщиков Среднеградска уже 7 лет и понимала Ивана Васильевича с полуслова, но ещё и депутатом городской думы на неосвобождённой основе. На прошлогодних выборах депутатов лишь ей из 11 выдвинутых союзом кандидатов удалось получить депутатский мандат. Поэтому информацию в папку она собирала, зная уже всё изнутри.
На первых страницах там были нарисованы общие структурные схемы: сначала шла разбивка на комитеты и комиссии с распределением по ним фамилий депутатов; потом лежал лист с разбивкой на официально зарегистрированные депутатские объединения (партийные, программные и территориальные), тоже с распределением по ним фамилий депутатов; затем шли 15 страниц со схемами возможных групп депутатов по их интересам (Крестов назвал для себя такие группы «интересными»), причём каждая из этих пятнадцати схем была посвящена определённой теме (земельная политика, градостроительная политика, приватизация имущества, тарифная политика ну и т. д. – этот перечень тем Иван Васильевич не задавал, и Закревская выделила их сама). «Интересные» группы были составлены Ольгой Леонидовной на основе кропотливого анализа итогов голосований на заседаниях гордумы. Анализ персонального состава этих групп показывал, что не всегда решения думы принимались в соответствии с раскладом голосов между официальными депутатскими объединениями. Это-то и вселяло в Крестова сдержанный оптимизм относительно возможности проводки через думу нужных ему решений: если учитывать состав «интересных» групп и предварительно до голосования в думе проводить индивидуальную подготовительную работу с депутатами, то большинство голосов можно будет и набирать… Ну, жизнь покажет.
После страниц с общими схемами в папке шла информация о депутатских комитетах и комиссиях. Каждым комитету и комиссии посвящался блок страниц. В каждом блоке сначала лежала структурная схема с пофамильным раскладом, потом текст положения о комитете или комиссии, а затем краткий анализ года их работы, к которому прикладывались таблицы с голосованиями на заседаниях комитета или комиссии.
Про официальные депутатские объединения информации было совсем немного: скорее всего, из-за того, что собирать её было проблематично, а, может быть, некоторые официальные являются совсем формальными. Надо будет уточнить у Ольги Леонидовны.
Дальше на каждого из депутатов отводилось три страницы с заранее оговоренной между Крестовым и Закревской структурой информации: копия предвыборной листовки кандидата; подробная хронологическая таблица жизненного пути, так сказать; сведения о семье – все, какие удалось собрать; и характеризующие стиль речи и мышления цитаты из стенограмм сессионных заседаний.
Про аппарат думы имелись структурная схема, штатное расписание и краткая характеристика Ольги Леонидовны на каждого сотрудника.
В конце папки шел текст регламента с иллюстрациями Закревской в виде подробных блок-схем всех описанных в нём процедур работы представительного органа Среднеградска.
«Да, мне просто повезло, что есть хоть один свой депутат там», – подумал Крестов. «Хотя, что значит повезло. А не я ли её в прошлом году уговорил-таки пойти на выборы, писал ей предвыборную программу кандидата, мобилизовал все ресурсы Союза налогоплательщиков на избирательную кампанию. Скептики тогда гундели, что никто из одиннадцати кандидатов не пройдёт. А вот она прошла!»
Пора было идти к Бочкаренко. Иван Васильевич положил «объективку» на Афанасия Сергеевича в думскую папку, а папку засунул назад в портфель. Потом пошёл в комнату отдыха, выпил несколько глотков воды, причесался, разглядывая себя в зеркале, потом, как советуют психологи, подержал некоторое время улыбку на своих губах, и твёрдо, глядя себе в глаза, вслух произнёс: «Что бы он ни говорил, как бы он себя ни повёл, ты, Ваня, заводиться не будешь!»
Тоненькую пластиковую папку с несколькими страничками рукописного текста Крестов взял с собой.
18
«Надо убедить Петра Никифоровича, надо убедить Петра Никифоровича, надо убедить Петра Никифоровича», – непрерывно вслух повторял сам себе Сафин. Он ехал за рулём машины своей жены к губернатору обсуждать предложение Крестова о переходе из вице-мэров в председатели контрольно-счётной палаты Среднеградска.
После разговора с мэром Александр Мартынович вернулся к себе на третий этаж, буркнул секретарю, что его здесь нет и уже сегодня не будет, и заперся в кабинете – надо было осмыслить состоявшуюся встречу и наметить план дальнейших действий. Он достал из встроенного в рабочий стол минихолодильника бутылку «Боржоми», открыл и выпил прямо из горлышка половину.
«Итак, во-первых, Крестов – это тебе не Дьяконов во всех смыслах: умнее, увереннее, вреднее, и, самое главное, его в мэрское кресло не Ростов посадил, а горожане, и поэтому губернатор им управлять в такой степени, как Дьяконовым, не сможет, как бы ему этого не хотелось.
Во-вторых, убрать с должности Крестова получится в лучшем случае только через полтора-два года. Раньше не выйдет – нужно ведь основания создать-накопить, процедуры провести. А меня он за год максимум всё-таки из замов так или иначе выпрет. И чем сильнее я буду сопротивляться этому, тем более основательные аргументы ему для увольнения потребуются. Что может вполне для меня закончиться не только потерей этого места.
А в третьих, что важнее всего, это повод для меня хотя бы отчасти выйти из той игры, в которую я попал, конечно, добровольно, но возможных последствий которой я явно недооценил в её начале. Повод хоть немного дистанцироваться, а значит и шанс уцелеть».
Сафин нажал на мобильном цифру «1» и вышел на свою единственную сестру, хоть и двоюродную:
– Люда, привет, Пётр Никифорович сегодня на обед домой приедет?
– Да, если ничего внепланового не стрясётся у него. А что случилось?
– Ничего ещё пока не случилось. Только готовится.
– Саша, что за голос, что за настроение? Рассказывай, давай.
– Ну, говорю же тебе, что нечего ещё в принципе рассказывать. Просто только что побеседовал с нашим новым мэром. Он мне сообщил, что не видит меня в роли своего заместителя, и сделал такое предложение, которое я обязательно должен обсудить с Ростовым.
– Что за предложение?
– Люд, ну не буду я тебе про это по телефону трепаться. Ты лучше, когда муж на обед приедет, соедини меня с ним.
– Ладно, ладно. Соединю. Ты только, Саш, себя раньше времени не накручивай!
Сафин допил «Боржоми» и поставил бутылку в корзину для ненужных бумаг.
«Итак, это повод и шанс. И я их должен использовать.
Аргументы для Ростова:
– если я отказываюсь, то Крестов сразу же своим приказом изменяет мои полномочия, и я всё равно уже не смогу делать то, что делал;
– если я отказываюсь, то Крестов сразу же начнёт готовить основания для моего увольнения, а это значит, что тотальная ревизия всей моей работы в должности зама мне обеспечена;
– если я соглашаюсь, то есть надежды на мирное сосуществование с Крестовым хотя бы какое-то время;
– если я соглашаюсь, то, и в самом деле, мы сможем хотя бы детально мониторить его деятельность через контрольно-счётную палату;
– если я соглашаюсь, то проверки моей прошлой работы со стороны контрольно-счётной палаты будут проходить под моим руководством.
Ладно, надо постараться прямо сегодня встретиться с Петром Никифоровичем».
Александр Мартынович включил ноутбук, вышел в интернет и соединился с шахматным сайтом – блиц всегда ему помогал отключиться от неприятных мыслей и успокоиться. И надо было ведь ждать разговора с Ростовым, а за игрой время течёт быстрее и незаметнее.
Но мысли о Мишке Иванцове вытеснить не удавалось даже шахматами. Мишку он вытащил из Тулы в Среднеградск почти сразу, как стал вице-мэром. Ростов настоятельно рекомендовал поставить своего человека на отдел приватизации и с этой целью бывшему начальнику предложил неплохую должность в правительстве Приокской области. А от карьерных предложений губернатора как откажешься? Один раз откажешься, и не будет у тебя дальше никакой карьеры в нашей области. Так что нужная вакансия образовалась мгновенно. А кто для Сафина был своим человеком №1? Конечно же, его единственный оставшийся школьный друг Иванцов Михаил Витальевич. Поэтому Сафин очень хотел, чтобы Иванцов согласился переехать в Среднеградск, но совсем не был уверен в том, что тот согласится: зарплатой начальника отдела приватизации Мишка вообще мог оскорбиться.
В Туле Мишка был коммерческим директором крупного частного торгового предприятия и зарабатывал очень хорошо, а при встречах добродушно похохатывал над Сафиным, когда они в очередной раз сравнивали свои доходы: даже с зарплатой руководителя департамента экономики Приокской области Александр Мартынович сравнение такое проигрывал существенно. Это продолжалось у них с момента окончания школы и принятия решения, куда пойти учиться. Сашок (так называл всегда Иванцов Сафина) сказал тогда, что согласен с отцом: лучше инженерного образования ничего не придумаешь – инженер потом, если понадобится, хоть кем сможет стать. А Мишка заявил, что нищим инженером быть ему совершенно не хочется, и поступил в институт торговли.
Однако, когда Сафин растолковал ему, чем им нужно будет заниматься вместе, и сообщил, что губернатор лично посоветовал подыскать для этих целей надёжного человека, Мишка думал недолго, пока ел салат «Утиная охота», и вторую рюмку уже предложил выпить за успехи в совместном труде. Он, заметив удивлённую радость своего дружка, пояснил: «Ты, Сашок, за меня не переживай – мои нынешние торговые доходы от меня никуда уже не денутся. Я ведь в этой акционерке сумел-таки, наконец, собрать в своих руках 51%. Так что могу теперь позволить себе и порезвиться на новом поприще.»
Иванцов уже через неделю въехал во все должностные обязанности начальника отдела приватизации, в нюансы официальных процедур отчуждения муниципальной собственности и в схемы их совместной параллельной деятельности под прикрытием Ростова. Более того, он нашел ещё несколько дырочек в этих процедурах, а также предложил ряд ценных усовершенствований этих схем. «Так он у тебя просто талантище!» – заявил Ростов, когда Сафин приехал согласовывать с ним такие усовершенствования. Когда Мишка узнал о высокой оценке губернатором его предложений, он купил себе в Среднеградске двухкомнатную квартиру и в рабочие дни в Тулу уже не мотался. «Сашок, а зачем попусту привлекать к себе внимание завистников? Да и семью перевозить пока не буду. Я воробей стреляный – посмотрю, как пойдёт наше дело реально», – ответил он на вопрос Сафина о скромности этой покупки.
Дело пошло. Мишкины усовершенствования обеспечили им обоим совершенно безопасный и доступный в любое время способ непосредственного извлечения доходов от их параллельной деятельности. Мишка и в самом деле оказался «талантищем»: он стал своим человеком в горадминистрации, он очень хорошо и результативно общался с депутатами гордумы. Через полтора года Сафин решил ему напомнить о том, что он хотел семью в Среднеградск перевезти, если «наше дело реально пойдёт». А дело-то идёт конкретно.
Сашок поднял этот вопрос, потому что ему очень хотелось, чтобы Мишка был рядом и в выходные дни. А Иванцов каждую пятницу вечером уезжал в Тулу и возвращался только в понедельник утром. Не пропустил ни одних выходных. На среднеградских красавиц он не западал, хотя, например, две действительно красивые разведенные дамы (одна из администрации, а другая из аппарата думы), похоже, перепробовали на нём весь женский арсенал завоевания мужиков (ну, хотя бы и на время).
Мишка ответил, что, пожалуй, уже можно и перевозить. Но пусть сначала учебный год закончится (чего детей дёргать), потом они съездят в Европу в отпуск на весь июль, а вот в августе и переедут: он ведь уже и квартиру хорошую подыскал рядом с гимназией.
Мишка погиб как раз в пятницу вечером по дороге домой в Тулу. С понедельника начинался его отпуск, а во вторник они улетали в Неаполь. Мишка был очень доволен европейским маршрутом, который он проложил для этого отпуска: сначала морской круиз на лайнере из Неаполя до Амстердама, потом арендуют машину и через Германию доезжают до Вены, там начинается их речной круиз по Дунаю и до Одессы, а оттуда уже опять самолётом в столицу. На вопрос Сафина, во сколько же обходится такое путешествие, Мишка ответил: «Сашок, а на фига мы тогда работаем? Ты не волнуйся, если что, мои официальные дивиденды в акционерке эти расходы покрывают без проблем».
До понедельника шла информация, что Мишка именно погиб: «не справился с управлением, пробил перила моста и свалился в реку». В понедельник стали известны результаты вскрытия: воды в лёгких не было; ушибов от падения, несовместимых с жизнью, на теле не обнаружено (система защиты водителя на мишкином мерсе сработала как положено); а вот в крови остатки некоего ядовитого вещества (пока его наименование выясняется) присутствуют. Короче, отравили Мишку.
Осенило Сафина – кто и за что – только по дороге из Тулы, когда он ехал с похорон.
В конце мая Мишка позвал его на выходные к себе: «Сашок, давненько ты у нас уже не был. Маша недавно меня даже спрашивала, уж не поругались ли мы. Но если честно, то тема у меня есть к тебе, которую лучше у меня на даче пообсуждать». Тема оказалась такой: Мишка придумал стратегию усовершенствования всей их параллельной деятельности. Он сообщил, что на него периодически выходят другие крупные застройщики из столицы и по-разному предлагают запустить и их в Среднеградск.
«Нет, нет, Сашок, ты не думай, я Матой Хари никогда не был и не собираюсь, уговор наш помню и нарушать его даже и не помышляю. Но ты сам прикинь, сейчас мы канализировали весь процесс на одного застройщика, названного нам Ростовым, давай его пометим как Р1. Комиссионные мы имеем, естественно, только с этого одного. Земельных пятен под жильё ещё лет на 79– без каких-либо проблем, если строить будет только Р1. А теперь ответь мне на простой вопрос: просидит ли ещё Пётр Никифорович на своём месте хотя бы 5 лет? Вряд ли, по моей оценке. Тогда это означает, что мы с тобой не всем имеющимся ресурсом сумеем воспользоваться. Поэтому рационально было бы с нашей стороны запустить ещё хотя бы двух застройщиков. Ну, конечно же, Сашок, их должен выбрать сам Ростов. Информацию для него по семи возможным вариантам для выбора этих двух я уже подготовил.
Разумеется, для Петра Никифоровича обоснование необходимости такой модернизации нашего общего дела должно быть другое – вряд ли ему понравится, как я смотрю на его долгожительство в губернаторском кресле. Для него есть два хороших аргумента. Во-первых, если и дальше строить будет только Р1, то это будет вызывать не только подозрения каких-либо неподкупных депутатов или отчаянных журналюг, но и нарастающее недовольство столичных ребят из разных групп, что намного опаснее. Во-вторых, если появляются ещё хотя бы Р2 и Р3, то мы не только будем иметь комиссионные с трёх, а не с одного, но и без проблем поднимем размер этих комиссионных. Конкуренция, Сашок, в данном случае означает рост административных издержек для всех трёх. Хотя чего я тебе тут это разжёвываю – ты ведь всё-таки второе высшее в академии народного хозяйства получил. Ну а претендентами, естественно, как и сейчас, пусть остаются все желающие.
Вот я тебе и предлагаю всё это обсудить с Ростовым. Всё должно быть по-честному, Сашок».
В следующие выходные в загородной резиденции губернатора отмечали 33-й день рождения Людмилы Прокофьевны в узком кругу – Люда, после того как ей исполнилось 30, большого события из прибавки своего возраста не делала. Сафин помнил рекомендацию Петра Никифоровича – не ездить к нему лишний раз в приокский «белый дом», поэтому приехал за час до назначенного времени мероприятия специально, чтобы изложить идеи Иванцова. Изложил. Ростов не задал ни одного вопроса. А потом ушел от обсуждения: «Ну, что, я же говорил, что он у тебя талантище. Вот ещё одно подтверждение. Но давай-ка, Саша, мы с тобой попозже к этому вернёмся: мне подумать надо, да и Людмилочка вон, я смотрю, уже злиться начинает на нас с тобой – собираемся вроде для неё, а трындим опять о своём».
До убийства Иванцова они к этому разговору не возвращались. А по дороге с похорон и осенило.
Сафин нажал на мобильном цифру «3» и соединился с женой:
– Ир, давай сегодня дома пообедаем. Закажи чего-нибудь вкусненького.
– С новым начальством поговорил?
– Поговорил.
– И?
– Впечатление произвёл, перспективы открыл.
– Ладно, дома это обсудим. Вино пить будем?
– Нет, надеюсь, что после обеда в Приокск поеду. И если поеду, то на твоей машине, учти.
– Хорошо, Шурик. Ты только не нервничай чересчур.
Баланс блиц-партий складывался не в пользу Сафина – он так и не смог на 100% сконцентрироваться на шахматах. Ещё и голова начинала болеть. Александр Мартынович выключил ноутбук, сказал секретарю, что сегодня он уже не вернётся, и был дома уже в 124–0. Выпил таблетку цитрамона, включил спокойную классику и прилёг на диван.
То ли музыка была спокойной до усыпления, то ли дыхательная гимнастика для успокоения настолько подействовала, но жена его разбудила, когда на столе уже было накрыто. Ира вопросов не задавала (захочет – сам заговорит), еда была вкусная. Ели и молчали. Он ждал звонка Люды. Дождался, когда они уже кофе пили.
Ростов говорил по мобильному жены:
– Добрый день, Саша. Мне Людмилочка рассказала суть складывающейся ситуации. Может быть, ты что-то добавишь мне для размышлений.
– Здравствуйте, Пётр Никифорович. Мне предложено стать председателем контрольно-счетной палаты Среднеградска.
– Вот как. Неожиданный ход. И, пожалуй, интересный. У меня с 150–0 до 151–5 будет время – подъезжай в кабинет.
«Только бы он согласился, только бы он согласился, только бы он согласился», – вслух повторял сам себе Сафин, подъехав с задней стороны к «белому дому».
Поднимаясь в лифте на 4-й этаж, он почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Но противней всего было от мысли: «Я же теперь себе не принадлежу. Чем больше власти в Среднеградске оказывалось в моих руках, тем меньше я оставался хозяином самому себе».
