Кирилл Зоркий
Крики за стеной
Ругательства ураганом сметали кухонную утварь, разбивая её вдребезги об пол. По оценкам Ярослава, от такого количества битой посуды в комнате за стеной уже образовалось минное поле. “Во дела! – думал он. – Этот конфликт усугубляется в геометрической прогрессии. Может, вмешается? Позвонить куда следует… Нехорошо на людей стучать. Мне ведь они ничего плохого не сделали. Да, шумно. Но и с моей квартиры, честно говоря, иногда бывают шумы по пятницам… Они взрослые люди, Ярик. Они как-то дожили до своего возраста. А это значит, что в конечном счете разрулится всё. Покричат, побьют посуду и утихомирятся. Не стоит так волноваться. Обычная семейная ссора. Такие у всех бывают…”
– Ну всё, убожество, ты нарвалось! Совсем уже краёв не знаешь!
– Ни шагу ближе! Ни шагу! Я буду защищать себя!
– Положи нож, психованная! С твоей больной башкой брать в руки острые предметы противопоказано!
– Уйди! Уйди! Уйди! Уйди! Уйди! Уйди!
– Ты думаешь, что какой-то мелкий кусок металла испугает меня? Да я такие осколки нержавейки использую как зубочистки!
– Пусти! Пусти руку! Или я за себя не отвечаю!
– Куда ты тычишь… Опа! Выкинем-ка теперь эту штуку подальше. И начнём урок смирения!
– А-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!
– На! На! – выкрикивал дикий мужской голос с каждым звуком глухого удара. – Получи, что заслужила!
Физического насилия в паре метров от себя Ярослав уже терпеть не мог. Усмирив в себе парализующий страх, он резко вскочил и побежал менять ситуацию. От двери квартиры, где юноша жил, ему пришлось сделать всего пару метров. Там располагалась бывалая деревянная дверь с облезлой обивкой. Скромный интервентор ткнул пальцем в черный пластмассовый звонок и стал ждать результата. Продолжительное электронное кряхтение в конечном счете привело к обеспокоенному молчанию внутри. Следом незакрытая дверь распахнулась.
За порогом стоял невысокий лысеющий мужчина с мутными, как кисель, глазами. Далеко за его спиной опиралась на стену женщина средних лет с засаленными черными волосами. Она обеими руками закрывала лицо и заметно покачивалась вперед-назад. Где-то в глубине помещения тихо плакал ребенок, на которого никто уже давно не обращал внимания.
– Че? Кто? – осторожно начал разговор мужчина.
– Сосед ваш я. У вас тут всё нормально?
– А! Молодой, ты, что ли? Нормально всё. Всё под контролем.
– Точно нормально? – продолжал допытывать Ярослав, обращаясь к женщине вдалеке.
– Да, – с трудом выпалила она.
– Да говорю же тебе, молодой: всё нормально. Не лезь в чужую личную жизнь.
– Ладно, извините, за беспокойство, – закатив глаза, отчеканил “молодой”. – Больше вопросов нет.
– Давай иди! – пробурчал напоследок сосед и захлопнул дверь.
Ярослав вернулся в квартиру. Результатом своего вмешательства он остался доволен: разбираться не пришлось, серьёзных травм никто получить не успел, крики притихли. Его звонок однозначно немного отрезвил застенных обитателей. И ссора начала утихать:
– Ишь молодой какой наглый. Нос к нам совать вздумал. Не знает жизни еще совсем… Успокой своего спиногрыза уже наконец. И сама успокойся. Я в толчок пошёл – едва слышался мужской голос.
И пару минут Ярослав мог наслаждаться тишиной. Однако затем младенческий плач из недр адской квартиры приблизился к злосчастной бетонной перегородке. Жалобные крики невинного дитя выбивали душу из тела, вызывая необузданную волну грусти и сострадания. Но кроме живых воплей младенца с той стороны стены доносились еще и мертвые звуки. Полные безысходности прерывающиеся всхлипывания и скулёж. Обладательница сих выплёскивающихся наружу страданий уже давно утратила способность плакать. Они оголяли её умершее опустошенное нутро.
