Кларисса Рис
Нокаут Амура
Аннотация
Как покорить сердечко мажора? Я не искала ответ на этот вопрос, он нашел меня сам. Его горячий взгляд, томный вздох и горбинка на переносице напоминали мне о хорошеньком ударе головой. А в том, что я причина несовершенства в его идеальной внешности, сомневаться не приходилось. Лично сломала этому нахалу нос… Только я не думала, что расплата будет столь необычной!
Пролог
Как же хорошо становилось на душе, когда знойная жара в конце дня сменялась на легкую прохладу летнего вечера. Алые лучи догорали где-то в кронах деревьев и терялись в высотках, отблескивая от крыш и панорамных окон. Небо постепенно затягивало серыми оттенками густой летней ночи, что давало надежду на столь долгожданный в этом году дождь. Вряд ли он был способен хоть немного насытить жажду горячего, клейкого асфальта, в котором вязли каблуки, твердого камня, в который превратилась земля, и понурых бликов зелени, которая давно потеряла свою сочность.
Мое настроение медленно ползло вниз, а перспектива оказаться в заложниках частной школы не радовала. Как бы я ни бахвалилась, но переводится в выпускной класс только из-за того, что моя маменька выскочила замуж за олигарха, я не хотела. Потому и пряталась в некогда знакомом районе. Там мы жили, когда отец еще не ушел из семьи, не умер в моем понимании. Подняв глаза, заметила, как по тротуару, шаркая и не обращая никакого внимания на дорогу, шагала высокая стройная шатенка, одетая, по случаю жары, в майку на бретельках и короткие джинсовые шорты. За плечами девушки был веселый рюкзак, а в руках слегка потрепанная книжка.
Я уже хотела подняться с качелей и окликнуть подругу, с которой последний раз виделась лет пять назад, но девушка не обращала внимания на окружающий ее мир, полностью погрузившись в чтение. Ну, прям типичная Настасья в ее лучшем проявлении. В какой-то момент она свернула в небольшой промежуток между домами, чтобы срезать дорогу в соседний двор и не кружить вокруг девятиэтажек. Я же только тихо выругалась сквозь зубы, когда за ней быстрыми шагами направились двое перекачанных амбалов. Вот ведь дурная ее голова, с детства не понимала, что хорошо, а что не очень.
– Эй, красавица, куда спешишь? – слегка резковатый голос принадлежал высокому парню с торчащими в разные стороны волосами и белоснежной улыбкой голливудской звезды.
– Никуда, – слегка напряженно ответила моя горе-подружка, пряча книгу в рюкзак и делая несколько осторожных шагов назад.
– Тогда, может быть, прогуляешься с нами? – второй парень подошел к девушке вплотную, отрезая путь к бегству.
– Нет, спасибо. Я спешу, если дела касаются предложений такого характера, – шатенка начала лихорадочно шарить глазами по небольшому пространству в поисках выхода из сложившейся ситуации.
Кричать в нашем районе было занятием бесполезным, даже если услышат, все равно не придут. Драться? Ага, смешно. Настасья сроду ничего тяжелее смычка от виолончели в руках не держала. Убегать? Она в собственных ногах на ровном месте могла запутаться, не то что бегать. А у этих парней, похоже, были вполне серьезные намерения заарканить миловидную красотку и найти себе развлечение на вечерок. Размышляя таким образом, я и не заметила, как парни загнали мою подруженьку к стене и окружили с двух сторон.
– Ну что, теперь перестанешь выпендриваться и прогуляешься с нами? – рыжий обжег своим дыханием вмиг порозовевшее ушко шатенки.
– Нет, – все так же продолжала гнуть свою линию Настасья.
– Прошу прощения, я не помешаю вашей идиллии? – я решила, что босоножки от «Валентино» мне менее дороги, чем подруга.
Парни недовольно обернулись на мой голос, и тут же восхищенно присвистнули. И я их понимала, не каждый день в этом районе появляются такие, как я. Однако из-за моей внешности возраст угадать было не очень легко. Ростом я была около метра шестидесяти. Хрупкая, словно балерина большого театра, с огромными глазищами и пухлыми, детскими губами. Из-за всего этого я выглядела как настоящая, живая, фарфоровая куколка. Гордость материных трудов и денег отчима, которые были вложены во всю эту красоту.
Нежная чуть персиковая кожа, тонкие черты лица, большие ярко-зеленые глаза в обрамлении пушистых наращенных ресниц. Аккуратный изгиб розовых губ с инновационным методом татуажа. Длинные светло-пепельные волосы мягкими локонами рассыпались по спине. Трогательный излом бровей и чуть вздернутый носик. Шаблонный образ миниатюрного ангела довершил белый сарафан, развевающийся на легком ветерке, и туфли на шпильках, которые хоть как-то, но добавляли мне роста. В руке я держала небольшую сумочку, сплетенную из жемчуга, и мобильный телефон с набранным на экране «102».
– Э-э-э… – невразумительно выдал один из парней. – Хочешь к нам присоединиться, красотулька?
– Не могли бы вы отпустить девушку и свалить с глаз моих долой, пока я вежливо прошу? – не стала я тратить время на бесполезные заигрывания.
– Ну… – протянул второй. – Как-то уже не шибко хочется. Тут такая вкусная конфетка.
– Слушай, ангелочек, тебе опасно гулять одной в таких местах. Давай-ка мы вас проводим в уютную квартирку? – спросил рыжий, придя в себя.
– А кого мне бояться? – все так же меланхолично осведомилась я у него.
– Этот район далеко от вашей столичной гламурной тусовки, – теперь уже и второй парень подобрался ко мне поближе. – Тут можно найти себе приключений, буквально сделав пару шагов не туда.
– Не, это надо говорить тем, кто не может сам за себя постоять и вынужден уповать на милость мимо проходящих, – я пожала плечами, спокойно разглядывая парней.
– Сомневаюсь, что такая милашка сможет позаботиться о себе в нашем районе, – рыжий, окончательно обнаглев, слегка приобнял меня за талию и попытался потянуть на себя.
– Убери руки, пока они все еще у тебя есть, – тихо попросила я и добавила. – Пожалуйста.
– Чего-чего? – словно издеваясь, парень нагнулся ко мне еще ближе, подставляя свое ухо к моему рту. – Прости, я не расслышал. Ты так тоненько сейчас вздыхала, что вообще ничего непонятно.
– Я сказала, убери от меня свои поганые руки, пока я тебя их не повырывала и не запихнула в задницу! – рявкнула я на ухо опешившему парню.
С тихим стуком сумочка упала на землю, а я едва слышно вздохнула и морально приготовилась к тому, что произойдет в следующие несколько мгновений. Молниеносно извернувшись в его объятиях, я ударила слишком близко наклонившегося парня головой в нос, после чего резким ударом ноги вонзила ему каблук в ногу и в довершение всего проехалась коленом по паху. Парень, явно не ожидавший от меня подобной прыти, лишь тоненько взвизгнул и рухнул на землю, корчась от боли во всех пострадавших местах.
Его приятель от такой наглости с моей стороны замер на месте и перестал подавать признаки жизни. Я же раздумывать и гадать о дальнейших перспективах не стала. Воспользовавшись ситуацией, подскочила к нему и самым классическим апперкотом с правой отправила болезного в легкий и ненавязчивый дурман головокружения. Резко повернувшись, в несколько шагов преодолела расстояние до первого и, присев рядом, потянула его голову за волосы, приподнимая вверх и заставляя смотреть себе в глаза.
– Еще раз я твою мерзкую рожу увижу рядом с Настасьей, свои зубы будешь собирать по всему городу, – ласково шептала я ему в перекошенную от страданий рожу. – Я тебе переломаю все косточки до единой. А мой папаша заплатит за то, чтобы уголовное дело никогда в жизни не было возбуждено. Ты понял меня, придурок?
– Да, – парень в ужасе распахнул глаза и хрипло прошептал.
– Я не слышу ответа, холоп! – рявкнула я, залепив бедняге еще один удар по щеке, который был не столько болезненным, сколько унизительным. – Тогда вали.
– Сумасшедшая, – рыжий, быстро перебирая конечностями, попытался отползти в сторону.
– Эй, немощный! – позвала его я. – Вот этот кусок мяса не забудь с собой прихватить.
Я медленно попинала носком белой босоножки стонущего приятеля рыжего, притихшего в сторонке. Парень явно был не дурак. Понимал, что еще одного удара мог и не пережить. Так что предпочел не отсвечивать и дружку не помогать. Два несостоявшихся героя-любовника, тихонько поскуливая и цепляясь друг за друга, помчались прочь от нас двоих, лишь бы не получить еще люлей.
– Ведете себя, как бабы! – звонко фыркнула я. Подняв с земли сумочку и отряхнув белоснежное платье, повернулась обратно к шатенке, застывшей в стороне. – А ты чего глазищами хлопаешь, дура? Кой черт тебя дернул не заметить двух козлов? Не первый год тут живешь, а инстинкт самосохранения так и остался на уровне детского сада.
– Я не подумала, что днем кто-то так поступит, – растерянно ответила подруженька.
– Оно и видно, – покачала я головой. – Ладно, пошли уже. Не хотелось бы, чтобы они привели подмогу.
– Спасибо тебе, Милен! – Настасья вцепилась мне в руку.
– Конечно, – вздохнула я, шагая по улице и вдыхая прохладный воздух, пропитанный озоном. – Без этого сейчас никуда…
– Как тебе на Рублевке? – задала вопрос Настасья, и я окончательно выкинула из головы недоделанных идиотов и погрузилась в безумный мир сплетен.
Глава 1
– Да, чтоб вас всех за ногу! – разлепив глаза и узрев будильник перед собой, я едва не грохнулась на пол.
Именно с этого приключения и начался мой первый учебный день в новой гимназии, где учились исключительно богатые и знаменитые детки миллионеров, миллиардеров и далее по списку. Рывком сев на постели, которая по внешнему виду больше напоминала кровать принцессы, чем пригодное для сна убежище, я лихорадочно сжимала телефон в пальцах. Пялясь на экран с выражением крайней степени паники и шока, я лихорадочно думала о том, как избежать смерти. Спустя несколько секунд, когда время стало 7:29, я взвыла пожарной сиреной и помчалась в ванную, при этом запнувшись о толстого ротвейлера, который, как обычно, пробрался в комнату и спал подле моей кровати.
– Рекс, я тебя сейчас прибью, туша неповоротливая! – завопила я, потирая ушибленный палец на ноге.
– Доченька, откуда у тебя в лексиконе взялись такие слова? – тут же долетели до меня слова мамы из соседней комнаты. – Ты должна производить впечатление благородной воспитанной леди. Не забывай о том, что теперь ты являешься частью высшего света и обязана демонстрировать элегантность и кротость.
– Да, мам, – в очередной раз прошипела я и хлопнула дверью ванной.
Как же меня достало изображать из себя невесть кого… Я родилась пацанкой, которая не боялась врезать в челюсть. Фальшивый мир гламура и роскоши бесил меня, заставляя глаз нервно дергаться в припадке ярости. Если подумать, то я еще никогда не умывалась и не красилась с такой скоростью, как в этот раз. Расстраивать мать я не хотела, после смерти отца она и так была едва живой. Черт с ним! Если этот жирный индюк делал ее счастливой, то потерпеть еще год я была согласна. А потом просто свалила бы в институт и забыла бы про все это, как про кошмар наяву.
Процедуры, на которые в обычном режиме в утренние часы у меня уходил примерно час драгоценного времени, в режиме цейтнота я умудрилась закончить за пятнадцать минут. Уже умытая и накрашенная, вернулась в комнату и принялась, прыгая на одной ноге, держа в зубах резинку для волос и расческу под мышкой, натягивать форменные брюки, которые никак не желали на мне сходиться. С трудом запихнув свои вторые девяносто семь в школьную форму, я побрела в сторону кухни, надеясь перехватить хоть что-то на завтрак. Задумавшись о перспективах первого учебного дня в новой гимназии, я так выпала из реальности, что не заметила мать, которая шла меня поторапливать.
– Милочка, ты чего бесишься с утра пораньше? – спросила она, укоризненно рассматривая помятый бант на моей шее. – От нервов слишком рано появляются морщины, а они еще никого не украшали. Истинная леди должна всегда оставаться элегантной и грациозной. А ты выглядишь, как бомж с помойки.
– Мама, это Рублевка, – просипела я, пытаясь вздохнуть. – Тут даже бомжи с помойки ходят в «Гуччи» и едят икру на завтрак. Посмотри телик, там про это как раз идут крутые скетчи. А я уже опаздываю в тот дурдом, в который ты решила меня определить ради разнообразия.
– Я тебе сейчас покричу на мать! – пригрозила маменька, пытаясь за недовольством скрыть смех. – У тебя сегодня важный день. Ты уже приготовилась вступать во взрослую жизнь? Выпускной класс – самое волнительное и запоминающееся время. Ты потом всю жизнь будешь жалеть, если что-то не сможешь реализовать. А тут еще и шанс пойти в лучшую частную школу страны. Надеюсь, ты меня не подведешь.
– Мам, я все прекрасно понимаю и, честно говорю, ценю твои старания, но хватит! – мое лицо перекосилось в гримасе, и я постаралась не выказывать раздражения.
– Даже не пытайся! – моя родительница сузила глаза и просверлила меня недовольным взглядом. – Хотя бы в графе образование у тебя будет стоять достойная школа.
– Успокойся, – прохрипела я. – Я не собираюсь портить тебе торжественный день. Обещаю быть пай-девочкой, по крайней мере первые две недели. Дальше не ручаюсь.
– Не забудь свое обещание, – погрозила мне пальчиком женщина. – Иначе никакой учебы за границей, останешься в МГИМО.
– Конечно, – я чмокнула маму в щеку и выскочила за дверь.
В принципе, я не могла сказать, что школа находится далеко от дома, однако до звонка осталось всего пятнадцать минут, а мне еще нужно было повторить имена всех преподавателей и понять, как лучше представиться. Для начала стоило не доставлять матери проблем. Все же в прошлой школе мне очень многое спускали с рук. Победительнице всероссийских олимпиад, КМС по самбо и просто красавице прощалось всякое. За мою активную позицию и старания учителя не замечали мелких недостатков, а вот в новом коллективе моя репутация находилась ниже плинтуса.
Итак, мне следовало представиться и пояснить, с чего началась моя многострадальная жизнь на Рублевке и почему мне она не нравилась до колик в печенке. Звали меня легко и бесхитростно – Милена Дурова, а после повторного матушкиного брака уже не так позорно – Ожигова. От роду мне три месяца назад исполнилось семнадцать лет. Я училась в одиннадцатом классе элитной московской гимназии для очень богатых деток. Хотя об этом я, кажется, упоминала до того, как начать свое самое несчастливое утро в жизни, которое буду готова проклинать всеми словами, какие только вспомню.
Вообще, если быть откровенной, то школу я любила, с охотой в нее ходила. Но в старую… Нет, не из-за того, что мне там просто за красивые глазки ставили отметки, и даже не из-за первой любви. По тому парню я сохла шесть лет, но так не смогла найти в себе силы признаться ему. Учиться мне как раз очень нравилось, и элитная гимназия могла дать неплохую базу знаний, это было понятно. Невзлюбила я ее за то, что там у меня не могло появиться друзей. Ну кто будет в здравом уме общаться с простушкой, которую со скандалом бросил родной папаша, еще и опозорив при этом на половину столицы!
Два года назад, когда мне едва исполнилось пятнадцать, мои родители развелись. Мать впала в непреходящую, затяжную депрессию, последствиями которой стали две попытки суицида и мои окончательно надломившиеся нервы. А все по банальной и очень смешной причине. Как выяснилось в процессе бракоразводного процесса, у моего папаши еще был порох в пороховницах, поэтому он обрюхатил секретаршу и свалил в Америку, прихватив все деньги и имущественные права. До развода он был очень влиятельным и обеспеченным человеком. Надавив на мать, заставил ее подписать отказ от всего движимого и недвижимого имущества, прикрываясь какими-то мутными схемами.
Возможно, я бы простила его и приняла такой выбор, но он добил нас, лишив всех денег, даже тех, которые принадлежали маме до брака. Узнав об ужасных новостях, дед в свои девяносто шесть не смог смириться с горем дочери. Он сам угодил в реанимацию, где и скончался, так и не узнав, что его дочь успели откачать в соседней палате. Я же, молясь всем богам, раз за разом набирала номер телефона, но слышала лишь автоответчик и тишину. Похороны, на которые не было денег, стали для нас испытанием. Пришлось продать квартиру и машину, чтобы достойно отплатить дедушке за всю его доброту. Так мы и остались вдвоем против целого мира.
Я росла не «сложным ребенком», но и не божьим одуванчиком. Прекрасно понимала, что отец поступил низко, как последний урод. И когда мать едва живая приползала с ночных смен в стриптиз-баре, то я вместе с ней рыдала на коврике у входной двери в крошечной однушке на отшибе столицы. Как она познакомилась с Яковом Ожиговым, я так и не узнала, но толстый увалень каким-то волшебным образом вернул в нее огонь и веру в жизнь. Я легко смирилась с тем, что благодаря ему она нашла в себе силы продолжать бороться.
По этой причине смена школы стала для меня полной неожиданностью. Я предполагала, что нахлебница в моем лице взрослому и состоятельному олигарху не нужна, а потому меня преспокойно забудут в старой квартире. Вот только с какого-то перепугу незнакомый мне мужлан решил, что ему очень нужна дочь вместо семи сыновей. Накануне первого сентября я сидела в своей комнате и напряженно рассуждала о том, как сделать свое появление поистине феерическим. Кто ж знал, что моя любимая мама так озаботится имиджем новоиспеченной семьи? Усадив меня перед собой, она практически под пытками вырвала у меня обещание вести себя примерно и не нарушать правил.
В школе я появилась, как обычная серая мышка, отличница, да и тихоня. А поскольку по натуре своей люди видят лишь яркую обертку, ко мне грозило мгновенно прилепиться клеймо ботанички, и меня с утроенной силой начали бы игнорировать детки, которые родились с бриллиантовыми ложками во рту. Поначалу я бесилась, потом что привыкла быть лидером по жизни, а потом просто плюнула и махнула рукой. Что будет, то будет… Вот так я мысленно смирилась с тем, что мне предстояло стать серой мышкой, одной из тех, кого я сама дразнила в старой школе.
Пролетев мимо охранника, я резко затормозила и быстро нацепила на лицо самую обычную маску высокомерия и презрения ко всему на этом бренном свете. Так, взгляд в пол, челочкой прикрыть ярко блестящие глаза, чтобы никто не видел, как в них все демоны бездны отплясывают страстную самбу под зажигательные ритмы. Волосы я предусмотрительно заплела в две жиденькие косички и перебросила через плечи, дабы придать себе образ некой обиженки с бульвара. Ручками судорожно сжала рюкзак, который отчим нахваливал, как последний писк сезона, и кричал на весь дом, что ни одна из его любимых девочек никогда не будет ни в чем нуждаться и всегда будет сверкать ярче всех бриллиантов. Вот как-то так…
Где-то слева послышались восторженные вопли девиц, а потом резкое рычание двигателя. Уже стоя на крыльце, я обернулась через плечо и скривилась в отвращении, будто нечаянно на червяка наступила. К воротам подъехал черный «Ламборгини». Ну, как я могла забыть о том, что детки тут не просто богатые, а до неприличия наглые и самоуверенные. Конечно, все кому хотя бы вчера исполнилось восемнадцать, уже на тачках и с правами. По-другому в мире фальши и обмана быть попросту не могло.
Водительская дверь, как по заявке, поднялась вверх, и на свет божий свою звездную задницу вытащил Антон Нестеренко. Я в школу не успела поступить, а матушка прожужжала мне про него все уши. Запоминайте правду жизни, самовлюбленные и эгоцентричные девушки, если вы хотите заарканить себе высоченного мускулистого рыжеволосого красавца с изумрудно-зелеными глазами, белоснежной улыбкой, толстым кошельком и папой нефтяником – этот ваш лучший и единственный выбор во всей Москве, за остальными придется лететь в Сургут. А теперь мотайте на ус, умные и знающие себе цену, если вам на пути встретился такой «красавчик», бегите так быстро, насколько сможете. Это вообще не вариант…
На самом деле, как мне удалось узнать у одного из старших братьев, или кем они мне там теперь приходились, Антон был тем еще извращенцем с королевскими замашками и раздутым эго. Самовлюбленный до неприличия павлин. Эдакий плохой мальчик из голливудских блокбастеров, по которому обязательно должны были сходить с ума все девицы от мала до велика. Что, собственно, они и делали… Возможно, именно из-за известных стереотипов всякие пустоголовые курицы на него вешались пачками и всюду таскались следом, не оставляя своего кумира ни на мгновение.
И это при том, что сам по себе он ничего не представлял. Очередной платиновый мальчик, такой же, как мои новообретенные братья по отцу. Мозгов, правда, поменьше будет, но наслушалась я про него вдоволь! Возле себя он держит лишь «подходящих ему по статусу холопов». И тех считал за мебель или бесплатное приложение к его королевской персоне.
Но самое главное, о чем предупредили парни, перебивая друг друга и едва не тряся меня за шкирку – не поддаваться на его сладкие речи и красивую мордашку. Хотя тут еще вопрос, увидит ли он вообще серую мышь, переведенную в их класс? Я бы саму себя не заметила, будь на старой позиции королевы класса. К тому же кобель, до жути падкий на девиц, интересовал меня исключительно в развлекательных целях. Довести до нервного срыва или заставить целовать песок, по которому я ходила. А так… Шел бы он лесом, и желательно в другом направлении. Но обо всем этом новообретенным родственничкам я говорить не стала.
Он менял поклонниц как галстуки, и при том не был с одной дольше недели. Однако, к моему огромному удивлению, никто даже не пикнул о потребительском поведении с его стороны. Хотя это была не совсем корректная формулировка. Девицы визжали от восторга так, что барабанные перепонки грозили лопнуть и произвести кровоизлияние прямо в мозг, дабы никто не мучался, слушая об одном идиоте. В социальных сетях все представлялось настолько приторно-ванильно, что мне становилось тошно от просмотра его ленты. В итоге можно было сказать, что Антон Нестеренко – местный идол, царь и Бог школьного пошиба.
Мои размышления об этом полудурке были нарушены металлическим дребезгом. Это, как оказалось, раздался звонок на урок. Взмахнув косами, я шустро подхватилась и помчалась в класс, сетуя, что так и не смогла повторить то, с кем вообще предстояло иметь дело в ближайшие сорок минут. В моем представлении первое сентября должно было напоминать дурдом на выезде, по крайней мере у нас в школе так и было. Учителя не пытались вмешиваться в детские вопли: кто куда ездил, кто с кем целовался за гаражами, и кто выскочил замуж уже на третьем месяце. Кажется, я начинала скучать по своей ни разу не элитной школе.
За весь учебный день не произошло ничего необычного. Ну, разве что Антон разбил очередное девичье сердце и подцепил еще двух девиц где-то на сайте знакомств. О нем новые одноклассницы трещали без умолку вплоть до седьмого урока, пока нас не посетила директриса, она же классный руководитель, она же учительница изобразительного искусства и мировой художественной культуры. Благо, хоть ее запомнила с первой попытки и правильно. Но даже это не помешало нахальному принцу лыбиться так, что при взгляде на его довольную рожу мне захотелось поправить ее кирпичом. Но… Я обещала маме быть прекрасной принцессой.
Уж не знаю, издевательство то над новенькими, или это мне так по жизни не везло, но именно я удостоилась чести остаться после уроков и дежурить в классе в первый же день. Пока я прыгала возле доски, пытаясь со своим метр в прыжке добраться до самой верхушки, в моем кармане зазвонил телефон. Чертыхнувшись сквозь сжатые зубы, я бросила пыльную тряпку в отсек для мела. Тоже мне, продвинутая школа, везде уже маркеры, а тут этот пережиток прошлого. Кое-как обтерев руки, я залезла в карман черных брюк и вытянула телефон на свет божий.
– Приемная господина президента на связи, – пропела я самым издевательским тоном, на который только была способна.
– Милена, ты какого дьявола не отвечаешь на мои сообщения?! – прогремел в мое многострадальное ухо злобный девичий голос. – У меня такие новости, что лучше ляг, если ты сидишь, а еще лучше сразу найди место, о которое не больно биться головой.
– Настасья, ты чего орешь так, словно тебя режут, еще и без наркоза? – я поморщилась и слегка отодвинула мобильный. – В классе убираюсь. Прикинь, в этой супер-пупер школе меловые доски и трудовые поруки. Я, короче, в шоке!
Настасья Лисицына – моя бывшая одноклассница и подруга, которой разрешено практически все и еще немножко. Такая же звезданутая на всю голову, как и я. Сколько на нашем счету проказ – не сосчитать. Можно сказать, Настасья была единственной, по кому я на самом деле скучала из всей прошлой жизни. Она была таким человеком, который готов идти буквально на все ради друзей и семьи, выворачиваться наизнанку, но делать то, что обещал. Неважно, что ее руки предназначены лишь для виолончели, для всего остального у нее была я. И мы прекрасно гармонировали.
– Милена, у меня для тебя крайне неприятные новости, точнее даже две, – сказала подруга, слегка снизив громкость и переведя дыхание. – С какой начать, выбирай. С ужасной или, держите меня семеро, сезон охоты открыт?
– Настась, в твоих устах «плохо», может превратиться в «капец как хорошо» буквально за полминуты рассуждений, – я бросила уборку и поспешила слинять из класса, пока в школе совсем никого не осталось. – Давай выкладывай, что там у тебя за сверхсрочные и секретные новости, которые должна были покорить мое сердечко прямо до инфаркта в тридцать три рубца?
– Глеб едет к тебе, – слова подруги прозвенели, подобно опускающейся гильотине, – и вторая новость, он собрался сделать тебе предложение. Я об этом узнала от Инночки, а та в свою очередь подслушала в мужской раздевалке, когда шпионила за нашей командой по футболу. Инфа железобетонная и прямая как рельс.
– Лисицына, ради всего на белом свете, скажи, что ты сейчас пошутила, – я едва смогла выдавить из себя эти страшные слова, от которых самой стало дурно.
– Нет, Мил, я не шучу, – вполне серьезно сказала подруга, игнорируя мои слезные уговоры сознаться в розыгрыше. – Парень, по которому ты сохла едва ли не с начальной школы, решил перевестись к тебе в новое учебное заведение, чтобы подарить дешевое колечко из вечно закрывающейся сети с бесконечными распродажами и ликвидациями. И я склонна верить Инночке, у нее бы мозгов не хватило такое сочинить. До него, как до утки, на седьмые сутки дошло, что ты теперь офонареть как богата. Отчим покупает тебе сумочки за двадцать косарей просто потому, что его девочки не могут ходить как оборванки. Весь район срисовал то жемчужное недоразумение, с которым ты приперлась летом.
После ее слов я застыла памятником самой себе, переваривая полученную информацию. И самое обидное, от подобных известий другие бы начали прыгать и визжать от счастья, а мне хотелось выть раненой белугой и биться головой о стену. Права Настасья, надо было бы прилечь, и желательно на что-то мягонькое, ибо новости получились так себе. Достав из сумки термос, я сделала хорошенький глоток и постаралась успокоиться. Нет никаких гарантий, что Глеб сможет сюда попасть. Он полный кретин. Крупную авантюру точно не потянет.
Все, на что хватило мозгов у самовлюбленного козла, сделать предложение той, которую он высмеял перед всей школой. Благо я не успела признаться этому уроду, с которым вместе училась с первого класса и которого едва ли не боготворила до самого выпускного в девятом классе. Я еще классе в пятом неосознанно решила, что стану его девушкой, а он моим будущим мужем. Поэтому весьма ревностно относилась ко всему, что касалось его личного пространства и отношений. Очень ревностно…
Скольким девкам я выдернула из-за него волосы, я бы даже не вспомнила. Но потом он назвал меня жирной и нищей уродиной и сказал, что такую на танец не пригласит. Как раз мой горе-папаша только-только отбыл в Америку и окончательно для меня сдох. Я похоронила деда и едва могла откачивать мать от очередного приступа. А его слова стали тогда контрольным в голову. Казалось бы… Но нет, было все так же больно и обидно, как и полтора года назад. Я только успела вздохнуть свободно, переехав на Рублевку, как этот засранец сам решил мне жизнь испортить. Показать, какой он великодушный, раз готов принять даже такую, как я, за деньги отчима.
– Мил, ты там, вообще, как? Жива? – слова подруги лишь с пятого раза дошли до моего уязвленного сознания.
– Да, Стась, я еще пытаюсь переварить эту информацию и не сойти с ума. Тогда позже перезвоню, как домой приду. Потому что мать взяла с меня обещание, что я не буду орать на всю школу матом, хотя бы в первую неделю, – тихо сказала я ей.
– Хорошо, у меня виолончель до семи сегодня, потом жду твоего звонка, – рассмеялась девушка. – И давай там, не кисни. Не существует такого парня, который смог бы нас заарканить и приручить.
– Да, моя хорошая, ты права. И как я могла об этом забыть, – я попрощалась с подругой и засунула телефон в карман, чувствуя, как во мне просыпается и вскипает злость.
Это явно не входило в мои планы на день. Из дурдома надо было срочно валить. Иначе я рисковала окончательно поехать крышей, даже не успев начать учиться. Кто бы мне сказал, что в самой престижной школе города мне не будет покоя от собственных чувств и дурной головы? Умела же я находить себе на жопу приключений, особо не напрягаясь. Медленно бредя в сторону выходы из здания, я не переставала тихо поносить Глеба всеми лестными словами разом и совершенно не следила за дорогой.
Я так задумалась о Глебе, что не поняла, как, завернув за угол, со всей силы в кого-то впечаталась. Удар получился нехилый, и я полетела на пол, чувствуя, как термос с кофе выскользнул из руки. Сделав красивый пируэт и расплескав все свое содержимое вокруг, он приземлился на кафельный пол. Наступившая тишина немного пугала и внушала какой-то животный страх. Никто и никогда бы не промолчал в подобной ситуации. Это просто отвратительно. Я молилась о том, чтобы это был не учитель. Кто угодно, лишь бы не такой позор в первый же день. Мать мне этого точно не простила бы…
Стараясь дышать через нос, я вскинула глаза и опешила еще раз. Если я думала, что хуже быть не могло… То лучше бы это оказался преподаватель. Ибо то, с каким раздражением на меня смотрел обладатель зеленых глаз, вогнало в задумчивый ступор. Хотелось послать все к черту и дать деру с низкого старта. Но я пыталась держать себя в руках и не отсвечивать. Хотя кого я обманывала, кроме меня, сидящей на полу, в коридоре никого не было. Других владельцев термосов поблизости не обнаружилось.
– Я оплачу химчистку! – кое-как просипела я.