bannerbannerbanner
Братство талисмана

Клиффорд Саймак
Братство талисмана

Полная версия

Глава 5

– Так ты пришел за топором? – спросил гном Плакси.

– Если он готов.

– Разумеется, готов, – буркнул Плакси. – Мы доделали его еще вчера. Однако сядь посиди. Сюда не так-то легко забраться, даже тому, кто молод.

Ниже зева пещеры на склоне холма громоздилась куча земли и шлака. Она наполовину погребла под собой глубокий овраг. Вдоль нее бежала укатанная дорожка, что обрывалась у рудникового отвала. Куча была настолько древней, что сквозь нее проросли и достигли весьма приличной высоты деревья; некоторые из них нависали над оврагом под самыми невообразимыми углами. В глубине пещеры, которая достигала сердца холма, метались блики пламени. Оттуда доносился грохот кузнечных молотов.

Плакси провел Джиба в боковое ответвление пещеры, уходившей к руднику.

– Здесь, – сказал он, – мы сможем спокойно поговорить, и шум не будет нам помехой. К тому же мы избежим опасности угодить под колеса какой-нибудь тачки.

– Копченая рыба, – проговорил Джиб, кладя один из своих узелков на тянувшуюся вдоль стены пещеры полку, – и кое-что еще. А другой для отшельника.

– Я не видел его много лет, – сказал Плакси. – Вот, возьми стул. Я недавно обил его новой овечьей шкурой. Очень удобно.

Джиб сел на указанное место, а гном устроился напротив.

– Вообще-то, – признался Плакси, – я был у отшельника всего только раз, заглянул, так сказать, на огонек. Принес ему пару серебряных подсвечников и больше не ходил. Мне показалось, что я смутил его. Во всяком случае, ему было не по себе. Он, конечно, промолчал…

– Он добрый человек, – заметил Джиб.

– Мне не стоило этого делать. Понимаешь, прожив столько лет в краю людей, вдосталь наобщавшись с ними, начинаешь забывать о разнице между собой и человеком. Но для отшельника, да и для многих его сородичей я – осколок иного мира, к которому они не принадлежат и к которому в большинстве своем относятся с неприязнью и даже злобой. Я полагаю, не без основания. Целые эпохи люди и существа из моего мира жестоко воевали друг с другом, не ведая жалости и, сдается мне, частенько забывая о чести. Вот потому-то отшельник, который, как ты говоришь, добрейший из людей, и не знал, как ему себя со мной держать. Разумеется, он понимал, что я – существо безобидное и ничем не угрожаю ни ему самому, ни его сородичам, и все же беспокоился. Будь я, скажем, бесом или каким-нибудь демоном, он бы сразу сообразил, что делать. Святая вода, молитвы и все такое прочее. Но я же не бес, хотя и состою, с его точки зрения, в родстве с дьяволом. Словом, все эти годы я жалел, что навестил его.

– Но подсвечники он взял? – спросил Джиб.

– Взял и поблагодарил меня. Он слишком хорошо воспитан, чтобы швырнуть их мне в лицо. А взамен подарил мне отрез расшитой золотом ткани. Наверно, ее оставил ему какой-нибудь гость из благородных. Откуда у отшельника деньги, чтобы купить такую роскошь? А меня долго мучила совесть: я все думал, что мне надо было отказаться от столь дорогого подарка. По правде говоря, я так до сих пор и не решил, что мне делать с этим отрезом. Я храню его в сундуке, время от времени вынимаю и любуюсь переливами красок – и все. Пожалуй, я мог бы обменять его на что-нибудь более полезное, но у меня не поднимается рука. Ведь отшельник подарил мне его от чистого сердца, а подарки не обменивают, особенно если твой подарок – от такого человека.

– По-моему, – сказал Джиб, – ты многое навоображал. Ну, я имею в виду смущение отшельника. Что касается меня, то я по отношению к тебе подобных чувств вовсе не испытываю. Впрочем, я, естественно, не человек.

– Ты гораздо ближе к людям, чем я, – возразил гном. – В том-то и может заключаться разница… Пойду за топором, – прибавил он, поднимаясь, – и принесу еще одну вещицу. – Он похлопал ладонью по узелку. – Спасибо. Однако мы помогли бы тебе и без него.

– Я давно хотел тебя спросить, – проговорил Джиб, – да все не мог набраться храбрости. Вы ведь ведете учет, так? Вам приносят подношения, а вы открываете кредит. Но те, кто приходит к вам – Народ Болот, Народ Холмов, да и многие из людей, – не умеют писать. А вы, получается, умеете?

– Я нет, – ответил гном. – Образованных среди нас можно пересчитать по пальцам. А вот гоблины, пожалуй, умеют, в особенности те, которые ошиваются в университете. Но торговать-то как-то надо, поэтому мы разработали собственную систему учета, которая, кстати говоря, вся построена на честности.

– Да, – подтвердил Джиб, – на честности и дотошности.

Плакси поднялся, направился в дальний конец пещеры и принялся рыться в сундуках. Вскоре он возвратился, держа топор с рукоятью из древесины гикори.

– Мне кажется, – сказал он, – балансировка в самый раз. Если нет, мы поправим.

– По-моему, все в полном порядке, – восхищенно проговорил Джиб. – А всякую мелочь я и сам поправлю. – Он потер пальцем сверкающую поверхность лезвия. – Прекрасно. Просто прекрасно. Если заботиться о нем, он прослужит мне всю жизнь.

– Тебе нравится? – спросил довольный Плакси.

– Не то слово! – воскликнул Джиб. – Я знал, что могу на вас положиться.

– Острие у него не затупится, если ты, конечно, не станешь рубить камни. Против камней не устоит никакой топор.

– Я буду осторожен. Он слишком хорош, чтобы плохо с ним обращаться.

– А теперь, – сказал гном, – посмотри-ка сюда.

Он сел и положил себе на колено какой-то предмет, завернутый в овечью шкуру. Движения его были исполнены чуть ли не благоговения. Когда с предмета сняли шкуру, он ярко засверкал. Джиб подался вперед:

– Меч!

– Человеческий меч, – сказал Плакси. – Для нас с тобой он чересчур длинный и тяжелый. Меч бойца. Видишь, ни тебе камней, ни других украшений. Честный клинок, такой же, как твой топор. За все то время, что я провел здесь, мы почти не ковали мечей. А среди тех, которые выковали, этот – лучший.

– Он особенный, – произнес Джиб, притрагиваясь к клинку, – из тех, которым дают имена. Знаешь, в старину люди часто называли свои клинки по именам, как лошадей.

– Мы нашли гнездо богатой руды, – продолжал Плакси, – извлекли его и припрятали для особых случаев. Такую руду на пустяки не пускают. Она для специальных заказов, вроде этого клинка и твоего топора.

– Ты хочешь сказать, что мой топор…

– Они с мечом братья.

– Будем надеяться, – проговорил Джиб, – что меч попадет в достойные руки.

– Мы позаботимся, чтобы так оно и случилось, – отозвался Плакси.

– Я принес тебе старый топор, – сказал Джиб. – Он вполне надежен, но вот острие затупилось настолько, что его уже не наточить. Видишь, на нем нет и следа ржавчины. Я подумал, что он, может быть, вам пригодится. Мне за него ничего не нужно. – Он протянул топор гному.

– Хороший топор, – одобрил Плакси. – Твоего отца?

– Он отдал его мне, когда я строил свой плот, – сказал Джиб.

– Тоже наша работа. Хороший топор, но не такой хороший, как новый.

– Мой отец передает вам пожелания доброго здоровья. И мать тоже. Я сказал им, что собираюсь к вам.

– А вы неплохо живете у себя на болоте. Много лет. Если я не ошибаюсь, записей вы не ведете? Значит, ты не можешь подсчитать, сколько именно.

– Мы не умеем писать, – объяснил Джиб. – У нас бытуют только предания, что передаются от отца к сыну. Они, может, и правдивы – но насколько?

– Твой народ жил на болоте еще до того, как мы, гномы, заселили эти холмы. У нас тоже существуют предания, но, к сожалению, не о вас, а о тех, кто первым открыл здесь руду и построил рудник.

– Мне пора, – сказал Джиб, вскидывая на плечо узелок. – До пещеры отшельника путь неблизкий, а я хочу вернуться домой до темноты.

– Правильно, – кивнул Плакси. – В этом году что-то много развелось волков, никогда такого не было. Если припозднишься и решишь переночевать у нас, мы с радостью тебя примем.

Глава 6

Поначалу Джиб подумал, что отшельник куда-то ушел, что само по себе было бы достаточно странно. В последние годы, совсем одряхлев, отшельник покидал свою пещеру лишь затем, чтобы набрать кореньев, трав, листьев и коры, из которых приготовлял потом лекарства. Огонь в пещере не горел, и даже дымом не пахло; костер не разжигали уже давно. На грубом трехногом столике возле очага стояла тарелка с высохшим яичным желтком. Джиб вгляделся во мрак.

– Отшельник, – позвал он. Ему вдруг стало страшно, хотя он и сам не мог понять отчего. – Отшельник, ты тут?

Из угла донесся слабый звук, как будто пискнула мышь.

– Отшельник? – повторил Джиб.

Звук послышался снова. Джиб на цыпочках двинулся в угол.

– Я здесь, – пробормотал отшельник.

Его голос был тих, словно шелест листвы. Глаза Джиба привыкли к темноте, и он различил скорчившуюся в углу пещеры фигуру и бледное лицо.

– Отшельник, что случилось?

Джиб нагнулся над человеком. Отшельник лежал, закутавшись до подбородка в одеяло.

– Нагнись пониже, – попросил он. – Мне трудно говорить.

– Ты заболел? – спросил Джиб.

– Я умираю, – произнес отшельник, едва шевельнув губами. – Слава Богу, что ты пришел.

– Тебе что-нибудь нужно? Вода? Суп? Я могу приготовить суп.

– Слушай, – выдавил человек, – молчи и слушай.

– Я слушаю.

– У стены стоит шкаф…

– Вижу.

– Ключ висит у меня на шее. На шнурке.

Джиб послушно протянул руку.

– Нет, подожди.

– Что?

– В шкафу… в шкафу… – Отшельник говорил с трудом. – Книга в кожаном переплете… И топорик… каменный топорик… Отнеси их епископу…

– Какому епископу?

– Епископу Башни. Вверх по реке на север, потом на запад. Спроси… Тебе покажут дорогу…

Джиб терпеливо ждал, но отшельник молчал и даже не пытался что-либо произнести. Джиб протянул руку, нащупал на шее отшельника шнурок, приподнял его голову и снял ключ. Потом опустил голову человека на подушку.

Он подождал, но отшельник не шевелился. Тогда Джиб встал, пересек пещеру, подошел к шкафу и отпер его. Книга в кожаном переплете лежала на полке, а рядом с ней находился топорик, подобного которому Джибу еще не доводилось видеть, – каменный, заостренный на одном конце и гладкий, как будто из металла. Лишь приглядевшись, можно было заметить следы зубила. Кроме того, в шкафу хранились бритва, ножницы, гребень и маленький фиал с голубоватой жидкостью, наполовину пустой. Джиб взял топорик с книгой и закрыл шкаф.

 

– Ты взял их? – проговорил отшельник, глядя на него затуманенным взором. – Хорошо.

– Я отнесу их епископу.

– Ты Джиб. Ты бывал у меня раньше.

Джиб кивнул.

– Ты подождешь?

– Подожду. Что я могу сделать? Может, воды?

– Нет. – Отшельник едва заметно покачал головой.

Джиб встал на колени возле убогого ложа. Дыхание отшельника было таким слабым, что грудь его почти не поднималась, а промежутки между вздохами тянулись мучительно долго. Но все же время от времени воздух вырывался из ноздрей человека, и тогда волоски над верхней губой легонько вздрагивали.

– Я стар, – проговорил отшельник, вынырнув из забытья. – Я пережил себя.

Он снова погрузился в молчание. Дыхание его было по-прежнему слабым и неровным. Дважды Джибу казалось, что оно пресеклось окончательно, но оба раза он убеждался, что ошибся.

– Джиб?

– Да?

– Оставь меня здесь. Когда я умру, оставь меня здесь.

Джиб промолчал. В пещере вновь установилась тишина, нарушаемая лишь редким, прерывистым дыханием умирающего.

– Завали вход. Сделаешь?

– Да, сделаю.

– Я не хочу, чтобы волки… – Он не докончил фразу.

Джиб молча стоял на коленях у ложа. Какое-то время спустя он поднялся, подошел к выходу и выглянул наружу. Солнце миновало зенит и клонилось к западу. Пещера располагалась достаточно высоко, и из нее видна была та часть болота, которую он покинул сегодня утром. Еще бы чуть-чуть повыше, и он разглядел бы реку.

Джиб вернулся на свой пост. Он попробовал было предаться размышлениям, но обнаружил, что мысли разбегаются. Их было столько, что можно было запутаться. Голова у Джиба шла кругом. На несколько минут он совершенно забыл про отшельника, а когда посмотрел в его сторону, то увидел, что грудь человека больше не вздымается… Он подождал, думая, что снова ошибся. Однако время шло, а отшельник не подавал признаков жизни. Джиб прижался ухом к его груди: сердце не билось. Он приподнял веко: нет, теперь ошибки быть не могло.

Отшельник умер. Но Джиб продолжал сидеть около него, словно надеялся вернуть старика к жизни. Он понял вдруг, что сумятица в мыслях исчезла, что он вновь обрел способность думать. Мог ли он чем-то помочь человеку? Джиб с ужасом вспомнил, что даже не попытался принести отшельнику воды. Да, он спрашивал, и отшельник отказался, но зачем, зачем было слушаться? Или надо было бежать за помощью? Но куда? К кому? И потом, разве мог он бросить умирающего, разве мог позволить тому умереть в одиночестве?

«Отшельник, – думал Джиб, – был стар и потому не боялся смерти. Может статься, он воспринимал ее как друга». Не далее как этим утром Друд интересовался, чем живет отшельник, и его вопрос остался без ответа. Наверно, жизнь отшельника была не так уж скудна, раз он сумел встретить смерть с таким достоинством. Что ж, у него еще много дел, а день уже клонится к вечеру. Джиб откинул одеяло, сложил отшельнику руки на груди, потом укрыл его одеялом с головой, после чего вышел наружу и принялся искать валуны, которыми можно было бы завалить вход в пещеру.

Глава 7

Хэл из Дерева-с-дуплом перебрался через изгородь и очутился на кукурузном поле. Итак, он в безопасности. Самогонщик с сыновьями на другом конце поля, а собаки отсыпаются под навесом после ночной охоты. Охота была долгой и, судя по всему, безуспешной. Хэл с Енотом полночи напролет прислушивались в своем дупле к звукам погони. Однажды собаки возбужденно затявкали, словно загнали добычу на дерево, однако она, как видно, ускользнула, потому что вскоре погоня возобновилась. Несколько раз в ночи, поблизости от их дерева с дуплом, мелькали огоньки фонарей.

Кукуруза в этом году уродилась отменная. Однако заслуги в том самогонщика и его неотесанной семейки не было никакой – или почти никакой. Почву они мотыжили всего лишь два или три раза, да и то в самом начале, так что между рядами в изобилии выросли сорняки. Тем не менее початки были один другого лучше, и Хэлу казалось, что их гораздо больше, чем обычно. Он забрался в поле на глубину в пять или шесть рядов, так как знал, что с краев кукурузу объедают еноты и белки. Вот почему самогонщик охотится на енотов, вернее, вот как он объясняет свою кровожадность: дескать, нельзя допускать, чтобы кукурузу уничтожали на корню. На самом же деле существовала иная причина: шкурки енотов пользовались спросом. Благодаря им, самогону и свинине семейство самогонщика как-то умудрялось сводить концы с концами.

Хэл принялся чистить початки. Двигался он быстро, ибо не желал задерживаться тут дольше, чем необходимо. Он знал, что люди далеко и заняты другим делом, но не позволял себе расслабиться. Очищенные початки один за другим летели в мешок.

На краю поля, нежась в лучах осеннего солнышка, щебетали сойки. В зарослях орешника, снуя по ветвям золотистыми блестками, цокали белки.

«Осень, – сказал себе Хэл, – нравится мне больше остальных времен года». Когда стоят теплые дни, земля под голубым небом начинает плодоносить, и словно чувствуешь ее удовлетворение тем, что продолжительный срок роста наконец завершен. Осень – передышка перед наступлением зимних холодов и выпадением снега. Что ж, в этом году он неплохо запасся на зиму. Он уже набрал орехов и кукурузы, насушил ягод, припас корней и семян. Надо будет выбрать денек и сходить на болото; может, удастся выменять немного копченой рыбы у Джиба, или у старого Друда, или у кого другого из Народа Болот. Неожиданно Хэл сообразил, что с Джибом он не виделся целую вечность. Ничего, скоро они встретятся и вдоволь наговорятся.

Хэл забросил мешок за спину. Тот оказался тяжелее, чем он ожидал: вероятно, он слегка пожадничал. Ну да ладно, свое не тянет. Добравшись до края поля, Хэл остановился и прислушался. Похоже, поблизости никого нет. Он перебросил мешок через изгородь, потом перебрался сам, подхватил мешок и заторопился в лес. Уж в лесу-то его никому не поймать. Лес – его дом. Он знал лес как свои пять пальцев, знал в нем каждый сучок. Спустившись наискось по склону холма, Хэл направился к огромному, полому внутри дубу. По дороге он машинально многое подмечал и запоминал: алые крапинки спелых ягод ариземы, увешанные плодами ветви боярышника, налитые соком виноградины, серебристый блеск сброшенной змеиной шкуры в куче палой листвы.

Где-то через полчаса он добрался до дуба-великана, диаметр которого в основании составлял добрых десять футов. На высоте около двадцати футов в его стволе зияло дупло примерно двух футов в поперечнике. К дуплу вела лесенка из вбитых в дерево колышков.

Енота не было. Должно быть, где-нибудь шляется. «Вряд ли он завалился спать в такую рань», – подумалось Хэлу. Он оставил мешок под дубом, взобрался по лесенке, проник в дупло и спустился в него еще по одной череде колышков.

Внутри дуб был полым сверху донизу. Толщина стенок дупла составляла от силы фут. Когда-нибудь, как догадывался Хэл, могучий порыв ветра опрокинет дерево, и тогда ему придется искать себе новый дом. Но здесь, в лесной чащобе, ветру было не разгуляться, и к тому же дуб защищал каменистый гребень, который разбивал господствовавшие в этой местности воздушные потоки с запада. Полость поднималась над дуплом еще футов на двадцать; сквозь щели в ее стенках пробивался солнечный свет. Пол устилала древесная труха, что нападала вниз за века жизни дуба. Близ одной из стен располагался очаг, вдоль других выстроились шкафы и сундуки. Посредине стоял стол со стульями.

– Привет, – произнес голос за спиной Хэла.

Хэл резко обернулся. На кровати сидело незнакомое существо с большими ушами, одетое в поношенные кожаные брюки и старую куртку бутылочно-зеленого цвета, из-под которой выглядывала красная рубашка. На голове у существа был высокий остроконечный колпак.

– Ты кто такой? – спросил Хэл; рука его потянулась к висевшему на поясе ножу. – Если ты хотел меня напугать, то, считай, своего добился.

– Я чердачный гоблин из университета в Вайалузинге, – ответило существо. – Меня зовут Оливер.

– Ну что ж, – проговорил Хэл уже спокойнее, – приятно познакомиться. Но что ты тут делаешь?

– Я пришел к тебе, – сказал гоблин, – а тебя дома не было. Оставаться снаружи я боялся. Сам понимаешь, чердачные гоблины…

– И ты забрался внутрь. Тебе повезло, что ты не наткнулся на Енота. Он бы в два счета выставил тебя отсюда.

– Енот?

– Ну да, большой енот, мой друг, который живет вместе со мной.

– А, домашнее животное.

– Не животное, а друг.

– Значит, ты меня прогонишь?

– Да нет, зачем же? Просто ты меня напугал. Ты голодный?

– Немножко, – отозвался гоблин. – У тебя найдется сыр?

– Чего нет, того нет, – развел руками Хэл. – Могу предложить кашу из кукурузной муки или яблоки, запеченные в тесте.

– От каши я бы не отказался.

– Идет. Ею мы и поужинаем. По-моему, у нас должно было остаться молоко. Я беру его у дровосека. Далеко ходить, конечно, но ближе ни у кого коровы нет. А чтобы было сладко – кленовый сироп.

– Здорово, – проговорил гоблин, вращая глазами.

– Вот только разведу огонь. Кажется, угли еще не потухли. А путь тебе выпал неблизкий, мастер гоблин.

– Мой путь был долог и труден, – произнес гоблин. – Мои ноги стерлись, и я чуть было не пал духом. Мне пришлось провести много времени на свежем воздухе, а я к нему непривычен.

Хэл поворошил угли. В глубине очага замерцал красноватый огонек. Хэл сунул туда гнилушек и, нагнувшись, сильно дунул. Над гнилушками взметнулся было язычок пламени, исчез и появился снова. Хэл подбросил в огонь веток.

– Ну вот, – сказал он, усаживаясь на корточки перед очагом, – все в порядке. Надо бы принести кукурузу, ну да успеется. Ты мне поможешь?

– С удовольствием, – откликнулся Оливер.

Хэл подошел к буфету, взял с полки миску и деревянную ложку, которой зачерпнул из сундука за буфетом кукурузную муку.

– Ты сказал, что пришел ко мне.

– Да, мне говорили: «Иди к Хэлу из Дерева-с-дуплом. Он знает все, что творится на свете. Он знает леса и то, что в них происходит». Дровосек объяснил мне, как найти твое дерево. Быть может, это был тот самый дровосек, у которого ты берешь молоко, хотя коровы я, признаться, не видел.

– О чем же ты хотел меня спросить?

– Я ищу человека, – проговорил гоблин. – Книжника по имени Корнуолл. Мне сообщили, что он путешествует с торговцами и идет на север. Мне необходимо его отыскать.

– Почему необходимо?

– Потому что ему угрожает опасность, которой я и не предполагал.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71 
Рейтинг@Mail.ru