Кловис Брейгель
Особняк
– Что случилось, дорогая? – с тревогой в голосе спросил он и, положив руки ей на плечи, бегло осмотрел свою жену.
Линда медленно сползла по стене на пол. Ее дыхание участилось. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.
В темноте Флора увидела тонкую белую полоску. Дверь в комнату Розамунд была приоткрыта.
– Да что с тобой, Линда? – продолжал Филипп.
Флора осторожно открыла скрипучую дверь, и лунный свет озарил коридор. К люстре была привязана веревка, на которой медленно раскачивалось тело Розамунд.
Розамунд
На улице стояло знойное лето. На дощатой террасе одного из самых больших и роскошных домов города сидели двое детей: двенадцатилетняя девочка по имени Розамунд и ее лучший друг Кейси. Ребята с усердием рисовали на бумаге все, что приходило им в голову.
– Смотри, какой красивый цветок у меня получился, – сказала Розамунд, показывая другу свой рисунок.
– Очень красиво. А я почти дорисовал лошадку.
– Мне нравится твоя лошадка. Давай нарисуем побольше картин и покажем их нашим родителям!
– Давай. Но у нас почти закончилась бумага.
Розамунд призадумалась.
– У моего папы в кабинете куча всяких бумажек, – сказала девочка и побежала в дом.
Кабинет был отделан со вкусом. Дорогие обои на английский манер, массивная люстра, резной стол, камин и огромные книжные шкафы – все это гармонично сочеталось друг с другом. Атмосферу портил лишь царивший в помещении беспорядок. Почти все поверхности были украшены сантиметровым слоем пыли. Стол был завален кучей листов бумаги, и девочка с усердием выбирала, какие из них казались более ненужными, чем другие.
Наконец Розамунд вернулась на террасу, где ее ждал Кейси.
– Как много бумаги! – восхитился он. – Подожди, так она же грязная.
– Она грязная только с одной стороны. Папа постоянно зачем-то печатает эти бумажки, а потом просто их выбрасывает. Рисуй с другой стороны.
С цветными карандашами в руках ребята провели еще несколько часов. На бумаге вырисовывались различные животные, деревья, причудливые монстры и персонажи из сказок. Когда на улице начало темнеть, Кейси попрощался с Розамунд, и дети разошлись по домам. Девочка устроилась у окна и стала ждать, когда папа вернется с работы.
– Папочка, я так рада тебя видеть, – радостно воскликнула девочка, когда отец появился на пороге дома.
– Я тоже рад, милая, – сказал он и нежно поцеловал дочь в лоб.
– Это тебе, – сказала Розамунд и показала отцу свой рисунок. На нем папа и дочь держались за руки и улыбались.
– Спасибо, дорогая. Ты очень красиво рисуешь, – отец погладил девочку по голове.
– Давай повесим его в твоем кабинете. Он будет красиво смотреть над твоим столом.
– Конечно, солнце.
Пять лет спустя Розамунд и Кейси уже не были близкими друзьями и почти перестали общаться. Девушка стала чаще чувствовать себя одинокой. Одноклассники всячески избегали общения с ней, так как считали ее избалованной дочкой богатого бизнесмена. Впрочем своим лучшим другом Розамунд считала своего отца. С ним она могла поговорить обо всех своих мыслях и переживаниях. Она с такой же радостью встречала его, когда он возвращался с работы.
Но в один из дней папа вернулся гораздо раньше обычного. Запыхавшийся, он со страхом в глазах кинулся в свой кабинет, даже не сняв обувь.
– Что случилось, папа? – в недоумении спросила Розамунд.
– Некогда, дочка. Мне нужно избавиться от некоторых документов, – сказал он и начал доставать из шкафа кучи бумаг и бросать их в камин. – Скоро здесь будет проверка.
Отец разжег огонь в камине, и пламя окутало стопки документов, превращая их в пепел.
– Ну вот и все, – сказал он и громко рассмеялся. Девушка с недоумением смотрела на папу.
В этот момент в дверь постучали. Через несколько минут в кабинет вошли шесть молодых людей в полицейской форме и начали что-то искать, заглядывая в каждый уголок. Лицо отца Розамунд не выдавало в нем паники.
– Здесь чисто, – сказал один из полицейских.
– В шкафу тоже ничего.
Никто и не заметил, как один из служителей закона снял со стены рамку, в которой находился рисунок Розамунд. Тот самый рисунок, который девочка подарила отцу пять лет назад.
– А вот это интересно, – сказал полицейский, перевернув рисунок на обратную сторону. Пятеро коллег подошли ближе и какое-то время молча рассматривали лист бумаги.
Розамунд с ужасом смотрела, как ее отца под руки выводили из дома.
Судебные разбирательства проходили несколько месяцев. Розамунд к тому времени уже достигла совершеннолетнего возраста, поэтому находилась дома одна. Девушка почти ничего не ела. Она думала только о том, что же будет с папой, и винила себя в том, что его заключили под стражу. Кейси узнал о случившемся и стал иногда приходить к Розамунд, чтобы поговорить с ней и утешить. Девушка не могла найти себе места. Она думала: "А вдруг папа больше никогда не вернется?" и много плакала.
Но папа все-таки вернулся. В один из зимних вечеров он появился на пороге дома. Перед Розамунд стоял совершенно другой человек. Три месяца следствия и разбирательств сделали свое дело, и теперь это был совсем седой мужчина с бледным морщинистым лицом и стеклянными глазами.
– Здравствуй, папочка, – тонким голосом сказала Розамунд и хотела обнять отца, как вдруг тот с силой оттолкнул ее от себя.
– Нет здесь больше папочки.
Он схватил дочь за волосы и потащил в свой кабинет. В комнате все было не так, как раньше. Розамунд каждую неделю убиралась здесь, ожидая отца. Все находилось на своих местах. Шкафы блестели от чистоты, а каждая книга была с трепетом вытерта от пыли.
– Нет больше папочки. Нет больше ничего, мать твою!
Отец был в ярости. Он бросался из одной части комнаты в другую, то сжимая кулаки, то разжимая их. Его разрывало от злости настолько, что даже его белые зубы были видны из-за оскала. Розамунд заплакала. Она никогда не видела папу в таком состоянии. Тот схватил попавшуюся ему под руку книгу и, издав чудовищный рев, швырнул ее в окно. Стекло с грохотом разбилось. От громкого звука девушка закричала.
– Не ори, сука! – отец ударил Розамунд по затылку. – Я потерял все. Все, что у меня было. И все из-за какой-то малолетней твари!
Розамунд захлебывалась слезами. Глаза покрылись пеленой. Ком подступал к горлу, вследствие чего становилось трудно дышать.
– Прости меня, папочка. Прошу тебя, – с огромным трудом произнесла девушка. В ушах звенело, и она почти ничего не слышала. Она медленно пятилась к двери, пока не врезалась в стену.
– Я готов отдать все, чтобы ты сдохла в муках, – отец со всей силы пнул дочь по ногам, из-за чего Розамунд упала на пол и закрыла руками лицо. После нескольких болезненных ударов девушка потеряла сознание. Остервенение по-прежнему овладевало мужчиной, и он слонялся из угла в угол, издавая чудовищные вопли.
Очнувшись, девушка увидела, что отец разгромил все, что было в кабинете. Он стоял на стуле и вешал на люстру толстую веревку, один из концов которой был завязан в петлю. Розамунд с трудом поднялась на ноги и принялась жалобно извиняться и умолять отца слезть со стула.
– До конца своих жалких дней ты будешь страдать, зная, что это ты убила своего отца, – сказал он и надел петлю себе на шею.
Из уст Розамунд вырвался едва слышимый крик. Она встала на колени перед стулом и вцепилась руками в ногу мужчины.
– Толкай стул, – приказал он.
– Папа, я прошу тебя, – почти беззвучно произнесла девушка. Она не могла дышать. Все тело трясло.
– Толкай, сука, – яростно крикнул отец и пнул дочь в челюсть, выбив ей зуб. Кровь хлынула на пол. – Я порежу тебя, мразь. Толкай!
Розамунд издала нечеловеческий вопль.
– Я люблю тебя, папа, – сказала она и, приложив все усилия, вытолкнула стул из-под ног отца.