bannerbannerbanner
Год теней

Клэр Легран
Год теней

Полная версия

Глава 6


Вечером перед первым концертом в сезоне я, как обычно, пробралась на западную служебную лестницу. Тяжёлая железная дверь на верхней площадке вела к чёрному металлическому мостику над сценой, который тянулся от одного её конца до другого.

Не то чтобы мне нравилось слушать оркестр или смотреть, как Маэстро размахивает руками, – просто на мостике я любила прятаться, наблюдать за людьми и рисовать. Сверху было видно всё: зал и ярусы, проходы, выходы, хоры, орган, потолок со щербатой штукатуркой, паутину между балками.

Поручни по краям мостика защищали от падения. Барьеры из перекрещенных железных прутьев преграждали доступ на опасные участки.

Для Игоря воротца препятствием не были; он проскальзывал куда хотел, всё время довольно урча. «Я мог бы ходить тут с закрытыми глазами», – как будто говорил он.

– Я в этом и не сомневаюсь, хвастун.



Через несколько минут на мостик поднялись работники сцены Ларри и Эд. Мне они нравились: держались независимо и никогда не задавали много вопросов. Если они и знали, где я теперь жила, то никак этого не показывали.

– Пришла посмотреть концерт, Оливия? – поинтересовался Ларри.

– Ну да. – Я положила подбородок на альбом и прижалась лицом к перилам.

В зал начала стекаться публика. Большинство слушателей были в повседневной одежде, но некоторые завзятые театралы пришли в вечерних нарядах, мехах и драгоценностях, которые сверкали, как звёзды, и слепили меня.

Вообще народу было не очень много. Отчасти меня это радовало: я знала, что полупустой зал заденет Маэстро за живое. Но где-то в глубине души притаился страх и даже какая-то тоска. Я подумала о нонни, крошечной и хрупкой, с тонкими, как у птички, ногами. Она так любит концерты. Я усадила её в репетиционном зале около телевизионного монитора, где показывали всё происходящее на сцене.

А вдруг с нонни что-нибудь случится? Вдруг она заболеет?

Глядя на пустые кресла, я пожевала губу. Как бы мне ни хотелось насолить Маэстро, нам нужна большая аудитория.

Нам нужны деньги.

Музыканты постепенно стали стягиваться на сцену. После недельных репетиций они не разговаривали друг с другом, не перебрасывались шутками и даже как будто боялись громко настраивать инструменты – казалось, кто-то с помощью гигантского пульта выключил звук.

Я наблюдала, как в бельэтаже рассаживаются дамы в мехах, перешёптываясь за раскрытыми программками. По городу наверняка уже расползлись слухи, что концертов в этом году будет меньше, что оркестр испытывает финансовые трудности и, по сути, идёт ко дну, а маэстро Стеллателла живёт в филармонии за сценой.

Вероятно, большинство зрителей пришли сегодня из чистого любопытства. Так бывает, когда видишь автомобильную аварию: ты испытываешь чувство вины из-за того, что глазеешь на чужое несчастье, но всё равно не можешь заставить себя уйти.

Когда вышел Маэстро и оркестр встал поприветствовать его, я почти не услышала аплодисментов из зала. Потом музыканты сели, заскрипев стульями и пюпитрами.

Быстро оглядев оркестрантов, я увидела в заднем ряду песочно-русую шевелюру Ричарда Эшли. В этот миг он совсем не выглядел красавцем – уши красные, весь потный. Мне захотелось спрятать его от глаз публики.

Маэстро вскинул руки, и концерт начался.

Обычно я надевала наушники и слушала свою, по выражению нонни, «злую музыку», рисуя в альбоме, но сегодня я караулила привидений. В первый раз я увидела их во время репетиции оркестра. Возможно, они появятся и во время концерта.

При одной только мысли о призраках пятно на руке стало сильно жечь, словно оно проголодалось, словно готово было выскочить из моей кожи.

Сначала прозвучала «Франческа да Римини» Чайковского. Это произведение для оркестра пришлось как нельзя кстати: оно вдохновлено рассказом об аде и о призраках, которые живут там и не могут покинуть это место[9].

В антракте я угостила Ларри и Эда сэндвичами с арахисовым маслом и джемом. Когда началась вторая часть концерта, рабочие на какое-то время оставили меня, и я воспользовалась этим, чтобы пройтись по мостику туда-сюда, стараясь не потревожить занавес.

Я бродила взад-вперёд, пока мои икры не заныли от хождения на цыпочках, а глаза не заболели от необходимости прищуриваться. Но мне ничего не удалось обнаружить – ни привидений, ни каких-то особых теней.

С досадой я снова уселась на мостик, глядя на блестящую чёрную голову Маэстро внизу.

Я надеялась, он никогда не узнает, что во время каждого концерта я нахожусь здесь. Он-то полагал, будто я сижу в первом ряду, восхищаясь его дирижёрским мастерством. Думал, я поддерживаю его.

Размечтался.

Когда трубы на сцене грянули музыкальное вступление, кто-то постучал меня по плечу.

Я резко обернулась, едва сдержав крик.

– Привет, – сказал Генри, помахав мне рукой.

Игорь спрыгнул с перил. «Похоже, тебя обнаружили».

Я проткнула лист бумаги своим самым острым углем.

– Тебе сюда нельзя, Генри.

Игорь зевнул. «Тебе вообще-то тоже».

– Я гуляю где хочу.

Игорь лениво отмахнулся от мухи. «Справедливо. Я тоже всегда придерживался такой жизненной философии».

– Ты разговариваешь с котом? – спросил Генри.

– Нет, дурачок, я разговариваю с тобой. Что ты здесь делаешь?

Генри вынул из кармана брюк пару защитных очков и надел их.

– Я пришёл помочь тебе. Те привидения… или что это было… с тех пор я совершенно выбит из колеи. Не могу сосредоточиться ни на учёбе, ни на бейсболе. Если я не выясню, что это за явление, то просто свихнусь. Понимаешь?

Я с удивлением уставилась на него. В этих очках в сочетании с униформой билетёра он выглядел нелепо.

– Помочь мне? В чём именно?

– Охотиться на привидений. Ты ведь поэтому здесь притаилась, правда? – Генри посмотрел вниз и быстро отвернулся. – С ума сойти как высоко.

Игорь снова зевнул. «Какой шустрый. Но, увы, с ужасающим вкусом в одежде».

– Привидений? – переспросила я. Я не собиралась охотиться на привидений в компании Генри. – О чём ты говоришь?

– О прошлой неделе, когда мы увидели непонятных призрачных существ и получили ожоги.

– Ерунда какая-то. – Я повернулась к своему альбому и притворилась, что рисую. – У тебя, наверное, были галлюцинации.

– Ну конечно. А чёрное пятно у меня на ноге, вероятно, простой синяк?

– Зачем тебе, кстати, эти очки?

– Для защиты. – Генри постучал по толстой пластиковой линзе. – Привидения наверняка довольно непредсказуемы. А эти странные тени… – Генри поёжился. – Что бы это ни было, я уверен, что они ещё опаснее.

Закипая от злости, я сунула альбом в сумку и ринулась к выходу с мостика. Дойдя до железной лестницы, я опустилась на одну из ступенек и стала разглядывать чёрную решётку под ногами.

Неторопливо подошёл Игорь. «А знаешь, в припадке гнева ты очень мила».

– Это не припадок. Я просто хочу, чтобы он ушёл и оставил меня в покое.

Игорь потёрся о мою ногу. «Ну а по мне, так это чистой воды припадок».

– Я не слабоумная и понимаю, что видела привидений. Ну, я так думаю. Просто Генри… Он мне не друг.

Игорь начал вылизывать лапу. «А почему? Если не считать дурацких очков, он выглядит очень достойно».

– Не хочу, чтобы он видел… – Я не могла подобрать слов. – Где я живу. Как я живу.

Игорь презрительно отрыгнул комочек шерсти. «Он же не идиот. Он здесь работает. Ему уже известно, что ты живёшь за сценой, и про твою маму он знает, но не смеётся над этим. Так в чём же дело?»

Я обернулась. Генри сидел посередине мостика, сдвинув очки на лоб. Заметив, что я смотрю на него, он помахал мне.

– Ну ладно. – Я на цыпочках пошла к нему. Внизу оркестр заиграл вторую часть. – Генри, если я поохочусь вместе с тобой на привидений или что бы это ни было, ты оставишь меня в покое?

Генри встал, широко улыбаясь.

– Не сомневайся.

– Я серьёзно. Запомни: мы не друзья.

Генри отсалютовал.

– Чисто деловые отношения.

– Я не шучу. Тебе не удастся разузнать что-нибудь о чокнутой Оливии, чтобы поржать на этот счёт в школе с Марком Эвереттом и его миньонами[10]. Это понятно?

Генри удивлённо поднял брови:

– Миньонами?

– Ну, это вроде злых слуг.

– Я в курсе, что это значит. В отличие от кое-кого, я три года подряд вишу на доске почёта.

Я вспыхнула.

– Купи себе медаль, мистер заносчивый умник. Можем продолжить поиски?

– На самом деле у Марка нет никаких миньонов. Мы давно дружим.

– Есть. Я же вижу.

Генри вздохнул и снова надел очки. Окружённые музыкой, мы стали молча осматривать помещение. Время от времени, когда кто-то из оркестрантов не попадал в ноты или вступал не вовремя, Генри морщился.

Я себе такого не позволяла, стараясь не думать о том, какое смущение испытывают Ричард, и Хильда, и Михаил. Вместо этого я сосредоточилась на Маэстро. Уши у него заметно покраснели, а внутри он наверняка сгорал со стыда.

 

Мы с Генри обыскали все лестницы. Прокрались в гримёрку и заглянули за диваны с протёртой обивкой в цветочек. Сунули носы даже в аппаратную, где Фрэн записывала концерт. Она не очень нам обрадовалась, но всё равно вручила каждому по мятной конфете. Когда мы вернулись за сцену и подошли к репетиционному залу, я встала между Генри и дверью и подтолкнула его:

– Всё, поиски закончены. Теперь выполняй свою часть сделки: уходи.

Генри сдвинул очки на лоб.

– Но мы ещё не смотрели в кулуарах.

– Тебе нечего там делать. Это частная территория.

– Я постоянно хожу в репетиционный зал, – нахмурившись, ответил он.

– Это незаконное проникновение. – Игорь потёрся о мой ботинок, и я позволила ему прыгнуть мне на руки. – Я могу сообщить в полицию, и тебя арестуют.

Игорь взглянул на меня. «Вот был бы номер».

Генри с сердитым видом собирался что-то сказать, но не успел произнести ни слова: дверь репетиционного зала распахнулась, и оттуда с разлетающимися фалдами фрака вылетел Роджер Фернандес, один из скрипачей.

– Ты свихнулся, старик! – крикнул он кому-то через плечо. Даже не взглянув на нас, он размашистым жестом толкнул дверь, ведущую к выходу, и исчез в глубине парковки.

Мы с Генри изумлённо смотрели ему вслед.

– Похоже, пока мы искали, концерт закончился, – прошептал Генри.

А, это хорошо. Музыканты кричат на Маэстро и даже уходят от него. Такое зрелище я не могла пропустить.

– Пойдём, – позвала я, кивнув на дверь.

Мы вошли в репетиционный зал, и я тут же пожалела об этом.


Глава 7


Маэстро стоял посередине зала, глядя в потолок, а музыканты молча смотрели на него.

Я отыскала Ричарда Эшли – он отошёл к своему шкафчику. Генри самым раздражающим образом шёл за мной по пятам.

– Ричард, – прошептала я, – что случилось?

Ричард приложил палец к губам и покачал головой, но другой рукой обнял меня за плечи.

– Не знаю, что сказать, – в конце концов произнёс Маэстро. – Это… – Он засмеялся, но вовсе не весёлым смехом. – Друзья, это катастрофа.

Я взглянула на Ричарда и впервые заметила, что он выглядит очень усталым, лицо избороздили морщины, фрак выцвел.

Вдруг Маэстро схватил ближайший складной стул и швырнул его о стену.

Все вздрогнули. Ричард задвинул меня и Генри себе за спину, по-прежнему крепко держа меня за плечо. Игорь тихо зашипел.

Стул задел старую подвеску с китайскими колокольчиками, и она упала на пол. Звон продолжался целую вечность.

Маэстро повернулся ко всем спиной, приложил руки к стене и прижался к ней головой.

Я попыталась унять панику, скрутившую мне живот, но ничего не вышло. Бедного Игоря я, должно быть, сжала так, что он чуть дышал.

Наконец Маэстро снял с пояса рацию.

– Джереми, подойди за сцену, пожалуйста.

– Сию минуту, сэр, – послышался сопровождаемый треском голос Джереми.

Я закрыла глаза и на мгновение – короткое, ужасное, прекрасное – представила, что на плечах у меня лежит рука не Ричарда Эшли, а мамы.

Подобные приступы ярости начались у Маэстро непосредственно перед тем, как испортилась экономика и всё изменилось. Тогда мама стала мастерить для меня шатёр из простыней и вырезать звёзды из бумаги, которую приносила с работы. Когда домик был готов, а звёзды наклеены, мы с ней лежали под простынным небом, она обнимала меня, целовала в макушку и рассказывала сказку. Я засыпала, чувствуя, как она нежно гладит меня по спине, и слыша доносившуюся снизу музыку Маэстро.

– Я не хотел говорить вам это, – произнёс Маэстро, обводя взглядом музыкантов одного за другим. – Всё откладывал, чтобы не расстраивать вас. Но вы играете как школьный оркестр. Мне что, нужно вам напоминать, что вам платят за эту работу? Вы же профессионалы.

В зал вошёл кассир Джереми с обрывком бумаги в руках:

– Слушаю, сэр.

Маэстро нетерпеливо повёл рукой:

– Скажи им, сколько сегодня пришло зрителей. Скажи.

Джереми замялся. Мистер Рю, антрепренёр оркестра, приблизился к нему из-за спины и притаился в тени коридора, ведущего на сцену, сложив руки на груди и наблюдая за происходящим. Мистер Рю был начальником и старым другом Маэстро; он фактически руководил оркестром – решал, на что отпускать средства, нанимал и увольнял музыкантов. Обычно после концертов мистер Рю надолго задерживался в филармонии, занимаясь, как это называла мама, «крупным подхалимажем», – то есть заискивал перед богатыми людьми, чтобы они дали денег на оркестр.

Увидев мистера Рю, я испугалась. Почему сегодня он не убалтывает потенциальных спонсоров? Это плохой знак.

Маэстро стукнул кулаком о стену.

– Скажи им, Джереми.

– Ладно… У меня тут записано. – Джереми потеребил в руках листок. – Сегодня в зале присутствовали четыреста двадцать три человека.

– Сколько, Джереми?

– Четыреста двадцать три.

Стоявший рядом со мной Генри бессильно оперся о составленные один на другой стулья. Ричард Эшли тяжело опустился на скамью перед нами. Мне захотелось сбежать.

– И какова же выручка за вечер? – Маэстро помолчал. – Сколько денег мы заработали, Джереми?

– Двадцать одну тысячу восемь долларов.

Сумма могла показаться немалой, но из неё нужно было заплатить больше чем ста музыкантам и другим сотрудникам концертного зала и выделить средства на содержание здания, а значит, выходило, что это чистые гроши.

Несколько музыкантов выругались. Одна кларнетистка заплакала.

Мистер Рю вышел из тени, его лысая голова лоснилась. Даже его фрак выглядел помятым.

– В чём дело, дамы и господа? Что сегодня с вами случилось?

Все молчали.

– Я знаю, что это трудно, в условиях нынешней экономики вы уже получаете урезанную зарплату. И при нынешнем состоянии зала… – Мистер Рю показал рукой на потолок. – Я и сам не захотел бы выступать в подобных условиях. Но если продажа билетов не вырастет, причём существенно, к концу сезона… не знаю, что будет. Возможно, придётся распустить оркестр и прикрыть лавочку.

Маэстро вылетел из зала. Звук захлопнувшейся за ним двери пробрал меня до костей. В помещении долго никто не шевелился.

Мистер Рю потёр лоб, грустно наморщив брови:

– Извините, что принёс плохие вести. Меня они тоже не радуют.

Ричард Эшли сжал мне плечо. Я взглянула на него и внезапно почувствовала облегчение. Ричард всегда, в любой ситуации знал, что сказать и что сделать. «Это часть его очарования», – говорила мама и закатывала глаза.

– Ричард, он же не всерьёз, правда? – спросила я.

– Увы, Оливия. – Он отвернулся, словно не мог больше смотреть на меня. – Думаю, что всерьёз.

Когда все стали разъезжаться, мистер Рю нашёл меня и похлопал по руке:

– Всё как-нибудь наладится, Оливия. Верь мне. Верь своему отцу. Хорошо?

У меня перехватило горло, и я не смогла выговорить то, что хотела ответить: «С чего бы мне верить Маэстро? Он разрушил нашу семью».



Перед тем как сесть в машину к Ричарду, чтобы тот отвёз его домой, Генри сунул мне в руки сложенную записку. Там говорилось: «Это ещё не конец. Звучит жутковато, но я имею в виду, что сегодня мы привидений не нашли, но найдём обязательно. Увидимся в школе».

Я сложила его послание и сунула под подушку. Долгое время я лежала, глядя в потолок и размышляя. Игорь устроился рядом со мной. Из другого конца комнаты доносилось слабое хрипловатое сопение нонни. Я тихонько подошла, накрыла её своим одеялом и подоткнула его, чтобы ей было теплее. С тех пор как мы с Генри видели призраков, воздух всё чаще дышал холодом. Что это значит, я не знала, но догадывалась, что ничего хорошего.

Когда я снова легла в постель, решение уже было принято: я отыщу призраков, даже если для этого придётся объединить усилия с Безупречным Генри Пейджем. В конце концов, две головы лучше, а мне необходимо их найти. Может, я и не в состоянии исправить всё в своей жизни – оркестр, наверное, действительно ужасен, мы с каждым днём всё больше нищаем, мама ушла, школа напоминает гадюшник, – но эта задача мне по силам: найти призраков я смогу.

Если я сумею понять, что означает их появление, если смогу решить эту загадку, то справлюсь и со всем остальным.

Если поставить на место этот кусочек пазла, возможно, удастся разложить по местам и остальные и каким-то образом вернуть себе нормальную жизнь.


Глава 8


В следующий понедельник в школе случилось невообразимое: Генри Пейдж сел со мной во время обеда.

Был обычный день. Я сидела, думая о своём и набрасывая в альбоме фигуры призраков. Джоан села напротив меня. В последнее время она часто так делала.

– Что рисуешь?

Я взглянула на неё сквозь упавшую на глаза чёлку. Даже если бы я и хотела поговорить с ней, то не знала, как ей объяснить свои эскизы.

Джоан спокойно жевала сэндвич.

– Когда ты сидишь так, то выглядишь жутковато, как та девочка из японского фильма ужасов.

– Спасибо. Мне нравится выглядеть страшновато.

– Заметно, – задумчиво произнесла Джоан. – Ты прилагаешь к этому много усилий.

– И что ты хочешь этим сказать?

И тут на стул рядом со мной опустился Генри.

Я почти ощутила, как все в столовой задержали дыхание. Генри Пейдж – звезда бейсбола, лучший бегун в школе, популярный ученик – сел рядом с Оливией Стеллателлой – бездомной девочкой, дочерью сумасшедшего дирижёра, художницы, оставшейся без матери.

– Привет, – поздоровался Генри.

Я пожала плечами:

– Привет.

Генри открыл первый из трёх пакетов молока, стоявших на его подносе. В столовой все выдохнули и снова заговорили. Интересно, кто-нибудь шептался о чём-то другом, кроме нас?

– Привет, Джоан, – сказал Генри.

Джоан так и сидела с открытым ртом.

Генри молча стал есть. Джоан наконец тоже продолжила жевать. Я ниже склонилась над своими рисунками, чтобы Генри не смог их разглядеть.

– Над чем работаешь? – поинтересовался он.

За спиной Джоан прошли мимо со своими подносами Марк Эверетт и Ник Уэбер, ещё один мальчик, всегда сидевший за столом вместе с Генри. Ник, казалось, был потрясён, словно увидел инопланетянина. Марк же явно разозлился.

Я махнула рукой и улыбнулась Генри.

Он удивлённо поднял брови.

– Я спросил, что ты рисуешь.

– Ничего.

– Это один из них, да? – Генри вытянул шею, чтобы увидеть рисунок.

Я захлопнула альбом.

– Один из кого?

Генри бросил взгляд на Джоан.

– Ну… ты же знаешь, о чём я.

Джоан придвинулась ближе.

– А что такое? Что-то случилось?

– Ничего не случилось, – ответила я. – Мне нужно в туалет, так что, если не возражаете, я вас покину. – Я встала из-за стола и, проходя мимо, незаметно для Джоан уронила на колени Генри клочок бумаги. В животе у меня при этом всё подпрыгнуло, но явно не из-за Генри, кто бы что ни думал. Просто приятно и весело иметь секрет и соблюдать конспирацию.

В записке говорилось:

«Я хочу войти в контакт с привидениями. По-настоящему. Найти мы их не можем, а значит, нужно их заманить. И я знаю, кто нам в этом поможет. У меня есть план. После уроков встречаемся на школьном дворе у неработающего фонтана.

P. S. Только не воображай, что мы стали друзьями».

Моё общение с Генри, охота на привидений – я удивлялась такому повороту событий и не хотела, чтобы он становился моим другом. Но партнёрами, вероятно, мы можем быть. Как сказал Генри, «чисто деловые отношения». Это мне подходит.



После уроков Генри нашёл меня у фонтана. Я наблюдала, как Джоан с плакатом в руках ходила кругами по двору и выкрикивала что-то о продажных банкирах.

– Привет, – окликнул меня Генри. – Ну и в чём же состоит твоя блестящая идея?

К этому времени меня уже распирало, но я постаралась говорить с ним спокойно, как партнёр с партнёром:

– Я теперь после школы работаю в «Счастливом уголке».

– Правда? Я не знал.

– Наверное, это потому, что я не посвящаю тебя во все подробности своей жизни.

Генри нахмурился.

– Слушай, если собираешься хамить, то я просто пойду домой. Много задали.

– Это важнее, чем домашнее задание. – Я помолчала, но, увидев обиженное выражение его лица, вздохнула. – Ладно-ладно, извини. Хамить не буду. Обещаю.

 

– Ха. Можно подумать.

На удивление, меня сильно задела уверенность Генри, что я не способна разговаривать без грубостей.

– Ну, постараюсь.

– Ладно. Ну так что там «Счастливый уголок»?

– Ты же знаешь супругов Барски?

Генри кивнул:

– Конечно.

– Они чудаки, правда? Ну нет, они мне очень нравятся, но они продают в своём заведении всякую оккультную чепуху. Какие-то кристаллы, благовония, книги о том, как расшифровать свои сны. И похоже, они на самом деле во всё это верят. Вот я и подумала…

Мимо нас, нарочно громко разговаривая, чтобы мы их услышали, прошли две девочки.

– По-твоему, у них свидание? – спросила одна.

– Да нет, – практически выкрикнула другая. – Смеёшься? Генри Пейдж с ней?

Генри напыжился от гордости, а я, оттолкнув его с дороги, направилась прямо к девочкам.

– Почему это со мной нельзя встречаться? Потому что я чокнутая? – Я дико замахала руками и высунула язык. – Уга-вуга-буга!

Девочки в ужасе шарахнулись в сторону.

– Шизанутая! – воскликнули они. – Отщепенка!

И они удалились, бросая на меня через плечо ошарашенные взгляды.

Мы с Генри молча вышли со школьного двора. Когда подходили к Арлингтон-авеню, начался дождь.

– Ты без плаща? – через минуту спросил Генри.

– У нас на такие вещи нет денег, – неприветливо ответила я.

– Хочешь, дам тебе свой?

– Ни за что.

– А как же благотворительный магазин на Кларк-стрит? Там ты, наверное, сможешь что-нибудь подобрать.

– А ты сходи в уценёнку, где отовариваются нищие, и посмотри, как будешь себя чувствовать, а потом поговорим.

– Я иногда туда наведываюсь, – тихо произнёс Генри.

– Ой.

Тут мне пришло в голову, как мало я всё-таки знаю о Генри Пейдже. Почему он покупает вещи в дешёвом магазине? Это как-то связано с пресловутой Экономикой? И почему он стал работать билетёром? Может, не из любви к музыке, а из-за недостатка денег? Я не поднимала глаз от тротуара – мне вдруг стало неловко смотреть на Генри. Хотелось задать все интересующие меня вопросы, но я бы нипочём этого не сделала. Партнёры не суют нос в личную жизнь друг друга.

– А знаешь, ты вовсе не такая, – через несколько минут сказал Генри.

– Не какая?

– Как они говорят. Отщепенка. Шизанутая. Это неправда.

Я не знала, что ответить. Вероятно, следовало сказать: «Спасибо», но я не могла выдавить из себя ни слова и просто переставляла ноги, сосредоточившись на том, как выглядят ботинки на фоне мокрого асфальта.

– Честное слово? – спросила я немного погодя.

– Ты о чём?

– Можешь дать честное слово, что я не шизанутая?

– Конечно, Оливия. – Он улыбнулся. – Честное слово.

Я опять не знала, что нужно делать, и поэтому пожала ему руку. Крепко, по-партнёрски.



Когда мы пришли в «Счастливый уголок», хозяева были заняты с клиентами, и мы с Генри начали изучать полки. Они ломились от кукол вуду и пластмассовых черепов, фигурок драконов и курильниц для благовоний с изображениями китайских тигров, подсвечников с розовыми звёздами и солонками и перечницами в форме толстых пингвинчиков.

Наконец мистер Барски пробрался к нам.

– Оливия, драгоценное моё дитя! Какое безмерное счастье снова тебя лицезреть! – А, значит, сегодня он лорд Уинтроп, англичанин. – И друга с собой привела! – Он сильно потряс Генри руку. – Не изволит ли ваше сиятельство откушать чаю?

– Мистер Барски, это Генри Пейдж. Мы вместе учимся в школе, а ещё он работает билетёром в филармонии.

– А, сэр Пейдж, весьма польщён знакомством с вами.

Генри был заинтригован.

– Я тоже, мистер Барски.

– Итак, мистер Барски, – сказала я, – прежде чем я начну работу, у меня есть вопрос к вам и к миссис Барски. Это очень важно.

Хозяин кафе низко поклонился:

– Я сейчас же позову свою дражайшую супругу. Матушка Барски!

Миссис Барски вышла из кухни; на шее у неё были зеленые бусы в несколько рядов.

– Дэвид, предупреждаю первый и последний раз: не называй меня так.

– Хорошо, моя ненаглядная. Но не будете ли вы так любезны выслушать важный вопрос от Оливии?

– Здравствуй, Оливия. – Хозяйка улыбнулась. – А это кто?

– Генри Пейдж, мэм. – Генри протянул руку. – Счастлив познакомиться.

– Генри работает билетёром в филармонии, – добавил мистер Барски.

– О, это прекрасно. Ты тоже музыкант?

Генри просиял.

– Нет, мэм. Но я энтузиаст. Знаете, как говорят: музыка – один из китов, на которых стоит…

– Так вот, я хотела спросить, – перебила я. Не стану же я слушать лекцию Генри о том, как прекрасна музыка и какие блага она приносит. – Как я уже сказала, это важно… Видите ли… – Я сделала глубокий вдох. – Мы с Генри ищем способ войти в контакт с привидениями.

Супруги Барски удивлённо уставились на меня, переглянулись и снова повернули головы ко мне.

– С привидениями? – повторил мистер Барски.

– Да. Мы видели их в концертном зале…

Миссис Барски оперлась о прилавок и вытерла внезапно вспотевший лоб. Стоящий рядом со мной Генри стал неловко переминаться с ноги на ногу.

– …но они уже несколько дней не попадались нам на глаза, и мы подумали… – Я умолкла.

Супруги Барски выглядели так, словно… ну да, словно сами увидели призрака. Особенно испуганной казалась миссис Барски. Муж обнял её одной рукой.

Тут встрял Генри:

– Оливия подумала, раз вы продаёте такие вещи…

– Да, все эти свечи, и курильницы, и странные куклы вуду… – подхватила я.

– …то, может, знаете, как привлечь привидений, или дадите нам какие-нибудь советы…

Мистер Барски прочистил горло.

– Вы действительно видели призраков?

– Да, – кивнула я. – По крайней мере, мы так думаем. Один был высокий и тонкий, а другие…

– Не надо нам их описывать, – прошептала миссис Барски. – Мы не хотим этого знать.

Я ожидала совсем другой реакции.

– Почему?

Миссис Барски некоторое время задумчиво смотрела на меня.

– Слушай внимательно, Оливия. Контакт с привидениями – дело нешуточное. Это не забава и не игра. Если вторгнуться в загробный мир, могут произойти непредсказуемые, страшные события.

По коже у меня побежали мурашки. Ожог начал пульсировать, словно кто-то его потревожил.

Генри переспросил:

– В загробный мир?

Я тоже обратила внимание на эти слова, и в голове у меня пронеслись идеи сотни эскизов.

– Вам что-нибудь об этом известно? О загробном мире? Как он выглядит? Кто может туда попасть? Где…

Миссис Барски покачала головой, зажала рот рукой и исчезла на кухне.

Её супруг с трагическим выражением лица положил мне в ладонь деньги за неделю работы.

– Лучше иди домой, Оливия.

– А что с миссис Барски? – поинтересовался Генри.

– Ничего страшного, просто она… – хозяин кафе помолчал, подбирая слова, – слишком много видела в жизни и много знает. Некоторые люди сталкиваются со странными событиями. Понимаешь?

Я ничего не понимала, но мистер Барски фактически выставил нас на улицу и закрыл дверь. Мы с Генри молча стояли у перехода в ожидании зелёного сигнала светофора. Ни один из нас не знал, что сказать, и, вероятно, мысли Генри, так же как и мои, были слишком заняты образами потустороннего мира. Какая уж тут беседа.

Как может выглядеть потусторонний мир?

1) Длинная извилистая ледяная река, по которой медленно плывут души.

2) Куда ни глянь, во всех направлениях одни только вечные звёзды.

3) Рай (облака, ангелы, золотые ворота).

4) Ад (огонь, сера, черти).

5) Ничто.

9Симфоническая поэма «Франческа да Римини» основана на одном из сюжетов «Божественной комедии» Данте (из части «Ад», песнь 5-я).
10Миньон – любимчик, приспешник. Так называли фаворитов французских королей.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18 

Другие книги автора

Все книги автора
Рейтинг@Mail.ru