Кокшарова Екатерина
Сказки леди Шоу
Вскоре, Хелен устала от её болтовни и загрустила, вспоминая о своем отце. Они не виделись целый год, в июле она должна была уехать домой на каникулы, и увидеться с домашними… Но вместо этого Хелен уезжала на два месяца раньше туда, где никогда не была прежде. Пока Пруденс говорила о деревенском юноше, ухаживавшим за ней и позвавшим замуж, она вдруг поняла, что была знакома со своим дядей, они виделись с ним очень и очень давно, когда Хелен была еще маленькой девочкой лет восьми, дядя приезжал однажды и он долго о чем-то говорил с её отцом. Хелен слышала имя матери – или свое? Девушку назвали в честь матери, тогда она решила, что речь о ней, но деталей разговора она не могла припомнить. Только то, что он был очень важным. Возможно, теперь она могла бы расспросить об этом дядю, но разве он мог вспомнить? Прошло столько лет! Хелен запомнила тот визит, ведь для детского ума он был запоминающимся оттого, что приехал дальний родственник, с которым она прежде не была знакома.
Девушки продолжали говорить о всяких пустяках так долго, что минул полдень и Хелен почувствовала, что очень сильно проголодалась. Ей стоило позавтракать плотнее, или взять что-то в дорогу, но она совсем не подумала об этом. Тем временем, Пруденс разворачивала свои свертки, давая сестре хлеб и яйцо. Хелен побоялась, что её живот заурчит, но Франческа так туго затянула корсет, что желудок не мог издать ни звука. И все же, её рот наполнялся слюной при виде простой еды. Пожилой джентльмен тоже достал из сумки какую-то еду, и запивал, прикладываясь к фляжке.
– Мисс Шоу, разделите с нами обед? – Пруденс протянула ей один ломоть хлеба с сыром. Хелен с благодарностью взяла его.
– Да, спасибо, – чувствуя неловкость за собственную неосмотрительность поблагодарила Хелен. Хлеб и сыр никогда не были её любимой едой, но сейчас, оставшись без еды совсем они показались ей очень вкусными. Пруденс протянула Хелен флягу, и та сделала несколько глотков холодной воды. Вода оказалась невыносимо вкусной, как и простой хлеб, но камнями упала в желудок, оставив после себя в груди холодок.
Хелен еще раз поблагодарила её и возвращая флягу, дала шиллинг. Пруденс спрятала его в карман, кивнув в благодарность. Попутчик в шляпе все еще спал и Хелен была готова поклясться, что он даже не просыпался. Дилижанс продолжал ехать, у неё затекли ноги и спина, мышцы сводило от желания пройтись.
Ближе к вечеру мужчина проснулся, вытащил часы, глянув на время и спрятал их. Сонно глянул на попутчиков, явно чем-то недовольный, задержал взгляд на Хелен и высунулся в окно, переговариваясь о чем-то с охранником дилижанса и кучером, а потом снова надвинул шляпу на глаза.
В дороге они провели весь день. За разговором с Пруденс, Хелен не заметила заката, хотя так хотела посмотреть его. Майские закаты в этих краях всегда были очень красивыми, она много раз рисовала их акварелью. Часть из них девушка подарила подругам, а часть выбросила, оставив себе только несколько самых удачных картин. Пожилой джентльмен отложил свою газету, так как в темноте уже невозможно было разобрать ни одной буквы. Он неодобрительно смотрел на девушек, когда они смеялись и, в конце концов, попросил их замолчать, так как от девичьего щебета у него разболелась голова. Пруденс и Хелен умолкли, хотя иногда встречались взглядами и улыбались друг другу, вспоминая что-то из беседы или просто косясь на старика. В дилижансе стояла тишина, только скрип колес и топот копыт раздавался в ночи.
Через пару часов дилижанс должен был доехать до вокзала, где Хелен встретилась бы со слугой дяди и они доехали бы на поезде до его поместья. Волнение съедало её, преобладая над нетерпением. Ожидание окончания поездки было столько сильным, что Хелен не знала, чем себя занять. Беседа раздражала попутчика, для чтения было слишком темно, а так беспечно спать, как джентльмен слева, Хелен не представлялось возможным – она была слишком взбудоражена. Вряд ли бы сон пришел к ней, страх увидеть очередной кошмар, вернувшийся из детства крутился рядышком, то и дело напоминая о себе. Да и она боялась потеряться или проехать остановку, не смотря на все заверения миссис Бэбкок, что её остановка – конечная. Мандраж перед поездкой давно прошел, сменившись тревожным ожиданием её окончания.
Никто не ерзал и не чесался, сама Хелен не ощущала никаких укусов, однако все еще боялась клопов, а спросить о них казалось неприличным. Можно было только надеяться, что их нет в дилижансе или же они не пробрались в её одежду. Но самым главным, пожалуй, была надежда на то, что клопы – единственное, чего ей стоило опасаться. Только она так подумала, как дилижанс задребезжал, будто они ехали по камням, а потом с громким треском завалился на один бок и назад. Хелен вскрикнула, падая вперед, едва не ударив пожилого джентльмена рукой, но удержалась на своем месте. Дилижанс резко остановился, она слышала снаружи ржание лошадей и громкий голос кучера, останавливающего их.
– Что случилось? – Хелен едва перевела дыхание, прижимая ладонь к груди. Мужчина справа от неё проснулся, тихо спросил у Холли в порядке ли она, отодвигаясь. Он навалился на неё из-за резкого торможения, рябина на его шляпе пострадала от падения, под его ногами захрустели ягоды и сухая веточка. Он запустил пальцы в волосы, прежде чем надеть шляпу встряхивая их, и вышел из дилижанса.
– Наверное что-то с колесом, – предположила Пруденс, прижимая к себе сестренку. Та выглядела ошарашенной и смотрела во все глаза.
– Выходите, выходите! – джентльмен открыл дверь со своей стороны и тоже покинул накренившийся дилижанс. Чуть помедлив, Хелен последовала за ним.
Они остановились посреди дороги, кругом была трава, камни и ничего больше. Ночь опустилась не очень давно, первые тусклые звезды только зажигались на небе, а на западе небо было еще чуть синеватым, а не черным. Хелен взглянула на дилижанс – заднее колесо отвалилось и лежало в паре метров от него. Фонари впереди освещали крупы лошадей. Охранник дилижанса, держа ружье, озирался по сторонам. Несколько чемоданов упали с крыши.
– И что нам теперь делать? – озвучила общие мысли Холли, прижимаясь к юбке сестры. Хелен почувствовала, как у неё вспотели ладони под перчатками. Она не знала дороги и не могла идти пешком ни в пансион, ни на вокзал. А если они пойдут пешком, то ни за что не придут вовремя и тогда слуга мог уехать домой без неё.
– Чинить колесо, – буднично ответил кучер и слез с козел, осматривая ось. Рядом с ним крутился тот молодой мужчина. Он деловито ощупывал ось, а потом отошел к колесу и подняв его со второй попытки, покатил к дилижансу.
– Все могло быть и хуже. Спицы целы, – заметил он. – Оно просто слетело. Надо только приподнять дилижанс, мы можем его поставить.
Кучер покивал головой, оборачиваясь. Охранник убрал ружье за спину.
– Помогите снять вещи с крыши, тогда его будет легче приподнять, – он снова залез на козлы и снял пару чемоданов и мольберт Хелен. Оступившись, кучер едва не упал и мольберт выпал из его рук, ударился о землю, разбившись. Охнув, мисс Шоу подбежала к нему и подняла – тонкие перекладины, соединенные гвоздями поломались. Она не могла его починить и подняла беспомощный взгляд на мужчину.
– Вы… извините, мисс, я не нарочно.
Она не знала, что могла сказать ему. Мольберт был далеко не новым, но он так долго служил ей, пока девушка училась. Скрывая горечь и обиду, Хелен не стала спорить с ним, как наставляла миссис Бэбкок. Чтобы не подорвать уверенность отца и других родственников в её душевном спокойствии, Хелен лишний раз напоминали, как недостойно леди учинять скандалы или проявлять сильные эмоции. Кучер поставил чемодан на землю, подошел к дилижансу.
Хелен ничего не оставалось, кроме как отойти к Пруденс, сложив сломанный мольберт у обочины дороги. А кучер и охранник встали рядом с дилижансом, готовясь его приподнять.
– Готовы? Раз, два, подняли! – кучер и охранник одновременно приподняли дилижанс, а блондин поднял колесо, надевая его на ось. – Все!
Пару раз мужчины пнули колесо, чтобы оно встало на место.
– Мы можем ехать дальше? – робко поинтересовалась Пруденс. Мужчина еще раз пнул колесо, осмотрел ось и кивнул.
– Дилижанс да, доедет. Но без пассажиров, вам придется идти пешком. Вес слишком большой. Мы не так уж и далеко, дойдем туда за полчаса. Это хорошая новость, а плохая в том, что нам придется идти пешком. Нагрузка на колеса большая, если мы снова сядем внутрь, то колесо опять слетит, или хуже того, сломается ось.
– Пешком? – Хелен и Пруденс одновременно переглянулись. Хелен сразу же подумала об опоздании, и потом о натертых ногах. И потом – о сытном ужине дома. Ей надо было скорее попасть на вокзал!
– Вокзал так близко? – Хелен встревоженно поглядела на мужчин. Она готова была идти пешком, бежать, если понадобится. А может, даже верхом: она окинула взглядом лошадей. – Мне нужно на поезд, я не могу опоздать! Я вам заплачу… понимаете, поезд скоро отходит, если я опоздаю на него…
– Простите, мисс, но дилижанс всегда останавливается в гостинице, – кучер развел руками, странно поглядев на неё. – А куда едет ваш поезд?
– Я… мне надо в Либсон-парк, – честно ответила Хелен. Она не вспомнила куда направлялся поезд и потому назвала поместье дяди. Мужчины, к её изумлению, заулыбались и засмеялись.
– Мисс, поезд в ту сторону уходит завтра днем. Следуя этим маршрутом, мы всегда останавливаемся в гостинице, а с утра едем на вокзал.
Хелен не нашла что ответить, просто моргнула и отошла к дилижансу, заламывая пальцы. Все походило на какой-то кошмар: ей никто не сказал ни слова о том, что дилижанс на ночь остановится в гостинице, а поезд отходит завтра. Хелен достала записную книжку и принялась листать, едва разбирая буквы в темноте: там была только стоимость билета на поезд и его направление. Миссис Бэбкок не сообщила ей время и дату. И про гостиницу ничего. От тревог и голода у мисс Шоу начала кружиться голова и едва она решила, что упадет в обморок, то все прошло.
Мужчины решили оставить багаж в экипаже и медленно двинулись вперед.
– Не беспокойтесь, мисс, – их загадочный попутчик успокаивающе улыбнулся, видя тревогу на лице Хелен, которая шла рядом с лошадьми. – Мы доберемся до вокзала завтра утром и вы сядете на свой поезд.
– Дорога такая темная, может, мы зажжем еще одну лампу? – Пруденс взглянула на кучера, тот пожал плечами. Фонари на дилижансе горели, давая достаточно света для того, чтобы видеть дорогу, однако Хелен была согласна с Пруденс. Девушки шли, то и дело запинаясь и не видя, что у них под ногами. Хелен не сомневалась, что подол её темного платья уже посерел от пыли. И, может быть еще немного света расположат попутчиков к беседе: тишина давила на девушку.
– Как только вы зажжете огонек, юная леди, то на этот свет слетится куча мошек и комаров. Не знаю, как вы, а я не намерен в своем возрасте стать обедом этих кровопийц. Или того хуже, вы можете привлечь вампиров.
– Вы верите в их существование? – Не смотря на свое угрюмое настроение, Хелен не смогла сдержать насмешку в своем голосе. Отец говорил ей, что вампиры и призраки – модное веяние, которое пройдет со временем. Он так старательно уверял дочь в этом, что ей было не о чем поговорить с подругами, когда те увлеклись спиритизмом и призраками. Одна из них даже привезла доску, но Хелен не участвовала с ними в сеансах. Теперь же, страхи перед вампирами звучавшие из уст седого джентльмена ей казались смешными. А он, обидевшись на неё, замолчал. Через минуту Пруденс нагнала Хелен, держа в руке масляную лампу. Её желтый свет выхватывал из темноты лица попутчиков и немного дороги. Света оказалось достаточно, чтобы перестать запинаться. Джентльмен в плаще сказал «полчаса» до гостиницы и уверенно шел впереди, будто указывал кучеру дорогу. Хотя, сложно было усомниться в том, что кучер не знал где располагалось их пристанище на ночь. Свет фонарей лизал спину Путешественника, оставляя все впереди темным, а он, удивительным образом, ни разу не запнулся и не оступился.
Люди шли молча, их сопровождал только стук копыт и шорох шагов, да еще жужжание насекомых. Хелен достала платок, чтобы вытереть лицо, когда услышала детский скулеж: Холли прижалась к сестре, Пруденс замерла, когда в свет лампы выбежала большая собака. Она заглядывала людям в глаза, виляла хвостом, а из раскрытой пасти вывалился розовый язык.
– Почему он прибежал к нам? – чуть хныча спросила Холли, а Пруденс только пожала плечами, обнимая сестру. Собака не решалась подойти ближе, но все время виляла огромным хвостом и изредка лаяла.
– Не бойся, он тебя не укусит… Холли боится собак. Пару лет назад её покусала одна. – Она оглядывалась, ища помощи у попутчиков и нашла её: путешественник посвистел, пес сразу же повернулся к нему.
– Кто тут у нас?.. хороший мальчик, – он присел на корточки, погладил собаку. – Знаете, а ведь встреча с собакой по пути это к счастью, – заметил он. – Значит, у нас все будет хорошо. Холли, ты ведь Холли, верно? Смотри, пес виляет хвостом, значит не собирается нападать.
Он еще раз почесал собаку за ухом и выпрямился. Девочка начала успокаиваться, глядя уже не так напугано.
– Наверное, это пес из гостиницы. Он достаточно большой, чтобы охранять. Мы почти пришли.
– А мне кажется, это волк. Посмотрите, у него глаза светятся фиолетовым, – Хелен не спешила разделять радость мужчины и смотрела на собаку с опасением. Путешественник же наоборот, рассмеялся в ответ.
– Это собака, —Хелен показалось, что она уловила оттенок снисхождения в голосе блондина, когда он повторил и вскинула голову. Ей так хотелось впечатлить его, а он отмахнулся от её предположения, как от глупости, которую лепечут дети. – У многих охотничьих пород глаза светятся фиолетовым или бирюзовым. Волки здесь не водятся, – на полтона тише устало ответил незнакомец, отбрасывая челку со лба. На его лице в этот момент было что-то такое, чего Хелен не могла понять. Это выражение было одновременно задумчивым и снисходительным. Как будто он заранее прощал ей и другим какую-нибудь глупость. Хелен была уверена, что видела волка, а он… он говорил, что это собака. Инфернальный свет её глаз убеждал девушку в обратном, она была не готова принять тот факт, что это собака, но он объяснил все довольно просто.
– Вы не представились. – Заметила Хелен, чтобы хоть как-то разбавить затянувшуюся паузу. Ей хотелось укорить его за эту «собаку». А пес, видя, что к нему уже потеряли интерес, облаял людей и убежал, быстро скрывшись в темноте.
– Я и не обязан, мы всего лишь попутчики, – отрезал он, и пожал плечами. Никто не обязан был знакомиться и представляться, только Хелен с Пруденс завели знакомство в силу своей молодости и непоседливости, но обида в душе мисс Шоу заклокотала сильнее. Она старалась рассмотреть лицо их недружелюбного попутчика лучше, теперь, когда он надел шляпу как подобает, прежде надвинутую на его лицо, но в темноте ночи не могла. Мужчина уже стоял за границей света, который бросал фонарь. А потом вдруг развернулся и подошел к фонарю, доставая часы. Они блеснули золотом и драгоценными камнями на крышке. Хелен услышала, как ахнула малышка Холли – наверняка девочка не видела таких богатств, и сама захотела рассмотреть их поближе, только не рискнула попросить. Он, между тем, долго смотрел на циферблат, высматривая в темноте время.
– А вы уже встречали волков? – обратилась к нему Пруденс, сделав свой голос чуть более чарующим, чем в разговоре с Хелен. Девушка пользовалась преимуществом ночи и тем, как искажал свет черты лица в темноте, делая всех более загадочными, чем они были. Вряд ли бы состоятельный мужчина обратил на неё внимание при свете дня. Пруденс была мила, но не более того и осознавая силу очарования своего голоса, хотела вскружить путешественнику голову – решила Хелен.
Пруденс приметила небольшое состояние в его кармане, и решила, что богач просто ищет приключений, преодолевал свой маршрут таким образом. Эта деревенская девушка так страстно хотела вырваться из нищеты и делала для этого все, что было в её силах и Хелен не могла не осудить такое поведение: чтобы служанка, – а Пруденс в любом доме стала бы ею, завела отношения с таким богатым мужчиной! Неужели ей так не нравилось её положение, что она готова была стать чьей-то любовницей или содержанкой? Таких женщин общество не жаловало, а мужчины, наигравшись, бросали и дальнейшая их участь была незавидна. Блондин же, не был похож на кого-то, кто испытывал нужду в деньгах и несмотря на то, что его одежда была не по погоде, было видно, что она дорого стоила и была почти новой. Может быть, он был одним из тех, кто отправлялся на другой континент в поисках сокровищ и нашел свой клад, неожиданно разбогатев? Хелен живо представила его себе среди пыли и грязи в шахте, ищущего свой золотой самородок, забыв о неподобающем поведении Пруденс. Пыль и пот только облагородили его лицо, а усталость и радость от нахождения сокровища придали ему свое очарование. Хелен, поймав себя на том, что готова быстро увлечься собственной фантазией, навеянной загадочным образом незнакомца испытала что-то вроде стыда и удивления; он посмеялся над их страхом, разбивая его решительными фактами и одновременно с тем казался дружелюбен. На его лице не было враждебности или чего-то еще, когда Пруденс обратилась к нему и он, улыбнувшись, ответил ей. Отказавшись назвать свое имя, он вступил в диалог!
– О да, я встречал стаю волков в Карпатских горах, – признался он, подмигивая Холли. Пруденс и Хелен затаили дыхание, даже пожилой джентльмен обратил свое внимание на мужчину. – Они преследовали меня и едва не загрызли, но я сумел спастись. Мне пришлось пожертвовать лошадью, но я ни о чем не жалею.
– Вы много путешествуете? Что вы делали в горах? – Хелен могла поклясться, что будь сейчас день, то они бы увидели на лице Пруденс алчность, так живо звучала она в её голосе. Хелен любила географию и прекрасно ориентировалась на карте и глобусе. Поэтому без труда представила её себе: Румыния очень далеко от Англии, чтобы туда добраться пришлось бы сначала пересечь море, а затем очень долго ехать по суше через несколько стран. Как же далеко он путешествовал! Её обида ушла на второй план: так сильно она заинтересовалась рассказом.
– Да, я люблю путешествовать, – в его голосе звучала лень и какое-то высокомерие. Хелен поняла, что не ошиблась на его счет – путешественнику больше нравилось такое дешевое средство передвижения, чем личный экипаж и обрадовалась своей прозорливости. – И дома бываю очень редко. Я побывал уже во многих странах, кроме Африканских, думаю отправиться туда в следующем году. Дома тоже иногда стоит бывать.
– Африка, черный континент? – меж бровей пожилого джентльмена пролегла складка, а голос звучал тревожно. – А вы не из трусливых. Там живут аборигены, совершенные дикари! Говорят, они едят человеческое мясо! Этих преступников следует всех перебить.
– Как будто в Англии не едят, – отмахнулся он, – кажется, именно в вашем номере газеты писали о семье каннибалов, державших постоялый двор и убивавших своих постояльцев. Разве нет?
– Да, но…
– Эти преступления заслуживают гораздо большего внимания, чем Африканские племена. Их можно оправдать не цивилизованностью или язычеством, а что оправдает этих людей? – он переводил разговор на другую тему, весьма ловко и незаметно, взывая к чувствам противоречивым и сам же указывая на это. Хелен ловила каждое его слово. Она чувствовала себя совершенно неискушенной в беседах и манипуляциях. Ей так многому предстояло научиться! – Только их собственное желание убить и съесть. Что о них писали? Глава семейства заявил, что им было нечего есть и поэтому они убили четырнадцать человек, прежде чем их поймали! И то по чистой случайности. Для голодных людей они действовали слишком аккуратно, да и погреб был полон разнообразной еды. Так какой именно голод вынудил их пойти на убийство?
– Вы говорите страшные вещи, – заметила Хелен, чувствуя, как по её коже бегут мурашки.
– Всего лишь правду, – он снова отмахнулся от чужих слов, но на Хелен взглянул. До этого момента она не сводила глаз с его силуэта и отвечая на вопросы Пруденс, он не смотрел на собеседницу, а на Хелен – она ощутила взгляд его проницательных глаз на себе. Когда она все же повернула голову, он уже смотрел в другую сторону. Хелен не удавалось подгадать момент, когда можно было бы поговорить с ним: ей так этого хотелось! Но пока она молчала, ведь все, что она хотела спросить, уже говорила Пруденс. Ко всему прочему, она не хотела привлекать к себе слишком много внимания. Хелен не хотелось портить с ней отношения, ведь девушка могла решить, что она тоже заинтересована в Путешественнике так же, как она. И решив так, Пруденс была бы наполовину права. В мыслях Хелен не примеряла на себя свадебного платья, однако узнать человека, который так много путешествовал ей хотелось до безумия сильно.
– Очень страшная правда, – тихо пробормотала под нос мисс Шоу, снова опуская взгляд на руки в темных перчатках. В черном платье и сером дорожном плаще она выглядела как квакерша, не хватало разве что молитвенника в руках. Но лучше так, чем вдаваться в подробности, которых она хотела избежать.
Разговор между Пруденс и Путешественником набирал обороты. Пожилой джентльмен слушал их увлеченно, иногда добавляя что-то к комментариям о варварах, живущих в Ирландии и Шотландии под общий хохот, а Хелен шла молча, изредка улыбалась. Она знала немного о других странах, а Пруденс говорила быстрее, чем кто-то успевал что-либо сказать. Хелен не вступала в беседу и в молчании приходили мысли о дядином доме. Она то и дело теряла нить разговора Пруденс и Путешественника, больше беспокоясь о том, как её примут кузины – одна из которых была помолвлена: Хелен знала об этом из письма Франсин, а откуда та знала так много о её родственниках, Хелен даже не догадывалась. Сама девушка очень мало знала о своей родне. По неизвестной причине, братья не общались друг с другом, и о гостеприимстве речи не шло. Хелен не пыталась гадать какая обида или ссора могли послужить такой долгой размолвке и очень жалела, что это случилось, иначе бы она знала своих кузин и могла представить, какой прием её ждал. Как бы то ни было, завтра ей станет об этом известно и что бы там ни происходило, думала Хелен, лучше иметь крышу над головой, чем ничего.