Колин Маккалоу
Первый человек в Риме
Colleen McCullough
THE FIRST MAN IN ROME
Copyright © 1990 by Colleen McCullough
All rights reserved
Published by arrangement with William Morrow, an imprint of HarperCollins Publishers.
© А. П. Кострова, перевод, 2018
© Е. В. Хаецкая, перевод, 2018
© А. С. Гамалей, перевод, 2018
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018
Издательство АЗБУКА®
* * *
Посвящается
с любовью и благодарностью дорогому другу, прекрасному коллеге и честному человеку
Фредерику Т. Мейсону
К читателю
Для того чтобы мир Древнего Рима стал более понятным, в книгу включены карты и иллюстрации. В конце романа вы найдете глоссарий, в котором дано объяснение незнакомых слов и понятий, приведены современные названия географических объектов, упомянутых в книге, и словарь латинских терминов.
* * *
Условные обозначения к карте «Рим в черте городских стен»
1 мавзолей Юлиев Цезарей (предположительно)
2 храм Венеры Победительницы (венчает театр Помпея)
3 театр Помпея
4 портик Помпея (имел сто колонн)
5 курия Помпея в комплексе театра Помпея (место смерти Цезаря)
6 храм Геркулеса Водителя Муз
Четыре храма на территории комплекса театра Помпея:
7? храм Юноны Куриатной (покровительницы всех курий)
8? храм Фортуны Сегодняшнего Дня
9? храм Феронии (покровительницы вольноотпущенников)
10? храм Лар-Пермарини (божеств, охраняющих моряков)
11 старый портик Минуция в цирке Фламиния
Три храма цирка Фламиния:
12 храм Вулкана
13 храм Геркулеса Хранителя (стража цирка)
14 храм Марса Непобедимого
15 портик Метеллов
16 храм Аполлона Целителя
17 храм Беллоны и «Вражеская земля»
18 храм Юноны Регины (Царицы)
19 храм Юпитера Статора (Останавливающего)
20a возможное место нового портика Минуция или виллы Помпея
20b возможное место нового портика Минуция или храма Дианы
21 четыре храма: Пиетасы, Януса, Спес (богини надежды) и Юноны Соспиты
22 храм Фортуны (покровительницы девственниц)
23 храм Матер Матуты
24 храм Портуна (бога ключей, дверей, позднее портов и гаваней)
25 храм Януса (бога дверей, входов, выходов, а также начала и конца)
26, 27, 28 три центра культа Геркулеса соответственно: храм Геркулеса Оливария (покровителя олив, оливкового масла), большой алтарь Геркулеса, храм Геркулеса Непобедимого
29 храм Цереры (место встреч плебейских эдилов)
30 храм Флоры
31, 32 два храма для свободных граждан: Юноны Регины (для женщин) и Юпитера Либертас (для мужчин) соответственно
33 священная территория, где происходили армилюстрии (праздник освящения оружия, 19 октября)
34 храм Дианы (покровительницы рабов)
35 храм Луны
36 храм Ювенты (покровительницы мужчин в возрасте от 17 до 43 лет)
37 храм Меркурия (место сбора гильдии торговцев)
38 храм Венеры Обсеквенции (покровительницы проституции и адюльтера)
39 храм Боны Деа (покровительницы женщин) и Священная скала
40 храм Чести и Доблести (культ военных командиров)
41 старая курия (древнее место собраний)
42 место рождения Гая Октавия, впоследствии Августа (предположительно)
43 храм Юпитера Статора
44 Луперкал (пещера, где, по преданию, волчица вскормила Ромула и Рема)
45 круглая хижина Ромула
46 Мундус (вход в подземный мир)
47 храм Великой Матери (азиатской богини)
48 базилика Юлия (на месте базилики Семпрония и Опимия)
49 форум Юлия
50 храм Семона Санка (святилище Верности)
51 дом Тита Помпония Аттика (предположительно)
52 храм Салюс (богини здоровья и благополучия)
53 храм Квирина
54 храм Теллус (древней богини земли)
55 храм Юноны Люцины (здесь хранились списки новорожденных граждан Рима)
56 храм Венеры Либитины (здесь хранились списки умерших граждан Рима) (предположительно)
57 храм Эскулапа (бога врачевания)
58 выход сточных вод с Квиринала и Марсова поля
59 Большая клоака (выход сточных вод с Субуры и из других районов)
60 выход сточных вод с Эсквилина и из римских цирков
61 Ярмо сестры (лат. Sororium Tigillum – поддержанная двумя опорами балка), храм Юноны Сорории (покровительницы девушек), храм Януса Куриатного (покровителя мальчиков) (предположительно)
62 инсула Аврелии
Ворота в Сервиевой стене
A Тройные ворота – в порт Рима
B Лавернские – к Остийской дороге
C Раудускуланские – к Остийской дороге
D Невиевы – к Ардеатинской дороге
E Капенские – к Аппиевой и Латинской дорогам
F Целимонтанские – к Тускуланской дороге
G Дубовые – к Пренестинской дороге
H Эсквилинские – к Лабиканской и Пренестинской дорогам
I Виминальские – к Коллатинской и Тибуртинской дорогам
J Коллинские – к Номентанской дороге
K Квиринальские – к Старой Соляной дороге
L ворота Салюс – к Фламиниевой дороге
M Санковы ворота – к Широкой дороге и на Марсово поле
N Фонтинальские – на Марсово поле
O Триумфальные – только для триумфальных шествий
P ворота Карменты – к цирку Фламиния
Q Приречные – к цирку Фламиния
Условные обозначения к карте «Центр Рима»
1 дом Гая Мария (предположительно)
2 храм Юноны Монеты (Советчицы); при храме располагался монетный двор
3 храм Венеры Эруцины (покровительницы проституток)
4 храм Менс (римской богини Разума)
5 Лаутумия, тюрьма
6 Туллиан, подземная тюрьма
7 храм Согласия
8 Сенакулум (приемная комната сената)
9 Табуларий (государственный архив)
10 храм Вейовиса (юного Юпитера)
11 портик Богов Согласия
12 храм Юпитера Феретрия (бога войны и побед)
13 храм Юпитера Всеблагого Всесильного
14 храм Фортуны Примигении (Перворожденной)
15 храм Чести и Доблести
16 храм Опы (богини плодородия)
17 Тарпейская скала
18 храм Фидес (богини согласия, верности)
19 храм Беллоны
20 «Вражеская земля»
21 храм Аполлона Сосиана (покровителя медицины и целителей)
22 храм Матер Матуты
23 храм Фортуны (покровительницы девственниц)
24 храм Януса (бога дверей, входов, выходов, а также начала и конца)
25 святилище покровителя местности
26 Луперкал (пещера, где, по преданию, волчица вскормила Ромула и Рема)
27 дом Луция Сергия Катилины (предположительно)
28 дом Квинта Гортензия Гортала
29 круглая хижина Ромула
30 храм Великой Матери
31 Мундус (вход в подземный мир)
32 дома Марка Ливия Друза, Марка Лициния Красса и Марка Туллия Цицерона (предположительно)
33 дома Гнеев, а также Луция Домиция Агенобарба (расположение дома – вымысел автора)
34 храм Юпитера Статора (Останавливающего)
35 серные бани
36 храм Пенатов
37 конная статуя Клелии
38 резиденция царя священнодействий (это второй по значимости после великого понтифика служитель культа) (предположительно)
39 постоялый двор
40 храм Ларов-Покровителей
41 резиденция фламина Юпитера
42 резиденция фламина Марса
43 резиденция фламина Квирина
44 базилика Эмилия (торгово-деловой центр)
45 храм Венеры Клоакины (Очистительницы)
46 храм Януса (бога дверей, входов, выходов, а также начала и конца)
47 место для комиций (а: черный камень; б: ростра)
48 служебные помещения, примыкающие к зданию сената
49 курия Гостилия (место заседания сената)
50 базилика Порция (здесь размещались торговые помещения, гражданские банки, комиций народных трибунов)
51 храм Сатурна (в подиуме храма располагалось хранилище государственной казны Рима)
52 алтарь Вулкана
53 базилика Опимия (лавки, торговые ряды, суды)
54 здание суда различных магистратов
55 священная роща и статуя сатира Марсия
56 озеро Курция
57 базилика Семпрония (лавки, торговые ряды, суды)
58 святилище Волупии и статуя Дивы Ангероны
59 гробница Ларентии
60 суды городских преторов
61 храм Кастора и Поллукса (здесь располагалась палата мер и весов, а ступени храма часто служили трибуной для ораторов)
62 источник Ютурны
63 святилище и статуя Ютурны
64 дома для размещения паломников к источнику Ютурны
65 храм Весты
66 Регия (резиденция верховного понтифика)
67 святилище и статуя Весты
68 Атриум весталок (дом весталок)
69 дом верховного понтифика
70 портик Маргаритария (ювелирные лавки)
Ворота Рима
Сервиева стена:
I ворота Карменты
II Триумфальные
III Фонтинальские
Стена Ромула:
IV Порта Мугония
V Порта Ромулана
VI Порта Какана
Главные герои
Цепионы:
Квинт Сервилий Цепион, консул 106 г. до н. э.
Квинт Сервилий Цепион Младший, его сын
Сервилия Цепиона, его дочь
Цезари:
Гай Юлий Цезарь, сенатор
Марция, из рода Марция Регия, его жена
Секст Юлий Цезарь, их старший сын
Гай Юлий Цезарь Младший, их младший сын
Юлия Старшая (Юлия), их старшая дочь
Юлия Младшая (Юлилла), их младшая дочь
Котты:
Марк Аврелий Котта, претор
Рутилия, его жена; ее первый супруг – его брат Луций Аврелий Котта, консул 118 г. до н. э. (умер сразу после этого)
Аврелия, его падчерица и племянница
Луций Аврелий Котта, его пасынок и племянник
Гай, Марк и Луций Аврелий Котта, его сыновья от Рутилии
Декумий:
Луций Декумий, председатель религиозного братства
Друзы:
Марк Ливий Друз Цензор, консул 112 г. до н. э., цензор 109 г. до н. э. (умер во время пребывания в должности)
Корнелия Сципиона, его жена
Марк Ливий Друз, их старший сын
Мамерк Эмилий Лепид Ливиан, их младший сын, отданный в усыновление
Ливия Друза, их дочь
Главция:
Гай Сервилий Главция, народный трибун 102 г. до н. э., претор 100 г. до н. э.
Югурта:
Югурта, царь Нумидии, внебрачный сын Мастанабала
Бомилькар, его сводный брат и приближенный
Марии:
Гай Марий
Грания из Путеол, его первая жена
Марфа из Сирии, прорицательница
Метеллы:
Луций Цецилий Метелл Далматик, великий понтифик, консул 119 г. до н. э.
Квинт Цецилий Метелл Нумидийский, консул 109 г. до н. э., цензор 102 г. до н. э., младший брат Луция
Квинт Цецилий Метелл Пий, сын Метелла Нумидийского
Цецилия Метелла Далматика, дочь Далматика, племянница и подопечная Метелла Нумидийского
Рутилии Руфы:
Публий Рутилий Руф, консул 105 г. до н. э.
Ливия Друза, его жена, сестра Марка Ливия Друза Цензора
Рутилия Руф, его сестра, вдова Луция Аврелия Котты и жена Марка Аврелия Котты
Сатурнин:
Луций Апулей Сатурнин, народный трибун 103 и 100 гг. до н. э.
Скавры:
Марк Эмилий Скавр, принцепс Сената, консул 115 г. до н. э. и цензор 109 г. до н. э.
Марк Эмилий Скавр Младший, его сын от первой жены
Сертории:
Квинт Серторий, военный трибун
Рия из рода Мариев, его мать, двоюродная сестра Гая Мария
Сулла:
Луций Корнелий Сулла, квестор 107 г. до н. э., легат
Клитумна из Умбрии, его мачеха, тетка Луция Гавия Стиха
Никополис, его любовница
Метробий, юный актер, звезда комедии
Год первый
(110 г. до н. э.)
Консульство Марка Минуция Руфа и Спурия Постумия Альбина
Гай Юлий Цезарь не был приверженцем ни одного из новоизбранных консулов. Он и его сыновья просто присоединились к процессии, сопровождавшей старшего консула Марка Минуция Руфа, когда колонна поравнялась с дверями их дома.
Оба консула жили на Палатине, причем младший – Спурий Постумий Альбин – в более престижном квартале. Из-за этого он и залез в долги. Об этом толковали в Риме – без особого, впрочем, удивления. Место консула – дорогая вещь.
Денежные долги – неизменные спутники человека, поднимающегося по политической лестнице. Но Гая Юлия Цезаря они не беспокоили. Да и его сыновья вряд ли станут об этом тревожиться.
Да, четыреста лет назад их предок Юлий воссел на консульское – из слоновой кости – курульное кресло. Да, всего четыреста лет назад у их семьи достало для этого денег. Могущество и величие Юлия-предка покрывало его потомков, словно тень. И в этой тени Юлии-потомки жили беспечно, не пополняя фамильной казны и беднея из поколения в поколение. Стать консулом? Невозможно… Претором? Нет средств. Теперь для Юлиев – лишь скромные сенаторские скамьи. Для Юлиев, в чьей семье была и ветвь Цезарей – называли их так за пышные густые волосы…
Поэтому тога, уложенная слугой в изящные складки на левом плече и обернутая вокруг туловища Гая Юлия, – обычного белого цвета. Как и подобает человеку, который не добивается высоких должностей, не жаждет сидеть в кресле из слоновой кости. Только обувь из темно-красной кожи, железное кольцо сенатора на пальце да широкая пурпурная кайма на правом плече по краю туники – вот и все, что отличало его наряд от одежды сыновей.
Секст и Гай, сыновья, – в туниках с тонкой пурпурной полоской, что приличествует юношам из сословия всадников. Простые сандалии и перстни с печатками.
Солнце еще не взошло, а день уже начался – с краткой молитвы и подношения на алтаре в атрии соленых хлебцев богам. Позже раб у дверей возвестил, что видит огни, потоком плывущие вниз с вершины холма.
Был шепотком упомянут и Янус Патульций, разрешающий без опаски держать открытыми двери. Отец с сыновьями вышли на узкую мостовую и здесь разошлись. Юноши – в голову процессии, где перед новым старшим консулом ступали шеренги всадников. Гай Юлий Цезарь выждал, когда Марк Минуций Руф прошествует мимо, окруженный ликторами. Следом шли сенаторы, и он примкнул к ним.
Марция затворила дверь, заручившись поддержкой Януса Клюзивия, что позволяет замыкаться дверным засовам. Сонных рабов разогнала – есть у них и другие обязанности, кроме как торчать в передней.
Мужчины ушли, теперь она может устроить собственное шествие. Но где ее дочери? Ответом послужил заливистый смех, донесшийся из маленького зала, который девочки называли своим владением. Там они завтракали хлебом и медом. Какие чудесные у нее дочери!
Девочки в семье Юлиев были, по общему мнению, настоящим сокровищем, ибо обладали особым даром: любого мужчину могли сделать счастливым. Обе Юлии обещали соблюсти семейную традицию.
Юлии Старшей, или просто Юлии, почти исполнилось восемнадцать. Высокая, стройная, гордая. Глаза серые, волосы, как потемневшая бронза, стянуты на затылке узлом. Взирала она на мир с достоинством, но не заносчиво. Спокойна и умна была Юлия Старшая.
Юлия Младшая, или Юлилла, шестнадцати с половиной лет, – последний ребенок в семье. Родилась неожиданной и нежеланной. Но чуть подросла – и все полюбили ее за ласковость, нежную игривость и веселый, беспечный нрав. Вся она излучала янтарный теплый свет. Кожа, волосы, глаза – все, казалось, источало нежный аромат меда. Это она смеялась сейчас.
– Готовы ли вы? – спросила мать.
Дочери сунули в рот остатки липкого хлеба, быстро обмакнули пальцы в чашу с водой и, обтерев их, направились следом за матерью.
– Сегодня холодно, – сказала Марция и протянула дочерям теплые шерстяные плащи. Тяжелые и некрасивые.
Девушки разочарованно – протестовать бесполезно – позволили укутать себя. Сразу стали похожи на бабочек в коконах, только лица открыты. Марция вывела из дому дочерей в сопровождении небольшого эскорта слуг.
Небогатый дом Юлиев, расположенный в нижней части Палатина, на Гермале, достался Гаю в наследство, как младшему сыну, от его отца Секста, а еще пятьсот югеров земли между Бовиллами и Арицией, что позволяло Гаю и его семье занять место в сенате.
У Секста было двое сыновей, и он попытался оказать поддержку обоим. Тут была и сентиментальность племенного производителя – жаль было оставлять младшего ни с чем. Поэтому семейное достояние было разделено между старшим сыном Секстом и младшим – Гаем. Отец надеялся, что оба сына поднимутся по cursus honorum: один станет претором, другой – консулом.
Сын Секст не был столь сентиментальным, как Секст-отец. Еще чего! Со своей женой Попиллией он родил трех парней – вот нестерпимая обуза для простой сенаторской семьи! Проявив необходимую твердость, он отдал своего старшего сына в усыновление бездетному Квинту Лутацию Катулу. Старый Катул, фантастически богатый человек, был рад столь удачному приобретению, за большие деньги купил он ребенка – юного патриция, умного и весьма приятного на вид.
На эти деньги Секст-отец приобрел земли в городе и за городом. Теперь его сыновья (те, что остались) обеспечены неплохо и даже имеют возможность – коль скоро Фортуна явит им благосклонность – стать большими людьми в магистрате.
Предприимчивый Секст-сын единственный избежал фамильного несчастья Юлиев Цезарей. А несчастье это заключалось в том, что слишком много наследников рождалось у них. Но не могли Юлии отдавать мальчиков в усыновление и проследить, чтобы оставшиеся дети вступали в выгодные браки. И дробилось семейное достояние, оскудевало из поколения в поколение, а ведь были еще и дочери, нуждающиеся в приданом… Вот так Юлии и расточали богатство – в прошлом весьма внушительное.
Муж Марции был истинным Юлием Цезарем, гордившимся сыновьями и любившим дочерей своих больше, чем подобает римлянину. Однако придется ему старшего сына отдать в усыновление, дочерей просватать за богатых людей, а младшему найти богатую невесту. Только деньги могут помочь сделать политическую карьеру. А кровь патриция давно уже превратилась в помеху…
Неприветлив был первый день нового года. Сеял изморосью холодный ветер, скользил под ногами мокрый булыжник мостовой. Смердели в канавах раскисшие отбросы. Тучи сделали мучительно долгим и без того поздний рассвет. В этот первый в году праздник простой люд предпочел остаться за закрытыми дверями. На своих соломенных матрасах они играли в вечную игру – «потремся друг о друга».
Случись сегодня хорошая погода – и улицы были бы переполнены. Народ, любопытствуя, перетекал бы с места на место. Что делается на Капитолии? Что творится на Форуме? И слугам Марции пришлось бы расталкивать зевак, чтобы расчистить дорогу хозяйкам.
Дом Гая Юлия стоял в переулке, который обрывался у спуска Виктории, в двух шагах от Порта Ромулана – старинных ворот в древних стенах Палатина, сложенных самим Ромулом. Шесть прошедших веков сильно все изменили: столетия покрыли каменные плиты мхом и инициалами путешественников. От спуска направо и вверх – наивысшее место на Гермале, небольшой пустырь, откуда вся панорама Форума открыта для взора. Женщинам понадобилось всего пять минут, чтобы дойти до него. Двенадцать лет назад тут стоял дом, один из прекраснейших в Риме, – дом Флакков. Ныне разве что случайный камень в траве мог напомнить о былом.
Рабы расставили складные стулья, и Марция с дочерьми смогли с удобством обозревать и Форум, и Капитолий, и склоны Субуры, кишащие возбужденными людьми. А вдали, к северу, – подступающие к городу холмы.
– Вы слышали? – спросила Цецилия, жена банкира Тита Помпония, живущая по соседству с Цезарями. Со своею теткой Пилией она уселась рядом, бережно поддерживая живот. Она была беременна.
– Что-то случилось? – откликнулась Марция, чуть наклонившись.
– Консулы, авгуры и жрецы, только чтобы успеть вовремя, начали церемонию сразу после полуночи…
– Они всегда поступают так, – оборвала ее Марция. – Ведь если они допустят ошибку, им придется начинать все сначала.
– Не такая уж я невежда, чтобы не знать этого. – Цецилия была раздражена. Ее поучает дочь какого-то претора! – Дело не в ошибке – вряд ли они допустят ее. Но нынче все складывается как-то… неудачно. Ауспиции предсказывают недоброе. Молния била справа четырежды! Сова авгуров разухалась, словно ее убивают… Да и погода… Год явно будет нехорош. От консулов, верно, также не придется ждать ничего хорошего.
– По-моему, это очевидно и без совиных подсказок, – произнесла Марция сдержанно. Она хорошо помнила, что ее отец не дожил до консульских привилегий, но помнила также, что именно он, в должности praetor urbanus, городского претора, построил большой акведук и привел в Рим свежую, чистую питьевую воду. И это деяние создало ему прочную славу. – Выбирать-то было не из кого, – продолжила она. – Да и выборщики подвели. Может, Марк Минуций Руф еще ничего, но Спурий Постумий Альбин… Ничтожный был выбор.
– Как? – удивилась недалекая Цецилия.
– Постумии Альбины ни на что не годятся, – пояснила Марция, отыскивая взглядом своих дочерей.
Те перенесли свои стулья поближе к подружкам – четырем девушкам из рода Клавдия Пульхра. Ох уж эти Пульхры! Взбалмошная семейка. Однако девушки были знакомы давно – у дома Флакков собирались они в детстве по утрам, перед тем как идти в школу. Не запретишь же им общаться – да и к чему? Клавдии Пульхры – род почти столь же древний, что и Юлии Цезари. Кроме того, постоянно воюет с противниками старых благородных родов. Как и у Юлиев Цезарей, детей у них было много, а деньги и земли иссякали… Однако куда же глядят их матери? Девчонки совершенно без присмотра! Ах! Матери разговаривают с Суллой… Безобразие!
– Девочки, вернитесь немедленно! – строгим голосом велела Марция.
– Неужели нам нельзя оставаться с подругами? – откликнулась жалобно Юлилла.
– Нельзя! – Тон Марции не допускал возражений.
Внизу, на Форуме, две длинные процессии, похожие на огромных извивающихся крокодилов: одна – идущая от дома Марка Минуция Руфа, другая – от дома Спурия Постумия Альбина, – встретились и слились в одну.
Первыми шли всадники – человек семьсот. Их было бы более, если бы не погода: хотя солнце взошло давно, светлее было ненамного и дождь накрапывал все сильнее. Первые шеренги всадников уже поднимались по Капитолийскому холму – там на первом повороте серпантинной дороги их встречали жрецы и забойщики скота с двумя превосходными белыми быками. Веревка, за которую их вели, блестела и переливалась, рога были вызолочены и сверкали, на шеях гроздьями висели цветочные гирлянды – по случаю праздника.
Следом за всадниками – двадцать четыре ликтора, консульский эскорт. Потом – сами консулы и сенаторы. Бордовые полосы на тогах – члены магистрата. Прочие сенаторы – сплошь белые тоги. В хвосте колонны – случайные зеваки, клиенты консулов, приезжие… всякий сброд, не имеющий – если взглянуть строго – права входить в эту процессию.
«Красиво», – подумала Марция. Тысячеглавая толпа неспешно двигалась к храму Юпитера Наилучшего Величайшего, на самую высокую вершину города.
Греки строили свои храмы прямо на земле. Римляне же возводили сначала высокие платформы с длинными рядами ступеней. И ступеней, которые вели к храму Юпитера Всеблагого Всесильного, было действительно много.
«Красиво», – снова подумала Марция, когда жертвенные животные и храмовые служители присоединились к процессии и дальше восходили вместе до небольшой площади около храма. На ней разместиться могли лишь избранные. Среди них находились сейчас ее муж и сыновья – люди, принадлежащие к правящему классу величайшего города на земле.
Где-то в этой толпе находился и Гай Марий. Бывший претор. Это его положение подчеркивалось красными сандалиями и toga praetexta – тогой «бывшего». Много ли радости в этих знаках отличия? Они недостаточно хороши. Пять лет назад Марий стал претором и уже два года спустя мог бы стать и консулом… Мог бы? Никогда.
Почему?
Потому что он недостаточно хорош. Резон исчерпывающий. Кто-нибудь когда-нибудь слышал что-нибудь о семье Мариев?
Никто не слышал.
Гай Марий начал свой путь в глуши – путь обычного военного. Про таких говорят «деревенщина». В минуту опасности или душевного возбуждения провинциальный говор изобличал его среди натуральных латинян.
Не важно, что он мог купить и продать часть сената. Не важно, что на войне он стоил поболее всех сенаторов, вместе взятых. Ценилась родословная, предки.
Кровь – вот что важно. А она была недостаточно хороша.
Родился Гай в Арпине. От Рима недалеко, но слишком, слишком близко от границ между Лацием и Самнием. Жители этих мест вызывали сомнения – и не без оснований – по поводу своей лояльности. Самниты среди италийских племен считались всегда серьезными и злейшими врагами Рима. Лишь семьдесят восемь лет назад жители Арпина стали истинными гражданами Рима – совсем недавно. Посему территория эта еще не обрела муниципального статуса.
Но прекрасен этот край. Арпин к самым горам Апеннинским приколот брошью, словно на грудь знатной красавицы. Нарядны сады по берегам Лириса и Мелфы. Гроздья винограда тяжелы, наполненные солнечным соком, – вино здесь лучших сортов. Урожаи щедры. Овечья шерсть нежна и тонка. Зима щадит, и лето не жарко. Вода изобилует рыбой. Леса словно специально росли для постройки домов и кораблей – всё звонкие сосны да дубы, под сенью которых пасутся по осени свиньи, которые потом станут колбасой и нежнейшей ветчиной, столь любимыми благородными жителями Рима.
Спокойный, чуть сонный зеленый мир.
Уже не первое столетие жила семья Гая Мария в Арпине. Римским своим происхождением гордились они чрезвычайно. Разве Марий – вольское имя? Разве самнитское? У осков, правда, встречается оно, но нет: эти Марии – латиняне.
И он, Гай Марий, не хуже римских нобилей, что с таким удовольствием унижают его. Он лучше, много лучше, и чувствует это.
Подобные мысли навязчивы и беспокойны. Они, словно незваные гости, презревшие приличия, не уходят. Давно, очень давно нагрянули они к нему. А время убывало текущей водой, обмелели мечты, и на дне пересохшего ручья обнажилась вся тщетность надежд. Было от чего прийти в отчаяние. Но он был крепок и упрям – как и в молодости.
«Странно устроен мир! – думал Гай Марий, наблюдая застывшие лица окружавших его людей, – лица, размытые слякотью ненастного дня. – Нет среди них ни Тиберия или Гая Семпрония Гракха, ни Марка Эмилия Скавра, ни Публия Рутилия Руфа. Кучка ничтожных! Как надменно смотрят они на меня. Воображают, что я ни на что не годный выскочка, лишь потому, что кровь в их жилах чище. Каждый из них уверен: подвернись ему случай – и он сможет занять важнейший в государстве пост и называться Первым Человеком в Риме. Как Сципион Африканский, как Эмилий Павел, как Сципион Эмилиан, как десятки других».
Первый Человек в Риме считался первым среди равных – людей с одинаковыми возможностями. Это больше чем царь, больше чем деспот. Царь опирается на происхождение, деспот – на меч. Первый же Человек, кроме силы и происхождения, должен быть наделен еще и умом. Соперники ждут законного повода убрать его с дороги, значит их нужно укротить, подчинить, купить – словом, сделать союзниками.
Первый – больше чем консул. Два консула сменяются каждый год. Много их было, много их будет. Но за всю историю Республики лишь несколько человек могли называться Первыми.
Теперь в Риме нет такого человека. Давно уже нет – целых девятнадцать лет, с тех пор как умер Сципион Эмилиан. Почти добрался до этой вершины Марк Эмилий Скавр. Но не хватило ему некоего ценного качества. Сплава силы, власти и славы, того, что римляне зовут auctoritas. Однако – да будет он здрав!
Толпа колыхнулась, и легкий шепот пробежал по ней. Марк Минуций Руф приступил к обряду. Но вышла досадная заминка: бык, назначенный на заклание Великому Богу, не стал есть корма со специальными снадобьями. Он пыхтел, мотал головой и рвался прочь.
Все припомнили и другие дурные предзнаменования этого дня. «Не жди теперь хорошего года», – шептали в толпе. Обнаженный по пояс жрец с молотом не стал дожидаться, пока животное поднимет голову к небесам, а потом опустит ее к земле. Позже можно будет сказать, что оно сделало это десяток раз, борясь за свою жизнь. Молниеносный взмах молота, глухой удар – и бык рухнул на вымощенную каменными плитами площадку. Другой жрец опустил обоюдоострый топор на шею животного – камни стали багряными. Жрецы наполняли чаши кровью, а она все текла и текла, стекала с плит… Земля, пропитанная дождем, почти не поглощала ее.
«О человеке многое можно узнать по тому, как сказывается на нем вид крови и запах…» – размышлял Гай Марий. Он видел, как одни быстро отворачивались и отходили в сторону, как другие стояли в крови спокойно, позволяя пропитаться сандалиям. Иные едва сдерживали тошноту.
«А вот к этому человеку стоит приглядеться повнимательней!»
Он стоял среди всадников – молодой, только вступил в возраст зрелости. Однако нет на его тоге узкой красной полоски. Вот он развернулся и начал спускаться по склону к Форуму. Гай Марий успел заметить, как его светло-серые глаза жадно сверкнули при виде кровавой струи. Но кто же он? И кто бы о нем мог знать? Красив и мужской, и женской красотой сразу: молочная кожа и волосы цвета солнца на рассвете. Словно сам Аполлон показался перед Марием. Но нет, этот взгляд – взгляд человека, знающего, что такое страдание. Разве боги страдают?
В корм второму быку подсыпали еще больше сонного снадобья. Но и этот бык сопротивлялся – пожалуй, сильнее, чем первый. Удар по голове, обычно заставлявший животное покорно осесть, был слабым и лишь разъярил его. Какой-то жрец догадался ухватить быка за мошонку и тем выиграть мгновение для ударов. Молотобоец и жрец с топором ударили вместе. Бык упал, и брызги его крови окропили все вокруг, включая обоих консулов. Спурий Постумий Альбин и его младший брат Авл сплошь были в крови. Гай Марий боковым зрением изучил выражения их лиц, обдумывая последствия такого скверного знамения. Дурного предзнаменования для Рима.
А непрошеные мысли все назойливее, все неотвязнее. Словно вот оно, время, пришло. Настал тот самый миг, что вознесет Гая Мария, сделает его Первым Человеком в Риме. Здравый смысл – много его набралось у Мария за прожитые годы – сопротивлялся. Предчувствия – вздор, подразнят и обманут, отдадут на позор и смерть; так решил бы любой здравомыслящий римлянин.
Ему, Гаю Марию, сорок семь. В шестерку преторов пять лет назад он попал случайно, да и будто в насмешку – шестым, последним в списке. Уже и тогда он не был молод, чтобы пробиваться к консульскому креслу. Без громкого имени, без своры клиентов… Теперь и подавно ушло его время. Утекло, иссякло.
Закончилась церемония, консулы были посвящены. Верховный жрец – великий понтифик Луций Цецилий Метелл Далматик, этот самовлюбленный осел, обожающий роскошь и блеск, выдавил из себя последнюю молитву. Глашатай старшего консула стал созывать сенат в храм Юпитера Всеблагого Всесильного на собрание. Нужно было определить день Латинского праздника на Альбанской горе, обсудить, какие провинции нуждаются в новых правителях. Распределить по этим провинциям преторов и консулов.
Иные из народных трибунов преступили дозволенные границы, смущая народ. Это тоже надобно обсудить. Скавр обязан остановить этих крикливых глупцов, уподобясь плотине, сдерживающей вешние грязные воды.
Кто-нибудь из Цецилиев Метеллов опять будет гнусаво разглагольствовать об упадке нравов среди римской молодежи. Но, утомленные скукой, сразу десяток-другой человек прервут его. Старо и привычно все. Люди вокруг, сенат, весь Рим, да и сам Гай Марий нисколько не изменились, лишь постарели на год. Будет Гаю Марию пятьдесят семь, а потом – шестьдесят семь… А потом эти нудные, глупые люди сожгут его на погребальном костре, и он растворится в небе струйкой дыма. Прощай, Гай Марий, знатный свинопас из Арпина. Все равно ты не был римлянином.
Глашатай умолк. Гай Марий вздохнул тяжело и пошел прочь, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть поблизости кого-нибудь, кого можно было бы пнуть как следует, чтобы на душе полегчало.
И тут он встретился глазами с Гаем Юлием Цезарем. Тот улыбался, будто прочел его мысли.
