Коллектив авторов
Артикль. №3 (35)
Редактор Яков Шехтер
Редактор Михаил Юдсон
ISBN 978-5-4485-1666-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Проза
Елена Викман
Дисания
Круглые красные щечки, как твердые зимние яблоки, желтое плюшевое тельце. Вышитые глазки, умильные уши. Двадцать лет назад Рю подарил его любитель итальянской поп-музыки, с которым она не хотела встречаться. Она так и не удосужилась посмотреть ни одной серии про покемонов… И ни одного выпуска Сан-Ремо.
В пять лет она еще не выговорилась и смешно искажала свое имя.
– Как тебя зовут, такую кудрявую?
– Марюся…
С тех пор и повелась домашняя кличка Рю.
Она любила сложные слова и специально выкапывала их в сети.
Не всякие там ассонансы, это слишком просто, пройденный этап, а действительно редкие, заковыристые. Петрикор годился, – запах земли после дождя. Урман – густой непроходимый, бессветный почти лес, подходил.
А еще были слова из детства, полустертые, словно раздавленные ластиком на тетрадной страничке в линейку.
– Легід – шептали они, – теплый вечерний ветер
– Летіпло – летняя водичка, не холодная, и не парное молоко – нечто среднее.
Рю вставала затемно, щелкала выключателем, не открывая глаз, она считала дурной приметой начинать день, не обозначив контуры предметов, не внеся в мир обыденность и безопасность.
Вчера подросток едва не утонул, ныряя на городском пляже за редким водяным покемоном.
Другого укусила гадюка, когда он двигал корягу, под которой она мирно отдыхала, – тоже покемона выуживал.
Третьего едва не переехал междугородний экспресс, белый, с зелеными номерами Палестинской автономии. Хорошо водитель успел вовремя затормозить
Рю порой увлекалась смартфонными играми, но категорически не умела отыскивать в сети пиратские копии. Поэтому за покемонами она не охотилась. Понятно, когда игра станет официально доступна, она убьет некоторое время на поиск этих милых созданий в близлежащих парках и постройках, но не слишком много, – чувство меры ей не изменяло.
Соседская девочка вчера вывихнула ногу, – бежала, следя только за подрагивающим бипером на экране, – и не заметила ступенек.
В Америке, говорят, кто-то в похожей ситуации свалился с моста.
Одинокая Рю больше всего боялась серьезной травмы или болезни, поэтому жила осторожно: не носилась, сломя голову, не хватала с уличных лотков непроверенные продукты, не пялилась в телефон, переходя дорогу, не откликалась на соблазнительные предложения случайных интернет-знакомых. Она не нудная была, просто продуманная очень. Таким бывает профессиональный текст, не претендующий на талантливое письмо, – аккуратным, и придраться не к чему, а то, что читать скучно, так скука понятие сугубо субъективное.
Первого покемона Рю поймала в садороде (так она окрестила небольшой участок у дома, несколько кустиков и пара фруктовых деревьев, нечто среднее между садом и огородом). Он сидел на ветке мушмулы (ее здесь называют шесек). Это был Пиджи, больше всего напоминающий драчливого воробья из старых советских мультиков, пузатенький, хохластый и в меру задиристый.
– Иди сюда, – Рю протянула руку к дереву на экране смартфона. Пиджи подумал, потоптался на ветке, почти настоящей, только излишне коричневой, и перешел на рисованое предплечье перса. Рю даже почудилось на мгновение, будто ее аккуратно царапнули крохотные коготки. Она машинально сорвала с дерева два оранжевых плода, покрытых нежным пушком, ещё чуть-чуть и шесек поспеет. Тогда она притащит из сараюшки лестницу, прислонит ее к морщинистому стволу и будет тянуться, до хруста в суставах, привставать на цыпочки, оглаживать пальцами нежную кожицу. И складывать, сперва в горячий от солнца полотняный передник, а после в раскаленное звонкое ведро. Вот это, если разобраться, и была она, – простая жизнь, без всякой augmented reality. Пиджи на экране требовательно пискнул и наклонил голову. Рю погладила его, успокаивая.
На следующий день в сумерках она совершенно случайно отыскала под старой корягой у границы арабских виноградников, там, где хрипло кричат ослы и еле слышно звенят провода, редкого бульбозавра, то ли животное, то ли растение с луковицей на спине. Бульбозавр был довольно ядовит, а питался, кажется, с помощью фотосинтеза. Рю брела домой по пыльной дороге, старой кольцевой, которая прежде проходила по границе между своими и чужими лоскутами земли, прижимаясь к забору. Тогда по ней ездил неповоротливый дозорный джип с мигалкой. Потом забор перенесли, появилась новая кольцевая, и там ревели, вздымая песок и щебёнку, тяжелые джипы, а здесь пыль нарастала, слоилась, изредка змеилась следами широких, четыре на четыре, автомобильных колес. Телефон булькал, потрескивал, пищал, в общем жил своей жизнью, посылая сигналы в недополненную реальность. Рю порой думала, что если однажды исчезнут, сметенные чудовищной силой, все люди, их самсунги и айфоны будут попискивать, разливаться трелями будильников, щелкать, принимая отправленные автоматами рассылки спама – пока в них не умрут, окончательно разрядившись, батареи.
Она продолжала заполнять тетради крупным неровным почерком, чувствуя, что выбивается, выпадает из шага времени. Ей нравились запах и фактура настоящей бумаги, и чистой, и покрытой типографскими знаками. Бумажные книги имели вес и аромат, а электронные казались обманкой, поманили яркой обложкой – а под ней не шорох страниц, а скольжение пальца по бесшумному экрану и мерцающие червячки букв. Кроме того постоянно тренькают облачка сообщений из приложений и игр. Вот и сейчас посреди детектива – «звяк».
В лесу Лахиш обнаружена необычно высокая концетрация покемонов.
Два игрока в Pokemon go пропали в районе Ятирского леса.
(наверняка заблудились в поисках чудовищ, дурачки)
В зоне отдыха под Хадерой туристы жаловались на странный шум, напоминающий рычание крупного зверя, и на неприятный гнилостный запах.
(знаю я эту зону отдыха: бывшее болото, белые стволы эвкалиптов, мерцающих томно в ночи, бесчисленные мангалы и костры. Должно быть, что-то привиделось отдыхающим после восьмого пива).
– На Мицпэ Люцифер ловец покемонов едва не свалился в пропасть во время погони за экансом.
Рю посмеялась над незадачливыми игроками и вернулась к детективу. В детективе был двадцать восьмой или двадцать седьмой год, и умными телефонами даже не пахло.
– Хотела бы я жить в то время? – лениво подумала она. – Да нет, скучно, опять же – между двух мировых войн, да диктатуры, да мировой экономический кризис.
Ночью прохладный ветерок распахнул настежь окно, и в него потянулась призрачная рука, обмотанная белым газовым шарфом. «Газовая дама идет за тобой», – зашипело из-под шкафа. Рю подскочила в холодном поту и даже, кажется, закричала. Газовая дама была наистрашнейшей страшилкой ее допионерского детства. Как-то раз, летним вечером, когда стрижи чертили в розовеющем небе, а вороны носились с хриплыми криками над сквером, суетливо кружа у своих неряшливых гнезд, Петька рассказал новую историю взамен надоевшей уже Пиковой дамы. Лузга от семечек щедро засыпала асфальт у скамейки, покрыла рябинками классы, аж до пятерки. Петька плюнул, красиво, почти достал до цифры семь, – нет, не достал, остановился на шестерке, оставил у нее на пузе пару смачных черных отметин.
– Газовую Даму звать не надо, – говорил Петька, – она появляется так вдруг, без предупреждения, как чума.
– Чума всего лишь острая инфекция, – заявил умненький Марик, – и ничего она без предупреждения не является, ее разносят тарбаганы, суслики такие, и блохи. Вдруг – это когда бандит на улице нож в спину воткнет или кирпич на голову свалится.
– Значит, как урка, – рассердился Петька, – не мешай рассказывать.
В общем, она появляется, вытягивается откуда-нибудь такая прозрачная рука, обмотанная газовым шарфом, и начинает им махать вслепую. Кого заденет, пометит, может когда-нибудь за ним вернуться. Кого плотно обмотает – тот непременно вскорости умрет от удушья, или повесят его, или от газа угорит – что-нибудь такое.
– Еще может быть дифтерит, – вставил Марик, – но он сейчас редко встречается.
– Не зовите смерть, – прошамкала проходящая мимо бабка, глянув на них белыми глазами, – чего доброго услышит.
Она уже прошаркала за гаражи – бабка незнакомая, и глаза у нее страшные, будто бельмами затянутые, но тем не менее зрячие. Потом их с Мариком одновременно выкрикнули с балконов, пора было идти за музыкалку, выносить мусор. Мусорная машина приезжала в половину восьмого, если не опаздывала. Они с Мариком шли между гаражей, кидались на меткость зелеными абрикосами, когда вдруг между двумя коробками, обитыми ржавеющими листами железа, потянулась рука в широком холщовом рукаве, на руке болтался завязанный мертвой петлей белый тонкий шарф. Рю завизжала и нырнула вниз, глотая пыль, поползла по-пластунски в сторону звона, возвещавшего приближение мусорки, к людям. У последнего гаража подскочила и понеслась бегом, волоча за собой ведро. А Марика зацепило всерьез, осалило бегущего, прогладило по обеим ногам, по животу…
– Чёрт-те во что играете, – проворчала злая соседка Клава, – грязные, как негритосы.
В ту же ночь Марика накрыло приступом астмы. Он в самом деле едва не задохнулся, потому что Мариэта Львовна, его бабушка, никак не могла припомнить, куда положила ингалятор. Нашелся он, когда скорая была уже в пути, в кармане фартука с ромашками, отдыхавшего на гвоздике в кухне, слева от раковины – Мариэта Львовна была совсем немного педанткой.
Еще долго Рю и Марик боялись гаражей и шли к мусорке в обход, огибая музыкалку по периметру. Потом Рю придумала начертить мелками посреди асфальта полосу безопасности, «заговоренную», и ходить только по ней, – ну, как в сказках: человек, чтобы спастись от чертей, рисовал круг и не выходил за его границы. Действительно помогало, внутри цветной полосы страшно не было. Потом и вовсе отпустило – полоса стала не нужна, и все вернулось на круги своя. А про Газовую Даму Петька больше не рассказывал, на всякий случай. Рю потом пришла к выводу, что это он их с Мариком разыграл, но признаться боялся. Так и успокоилось, до той ночи. Усики стрелок на часах подвинулись к половине пятого, Рю все еще не спала. Это была ее личная примета: если что-то привидится, совсем жуткое, не ложиться снова до пяти утра. В пять небо меняло свой цвет, зимой чуть-чуть, а летом – вполне ощутимо, начинали орать оглашенные петухи и муторно завывать ишаки, собаки заливались бодрым утренним лаем, ревел под окнами первый автобус в город, соседи копошились, собираясь на работу. Рю и сама выходила рано, в половину шестого, поэтому в тот день ей не удалось доспать. В автобусе она листала приложения – и вдруг вздрогнула. Маленький безобидный Пиджи снес яйцо. Яйцо лежало в соседском саду, в гнездышке под шелковицей, и было вызывающе голубым. Сковзь тонкую скорлупу просвечивали невесомые белые петли. В уведомлении значилось: «Пиджи снес яйцо Газовой Дамы. Дама выйдет через 72 часа.» 72 часа. Рю знала, что яйцами Пиджи питается змееподобный покемон Эканс. Оставалось найти Эканса и высадить его рядом с яйцом.
Первым делом он пребольно укусил ее за палец, ощерился треугольной головой, приподнял хвост, демонстрируя готовность к новому удару. Рю сделала вид, что совершенно не боится маленького Эканса, даже улыбнулась ему, подула на укушенное место и громко сказала:
– И ничуть не больно, ни капельки.
Змей только насмешливо покачал головой, но принял условия игры, свернулся в уголке экрана, умиротворенно закрыл глаза.
Целый вечер Рю провозилась на кухне, сооружая торт с зеленым шпинатным покрытием, разделяя упрямый бисквит ножом – вдоль – промазывая его жидким сладким кремом. Тетрадь для заметок валялась на столе, заслуженная, потертая, в едва заметных пятнышках от фруктов и шоколада. Когда Рю «вспоминалось», она подходила к ней, открывала, царапала что-то вроде: «Написать родителям Гидона, что он не отреагировал на первые два замечания (пытался достать из сумки телефон, шуршал, болтал, колол соседей остро заточенным карандашом, рисовал на вырванном из тетради листе таблицы для игры в «Города и страны»). Когда она сделала третье замечание, мальчик оглядел ее, сузив голубые глаза, дернул углом рта и процедил: «Заткнись, корова. Не доставай меня, если не хочешь, чтобы я прыгал, орал и кидался стульями. Я могу, ты меня знаешь.» Сформулировать нужно так: «Разговаривал с учителем без должного уважения, грубил.»
Яфит (в одной руке водяной пистолет, в другой – палка) гонялась по всей территории школы за Шмуликом. Шмулик наверняка сам виноват, сказал гадость, но внушение стоит сделать обоим. Опять же – краткие СМС родителям: «Вели себя неподобающим образом, не реагировали на замечания учителей».
Шестой класс – практически весь! – завалил недельный диктант. Заставить переписать. Телефон требовательно заорал в гостиной. Рю бросилась к нему. Звонили рекламщики (Не хотите ли купить улучшенный супер-фильтр для очистки воды? Я не знаю, в какой вы сотовой компании, но наша все равно круче). Отделавшись от ненужного разговора, она зашла в «Pokemon go». Эканс доедал яйцо. Голубоватая субстанция корчилась и угрожающе пищала на ультразвуке. Пиджи бестолково мельтешил перед носом у змеи, пытался клюнуть ее, трепетал слабыми крылышками. И все равно ей показалось, что голубоватое облачко ускользнуло, просочилось между ветвями, чтобы потом вернуться и отомстить. Но это, в любом случае, будет потом.
Через три дня в Лахишском лесу нашли охотника за покемонами с четкой странгуляционной бороздой на шее, полуживого. Он нес чушь про ночные пляски козлоногих сеиров и прозрачных лилит, про джиннов, возникающих в предрассветные часы. «Выходят из дыма, сами они дым, сгущаются, обретают черты пугающие, титанические» – (Он, вроде, так и сказал – «титанические») – «приближаются, окружают, сдавливают шею горячими гибкими пальцами». А главное: они появлялись около половины пятого утра, когда незадачливому путнику начинало казаться, что опасность миновала, ночные демоны отступили, и настал понятный день.
Она вошла в класс за две минуты до звонка, шлепнула об стол корзинкой для телефонов
– Кто не уверен в том, что способен удержать смарт в сумке и не тянуться за ним каждые пять минут, пусть лучше положит сюда.
Желающих не нашлось.
– Буду отбирать, – сказала Рю скучным голосом, – приготовились к уроку. Моше, если твой учебник опять почему-то в другом классе, сходи за ним сейчас. Яффа, если ты думаешь, что продолжишь читать эту книгу во время урока, ты сильно ошибаешься. Ицик, последний раз говорю, убери нарды под парту, а то сегодня же позвоню отцу.
Дети копошились, оговаривались, просились в туалет и «выплюнуть жвачку» еще минут пять после звонка. Потом, наконец, угомонились и начали тоскливую песню: «Объясняешь ты мало, а спрашиваешь много». Рю давно научилась подобные замечания пропускать мимо ушей. В языке ведь просто: объясняешь, пока не убедишься, что до всех дошло, а потом тренируешь, тренируешь, тренируешь, пока оскомину не набьет.
Они делали четвертое упражнение на настоящее длительное, которое в детстве Рю еще называлось present continuous, а потом как-то незаметно и прочно стало progressive, когда внезапно, тошнотворно и безнадежно завыла сирена. И сразу же затопало, загрохотало, загрюкало и заухало – выскочили из классов дети. Завхоз, спотыкаясь, понесся к убежищу с ключами в руках.
И снова:
– Ави, не беги. Гидон, не толкай маленьких. Авива, спрячь чипсы, потом откроешь. Шмулик, не фотографируй, ничего здесь интересного нет. Ярдена, сейчас как раз время лезть в сумку за зеркальцем и помадой.
– Сядьте, пожалуйста. – Сели, кому сказано. – Сядьте немедленно. (на разные голоса).
Через десять минут директор стоял посреди двора в позе пугала, широко разведя руки и кричал:
– Успокойтесь! Это ошибка. Я не знаю, кто ее включил!
Кто включил, так и не выяснили, тем более, что набаловали не на территории школы, а во всем поселении.
Ученики говорили, будто в темных углах, у распределительных щитков, где на днях поймали покемона видла, шастают горбатые карлики с огромными руками и жуткими пылающими глазами. В конце дня директор объявил, что игра в покемонов на территории школы запрещена (а кого поймают за этим, отстранят от занятий на три дня).
В автобусе Рю надела наушники и поставила плейлист Бернеса, песен сорок подряд. Это ее уводило в те времена, когда страх был только реальным, зримым, ощутимым, воняющим, воющим – и не мог возникать из условной реальности мобильных игр.
Еще двоих покалеченных ловцов покемонов нашли в районе кратера Рамон. Одного из них спасти не удалось. Выживший рассказывал, что из змеиного яйца вылупился красный каменный идол, могучий и ядовитый, что любое прикосновение его смерть и даже на расстоянии он опасен.
В этот вечер Рю отыскала забавное словечко: дисания – трудность при пробуждении, тяжело открыть глаза и перейти из мира снов в реальность.
– Это у нас у всех дисания, – думала Рю, повторяя словечко, пробуя его на вкус. Оно было неприятным, холодновато-серым с рыбным привкусом.
Дисания – трудности при переходе из дополненной реальности в обычную.
Страхи у всех разные, логичные и парадоксальные, большие и малые, по Юнгу, и по Фрейду, и по Лавкрафту.
Моше Барзи, например, проснулся в ночь со вторника на среду от настойчивого и громкого визга мобильника. Тот сообщал, что покемон снес яйцо банковского глиста. Глист должен был вылупиться через три часа, как раз к началу рабочего дня. Утром, ровно в девять, Моше прихлебывал черный кофе у себя в офисе, когда ему позвонил банковский служащий и нехорошим голосом сообщил об овердрафте и трех вернувшихся чеках. Моше пропотел и бросился проверять. Со счета волшебным образом исчезли двадцать семь тысяч шекелей. Когда несчастный господин Барзи и в самом деле проснулся, в холодном поту, счет был в порядке, но покемон действительно снес яйцо некого глиста.
Йоси Д. повезло еще меньше. Его покемон во сне разродился яйцом демона Нильской лихорадки. Наутро разнервничавшийся Йоси собрал сумку и проследовал в приемный покой иерусалимской больницы «Шарей Цедек».
– У меня начинается Нильская лихорадка, – твердо сказал он равнодушной регистраторше, – температура 37,3.
Тетушке Адине привиделось, что под ковриком у нее в прихожей – целая россыпь яиц блох и вшей, разносчиков страшных инфекций. Сначал она мела коврик. Потом орудовала пылесосом. Потом вынесла безнадежно испорченную вещь на помойку. Потом еще три часа кряду мыла всю квартиру с хлоркой. Потом чистила диваны. Потом снова мыла, на всякий случай. Потом отдирала бактерии от мебели. В половине двенадцатого пришлось вызывать психиатричку.
Рю ничего не снилось с той ночи, как привиделась Газовая дама. В смысле, ничего существенного. Все видения отражали повседневный опыт, почти не искажая его. Утро пахло кофе, рогаликами и сыром халуми, вечер – черным хлебом с солью, помидорами и твердыми кисловатыми яблоками, в выходные добавлялся аромат свежего зеленого чая, фруктового пирога и горького шоколада.
Как-то раз, вечером в четверг, телефон требовательно пискнул. Рекомендовал новейшее приложение «Чудовища».
Они уже здесь! Не пропустите! Не подпускайте их близко!
Рю решила почему-то загрузить приложение, на пару дней всего, посмотреть, что они так настойчиво рекламируют.
– Старый горбатый карлик пробудился на улице Йони Нетаниягу, в полутора километрах от твоего жилища, – сообщило приложение:
– Пиковая Дама гуляет в окрестностях Хайфы.
– В Лахишском лесу замечен Шаб-Ниггурат.
– Покемоны исправно несут яйца чудовищ. Наше приложение расширяется и наполняется монстрами.
– В каньоне Азриэли из витрины вышла Кровавая Мэри.
– Под мостом Алленби шалит тролль.
– Старый горбатый карлик ищет добычу. Ему необходимо убивать двоих в день.
Из чата: «Ребята, сносите эту ерунду нафиг, вместе с покемонами, а то крышу снесет!»
– Старый горбатый карлик пробудился. Карлик выбирает направление. Карлик идет на Юго-Запад.
– Карлик в трех километрах от твоего дома.
– Карлик резко меняет направление.
– Он в двух километрах от твоего жилища. В полутора. В восьмиста метрах.
– Карлик принюхивается.
– Карлик хватает бродячую кошку.
– Карлик ищет жертву. Всем лучше спрятаться! Закройте окна и двери. Сидите тихо, у карлика очень тонкий слух.
– Он прислушивается и принюхивается.
– Ходит по твоей улице. Слышишь его шаги?
Рю показалось, будто снаружи и в самом деле кто-то топает и громко фыркает, будто тянет носом. Она отложила телефон, отключила звуковой сигнал и пошлепала босиком на кухню делать чай. Обычного, из пакетиков, не хотелось, нужно было заваривать ароматный зеленый, с жасмином. Где вот он только? (Топ-топ, фыр-фыр на улице. Явно нервы шалят). Она взобралась на табуретку, стала шерудить в верхних шкафчиках. Корица, выдохшийся английский перец, ополовиненный пакет хмели-сунели, сморщенный перчик чили, гвоздика, куркума, кардамон, лимонная кислота, шафран, сухие листья базилика… Да где же этот чертов чай?! Топот на улице вроде стал тише, начал удаляться в направлении лестницы, ведущей на верхние террасы, к коттеджам. Рю облегченно вздохнула, тут же сделала неловкое движение, задела пыльную старую чашку с вишенками, прибранную наверх за ненадобностью. Чашка покачнулась – и полетела на пол, весело дробно звеня. В гостиной злобно завибрировал телефон. Кто-то подошел к входной двери, принюхался, заскрипел, зазвенел чем-то, зашуршал.
«Старый карлик подбирает отмычки к твоей двери!» —
орала красным надпись на экране телефона.
Рю схватила аппарат, бегом, под звяканье отмычек, помчалась в туалет, бросила телефон в унитаз. Шорохи и звяканье замедлились с первым же жалобным плеском. Телефон еще вякнул беспомощно на вибро-режиме, – и замолк навеки.
Но призрачный карлик удалился не сразу, помедлил еще – дисания, что тут скажешь…
На другой день форумы пестрели скорбными сообщениями о нервных приступах, инсультах и инфарктах у тех, кто не догадался или не успел отрубить дополненную реальность. Психиатры настойчиво советовали записываться на прием в кабинеты анонимной помощи.
Телефон, новый, без игр и интернета, как стало модно в последнее время, молчал. Чайник пыхтел с усилием, перед тем, как ласково и тонко засвистеть. За окном подростки поставили систему караоке и завывали, умудряясь не попадать ни в одну ноту. Мир менялся, ежесекундно перетекая из реальности в реальность. В темных переулках топало, звякало и шуршало, но никто не обращал внимания.