Коллектив авторов
Новые направления развития уголовного законодательства в зарубежных государствах: сравнительно-правовое исследование
Одобрено на секции публичного права Ученого совета Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Рецензенты:
Л.В. Иногамова-Хегай – доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА);
А.А. Гравина – кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, член Российской академии юридических наук;
В.Р. Авхадеев – кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации.
© Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, 2019
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
NEW DIRECTIONS OF THE DEVELOPMENT OF CRIMINAL LEGISLATION IN FOREIGN COUNTRIES:
COMPARATIVE LAW RESEARCH
Monograph
Executive editors N.A. Golovanova, S.P. Kubantsev
Moscow
LAW FIRM CONTRAKT
2019
Approved at the Public Law Section of the Scientific Council of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
Reviewers:
L.V. Inogamova-Khegai – LLD, Professor, Department of Criminal Law of Kutafin Moscow State Law University (MSAL);
А.А. Gravina – PhD, Associate Professor, Leading Researcher of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of Russian Federation, Member of the Russian Academy of Legal Sciences;
V.R. Avkhadeev – PhD, Associate Professor, Leading Researcher of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of Russian Federation.
New Directions of the Development of Criminal Legislation in Foreign Countries: comparative law research: monograph / V.Yu. Artemov, I.S. Vlasov, N.A. Golovanova, etc; Executive editors N.A. Golovanova, S.P. Kubantsev; The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation. – M.: LAW FIRM CONTRACT, 2019. – 424 p.
The present monograph is a comprehensive study, in which an attempt is made to systematize and summarize the main trends in the development of criminal legislation in a number of countries belonging to families of civil and common law. There is a tendency towards expansionism of criminal law, which is manifested not only in the expansion of corpora delicti, the use of the principle of extraterritoriality in the application of criminal laws, but also the involvement of other branches of law in addressing criminal law issues, the formation of new approaches to resolving criminal law conflict.
The research examines the issues of mutual influence of international law and national criminal law systems. Separately, the authors consider the most significant for the modern world directions of criminalization and decriminalization of offences. Alternative, quasi-criminal methods of influence on individuals and legal entities, which are used both at the pre-trial stage and at the stage of execution of punishment, are separately allocated.
For lawyers – scientists and practitioners, representatives of human rights organizations and law-making bodies, teachers, graduate students, undergraduates, students interested in the development of criminal law.
© The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, 2019
Коллектив авторов
Артемов В.Ю., канд. юрид. наук – Австралийский Союз;
Власов И.С., канд. юрид. наук, заслуженный юрист РФ, доцент – Федеративная Республика Германия;
Голованова Н.А., канд. юрид. наук, заслуженный юрист РФ – Великобритания, Канада (ответственный редактор);
Кубанцев С.П., канд. юрид. наук, доцент – Соединенные Штаты Америки, введение, заключение (ответственный редактор);
Лещенков Ф.А. – Федеративная Республика Германия;
Печегин Д.А., канд. юрид. наук – Федеративная Республика Германия;
Пилипенко А.Н., канд. юрид. наук, доцент – Французская Республика;
Сакаева О.И. – международные стандарты;
Сакович О.М., канд. юрид. наук – Чешская Республика;
Семыкина О.И., канд. юрид. наук – Азербайджан, Грузия, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Молдова, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Эстония;
Трефилов А.А., канд. юрид. наук – Швейцарская Конфедерация;
Трещетенкова Н.Ю. – Польская Республика;
Федоров А.В., заместитель Председателя Следственного комитета Российской Федерации, канд. юрид. наук, проф., заслуженный юрист РФ – государства бывшей Югославии.
AUTHORS
Artemov V.Yu., PhD – Commonwealth of Australia;
Vlasov I.S., PhD, Honored Lawyer of the Russian Federation, ass. professor – Federal Republic of Germany;
Golovanova N.A., PhD, Honored Lawyer of the Russian Federation – United Kingdom, Canada;
Kubantsev S.P., PhD, ass. professor – United States of America, Introduction, Conclusion;
Leschenkov F.A. – Federal Republic of Germany;
Pechegin D.A., PhD – Federal Republic of Germany;
Pillipenko A.N., PhD, ass. professor – French Republic;
Sakaeva O.I. – international standards;
Sakovich O.M., PhD – Czech Republic;
Semykina O.I., PhD – Azerbaijan, Georgia, Belarus, Kazakhstan, Kyrgyzstan, Moldova, Tajikistan, Turkmenistan, Uzbekistan, Estonia;
Trefilov A.A., PhD – Swiss Confederation;
Treschetenkova N.Yu. – Republic of Poland;
Fedorov A.V., Deputy Chairman of the Investigative Committee of Russia, PhD, prof., honored lawyer of the Russian Federation – states of the former Yugoslavia.
Введение
Целями и задачами уголовного законодательства всегда провозглашается защита общественных отношений от преступных посягательств путем их пресечения и предупреждения. Между тем динамика уголовного законодательства зависит от неустойчивых связей между общественными интересами и конкретной политической обусловленностью и выступает в качестве эффективного регулятора общественных отношений в переходные и кризисные периоды. От того, в чьих руках находится столь мощный инструмент, определяющий вектор развития целых государств, зачастую зависит и состояние общества, его инициативность или инертность.
Именно такая постановка вопроса предопределила содержание настоящего исследования, целями которого стали выявление тенденций развития уголовного законодательства в зарубежных государствах, определение нового пласта нормативного материала, формирующего не только правовую, но и социальную реальность существования того или иного общества. С учетом влияния международных стандартов на уголовное право и процесс, современных скоростей обмена информацией и транснационального характера преступности не только общество, объединенное в рамках государственных границ одной страны, но и все мировое сообщество участвуют в решении глобальной задачи – устранение уголовно-правового конфликта.
Для достижения поставленной цели было проведено исследование доктринальных подходов, законодательства и правоприменительной практики в области уголовного законодательства зарубежных стран, выявлены схожие направления развития и новые институты уголовного права, которые реализуются не только в рамках рассмотрения уголовного дела, но и вне его пределов.
Поставленные цели и задачи исследования определили структуру работы. В первую очередь внимание уделяется современному состоянию уголовного законодательства государств, принадлежащих к разным правовым системам, отдельным базовым институтам уголовного права. Далее проанализирована быстрая трансформация уголовного законодательства, происходящая под влиянием международных стандартов, в частности, вопросы противодействия эксплуатации детей (опасность которой признается в мире равной террористическим угрозам), коррупции и киберпреступлениям. Отмечается также обратное влияние, которое оказывают законодательные решения, успешно апробированные на национальном уровне, на развитие международных стандартов. В работе рассматривается развитие института уголовной ответственности юридических лиц, не свойственного на данном этапе уголовному законодательству России. Отдельная глава посвящена альтернативным мерам и способам воздействия на правонарушителей. Среди таких способов в условиях традиционных институтов появляются новые направления, например уголовно-правовая медиация, соглашение об отказе от уголовного преследования и соглашение об отложенном уголовном преследовании.
В качестве приоритетных для исследования в рамках Европейского Союза были определены Федеративная Республика Германия, Польская Республика, Чешская Республика, Швейцарская Конфедерация, государства, образовавшиеся на постюгославском пространстве. На примере указанных стран можно проследить подходы к реформированию уголовного законодательства в рамках западноевропейской правовой традиции, а также способы законодательной интеграции, использованные в Азербайджане, Грузии, Эстонии.
Схожие традиции формирования уголовного законодательства наблюдаются и в других государствах. Однако здесь прослеживается определенный отход от классического понимания источников уголовного права. Например, в Республике Казахстан к источникам уголовного законодательства отнесены нормативные постановления Конституционного Совета и Верховного Суда РК. В то же время страны семьи общего права все меньше учитывают судебный прецедент в качестве источника уголовного права, например, в США на федеральном уровне он вообще исключен из числа таковых. В монографии исследуется законодательство таких представителей семьи общего права, как Великобритания, Канада, Соединенные Штаты Америки и Австралийский Союз.
Монография подготовлена коллективом авторов, избравших в качестве основного направления своих исследований изучение законодательства зарубежных государств. Начиная с 2002 г. был подготовлен ряд монографических исследований и научно-практических пособий[1], направленных на изучение самостоятельных институтов в зарубежном уголовном законодательстве. Данная работа появилась не случайно, она представляет собой квинтэссенцию накопленного авторами опыта, отраженного в серии предшествующих работ, обобщенного и сконцентрированного на том, что нового происходит в современном уголовном законодательстве за пределами Российской Федерации.
Представленная монография может быть полезна для исполнительных, судебных и законодательных органов власти, профильных комитетов Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации. Исследуемые подходы к формированию и реализации уголовно-правовых норм в иностранных юрисдикциях могут привнести новые решения данных вопросов в России.
Книга может быть рекомендована научным, педагогическим и практическим работникам в области уголовного права, криминологии, уголовного процесса, а также смежных отраслей права, успешно использоваться в научной деятельности, а также в учебном процессе по дисциплинам: уголовное право, криминология, уголовно-процессуальное право, уголовно-исполнительное право, международное уголовное право и др.
Глава 1
Уголовное законодательство в правовой реальности XXI века
Уголовное законодательство традиционно признается наиболее стабильной сферой регулирования общественных отношений. Вместе с тем за последние 10–15 лет в мировом пространстве наблюдаются обратные процессы, которые позволяют говорить о том, что динамика изменений уголовного законодательства нарастает и превращается в тенденцию. При этом изменение уголовного права происходит не только в результате реформирования старых или создания новых институтов, но и посредством адаптации уже известных другим отраслям правовых конструкций, например свойственных частному праву. И действительно, единый уголовный закон для стран дальнего зарубежья никогда не являлся единственным источником уголовного права. В некоторых странах, например в Великобритании, вообще нет единого уголовного закона, который бы аккумулировал в себе хотя бы основные направления уголовно-правовых запретов. Особенности, на которые указывается в данной работе, обусловили современный процесс избыточной криминализации деяний (в монографии он обозначен термином «экспансионизм» – Expansionism), зачастую связаны с интернационализацией уголовного права, основанной на соблюдении государствами международных конвенций.
§ 1. Государства, принадлежащие к семье общего права
Австралия. В основе австралийской правовой системы лежит английское общее право. При этом Австралия является федеративным государством, в котором штаты и территории (states and territories) принимают собственное уголовное законодательство, а пределы законодательного регулирования австралийской федерации (Commonwealth) определены в ст. 51 Конституции Австралии[2]. В силу особенностей правовой системы Австралии как федеративного государства уголовная ответственность в этом государстве устанавливается как на уровне самой федерации, так и на уровне штатов и территорий и на обоих уровнях принимаются собственные уголовные законы и кодексы. Ответственность за большинство преступлений тем не менее устанавливается в уголовных кодексах (далее – УК), уголовных и иных законах штатов.
На федеральном уровне основным нормативным актом, устанавливающим уголовную ответственность, является Уголовный кодекс Австралии 1995 г.[3] Уголовные кодексы, уголовные законы и отдельные специальные отраслевые законы, устанавливающие ответственность за преступления, приняты также и на уровне штатов.
Австралийские штаты принимают собственное уголовное законодательство. В частности, в штатах действуют такие уголовные законы и кодексы, как: Закон о консолидации уголовного права штата Новый Южный Уэльс 1935 г.[4], Закон о компиляции Уголовного кодекса штата Западная Австралия 1913 г.[5], Закон о преступлениях штата Виктория 1958 г.[6], Уголовный кодекс 1899 г.[7] и Закон о преступлениях и должностных проступках штата Квинсленд 2001 г.[8] и др.
Для примера федерального регулирования уголовной ответственности можно взять криминализацию рабства и торговли людьми. Уголовная ответственность за рабство и сексуальную эксплуатацию была установлена федеральным Законом о внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс (рабство и сексуальная эксплуатация) 1999 г.[9]
В 2013 г. был принят федеральный Закон о внесении изменений и дополнений в уголовное законодательство (рабство, состояния, сходные с рабством, и торговля людьми)[10], который криминализировал подневольное состояние (servitude), принудительный труд (forced labour), насильственный брак (forced marriage), торговлю органами (organ trafficking) и долговую кабалу (debt bondage). Законодательство Австралии по борьбе с рабством является достаточно молодым, а нормы, устанавливающие ответственность за рабство и торговлю людьми, находятся в разд. (divisions) 270 и 271 гл. 8 (Преступления против человечности и связанные с ними преступления – Offences Against Humanity and Related Offences) федерального Уголовного кодекса 1995 г.
Противодействие коррупции и установление за нее уголовной ответственности относится в Австралии к совместному ведению федерации и штатов. Уголовные законы и кодексы, устанавливающие ответственность за коррупционные преступления, приняты как на федеральном уровне, так и на уровне штатов. Согласно Конституции Австралии федеральный парламент не наделен правом принимать законы, касающиеся государственной службы, государственных служащих штатов и территорий. Это относится к их собственному ведению.
В деле борьбы с коррупцией одним из важных новых направлений является создание специальных органов, основной или существенной частью деятельности которых является борьба с ней. Например, законодательство штата Виктория об антикоррупционных органах является одним из самых молодых в Австралии. В 2011 г. в штате было принято два закона, которыми были учреждены два новых антикоррупционных органа[11]: Законом о Независимой антикоррупционной комиссии 2011 г.[12] была создана одноименная комиссия, а Законом о Викторианском инспекторате 2011 г.[13] был создан одноименный орган.
Еще одним важным новым направлением развития уголовного законодательства Австралии в сфере противодействия коррупции является имплементация в национальное законодательство норм Конвенции ОЭСР по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок 1997 г. В порядке имплементации норм Конвенции в 1999 г. специальным законом в Уголовный кодекс было внесено пять новых статей (ст. 70.1–70.5) о подкупе иностранных должностных лиц. А в 2010 г. был принят федеральный Закон о внесении изменений и дополнений в ряд законов о тяжкой и организованной преступности[14], который ужесточил санкции наряду с иными преступлениями и за подкуп иностранных должностных лиц[15].
Если взять противодействие легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, то в Австралии для этой цели создан крупный общефедеральный орган – Австралийский центр по транзакционным отчетам и анализу (Australian Transaction Reports and Analysis Centre – AUSTRAC). Основные направления его работы определены в Законе о финансовой отчетности 1988 г.[16] и Законе о борьбе с отмыванием денег и противодействии финансированию терроризма 2006 г.[17]
Таким образом, мы видим, что уголовное законодательство Австралии развивается и состоит из наследия английского общего права, австралийского федерального законодательства и законодательства штатов и территорий, в том числе законодательства, принимаемого в порядке имплементации норм международных конвенций, участником которых является Австралия.
Великобритания (Англия и Уэльс). В отличие от других европейских правовых систем за исключением, пожалуй, Ирландской Республики, английское уголовное право на современном этапе продолжает оставаться некодифицированным. Более того, внутри Соединенного Королевства отсутствует единый подход к формированию уголовного законодательства, слагающегося из соответствующих норм разных юрисдикций: Англии и Уэльса, Шотландии, Северной Ирландии, Джерси, Гернси и других очень малых юрисдикций, имеющих как определенное сходство, так и различия. Отсутствие же административной ответственности за правонарушения в континентальном правовом понимании привело к тому, что любое самое малозначительное деяние (преследуемое в иных странах как уголовный или административный проступок) считается преступлением.
Круг противоправных деяний настолько широк, что никто не может точно сказать, сколько же их реально существует, что обусловлено, помимо прочего, и отсутствием уголовного кодекса, в котором составы преступлений были бы упорядочены, и большим числом уголовно-правовых норм, включенных в отраслевые статуты, об уголовной ответственности физических и юридических лиц. По мнению одного из самых авторитетных специалистов в области уголовного права Ричарда Карда, ежегодно их количество возрастает[18], поскольку основной массив преступлений создается не на уровне статутов (т. е. первичного законодательства – primary legislation), а подзаконными актами (вторичным законодательством – secondary legislation)[19]. Одновременно действуют изданные столетия назад законы, и самым старым из действующих статутов является Закон об измене 1351 г.[20]
После того как кодификация уголовного права в очередной раз была отложена на неопределенный срок[21], поскольку законодатель приостановил над ней работу[22], на передний план была выдвинута программа упрощения уголовного права, приспособления его к современным условиям, устранения неопределенности, отказа от устарелых формулировок. Проверке с точки зрения их целесообразности и сохранения в дальнейшем методично подвергаются нормы общего права и статуты (полностью или в части), касающиеся уголовного права, и даже его отдельные институты.
Несмотря на то что часть важных вопросов Общей части уголовного права[23] уже получила статутное закрепление[24], большинство из них, как и ранее, регулируется прецедентами. Дефиниции же конкретных преступлений сегодня чаще встречаются в статутах, чем в общем праве. По общему праву преследуются примерно двадцать преступлений, включая тяжкое и простое убийство (Murder, Manslaughter), наказания за которые предусмотрены Законом о преступлениях против личности 1861 г.[25] и другими актами. В отношении тяжкого убийства может быть назначено обязательное пожизненное тюремное заключение, а в отношении простого убийства – тюремное заключение на меньший срок, штраф или даже тюремное заключение с назначением условного срока отбывания наказания. Тем не менее продолжают существовать и такие преступления по общему праву, как «паблик ньюснс»[26] (Public nuisance), сговор с целью мошенничества (Conspiracy to defraud) и ненадлежащее исполнение обязанностей на государственной службе (Misconduct in Public Office), наказания за которые законом не предусмотрены. Следует отметить также, что с 1972 г. суды лишены права устанавливать уголовную ответственность за новые преступные действия или расширять уже существующие составы преступлений, что было подтверждено решением Палаты лордов по делу Нуллера[27].
Наиболее известными статутами в уголовно-правовой сфере являются Закон о преступлениях против личности 1861 г.; Закон о краже 1968 г.; Закон об уголовно наказуемом причинении вреда 1971 г.[28] Как правило, в Англии и Уэльсе нечасто принимаются специальные законы, целиком посвященные уголовной проблематике. Тем не менее в последние годы (с начала 2000-х) были изданы специальные уголовные законы комплексного характера, содержащие не только материальные, но и процессуальные предписания. Это – Закон о доходах от преступлений 2002 г., Закон о половых преступлениях 2003 г., Закон об обмане 2006 г., Закон об уголовной ответственности корпорации за простое убийство и о простом корпоративном убийстве 2007 г. (далее – Закон о корпоративном убийстве), Закон о взяточничестве 2010 г., Закон о современном рабстве 2015 г., Закон о психоактивных веществах 2016 г.[29] и др.
Такая законодательная техника используется не только при разработке уголовных актов, фактически нет ни одного статута, который содержал бы только материальные или процессуальные нормы, независимо от названия акт содержит те и другие положения. Законы об уголовной юстиции, издаваемые периодически, также содержат нормы, устанавливающие или усиливающие уголовную ответственность за отдельные деяния.
Например, Закон об уголовной юстиции и судах 2015 г.[30] ввел специальный состав (ст. 26), предусмотревший уголовную ответственность сотрудника полиции и некоторых других лиц, осуществляющих полномочия констебля, за коррупцию или иное ненадлежащее исполнение их обязанностей, дополнив нормы общего права о неправомерном поведении на государственной должности. Действие Закона распространяется на сотрудников полиции 43 территориальных сил Англии и Уэльса, Британской транспортной полиции, военной полиции и Гражданской ядерной полиции, а также сотрудников Национального агентства по борьбе с преступностью. Одновременно этим же Законом усилена ответственность за убийство полицейского или сотрудника тюремной службы при исполнении служебных обязанностей. Ранее минимальным сроком наказания за такое преступление являлось тюремное заключение на срок 30 лет. Признавая уникальную и опасную работу, которой ежедневно занимаются сотрудники полиции и тюрем, законодатель в качестве минимального наказания установил пожизненное тюремное заключение.
Помимо статутов к источникам английского уголовного права относится делегированное законодательство, преимущество которого, по мнению английских юристов, состоит в том, что оно дает возможность быстро принимать и изменять в том числе и положения статутов. Регуляторы каждый год создают нормы о субстатутных или регуляторных преступлениях (regulatory offences), поскольку на основании Закона об органах государственного управления 2011 г.[31] они наделены правом привлечения к уголовной ответственности физических и юридических лиц за нарушения, допущенные в регулируемой сфере (ст. 22).
Обращает на себя внимание изданный в 2018 г. Закон о санкциях и борьбе с отмыванием денег[32], который наделяет соответствующих регуляторов (в области торговли, мореходства, авиационного транспорта, миграции) правом издания подзаконных актов о введении финансовых санкций. Положения, определяющие цели таких санкций, сформулированы весьма расплывчато – например, финансовые санкции могут вводиться в интересах национальной безопасности Соединенного Королевства, международного мира и безопасности, для содействия разрешению вооруженных конфликтов или защите гражданских лиц в зонах конфликтов, для обеспечения подотчетности или в качестве сдерживающего фактора в случаях грубых нарушений прав человека. Они также могут быть введены в целях содействия международному соблюдению прав человека, международному гуманитарному праву, содействия многосторонним усилиям по предотвращению распространения и использования оружия и материалов массового уничтожения или содействия уважению демократии, верховенства права и надлежащего управления. Однако наказания за нарушения изданных на основании данного Закона регуляторами актов весьма жесткие: тюремное заключение на срок до 12 месяцев (Англия, Уэльс, Шотландия) и до шести месяцев (Северная Ирландия) при суммарном осуждении и тюремное заключение на срок до 10 лет при рассмотрении дела с обвинительным актом.
Применение вторичного законодательства для установления уголовной ответственности привело к такому резкому росту криминализации через вторичное законодательство, что в Комиссии по реформе права был рассмотрен вопрос о введении, как в европейских странах, административной ответственности с рассмотрением дел в специальном административном трибунале, но это предложение не получило поддержки[33].
До последнего времени на территории Великобритании в силу Закона о Европейских сообществах 1972 г. признавалось в качестве права законодательство Европейского Союза в основном по экономическим вопросам, связанным с добросовестной конкуренцией, таможней, транспортом, иммиграцией и проч. Однако принятый в 2018 г. Закон о выходе из Европейского Союза[34] предусматривает отмену Закона 1972 г., действие которого прекратится в день выхода Соединенного Королевства из ЕС. Ранее европейские директивы и решения в области уголовного права, оказывали значительное влияние на развитие английского уголовного права, так как многие субстатутные преступления возникали в связи с имплементацией европейских предписаний[35].
Наказания. Ни общее право, ни статуты не содержат дефиниции наказания, общие же принципы и цели наказания были сформулированы в Законе об уголовной юстиции 2003 г. (действует с дополнениями, внесенными в 2008 и 2012 гг.[36]). В первую очередь на современном этапе государство отдает приоритет наказанию как справедливому воздаянию преступнику, снижению и сдерживанию преступности (в том числе путем устрашения), защите общества от вреда, причиняемого преступлением, как средству защиты общества, исправлению и реабилитации преступника и, наконец, возмещению преступником вреда, причиненного потерпевшему.
Отсутствие УК или какого-либо единого законодательного акта, определяющего систему наказаний, восполняется, однако, значительным числом законов о полномочиях уголовных судов по назначению наказаний, которые могут применяться за совершение преступлений[37].
Важным обстоятельством представляется то, что при принятии решения о назначении наказания судьи руководствуются рекомендациями не только Апелляционного суда, но и Совета по приговорам Англии и Уэльса (The Sentencing Council for England and Wales) – независимого органа, учрежденного в апреле 2010 г. Законом о коронерах и юстиции 2009 г.[38] Цель создания такого органа состояла в обеспечении согласованной и последовательной политики назначения наказаний, облегчении деятельности судебных органов, в усилении прозрачности судебной процедуры, а также в повышении доверия общества к системе уголовного правосудия. Совет по приговорам разрабатывает предназначенные для судов методики с руководящими принципами назначения наказаний, цель которых состоит в обеспечении согласованности в вынесении приговоров по всей стране. В некоторых случаях статут может также предусмотреть изучение Советом определенной области права и подготовку соответствующее руководства[39]. Методики определяют примерные границы санкций, а также подлежащие учету дополнительные факторы, которыми должны руководствоваться суды применительно к различным видам преступлений в тех случаях, когда обвиняемый признал свою вину[40].
Что касается английской системы наказаний, то она никогда не предусматривала их градации на основные и дополнительные, поэтому, особенно когда речь идет о менее опасных преступлениях, наказания носят альтернативный характер и могут либо заменять, либо дополнять друг друга. В случае уклонения осужденного от отбывания одного менее строгого наказания оно может быть заменено другим, более строгим.
Анализ английского законодательства последних лет позволяет выявить тенденцию ограничения использования тюремного заключения как вида наказания только случаями совершения наиболее серьезных преступлений (хотя применительно к опасным преступникам в законе предусмотрена возможность назначения продленных сроков тюремного заключения и ограничительный подход к условно-досрочному освобождению). Определяя наказание за конкретные составы преступлений, законодатель в статутах, как правило, устанавливает верхний предел наказания для наиболее серьезных случаев.
В последние 30 лет законодательство, регулирующее назначение наказаний, постоянно изменялось и дополнялось. Так, поправки были внесены в 14 статутов в 1991, 1993, 1997, 1998, 2000, 2002, 2003, 2005, 2007, 2008, 2009, 2012, 2014, 2015 и 2018 гг.[41] При этом частота, с которой вносились изменения, сложность законов и способы внесения поправок стали создавать проблемы даже для опытных судей и практиков, что приводило к ошибкам судов при назначении наказаний.
Начиная с 2015 г. Комиссия по реформе права занималась разработкой законопроекта о кодификации и упрощении процедуры назначения наказаний (New Sentencing Code for England and Wales[42]), цель которого состоит в повышении эффективности, ясности и прозрачности этого процесса. В рамках проведенных исследований Комиссия изучила законы, содержащие нормы о наказаниях, действующие по состоянию на август 2015 г. Подготовленный в результате документ (объемом более 1300 страниц) содержал извлечения из различных законов, в том числе даже таких, как Закон о мировых судьях мира 1361 г., Закон о дисквалификации директоров компаний 1986 г. и Закон об опасных собаках 1991 г.[43] Однако даже этот длинный компиляционный документ не отражает истинной сложности и недоступности действующего законодательства. Это связано с тем, что в нем содержится указание только на действующий закон, имеющий отношение к назначению наказаний.