Коллектив авторов
Призови имя мое
По благословению митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира
Не можете Богу работати и маммоне
(ср.: Мф. 6, 24).
От сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы. Сия суть сквернящая человека
(ср.: Мф. 15, 19–20).
Если внутри сердца не сотворит человек волю Божию и не сохранит заповедей Его, то он и вовне не сможет этого сделать.
Преп. Исихий Иерусалимский[1]
Нужно иметь глубокое чувство опасности своего положения и опасности крайней, от коей нет иного спасения, как в Господе Иисусе Христе.
Еп. Феофан[2]
Две силы, совершенно противоположные между собою, влияют на меня: сила добрая и сила злая, сила жизненная и сила смертоносная. Как духовные силы, обе они невидимы. Добрая сила, по свободной и искренней молитве моей, всегда прогоняет силу злую, и сила злая сильна только злом, во мне скрывающимся. Чтобы не терпеть непрерывных стужений злого духа, надо постоянно иметь в сердце Иисусову молитву: Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя. Против невидимого (диавола) – Невидимый Бог, против крепкого – Крепчайший.
Прот. Иоанн (Сергиев)[3]
Передать дело словом простым всякому по силам и удобно. Так, скажем для примера, всякому легко сказать, что хлеб приготовлен из пшеницы; но, чтобы подробно описать его приготовление, не у всякого достанет знания, и могут сделать сие только люди опытные. Подобно сему сказать про сто о бесстрастии и совершенстве не трудно и удобно, но дознать дело опытом значит то же, что самым делом и на самой истине постигнуть, как приобретается совершенство.
Преп. Макарий Великий[4]
Вступление
Инок. Я очень рад вашему приезду, дорогой батюшка, в нашу святую обитель. Надеюсь, что вы поживете у нас подольше, и мы будем иметь возможность часто видеться с вами и беседовать.
Иерей. Да, я тоже очень счастлив, что Господь привел меня к вам. Для нас, мирских священников, чрезвычайно важно посещать время от времени святые обители и здесь, в тишине, уединении и молитве приводить в порядок свою утомленную душу. Вы не можете представить себе, до какой степени душа опустошается и выветривается в повседневной мирской суете.
Инок. Мне странно слышать от вас эти слова! Вы – иерей Божий, и вдруг говорите об опустошении вашей души! Вы так часто стоите у престола Божия, молитесь, причащаетесь Святых Таин Христовых! Ведь это же неиссякаемый источник благодатной жизни и духовного укрепления и утешения!
Иерей. Совершенно верно, отче. Частое богослужение, молитва и причащение Святых Христовых Таин являются источником благодатной жизни и духовной крепости. И тем не менее печальный факт налицо. Отчасти по нашей собственной небрежности и невниманию, отчасти по озабоченности разными неизбежными внешними делами, наша молитва нередко бывает рассеянной и слабой, мысли разбегаются и блуждают, сердце становится холодным. Мало-помалу опускаешься, привыкаешь к формальному исполнению своих обязанностей, и теряешь то сосредоточенное и благоговейное внутреннее чувство, тот страх Божий, который должен быть главным настроением души не только пастыря, но и каждого верующего христианина.
Казалось бы, весь окружающий нас мир Божий должен был бы всегда нами восприниматься как один великий необъятный храм Божий, в котором всегда присутствует Сам Господь, его Творец и Промыслитель. И созерцая в мире Его славу и величие и от этого созерцания проникаясь чувством глубокого благоговения, мы должны были бы и нашу земную жизнь, и все наши земные дела рассматривать и устраивать в свете этого благоговейного чувства, подчиняя временное веч ному и земное небесному.
В действительности происходит не то. Мы совершенно забываем, что над нами есть Бог, и всецело поглощаемся своими преходящими делами, общественными, государственными, а иногда и просто своими мелкими житейскими дрязгами, сплетнями, своими страстями, до такой степени, что слова о вечности, о будущей жизни не находят отклика в нашей душе, как будто совершенно не относящиеся к нашей земной жизни и к нашим земным делам.
Другое отношение к жизни, совершенно противоположное, мы видим в монастырях. Конечно, и там живут не одни святые, а такие же грешные и слабые люди, и там людей волнуют страсти и житейские заботы, но там все это идет по-другому. Там всегда чувствуют себя живущими пред лицом Божиим, в ожидании неизбежного перехода от временного к вечному бытию и предстоящего, неизбежного и праведного Суда Божия и воздаяния за каждое действие, за каждое слово и за каждую мысль, и это чувство, которым пропитана монастырская жизнь, придает этой жизни особый возвышенный и светлый характер всегдашнего предстояния пред лицом Божиим, каковое чувство мир почти утратил. Эта особенность монастырской жизни чувствуется мирянами, чувствуется ими как то именно, чего им самим не хватает, без чего они духовно задыхаются. Вот почему так и тянется мир к монастырю, чтобы хотя некоторое время пожить в этом чистом и освежающем воздухе живого предстояния пред лицом Божиим и вернуться потом в свою обычную, житейскую суету духовно обновленным, ожившим, окрепшим и как бы помолодевшим. И что особенно дорого и знаменательно, – это освежающее и спасительное значение монастырей чувствуют не только взрослые, но и молодежь, которая тоже тянется сюда и, приехав сюда даже на короткое время, уезжает отсюда обновленной и духовно окрепшей, и просветленной. Великое за это спасибо святым обителям! Поэтому, батюшка, не удивляйтесь тому, что и я, иерей Божий и пастырь, много лет прослуживший Господу, приехал к вам в обитель искать отдыха своей усталой душе и оживления ослабевших чувств страха Божия, веры, молитвы и покаяния, от угасания которых душа тоскует, задыхается и умирает.
Впрочем, есть у меня еще и особая, специальная причина, заставившая меня приехать к вам. Вам, конечно, известна недавно изданная Валаамской обителью книга: «Сборник о молитве Иисусовой». Эта книга привлекла к себе внимание и печати, и читателей. Все отзываются о ней с большой похвалой и от всего сердца благодарят потрудившихся в ее составлении и издании.
Такое широкое сочувствие и внимание к этой книге вызвано, как мне кажется, тем именно обстоятельством, о котором я только что говорил. Она прозвучала среди мирян, как сладостный церковный благовест, как голос из другого, далекого, и вместе с тем близкого и родного мира. Она явилась некоторым проникновением в нашу суетную, мирскую жизнь монашеского, или лучше сказать, подлинно православного понимания жизни как молитвенного и покаянного предстояния пред лицом Божиим. В простой и безыскусственной форме выписок из прочитанных духовных книг поставлен перед мирянами вопрос огромного значения и важности – о молитве как основании и сущности христианской жизни. Молитва поставляется центром христианской жизни. Где нет молитвы, там нет и христианской жизни. Истина, по-видимому, ясная и бесспорная, но столь многими совершенно забытая и исключенная из повседневного обихода. А между тем для многих этот вопрос о молитве является больным и мучительным вопросом. Есть жажда молитвы, но нет привычки и умения молиться. Читаемые по молитвеннику молитвы не находят отклика в опустевшем сердце и, произносимые устами, не прививаются к сердцу, которое остается холодным и безмолвным. Появившаяся книга, разъясняя сущность и важность молитвы, помогает выйти из этого нездорового и мучительного состояния. В этом заключается ее ценность и значение. Как и другие, я прочитал эту книгу с большим интересом, пользой и утешением. Но, привлекая к молитве, эта книга вместе с тем вызывает в душе целый ряд вопросов, относящихся к молитве Иисусовой, к ее сущности, значению, необходимости и к ее прохождению на практике. Хотя я и священник, но должен сознаться, что я не принадлежу к числу делателей Иисусовой молитвы. Я являюсь в этом отношении совершеннейшим, можно сказать, невеждой. Вот я и приехал сюда, чтобы, сознавшись в своем невежестве, искать здесь разъяснения вопроса о молитве Иисусовой во всей его возможной полноте. Я буду вам глубоко благодарен, если вы окажете мне помощь в этом деле.
Инок. То, что вы говорили о различном отношении к жизни, существующем в мире и в монастыре, я выслушал с большим вниманием, и, если это действительно так, то над этим нельзя не задуматься. Вопрос этот большой и серьезный и указывает на основную болезнь нашего времени. Что же касается вопроса о молитве, и об Иисусовой молитве в частности, то нужно сказать, что этот вопрос, как и вообще вопрос о христианской жизни, недостаточно разъяснять одними только теоретическими беседами. В глубочайшей своей основе и в своей сущности христианство познается, главным образом, постепенно приобретаемым опытом христианской жизни и духовно возрастающего ума и сердца. Чтобы познать христианскую жизнь, а не одни только ее внешние формы и проявления, и чтобы не ограничиваться одним только теоретическим, формальным знанием христианских истин, необходимо познавать христианство путем жизненного, опытного, трудового духовного подвига, медленно восходя с одной ступени христианской жизни на следующую, высшую. Возьмем тот же, поставленный вами, вопрос о молитве. Можно иметь о молитве самые полные, исчерпывающие теоретические познания, дать самое точное определение молитвы, указать, у какого церковного писателя какое имеется учение о молитве и какие даются наставления к преуспеянию в молитве, и при всех этих обширных теоретических познаниях самому не уметь молиться. Так теоретическое, рассудочное знание религиозной истины может совершенно не совпадать с его опытным, жизненным познанием. То же самое можно сказать и о всех других истинах христианства, не исключая даже и самой основной истины бытия Божия. Сказанное относится и к молитве Иисусовой. Она познается не одним только внешним изучением, но опытным деланием. Для людей с простым и верующим сердцем частое произнесение ее почти не представляет трудностей, почему Церковный устав для людей некнижных даже рекомендует заменять ею все установленные молитвенные чиноположения. Для людей же, не имеющих простой, непосредственной веры и живущих более рассудочной и отвлеченной жизнью, действительно, нелегко войти в опыт сердечного молитвенного делания. Но не следует этим смущаться, так как все же оно ни для кого не закрыто. На вопрос о том, всем ли дается умная молитва, оптинский старец Леонид, в схиме Лев, отвечал: «Кого посетит Господь тяжким испытанием, скорбью, лишением возлюбленного из ближних, тот и невольно помолится всем сердцем и всем помышлением своим, всем умом своим. Следственно, источник молитвы у всякого есть; но отверзается он или постепенным углублением в себя, по учению св. отцов, или мгновенно Божиим сверлом» (Жизнеописание Оптинского старца иеросхимонаха Леонида). Иисусова молитва, правильно проходимая практически, по руководству св. отцов и опытных наставников молитвенного делания, является тем именно «постепенным углублением человека в себя», о котором говорит старец Леонид. Она помогает открыться в сердце источнику живой, приснодвижущейся молитвы, которая, будучи единением с Господом Иисусом Христом, становится на страже человеческого сердца, противодействуя всякому его нечистому движению, сообщая ему глубокий мир и духовную крепость и через то регулируя всю внутреннюю и внешнюю жизнь человека. В этом и заключается значение молитвы Иисусовой в духовной жизни христианина.
Я не могу выдавать себя за опытного делателя и наставника молитвы Иисусовой. Но я охотно поделюсь с вами всем, что мне известно о ней из писаний св. отцов и опытных наставников этой молитвы. И потому прошу вас предлагать мне ваши вопросы, и мы начнем нашу беседу об Иисусовой молитве.
Беседа первая
О том, что такое молитва Иисусова по своей
форме и содержанию, о ее первом делательном
или трудовом периоде, о необходимых условиях
ее правильного прохождения и о ее плодах
Иерей. Ваши последние слова как будто приоткрывают тайну Иисусовой молитвы. Если эта молитва, как вы говорите, напечатлевает в сердце постоянную молитвенную память о Господе нашем Иисусе Христе и соединяет с Ним наше сердце, и становится как бы стражем сердца от всяких нечистых и греховных движений, а через это устрояет и всю жизнь христианина, то ведь это и есть самое важное и необходимое в деле христианской жизни. Самые обширные богословские познания, начитанность в свято отеческой литературе и знание богослужебных книг, если все это остается достоянием только ума и памяти и не доходит до глубины сердца, не управляет жизнью человека и всеми его поступками, то все это остается мертвым и неиспользованным сокровищем. И, конечно, в этом случае Иисусова молитва становится важнее и необходимее всех теоретических знаний. Это соображение вызывает во мне особенный интерес к этой молитве. И я прошу вас простить меня, если, предлагая вам свои вопросы, я буду говорить о вещах, по-видимому, совершенно ясных и удобопонятных, не требующих никакого разъяснения и всем известных; но я буду это делать единственно из-за того, чтобы в столь важном и чрезвычайно насущном вопросе не обойти вниманием ни одной мелочи, тем более, что я уже предупредил вас о своем крайнем невежестве в этом вопросе.
Итак, первый мой вопрос заключается в следующем: какая надобность в Иисусовой молитве, когда Православная Церковь обладает неисчислимым множеством молитв домашних и церковных, составленных по внушению Святого Духа святыми по жизни и высокими по дарованиям песнописцами – Иоанном Дамаскиным, Косьмой Маиумским, Романом Сладко певцем, Андреем Критским, Иоси фом Песнописцем и другими, а также великими святыми отцами – Василием Великим, Иоанном Златоустом, Ефремом Сириным и другими, и, кроме того, данных нам Самим Господом Иисусом Христом и Его Пречистой Матерью? Во всех этих молитвах, тропарях, канонах, стихирах заключается так много глубокого, трогательного и разнообразного содержания, что в них может найти свое выражение любое человеческое религиозное чувство, настроение, потребность, нужда, горе и радость, всякая мольба и всякая благодарность; они могут научить душу, вразумить ее, напитать, согреть, утешить, просветить, одушевить, исправить и направить… Зачем же вместо того, чтобы пользоваться всем этим разнообразным духовным церковным богатством, ограничивать себя одной покаянной молитвой мытаря, как будто вся религиозная жизнь человека сводится к одному только покаянию? Простите меня за мой, может быть, наивный вопрос, но не откажите дать ваше разъяснение.
Инок. Что касается ваших слов об ограничении всех молитв одной покаянной молитвой мытаря, то если бы это и было так, в этом не было бы ничего соблазнительного и противного Евангелию. Покаяние лежит в основании всей христианской жизни. Кто научится покаянию, тот научится христианской жизни. Иисус Христос начал проповедь Свою проповедью покаяния. Оттоле начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближися бо Царство Небесное (Мф. 4, 17). Заповеди блаженства, которыми Иисус Христос начал Свою Нагорную проповедь, ублажают прежде всего смиренных и плачущих. Но сейчас речь не об этом. Ваш вопрос происходит от очевидного недоразумения. По-видимому, вы полагаете, что Иисусовой молитвой предлагается заменить все существующие домашние и церковные молитвословия и песнопения.
Совсем нет. На это никто не дерзает. Все, существующее в Церкви, имеет Божественное происхождение, установлено для нашего спасения и никакой отмене не может подлежать! Иисусова молитва ничего не отменяет и имеет своею целью только вспомоществовать тому же делу спасения, которому служит всё в Церкви Христовой.
* * *
Не думай, – пишет один из делателей и наставников Иисусовой молитвы, – что заставляя обучаться умному деланию, св. отцы наносят ущерб псалмам и канонам. Да не будет этого! Ибо все это дано Церкви Духом Святым. И все ее священнодейст вия заключают в себе все Таинство Домо стро ительства Бога Слова до самого Второго Его Пришествия, а также и нашего воскресения. И нет в церковных установлениях ничего человеческого, но все является действием Божественной благодати, не возрастающим от наших достоинств и не умаляющимся от наших грехов.
Преп. Паисий Величковский[5]
* * *
Церковь Христова, будучи утверждена на основании апостолов и пророков, имеет краеугольным камнем Самого Иисуса Христа (см.: Еф. 2, 20), а потому будет стоять непоколебимо до скончания века на своем вечном основании, которое есть Иисус Христос. Все в ней учреждено Духом Святым и должно быть исполняемо нами беспрекословно, как дело Божие, установленное нашего ради спасения. Итак, речь идет не об отмене или замене каких-либо церковных установлений, а об особом вспомогательном молитвенном делании, которое, содействуя установлению и укреплению внутреннего, сердечного, молитвенного единения с Господом Иисусом Христом, не только не мешает домашней или церковной нашей молитве, но еще и помогает ей стать более сосредоточенной, углубленной и действенной. Церковный устав предлагает заменять не знающим грамоты трудные для них молитвословия Иисусовой молитвой, но это вызывается очевидной необходимостью, невозможностью для них пользоваться богослужебными книгами.
Пустынники и отшельники заменяют молитвой Иисусовой церковное богослужение отчасти по этой же причине, отчасти по характеру своего особенного духовного подвига.
Иерей. Благодарю вас за это разъяснение. Не откажите еще дать точное определение, что вы называете Иисусовой молитвой? Ведь каждая молитва, обращенная к Господу Иисусу Христу, может быть названа Иисусовой молитвой, и таких молитв очень много. Мне хотелось бы знать, как нужно правильно произносить Иисусову молитву?
Инок. Молитвой Иисусовой мы называем не иное что, как благоговейное призывание спасительного имени Господа нашего Иисуса Христа – во всякое время, при всяком занятии и на всяком месте. Выражается эта молитва обычно следующими словами: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного (или грешную)». Можно прибегать к более краткой молитве: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя (грешного или грешную)». В этой своей форме она как раз соответствует словам апостола Павла: Хощу пять словес умом моим рещи, нежели тьму языком (1 Кор. 14, 19). Можно сказать и еще короче: «Господи, помилуй!»
Иерей. Чем объясняется то, что со словами молитвы о помиловании мы обращаемся не к Пресвятой Троице, не к Богу Отцу и не к Святому Духу, а к Сыну Божию?
Инок. Вам, конечно, известно, что мы обращаемся со словами молитвы к Пресвятой Троице («Пресвятая Троице, помилуй нас…»), и к Богу Отцу («Отче наш»), молимся и Святому Духу («Царю Небесный»). Но с Иисусовой молитвой мы обращаемся к Сыну Божию. Причина этому понятна. Мы обращаемся к Сыну Божию не потому, конечно, что Сын Божий преимуществовал бы в Тройческом Единстве Божества, но потому, что Он стяжал нас Богу и Отцу Честною Своею Кровию и есть наш Спаситель и Примиритель с Божественной правдой.
Он принял в Свою Божественную Личность наше естество, искупил нас от грехов наших Своей жизнью, смертью и Воскресением; понес за нас наказание, которое неотложно лежало на нас как за грехи прародительские, так и за свои личные. И потому, по всей справедливости, мы и должны молиться Ему, как нашему Спасителю. Он есть наш Посредник, Ходатай и Примиритель; только Им и через Него наши молитвы получают силу, и мы имеем доступ к Отцу Небесному: аще что просите от Отца во имя Мое, даст вам (ср.: Ин. 14, 13).
Нет сомнения, конечно, что и всякая другая молитва, обращенная к Господу Иисусу Христу составленная св. отцами, богодухновенна, божественна и причастна благодатной силы, по мере нашего должного к ней отношения; но при своей, большей или меньшей, многосложности, она трудна для произнесения и не позволяет читать ее постоянно, во всякое время, при всяком занятии, на всяком месте. Однако, при всей своей краткости и простоте, молитва Иисусова заключает в себе все, что принадлежит Сыну Божию как по домостроительству нашего спасения, так и по Его Божественному Ипостасному состоянию. Исповедуя Его Господом и Сыном Божиим, мы признаем Его Истинным Богом, единосущным Отцу и Святому Духу; а называя Его Иисусом Христом и прося «помилуй нас», исповедуем Таинство Домостроительства, которое было благоугодно Ему совершить – нас ради человек и нашего ради спасения; мы признаем Его своим Спасителем, Который только один и может спасти нас. А в этом, как известно, и состоит вся сущность нашей христианской веры, Евангелия и всего Христова учения. Апостол Иоанн Богослов, оканчивая свое Евангелие говорит: Сия же писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос, Сын Божий, и да верующе живот имате во имя Его (Ин. 20, 31). Словом, – молитва Иисусова соединяет нас с Сыном Божиим ближайшим образом и в Нем делает нас причастными вечной жизни. По слову того же апостола: В Том живот бе (Ин. 1, 4).
Иерей. Ваши слова дали мне вполне достаточные предварительные разъяснения о молитве Иисусовой, и теперь мы можем перейти к главному вопросу: о значении молитвы Иисусовой в духовной жизни христианина и о том, как надо проходить эту молитву.
Инок. Мы уже отчасти коснулись этого вопроса. Теперь с Божией помощью приступим к более глубокому и подробному его рассмотрению. Наша молитва может быть троякого рода. Если постигает нас какая-нибудь беда, болезнь, тяжкое горе или трудные житейские обстоятельства, из которых мы не видим благополучного выхода, тогда наша душа сама собой раскрывается для горячей молитвы к Богу о помощи, – и это даже у людей равнодушных к вере. Или если придет к нам неожиданная радость, произойдет благоприятный поворот в болезни дорогого существа, откроется выход из безвыходного, казалось, положения, то сердце наше снова само собой загорается благодарной молитвой ко Господу. И в том, и в другом случае молитва вспыхивает в душе нашей непроизвольно и бывает искренней и горячей. Это один вид молитвы. Но проходит момент, вызвавший горячий молитвенный порыв нашего сердца, и мы можем снова погрузиться в обычное наше безразличие и равнодушие к молитве.
Есть другая молитва, – это та, которая совершается в определенном порядке и постоянно. Утром и вечером мы совершаем установленное молитвенное правило, читаем молитву перед принятием и после принятия пищи, в праздничные дни молимся на церковных богослужениях.
Мы делаем это или потому, что это дает нам духовную радость, или по чувству долга, или по обычаю и привычке. Выполняя свою молитву, мы иногда переживаем те религиозные чувства и настроения, о которых говорится в читаемой или слушаемой молитве, а иногда остаемся совершенно безучастными и невнимательными, погруженными в свои собственные мысли. Вам, конечно, известно, как мало бывает иногда связана эта наша домашняя и церковная молитва с нашим образом жизни, с нашими вкусами, привычками, даже с нашим образом мыслей.
Прочитав, не всегда внимательно, наши утренние или вечерние молитвы, отстояв всенощную или литургию, мы считаем, что выполнили свой долг перед Богом, «воздали Божие Богови», и теперь можем со спокойным сердцем, уже не вспоминая о Боге, всецело отдаваться своим житейским делам и заботам, пустым разговорам пересудам, сплетням и развлечениям, не думая о соответствии нашей жизни воле Божией. Таким образом, между молитвой и жизнью не получается гармонии и единства. Между ними существует какое-то разъединение. Молитва не только не влияет на нашу жизнь, не только не руководит ею, но мы даже склонны думать, что такого влияния и такого руководства и не должно быть, иначе жизнь станет очень скучной, если мы все время будем думать о Боге. Однако такой разрыв между молитвой и жизнью совсем не соответствует духу христианства. Христианство требует единства и цельности веры и жизни. У нас же выходит, что то, что мы получаем (если только получаем) в нашей домашней и церковной молитве, мы растрачиваем, предаваясь нашему обычному образу жизни и нашим привычкам. И поэтому мы не видим в себе никакого духовного плода, никакого духовного роста, никакого успеха и улучшения в нашей духовной жизни, да и сама молитва превращается в формальное, скучное занятие.
Иерей. То, что вы говорите, совершенно верно, и является большим злом в нашей мирской жизни, и я, как мирской священник, могу подтвердить справедливость ваших слов. Я даже скажу больше – даже мы, пастыри, нередко погрешаем этим разделением жизни на две поло вины – духовную и светскую, другими словами, служим одновременно Богу и маммоне. Но какой же выход из этого положения?
Инок. Выход есть. Он заключается в следующем: нужно, чтобы в нашем сердце образовался некоторый постоянный духовный молитвенный союз с Богом, установилось наше неразрывное молитвенное единение с Господом Иисусом Христом, и оттуда, из сердца, исходила бы движущая сила, направляющая всю нашу внутреннюю и внешнюю жизнь согласно духу и заповедям Святого Евангелия.
Иерей. Но как же создать в нашем сердце такой, как вы говорите, союз с Господом, или постоянное молитвенное сопребывание с Ним?
Инок. На этот вопрос Церковь отвечает своим учением об Иисусовой молитве, умом в сердце совершаемой. Наша общая печальная ошибка заключается в том, что мы не пользуемся молитвой как постоянной духовной силой, направляющей нашу духовную жизнь. Это я говорю не только об Иисусовой, но и о всякой другой нашей молитве. Мы смотрим на молитву лишь как на известную дань Богу. Уплатил эту дань, прочитал или выслушал положенные молитвы – значит выполнил все, что от меня требуется. Я могу теперь жить и делать что угодно. Придет пост, покаюсь, и опять за прежнее.
Мы не смотрим на молитву как на нашу постоянную спутницу и сотрудницу в правильном ходе нашей внутренней и внешней христианской жизни, не смотрим, конечно, потому что у нас нет и заботы об устроении нашей жизни по-христиански. Для того же, чтобы наша жизнь была устроена по-христиански, необходимо, чтобы прежде всего наше сердце было устроено по-христиански, потому что в нем истоки нашей духовной жизни. Достигнуть этого правильного устроения сердца и помогает нам Иисусова молитва, которая, укореняясь в сердце, начинает управлять оттуда всей нашей жизнью. Здесь-то и открывается третий вид молитвы как постоянного внутреннего молитвенного делания, имеющего целью, при помощи Божией, привести к напечатлению в сердце постоянной молитвенной памяти о Господе Иисусе Христе, при помощи которой преодолеваются нечистые движения сердца и утверждается в сердце правильная духовная христианская жизнь. Высокое значение Иисусовой молитвы не есть что-либо новое – она во все времена являлась сокровищем Православной Церкви.
И хотя все наши молитвы могут иметь такое же значение, как Иисусова молитва, но не с таким удобством. Иисусова же молитва, ввиду ее краткости и возможности пользоваться ею при всяком занятии, во всяком месте и во всякое время, а также и ввиду самого ее содержания, имеет в этом отношении особенное преимущество. Употребление ее освящено самим Евангелием: вспомните жену хананеянку, слепцов иерихонских и др. случаи. Она во все времена и повсюду употреблялась в Православной Церкви, ею молились святые отцы и подвижники. Употреблялись, правда, в прежние времена, и другие краткие молитовки, выражающие то или другое состояние христианской души и направленные к той же цели. Посредством их частого произношения, вслух или безмолвного в сердце, верующие поддерживали в себе постоянную память о Боге и молитвенное и благоговейное с Ним общение. Св. Кассиан говорит, что в Египте В его время обычной краткой молитвой был 2-й стих 69-го псалма: Боже, в помощь мою вонми! Господи, помощи ми потщися! Из жития св. Иоанникия Великого узнаем, что он всегда повторял молитву: Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый, – и произносил ее между чтением псалмов. Другой некто постоянной своей молитвой имел такие слова: Аз яко человек согреших, Ты же яко Бог щедр, помилуй мя! И другими краткими молитвами молились подвижники. Но, как было сказано, уже в самые древние времена очень многими избираема была молитва: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного, которая постепенно и вошла во всеобщее употребление и даже в устав Церковный. Видим указание на нее у св. Ефрема, св. Златоуста, св. Исаака Сирина, св. Исихия, свв. Варсонофия и Иоанна, св. Иоанна Лествичника. Св. Иоанн Златоуст говорит о ней так: «Умоляю вас, братие, никогда не нарушайте и не презирайте правила молитвы сей. Монах должен, – ест ли, пьет ли, сидит ли, служит ли, шествует ли путем, или другое что делает, – непрестанно взывать: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, да имя Господа Иисуса Христа, сходя в глубь сердца, смирит держащего тамошние пажити змия, душу же спасет и оживотворит. Непрестанно пребудь с именем Господа Иисуса, да поглотит сердце Господа, и Господь сердце, и будут два сии во едино». И в другом месте: «Не отлучайте сердца своего от Бога, но пребывайте с Ним, и сердце свое храните всегда с памятованием Господа нашего Иисуса Христа, пока имя Господа вкоренится внутрь сердца, и оно ни о чем другом помышлять не станет, – да возвеличится Христос в вас».
Подобное же пишет и св. Иоанн Лествичник: «Память Иисусова да срастворится с дыханием твоим».
В правиле Пахомия Великого, преподанном ему Ангелом, вместе с другими молитвами указано и сто молитв Иисусовых. Св. Игнатий Богоносец, муж апостольский, которого, по Преданию Церкви, в его младенчестве Господь Иисус Христос поставил в пример смирения своим ученикам, получил свое прозвание «Богоносец» потому, что он, по его собственным словам, всегда носил в сердце своем имя Господа Иисуса Христа.
И вы сами хорошо знаете, как много святым именем Иисуса Христа совершалось чудес, и как много за это имя пострадали святые апостолы и мученики Христовы!
Иерей. Вот вы сказали, батюшка, приводя слова св. Иоанна Златоуста, что он обращался со своим наставлением о молитве Иисусовой к монахам. Может быть, это духовное делание Иисусовой молитвы настолько высоко и трудно и требует такой отрешенности от всего житейского, что мирянам им и заниматься не следует, а только одним монахам?
Инок. Совсем нет. Делание Иисусовой молитвы для всех спасительно. Вот послушайте, что говорит об этом православный русский епископ Иустин[6]: «Всякому истинному христианину нужно всегда помнить и никогда не забывать, что ему необходимо соединяться с Господом Спасителем всем существом своим, – надобно дать Ему, Господу, вселиться в уме и сердце нашем, необходимо начать жить Его пресвятой жизнью: Он принял плоть нашу, а мы должны принять и Плоть, и Всесвятый Дух Его – принять и хранить вечно. Только такое соединение с нашим Господом доставит нам тот мир и то благоволение, тот свет и ту жизнь, которые потеряны нами в Адаме первом и возвращаются теперь от лица Адама второго – Господа Иисуса Христа. А для такого соединения с Господом, после Причащения Тела и Крови Его, лучшее и надежнейшее средство есть умная молитва Иисусова, которая читается так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Обязательна ли эта молитва Иисусова и для мирян, а не для одних только монашествующих? Непременно обязательна, потому что всякому христианину необходимо соединиться с Господом в сердце, а к сему соединению лучшим способом служит молитва Иисусова».