Комбат Найтов
Товарищ Танкист
– М-да, перегибы были и есть, – согласился старший майор. – Я отражу это мнение в докладной. Чем ваши-то занимаются?
– Шприцуют подвеску вместе с работягами, Лешку повезли со снарядами и зарядами куда-то на Пороховые. Сегодня уже шестое! Десятого начнутся бои под Псковом и Новгородом, а у нас конь не валялся. Все разговоры разговариваем. Припозднились мы. Амортизаторы бы сменить на шестой опоре, так не делают еще таких. И снарядов мало. Пулемет сняли. Все понятно, отличный пулемет, но снять-то сняли, а расспросить не расспросили.
– А что так?
– Так их три модификации! ПКМ, ПКМБ и ПКТ. У пехотного – сменные стволы, а у танкового – тяжелый ствол и электроспуск. И у пехотных есть газовый регулятор и спусковой крючок, а у танкового регулятора нет, зато есть гашетка.
– Я записал, и передам, куда следует. А пулемет вернут, скоро. Даже в таком виде при весе в десять килограммов это очень нужное оружие. Где их делали?
– Ковровский завод имени Дегтярева. Да, и еще по пулеметам. У «Утеса» патрон с флегматизированным порохом.
– Как это?
– Не знаю! Форма порохового зерна – цилиндр с семью каналами, все что знаю! Марка пороха 4/7СВ. И ствол для него делают по методу В. Н. Гусева, он его изобрел в сорок первом году. Так называемое струйное хромирование. Вот все, что помню.
– Личный вопрос разрешите? – Сергей кивнул. – У вас хорошая память на фамилии, а что я делал после войны?
– Не знаю, у меня с этой фамилией только писатель ассоциируется. Я ее нигде больше не слышал. Извините, но среди послевоенных героев вас не было.
– Закончим на сегодня, я завтра еще раз подъеду, надо разобраться с картами на том устройстве. Завтра он будет у меня.
Попрощались, Сергей пошел к танку, повозился вместе со всеми, затем его высвистал Гудков, которому очень понравилась конструкция гусениц и ведущей шестерни с грунтоочистителем.
– Это ж какое удобство в производстве! Четыре штампованных детали и один палец! И все на болтах! Технологичность бешенная! Вот это надо немедленно переделывать. Вот смотрите, Сергей!
– Да знаю я, знаю, что хотели?
– Марку стали для пальца штока.
– Сталь 3ХГСН2А. У этой гусеницы есть ахиллесова пята: если палец погнут, то его не разобрать и не выбить.
– Так, а у нас делают 30ХГСА, то есть еще требуется никель.
– Я не знаю, что у вас делают. Вот только реально эта гусеница с параллельным шарниром не так уж и хороша. Последовательная гусеница позволяет быстрее разогнаться, проще в изготовлении и менее чувствительна к наклону, меньше вероятности погнуть пальцы при наезде на неровность типа бордюр. Но на параллельную хорошо вешаются башмаки-асфальтоходы. В общем, это для парадов.
– Но вы ж на ней воевали!
– Так «укропы» этот танк на параде использовали, а потом пригнали на юг отражать наступление. Нам еще и асфальтоходы пришлось снимать!
– Но согласитесь, что такие гусеницы технологичнее!
– Ну да. Наверное. Но в этой войне нам, скорее всего, будут стрелять по гусеницам. Лоб им не взять.
– Да, больше не про вас, а про Т-34 и КВ думаю.
– Там надо новую коробку делать. Четырехступая – полное дерьмо. И изменить компоновку МО, поставить двигатель поперек.
– Во время войны этого никто не позволит.
– Если не профукаем здесь и под Харьковом, то вполне прокатит. Я же отдал Малышеву файл с Т-54. Он отличается от Т-44 только башней и стомиллиметровой пушкой. Кто-нибудь будет заниматься снарядами? Нужны оперенные болванки калибром сто двадцать пять или переделка из стодвадцатидвухмиллиметровой, и ОФЗ оперенные. Собственно, с них эта пушка и начиналась. Перья делаются из пластмассы. У вас телефоны из нее делают.
– А как быть с пояском?
– Одеть второй толщиной полтора миллиметра, прижав его к первому. На дне нарезать левую резьбу под насадку. Взрыватель – головной. Надо снять насадку и отдать в производство.
– А бронебойный?
– Немцы всю войну стреляли болванками и успешно поражали все танки союзников. При скорости снаряда тысяча семьсот пятьдесят метров в секунду ему все равно, с чем встречаться под углом близким к девяноста градусам.
Засиделись за чертежами глубоко за полночь. Наконец подъехал Лешка с кислой рожей.
– Командир, порохов, дающих такую энергию, просто нет. Ж…па! Забрали выстрел, посмотрят, что можно сделать.
Час от часу не легче, еще один выстрел мимо! Поели из «старых запасов», еще со Смоленска, и завалились спать. С пяти утра снова на ногах, все крутятся возле танка. Спустили жидкость из коробки, промыли ее Б-70. До фига грязи вылилось, сняли фильтр, промыли и просушили. Больше ничего не сделать. Масла для фрикционов нет. Вообще! Нашли в ЗиПе неполную емкость с жидкостью для коробки, отфильтровали слитую, добавили свежей, чуть больше половины между низшей и высшей меткой. В 12.00 приехал Куприн, уволок Сергея в здание управления, беседовать по «делам нашим тяжким». Рассматривали только текущую обстановку на фронтах. Дальше не полезли, без дураков хватало отрицательной инфы. Занимались Северным и Северо-Западным фронтом. Здесь проблем было выше крыши! Сдан почти без боя Псков. Немцы продвигаются к Лужскому рубежу. Обошли Нарву, форсировали Плюссу, продвигаются к броду и порогам через Лугу в районе деревни Большой Сабж. Там две дивизии: 6-я и 1-я танковые. Серега улыбнулся.
– Че лыбишься? – спросил Павел.
– Как тебе сказать, меня родичи на лето отправляли к Александре Никифоровне, когда сами уезжали на курорт. Я вот тут всех окуней переловил. В общем, надо пару взводов КВ-1 и батальон автоматчиков. И пулеметы верни. Одиннадцатого мы должны высадиться вот тут. – Он ткнул пальцем в карту.
– И?
– Там посмотрим! Кстати, вместо КТ-12,7 можно ДШК поставить, там есть куда соленоид прикрутить. Только пристрелять надо.
– Ну, так проще, потому что ваш пулемет уехал очень далеко, под Златоуст.
Обсудили подготовку десантной группы, ее перебросят завтра, чтобы немного позаниматься с ними и отработать сигналы управления. Пошли обедать в заводскую столовую, обсуждая по пути необходимый «инвентарь» на станции Навалочная. От проходной шла Лариса в своем легком платьишке. Сергей приветливо помахал рукой. Затем рука замедлилась. Что-то было не так в фигуре девушки. Сергей остановился, следом за ним остановился и Павел Куприн, шедший впереди. Лариса подошла, Сергей протянул руку и поднял ей подбородок, чуть развернув лицо направо. На левой скуле алел здоровенный кровоподтек.
– Кто? Где?
Она рукой откинула его ладонь и опустила глаза.
– Лариса, тебе задали вопрос!
– Коцюба.
Старший лейтенант ГБ Коцюба бодро шагал от КПП к столовой в окружении трех «придворных» сержантов. Сергей сделал несколько шагов ему навстречу, и тот понял, что разговор будет «серьезным», поэтому сразу начал выдергивать наган из кобуры. С линии выстрела Сергей ушел прыжком с переворотом вправо, трижды, коротко, трехпатронными очередями, прогрохотал АПС, отвечая на огонь из наганов. Затем ударил автомат Лешки, зачищая пространство. Виктор Иванович Коцюба был еще жив. Старший майор Куприн зажимал сочившуюся из плеча кровь, ему досталось от огня его «подчиненных». Случайно или специально? А кто его знает. Сергей подскочил к Коцюбе, тот попытался плюнуть в лицо, но силенок не хватило.
– Не трогай! – прохрипел Павел. – Может быть, сможем допросить!
Мишка ножом отхватил рукав и бинтовал ему плечо.
– Кость не задело, товарищ майор, через неделю заживет.
– Чего он хотел от вас, товарищ Фомичева?
– Чтобы я подписала показания, что экипаж танка выполняет задание немцев. Я пыталась сказать ему, что ни одного немца я в глаза не видела, просто сидела в танке за спиной у товарища «Второго». Но он и слышать ничего не хотел, избил и заставил подписать показания.
В полевой сумке Коцюбы нашли рапорт о том, что дирекция завода и старший майор Куприн помогают выполнять задание немецкой разведки трем агентам-диверсантам, монархистам и белым офицерам. У которых на груди были Георгиевские кресты, на плечах погоны, и они утверждают, что нерушимый Союз распался, и ведут пораженческую пропаганду. А «начальство» это поощряет! Троцкисты проклятые. Он же предлагает паникеров и предателей прислонить к ближайшей стенке и пойти к победе под мудрым управлением великого Сталина. Куприн прочел донос и показал его Сергею.
– У вас есть Георгиевские кресты?
– Есть, у всех. – Сергей расстегнул комбинезон, под ним на камуфляже висел новенький «Георгий». – Учрежден в июле тогдашним командующим армией ДНР Стрелковым.
– А это что за ленточка?
– Такой лентой будет снабжен орден «Славы» и медаль «За Победу над Германией». А на флоте такую ленту будут носить моряки-гвардейцы. В двухтысячных годах ее сделали символом дня Победы. У нас она считается отличительным знаком армии ДНР и ЛНР.
– А когда Коцюба мог это видеть?
– Наверное, в первый день, когда мы в душе мылись.
– Понятно!
– Вам бы к врачу, товарищ майор!
– Сейчас приедет наряд, после этого и поеду.
Старший майор запретил допрашивать экипаж и Фомичеву. Фактически наряд только зафиксировал результаты перестрелки.
Глава 3. «Аблом’с получился, товарищ полковник!»
Прибывший батальон 1-й дивизии НКВД погонял на посадке на танки. С вооружением у них неплохо, вот только противотанкового оружия нет. Самое мощное – «коктейль Молотова». Не шибко повоюешь против двух танковых дивизий. Обучали защите бронетехники от пехоты. Пришлось отдать им все три радиостанции, научить подключаться к ТПУ, спешиваться и окапываться. Да-да, окапываться! Дело в том, что окапываться учились уже во время войны. До войны устав не предусматривал опорных пунктов. Через три дня 8 КВ, «оплот» и батальон погрузили в вагоны и отправили на станцию Молосковицы. Одно плохо! Ночей в это время почти нет! Но проскочили удачненько, не попав под бомбежки. Затем сорокакилометровый марш по лесной дороге к деревушке Большой Сабж. Замаскировались в лесу, не доезжая деревни. Сергей сходил к речке и обвеховал брод прямо порогу. КВ дозаправились. Основная проблема для них! Запас хода – чуть больше сотни километров, поэтому их и потеряли столько в первые дни войны. Брод в одном месте довольно глубокий, поэтому подготовили и сцепили все буксировочные тросы. Для Т-84 – это не препятствие, а вот для КВ – целая проблема. У него корпус не сильно герметичен. Три группы разведки ушли на тот берег, в каждой группе снайпер, два пулеметчика с ДП, остальные – автоматчики. Их задача обнаружить колонны противника и дать время прохода их деревни Сватково. Шестая дивизия уже пуганая ворона! Именно ее держал единственный сломанный КВ двое суток под Райсеняем. В ночь на 12-е чекисты 1-й дивизии обнаружили разведдозор немцев. Их пропустили. Они вышли к реке, промерили брод. Что-то долго говорили по радио. Танк Т-II расположили в кустах на левом берегу, сами устроили «таможенный досмотр» деревни Малый Сабж! «Матка, курка, яйки!». Колонна вошла в лес, ее скорость замерили. Немцы ехали по лесной дороге, их боевой разведдозор грабил деревню, снайперы наблюдали за передвижением противника, а в лесу возле деревни трещали трещотки для торцевых головок, устанавливая на штатное место трал для прорыва проволочных заграждений и противоминный трал. Его изготовили на 154-м заводе за три дня. Он сидит в крови у каждого послевоенного танкиста! По сто раз ставили! V-образный, с острыми ножами, наклоненный под углом в 35 градусов, с двумя тралами справа и слева перед гусеницами. Сергей реально опасался стрельбы по гусеницам и шестовых мин. Тем более на «парадных» гусеницах. Через сорок пять минут после доклада, что колонна первой дивизии прошла Сватково, и до переправы им осталось меньше двух километров, судя по скорости движения, Сергей подал команду Мишке:
– Заводись!
Взвыл стартер, после профилактики выяснилось, что болты на рычаге переключения передач не были закручены, поэтому передачи включались как бог на душу положит. Болты затянули. Двигатель взревел, и танк пополз к переправе. Громко ревет, зараза! Но офицер, решивший доложить о шуме за речкой, сложился на броне, получив пулю в живот. Семьсот метров танк проскочил за несколько минут, затем вошел в воду, приподняв трал. Остановился. Перешел на первую, опустил трал, соскреб камешки в проран порога и перешел на левый берег. Пулемет в упор расстрелял Т-II, и танк двинулся по дороге. Следом за ним шесть из восьми КВ прошли брод. На всех танках сидел десант. По отделению на каждом. Через переправу рванули и пехотинцы, направляясь в Малый Сабж. А вдруг немцы петуха не доели? Хотя с пяти вечера варили! Мишка чуть приподнял трал, и «Оплот» дал полный ход. Через пятьсот метров пришлось понижать скорость и опускать трал: впереди возникла дивизионная колонна! Слева – болото, а справа – Саба! Саба – это речушка! Маленькая, но глубокая! И деваться первой и шестой дивизиям некуда! Острый трал подсекал на скорости 30 километров в час грузовики, танки, повозки и сбрасывал их справа и слева от дороги в шесть метров шириной! Они летели под откос, переворачиваясь и вываливая в кювет все, что было у них в кузовах. Восемь километров сплошных столкновений с транспортными средствами. Величайшая катастрофа на транспортных путях! Даже в современной Германии в тумане сталкивается меньше машин, чем под Сабском! Десант грохотал автоматными очередями, пристегнутый к башне. Выскочили к деревушке Липа. Там – прямая дорога к Сватково. На дороге Лешка увидел открытый «Хорьх». Нажал на замер дистанции и выжал ОФЗ на автомате зарядки. Снаряд упал из автомата на лоток, продвинулся вперед, следом вывалился красный выстрел, вся «конструкция» влетела в казенник.
– Выстрел! – прокричал Алексей, и танк присел на откате, а через секунду над местом, где стоял «Хорьх», вспухло облако разрыва, и несколько машин превратились в решето осколками взорванного по дистанции снаряда.
Герр Кирхнер не успел почувствовать, что он – мертв! Еще два выстрела ОФЗ вынесли батарею восьмидесятивосьмимиллиметровых орудий, выставленных на прямую наводку. Дальше в бой пошли танки КВ, которые завершили разгром 1-й дивизии у Осьмина. Танки развернулись и отошли за реку Луга. Теперь требовалось остановить врага у Ивановской. Шестая танковая дивизия немцев пошла туда.
– В первую очередь необходимо эвакуировать все танки противника! Все снаряды и автомашины, иначе немцы их отремонтируют и будут использовать вновь. Что не вывезти, то сжечь к чертовой матери. Вон свежий полк подходит, его и задействуйте. Все, что без хода – в первую линию обороны, врыть по башню, и обучить людей пользоваться пушкой, пулеметом и прицелами.
С шестой дивизией так красиво не получилось! Луга у Ивановской для танков непроходима, мост деревянный, 50 тонн не держит, а плотина ГЭС заминирована. КВ встали в первую линию и от души постреляли через речку. Тринадцатого июля пятьдесят шестой мехкорпус Манштейна двинулся на Сольцы, планируя захватить мост через реку Шелонь. Им почти это удалось, так как огнем были перебиты огнепроводные шнуры. Но саперы пожертвовали собой и все-таки взорвали мост через реку. Это не сильно помогло, восьмая дивизия взяла город. Река здорово обмелела из-за жаркого лета. Успех Манштейна подстегнул Райнхарда к действиям, он так и не получил развернутого доклада от комдива 1-й дивизии, а Ланграф еще не понял, что части 90-й дивизии полковника Абрамова вернули контроль над Осьмино и заходят ему в тыл. Все 13-е июля он перебрасывался снарядиками с группой Сергея через речку. Воодушевленные бойцы 111-й дивизии собирали обильные трофеи, впервые с начала войны. Авиаразведка немцев никак не могла выяснить, где находится 1-я дивизия, которая не отвечала на запросы. Лишь к вечеру 13-го стало ясно, что 1-й дивизии больше не существует, обе дороги, по которым прошли две дивизии, перерезаны, у 6-й дивизии заканчиваются снаряды, топливо и продовольствие, и она находится в тактическом окружении. Райнхард дал команду Ландграфу на отход от Ивановской. Как только стало ясно, что немцы начали отход, Сергей с двумя оставшимися у Большого Сабжа КВ вновь форсировал Лугу и совершил марш к деревне Овсище. В Старополье держали оборону части 118-й дивизии. Смяв тыловые части 6-й дивизии в Ликовском, три танка у деревни Загорье ударили с тыла по формирующейся колонне 6-й дивизии. Танки сопровождал 282-й саперный батальон 118-й дивизии. Это было все, что смог выделить комдив Гловацкий для поддержки удара. После плотины через речку Долгая Мишка, Лешка и Сергей перекрестились! Три мины грохнуло под тралами. Не зря таскали впереди такую тяжесть! Потрепав на лесной дороге немцев, танки вышли из боя, предоставив пехоте и саперам разбираться с остатками 6-й дивизии.
Почти одновременно с этим, маршал Ворошилов начал контрудар под Сольцами. Четырнадцатого июля пятьдесят шестой мех корпус Манштейна понес потери под Сольцами, где окружили и загнали в огненный мешок 8-ю танковую дивизию. Потеряв в боях под Лугой и Шимском два мехкорпуса, немцы исчерпали наступательные возможности и начали отходить назад к Пскову. А Сергею приказали возвращаться на завод с машиной.
Погрузились в Шахтах-3, забрав от кавэшников Ларису, официального начальника особого отдела войсковой части N 77701, как теперь именуется группа из четырех человек. С небольшими приключениями добрались до завода: трижды немцы бомбили эшелон и станции по дороге. Все равно ехали довольные! «Укропы» и немцы – одного поля ягоды! Понадеялись на маневр и огневую мощь, залезли в мешки, а потом начнут голосить «Гитлер капут!» и «Путин-ла-ла-ла!». Понятно, что в Германии таких болот и лесов нету! Но так на арапа лезть? Оставить пехотную дивизию под Лугой и маневрировать по двум единственным дорогам? Дескать, не успеют рюсские за прюсскими? «А русские прусских завсегда бивали!» – очень верное замечание товарища Суворова!
Главное приобретение: прицепы для перевозки танка и седельные тягачи ФАУН L900D87 со 170-сильным мотором. Их тоже погрузили на платформы и везут в Ленинград. Самое ценное, что у грузовиков тоже дизельный «Дойц».
Как хорошо после боев залезть под горячий душ и нырнуть в хрустящую свежими простынями постель! Правда, мысли нехорошие начинают в голову лезть: «Щаз бы бабу!», но усталость берет свое. Правда, поспать по-человечески не дали! Через пять часов загудел гудок завода, объявляя воздушную тревогу. День начался с бомбежки в четыре утра. Зенитки долго лаяли на улицах. Их много! Что радует. Через час дали отбой, но сон как рукой сняло. Вернулись из бомбоубежища в гостиницу завода. В волосы с потолка в бомбоубежище натрясло песка, поэтому Сергей достал полотенце и собрался идти в душ, но задержал внимание какой-то документ, лежащий на столе. В нем указывалось, что в/ч 77701 переводится с завода 174 в город Челябинск. Спрашивается, и на хрена они ползали под Лугой, если уже все решено за них, и с ними даже не посоветовались. Странно, что вечером этого письма не было! Сняв комбез и камуфляжную куртку, захватив остатки шампуня и мыло, направился в душевую. Войдя туда, услышал, что кто-то выключил душ, и из кабины вышла Лариса, вытирая голову полотенцем. Увидев Сергея, скомандовала: «Отвернись!», слегка прикрыв обнаженную грудь. Сергей закрыл глаза. Было слышно, что Лариса одевается.
– Все?
– Все!
– Закрываться надо!
– Защелка не работает!
Она застегивала армейскую гимнастерку.
– Песок в голову насыпался, вот и решил вымыть голову.
– Аналогично, а чего ты оправдываешься?
– Не знаю, не ожидал тебя здесь увидеть.
Лариса подошла, приподнялась на цыпочки – она невысокая – и чмокнула его в щеку. Он поймал ее руку, но она сказала:
– Не надо, это тебе за Коцюбу. Я ведь так и не поблагодарила. Хотя мне стыдно, ведь я подписала тот «протокол».
– И что? Требовалось умереть? Ведь ты нас совсем не знала. А сомнений наверняка было много.
– Много, не спорю.
– Вот и выбрось из головы этот случай! Никто никому ничего не должен.
– Вот только: как это сделать?
– У меня на столе приказ о переводе нас в Челябинск.
– Я знаю, вчера вечером принесли, я не стала тебя будить, Сергей. Спал крепко.
– Не надо так разбрасывать документы.
– Учту.
Лариса собралась выходить, но Сергей опять поймал ее руку и развернул девушку к себе. Наклонив голову, поцеловал ей лоб, затем щеки. Она голову не поднимала, затем уперлась кулачком ему в грудь:
– Потом, не надо сейчас. Все еще слишком свежо. – Однако подняла голову и дала поцеловать себя в губы, а затем выскользнула за дверь.
За окном была суббота, новых приказаний не поступило. Начальство не приехало. Ближе к вечеру экипаж танка «Оплот» Т-84БМ засобирался на танцульки. Они заплатили по 30 копеек за проезд на трамвайчике до дома культуры имени Газа. Звали командира с собой, но тот отказался передвигаться вместе с более молодым экипажем. В итоге вернулись под утро: пьяненькие, разрядившиеся, удивленные тем, что девицы не берут денег за удовольствие. Исцелованные до синих засосов на всех видимых и скрытых частях тела. А командир и начальник особого отдела пили чай в номере гостиницы и беседовали о жизни.
Выяснилось, что Ларисе двадцать пять лет, она окончила Техноложку, два года назад уехала на западную границу и вышла замуж за выпускника Московского пограничного училища НКВД. Детей нет, муж погиб около месяца назад, старший лейтенант погранвойск. А теперь ее привязали к непонятной секретной части и вовсю используют ее статус оперуполномоченного ОНКГБ, полученный чуть ли не автоматом, так как муж был начальником заставы. Петра, своего мужа, она знала с детства. Учились в одном классе, в маленьком городке на советско-польской границе под Хмельницким. Его отец был начальником погранзаставы. Петр был отличным парнем, красивым и статным. С точеным лицом настоящего пограничника. Просто пришел в ее жизнь с плаката. Суровый, знающий себе цену, короткостриженный, с зелеными петлицами на форменной гимнастерке. Сергей был «другой»: довольно пожилой, за пятьдесят, шевелюра уже пострадала от возраста. С бородой, иногда надевает очки, чтобы рассмотреть бумажки, которые сыплются из штабов, как из рога изобилия! Но надежный, как монумент Владимира Ильича на Бессарабской площади!
Они ждали личный состав, который ушел на танцульки. Первым прибыл Лешка. Нетрезв, шея вся в засосах, доложился и пошел мирно спать. Он – воспитанный! Затем «прибыл» Мишка с двумя девицами. Девиц на завод охрана не пропустила. Вызывали Сергея и Ларису. Мишка пришел на второй этаж, после того как с него сняли двух девиц.
– А вы еще не в постели? – прозвучал первый вопрос. – Ну вы и мудаки! Я пошел!
Лариса залилась краской, засобиралась, вышла из комнаты, везде погасила свет и, вернулась. Чистенькая, пахнущая косметическим мылом XXI века.
– Сережа, мы с тобой действительно… – договорить ей не дали. Все было понятно без слов. Они ходили по краешку, и завтра их могло и не быть.
И тут настала очередь удивляться Сергею! «Кама с утра» явно не входила в число любимых книг Ларисы. Пятиклассницы в XXI веке были опытнейшими гетерами по сравнению с этим ребенком двадцатипятилетнего возраста. Несколько позже выяснилось, что их роман с Петром долгое время был чисто платоническим, а половые отношения сводились к нескольким фрикциям за акт, который длился несколько секунд. Поэтому гениальный план старшего майора Куприна, что у него будет «свой человек» в в/ч 77701 на должности НачОО, с треском провалился. Самой главной эрогенной зоной были красивые розовые соски с сильно расплывшимся основанием на острой, крепкой, тяжелой, похожей на баллистический наконечник стадвадцатидвухмиллиметрового снаряда груди.
Вскоре у Ларисы изменились глаза, походка, прическа, появилась привычка хоть на миг коснуться руки Сергея, а потом краснеть.
Приказ эвакуироваться в Челябинск Сергей попытался отменить, ведь он показал, что в условиях болотисто-лесистой местности тяжелые танки в состоянии бороться с немецкими колоннами. Но требовалось действовать аккуратно и решительно, и только на хорошо подготовленных машинах. Плюс необходимо срочно модернизировать танк КВ. Во-первых, установлена недостаточно мощная пушка, как по бронепробиваемости, так и по фугасному действию, во-вторых, недостаточно надежна применяемая гусеница, очень тяжелое управление, и потом нужна новая коробка, пяти или шестиступенчатая, собранная в том же корпусе, с постоянным зацеплением шестеренок. Основной завод, как был, так остается Кировский. Требуются новая башня и новое орудие. Заявление товарища Зальцмана о невозможности установить ЗиС-6 не соответствуют действительности. В крайнем случае, возможна установка этого орудия в варианте самоходного. Это позволит сохранить производство танков в Ленинграде.
– А если немцы все-таки смогут замкнуть кольцо, как было в вашей истории? – спросил Куприн.
– При условии, что «горло» имело ширину всего ничего, удержать его они не смогут. Тем более что, я надеюсь, командование в курсе событий, которые привели к такому положению. И, я надеюсь, что резервы из внутренней части страны уже выдвигаются в направлении Москвы и Ленинграда.
– Этого я не знаю, докладную по команде я подал, но результатов пока не имею.
– То есть, вы хотите сказать, что реакции на поданный вами рапорт нет? А Сталин знает о том, что произошло под Белостоком?
– Такой информации у меня нет.
– Приехали! Тогда все, что мы делаем, напрасная трата времени и сил, проще принять командование полком, а эту рухлядь отправить подальше в тыл. С глаз долой, из сердца вон. Все равно вот-вот закончится жидкость в коробке и масло во фрикционах. А без них он ездить не будет! А заказать их можно только за границей, в США. У нас такой химии еще нет.
Старший майор внимательно следил за Сергеем.
– Именно поэтому я и предлагаю вам всем переехать в более спокойное место и там добиваться принятия ваших предложений по реорганизации работы наркомата танковой промышленности. Ведь сами должны понимать, что без вас этого никто не сделает.
– А что будет здесь? Опять блокада? Опять будем посылать в бой танкистов в «братской могиле»? Насколько я знаю, приказ на производство танков Т-60 будет отдан на днях, и в августе его запустят в серию.
– А ты хочешь, чтобы по мановению палочки все поменялось?
– Хочу!
– Я свяжусь с Москвой сегодня. А вы – готовьтесь к эвакуации.
– Голому собраться – только подпоясаться. – Сергей сел за стол, вытащил серый лист бумаги и написал:
«Начальнику УНКГБ по Ленинграду и Ленинградской области старшему майору госбезопасности Куприну П. Т.
Рапорт.
Я, полковник Танкист С. П., позывной «Второй», выпускник Военной академии бронетанковых войск имени маршала Р. Я. Малиновского, отказываюсь выезжать в эвакуацию из города Ленинград. Прошу направить меня в Действующую армию согласно основной специальности.
17 июля 1941 г.»
И поставил под рапортом свою подпись.
– Товарищ старший майор! Завизируйте!
– Интересная у тебя ручка!
– Гелевая.
– Ты чем командовал?
– Полком, потом бригадой. Я ведь понимаю, что это твое личное приказание, а не решение Малышева, Сталина или Берии. Им пока не до меня. И ты хочешь скинуть это дело подальше, в тыл, пусть там разбираются. Так?
– Так. Ты, конечно, здорово помог фронту, но рисковать мне больше не хочется. Случись что с тобой или с танком, мне головы не сносить. А ответа нет.
Рапорт он не подписал! На следующий день не приехал, а по его прямому адъютант отвечал, что старший майор в частях, но интересовался, кто звонил и что передать. Девятнадцатого июля, из самого достоверного источника, газеты «Правда», стало известно, что успех под Ленинградом обеспечен воодушевительным приказом первого маршала революции и его личным примером. Маршал лично поднял батальон под Сольцами в атаку и получил легкое ранение плеча. О действиях против 41-го моторизованного корпуса отдельно «Правда» не писала. Разгром 1-й и 6-й танковых дивизий не смог вдохновить ни одного корреспондента на Ленинградском фронте. А телефон старшего майора по-прежнему отвечал только голосом адъютанта. Двадцатого Кон показал телефонограмму из Москвы, где предписывалось к концу августа перейти на новую продукцию, сборочные чертежи которой, и технологические карты, будут доставлены нарочным из Москвы. Все встало на свои места: аблом’c получился, товарищ полковник!
