Конрад Мейсон
Девочка в деревянных доспехах
Глава 3
Игры лунного света
Дойдя до конца лестницы, Хэтти остановилась и прислушалась.
Сквозь окошко в конце коридора лился, серебря древние половицы, лунный свет. Пара деревянных дверей – не то в спальни, не то в уборные, и обе закрыты. Никого не видно. Ничего не слышно.
У Хэтти отлегло от сердца. В старых домах постоянно раздаются странные звуки, ведь так? Должно быть, это мышь пробежала за плинтусом.
И тут Хэтти кое-что заметила. У окна, в том месте, где стена сходилась с полом, протянулась едва различимая полоса желтого света. Длиной примерно в ширину дверного проема.
Хэтти на цыпочках прокралась по лестничной площадке. У полоски света опустилась на колени и провела рукой по грубой поверхности стены. Нащупала что-то между камней. Щелку. Хэтти нахмурилась и осторожно толкнула.
Часть стены, скрипнув петлями, открылась вовнутрь.
– Хэтти? – позвал снизу Джонатан.
«Потайная дверь», – подумала Хэтти.
Она знала, что ей не стоит входить. Знала, что папа не советовал бы. Но что, если там бабуля? Было бы глупо не заглянуть и не проверить, правда же?
И потом, это же тайник.
Затаив дыхание, Хэтти открыла дверь до конца и вошла.
Внутри оказалась небольшая круглая комнатка с высоким потолком. Со всех сторон Хэтти окружали затененные книжные полки. Тут же стояли письменный стол из полированного орехового дерева и потертое кожаное кресло. Керосиновая лампа на столе испускала слабый желтый свет. На стене висела обрамленная карта долины Тандл.
В воздухе витал затхлый цветочный запах. Хэтти задела ногой гирлянду из увядших цветков. Это была разорванная цепочка маргариток, спутанной кучкой лежавшая на полу.
Бабули в комнате не оказалось. Здесь вообще никого не было.
Кроме книжек на полках хранились и другие вещи: старый щербатый винный бокал, покрытый пищевой пленкой и наполовину заполненный синей жидкостью, которая как будто пенилась и пузырилась. Штабелек заостренных костей (человеческих?), скрепленный резинкой. Была еще банка с крышкой на резьбе, полная чего-то блестящего и похожего на жуков. С одной полки свисала пара тонких, как бумага, сотканных из пожелтевшей травы перчаток. Кусочки высушенной коры выстроились рядами в необычном порядке, логики которого Хэтти так и не поняла.
Она потянулась к сплетенному из веточек шлему, похожему на элемент древних воинских доспехов. Сердце грохотало. «Все хорошо, – сказала она себе. – Это нормально. У многих людей, наверное, есть потайные комнаты, забитые странными книгами, банками с жуками и деревянной броней». Одна из тех штук, что любят взрослые, как, например, выпить кофе или поваляться в постели.
Разве что это не так.
Хэтти знала, что бабуля немного странная, но считала ее вполне безобидной. Однако тайник говорил об ином: тут тоже все было странное, только по-другому. Всерьез.
Хэтти даже испугалась.
Она подошла к столу, на котором стояла полная канцелярских перьев кружка и еще больше штабелей книг в кожаных переплетах. И обрамленная фотография семьи на галечном пляже.
Ее семьи.
Хэтти помедлила в нерешительности. Собралась с духом и взяла фото в руки. На снимке был запечатлен холодный серый день: кожа у всех покрылась мурашками, носы и щеки разрумянились, но все широко улыбались. Папа, обернув бедра полотенцем, наклонился и щекочет Хэтти. Сама Хэтти ерзает и хихикает; ее черные кудряшки намокли после заплыва в море и липнут к голове.
А рядом, сидя по-турецки и взяв на руки маленького Джонатана, сидит…
При виде мамы на фотографии у Хэтти, как обычно, перехватило дыхание. Она внезапно ощутила пустоту внутри. Словно это она стала призраком.
Молли Амири – Гавелл была высокой, стройной и бледной. Намного бледнее домочадцев. Ветер трепал длинные каштановые волосы женщины, и они падали на ее утонченное лицо. Даже в купальнике она не сняла с запястий браслетов, а на шее у нее, на черном шнурке, висел любимый кулон – тонкий белый ключик, выточенный из березы. Наверное, бабуля подарила. В карих глазах горел свет и читалась тревога, на губах, как всегда, играла загадочная улыбка: едва заметный изгиб, как будто она знала секрет, которым никогда с тобой не поделится.
Хэтти засмотрелась на маму, совершенно забыв об остальном мире. Она представила, что через рамку входит на фотографию и мама крепко ее обнимает – как в детстве. И что у них снова все нормально. Как раньше.
– Что это за место?
Хэтти чуть не выронила снимок. Обернувшись, она увидела в дверном проеме Джонатана.
– Не трогай тут ничего, – предупредила она, положив фотографию на стол лицевой стороной вниз.
Джонатан взял в руки длинный золотистый предмет, немного напоминающий перо. Постучал им на пробу о полку.
– Похоже на логово ведьмы, – заметил он, а Хэтти невольно подумала про себя, что золотистая вещица у него в руке здорово напоминает волшебную палочку.
Она погасила лампу на столе и сказала:
– Идем, тут никого.
Джонатан, напевая что-то, выбежал наружу и слетел вниз по лестнице.
Хэтти же, бросив последний взгляд на темный тайник, пошла следом. Но на середине лестничной площадки замерла: на одной из дверей висела на гвозде небольшая деревянная табличка. Веселые разномастные буквы сообщали, что это – комната Молли.
Хэтти взялась за холодную латунную ручку, и в горле у нее встал ком.
На верхней кромке таблички лежал толстый слой пыли. Должно быть, она провисела здесь очень долго. С тех самых пор, как мама еще ребенком жила в Броуквуде-на-Тандле. Бабуля табличку так и не сняла. «Мамина комната».
Хэтти покрепче взялась за ручку, готовая повернуть ее и открыть дверь, но тут заметила краешком глаза движение.
Кто-то украдкой выскользнул из потайной комнаты и тихо притворил за собой дверь.
Хэтти уставилась на незнакомца.
На нем был безразмерный красный дождевик с поднятым капюшоном. Здоровый, двигался незнакомец проворно. Кто бы это ни был, он, должно быть, прятался в темноте за столом. Ждал, пока Хэтти и Джонатан уйдут.
– Эй, – хотела было позвать Хэтти, но оклик замер у нее в горле. – Эй! Э… ты!
Незнакомец вздрогнул и обернулся.
В лунном свете блеснули глаза. Кожа была темная, волосы стрижены ежиком; лицо – мальчишеское.
Но оно тут же изменилось.
Превращение заняло миг. Мальчик увеличился, мышцы разбухли до невероятных размеров; тело росло, пока не заняло весь дождевик и красная ткань не натянулась на сгорбленной массивной спине. Он стал просто необычайно огромен, едва умещаясь на лестничной площадке.
Половицы под его весом заскрипели и застонали.
Хэтти так и ахнула. Лицо мальчика тоже переменилось: рот, нос и глаза исчезли. Оно теперь напоминало неровную поверхность, тут и там отливавшую кристаллическим блеском, словно кусок голого камня.
Должно быть, мальчик ей только привиделся, потому что этот человек – незваный гость – был здоровенным мужчиной в жуткой каменной маске.
Не то чтобы Хэтти от этого стало легче.
Кулаком, который был размером с футбольный мяч, человек выбил окно.
БАХ! Будто выстрел грянул. На площадку ворвался холодный ветер. Великан же со скрипом, треском и грохотом выпрыгнул в окно. Его ноги напоминали столбики из сложенных друг на друга камней.
БДУМС! Весь дом содрогнулся, когда человек приземлился снаружи, пропав из виду.
Чувствуя, как заходится сердце, Хэтти на неверных ногах подошла к окну.
Вон он, поднимается с неровной, заросшей травой лужайки позади мельницы, в окружении стеклянных осколков. Он побежал, и красный дождевик взметнулся у него за спиной, а Хэтти в очередной раз поразилась, увидев его тело, серые мускулы, которые были похожи – в точности – на каменные плиты.
Чудовищный каменный человек промчался под ветками крупной плакучей ивы в дальнем конце сада. Перешел вброд на другой берег Тандла и скрылся в лесу. Не осталось никого и ничего, только тьма, а в ней дождь да река, что по-прежнему несла свои быстрые воды.
Хэтти отошла от окна. Накатила слабость, ее затрясло. Все случилось так быстро, что хотелось верить, будто это ей только привиделось. Но окно и правда было разбито, а под ним в половицах остались трещины и вмятины.
– Хэтти?
Сзади послышались быстрые шаги по лестнице. На площадку, размахивая двуручным палашом, вылетел Джонатан.
Хэтти вздрогнула и заморгала.
– Ты где это взял?
Братишка остановился и поставил меч на пол острием вниз. Длинные обезьяньи лапки его шапочки так и раскачивались в такт бурному дыханию. Меч был длиной почти в его рост, с рукоятью в истертой кожаной оплетке, стальным яблоком навершия и жутко зазубренным лезвием.
– Нашел, – тяжело дыша, ответил братишка. – В прихожей, среди зонтиков. Классный, скажи же?
– Нет, – твердым голосом возразила Хэтти. – Не классный. Невероятно опасный. Положи.
– Пф-ф, – отозвался Джонатан. – Спорим, бабуля им картошку чистит. – Меч он, впрочем, из рук выпустил, и тот со звоном упал. – Ты с кем-то говорила. Это был грабитель? Мне отрубить ему голову?
– Джонатан! Хэтти! – раздался папин голос, а через мгновение он и сам взбежал по лестнице, не выпуская из руки телефона. Стоило ему увидеть меч, а потом и выбитое окно, как глаза у него полезли на лоб. – Что тут творится?
– К нам вломились! – ответил Джонатан. – Хэтти спугнула их.
Папа посмотрел на Хэтти, и та отрешенно кивнула.
В лунном свете папино лицо приобрело такое изумленное выражение, что при других обстоятельствах Хэтти засмеялась бы, но сейчас ей было не до смеха.
– Ты его хорошо разглядела? – спросил наконец папа.
Хэтти открыла было рот, но промолчала, вообразив, как говорит: «Да, папа, сперва он был мальчишкой, а потом, как по волшебству, обернулся каменным мужиком, у которого вместо рук и ног груды камней, а вместо лица – гранитная глыба».
Папа в такое ни за что не поверил бы. Что и понятно, ведь такого попросту не бывает, правда же? Нет никаких каменных людей. Если только не считать статуй, а эти к людям в дома вламываться не привыкли. Должно быть, во всем виновата игра лунного света.
В дом вломился обыкновенный человек: большой и страшный, но обыкновенный.
Как иначе?
– Он был такой… здоровый, – сказала наконец Хэтти. – А, и на нем был… красный дождевик.
Папа принялся что-то писать на телефоне, дисплей которого подсвечивал его лицо.
– Так, ладно, команда, – сказал он. – Всем сохранять спокойствие. Я вызываю полицию.
Глава 4
Ветки
Сорок минут спустя семейство Амири – Гавелл уже стояло в вестибюле «Неясыти», единственной в Броуквуде гостиницы типа «ночлег и завтрак».
Владелец, мистер Николлс, взял у папы чемодан и по узкой лестнице повел их на второй этаж, в номер, который оказался битком набит фарфоровыми совами: они заполонили каминную полку, крышку комода и прикроватные тумбочки. На темно-зеленых пледах, что лежали на кроватях, тоже были рисунки с летящими совами, а на окнах висели тяжелые портьеры такого же цвета. Пыль стояла в воздухе, толстым слоем лежала на абажуре светильника, выцветшем буром ковре и необычных украшениях.
– А что, у вас во всех номерах… так? – спросил папа.
– О да, – бодро ответил мистер Николлс. Это был невысокий кругленький человек в очках с черной оправой и свитере цвета грязи. – И посмотрите вон там, у мойки. Держатель для зубных щеток в форме совы! Забавно, правда?
– Нет, – сказал Джонатан.
Папа откашлялся и извинился.
– Ну, валите все на мою жену, – развел руками мистер Николлс. – Я вот всегда на нее все валю. Завтрак с семи до девяти. – С этими словами он оставил их и закрыл дверь.
Джонатан запрыгнул на кровать и принялся разворачивать еще горячую рыбу с картошкой фри[[2] ], которую они купили по пути сюда, в небольшой закусочной рядом с почтой.
– Не вешать нос, команда, – сказал папа, помогая ему. – Вот увидите, подкрепимся – и сразу станет лучше.
– А вдруг бабуля придет домой, а нас там нет? – спросила Хэтти.
Папа отмахнулся.
– Все будет хорошо. Я оставил ей записку, чтобы она сразу же нам перезвонила. Полиция просила нас пока побыть тут.
Хэтти кивнула. Папа наверняка не позволил бы им остаться в бабулином доме, даже если бы туда не вломился грабитель. При мысли о последнем по спине пробежал холодок, и Хэтти вздрогнула.
Втроем они по-турецки уселись на кровати и принялись за ужин, однако Хэтти поняла, что не голодна. Обмакнув ломтик картошки в лужицу кетчупа, она так его там и оставила.
– Послушайте, – произнес через некоторое время папа. – Я понимаю, вы тревожитесь, но обещаю вам, что все будет хорошо. Дом надежно заперт, и сержант поехал осмотреть его, взглянуть на выбитое окно. Уверен, что Дидра скоро объявится, но если до утра от нее не будет известий, то я поеду в участок и разберусь. Вопросы есть?
Джонатан вскинул руку.
– Можно телик посмотреть?
– Валяй.
С победным криком братишка соскочил с кровати и устремился в соседнюю комнату.
– Хэтстер? – произнес папа, когда Хэтти принялась сворачивать обертку от рыбы с картошкой.
Сам он поигрывал телефоном, раскручивал его между большим и указательным пальцами. Хэтти заметила, что он побледнел, а из тщательно уложенной шевелюры торчала прядка, как будто папа приглаживал волосы пятерней.
– Пап, ты как?
– Я-то хорошо! – резковато ответил папа. – У меня все замечательно. Просто замечательно. Смотри, если завтра мне придется поехать в участок… это вряд ли, конечно, но все же… присмотришь за Джонатаном, ладно?
Хэтти кивнула.
– Умница моя. Ты моя умница-разумница. – Папа слез с кровати и неожиданно обнял Хэтти.
* * *
Когда Хэтти вошла в комнату, Джонатан сидел на кровати и при включенном телевизоре перебирал колоду «Короны Эльтрата». Молча шевеля губами, при свете экрана он раскладывал карты по стопочкам на пледе, а на экране тем временем знаменитый комик при помощи вежливого профессионального пекаря готовил пирог. Под смех гостя комик рассыпал по полу сахар, а Хэтти подумала: кто станет убирать этот беспорядок после съемок?
Она плюхнулась в кресло. События этого вечера крутились в голове, отказываясь складываться в осмысленную картину.
Грабитель в доме у бабули… а ее самой нет.
Это ведь может быть просто совпадением, правда? И уж конечно, тот человек – из плоти, пусть даже и выглядел так, словно правда сделан из камня…
Да нет, это все воображение. Хэтти была не из тех, кто утверждает, будто видел НЛО, которое на поверку оказывается вертолетом, птицей или тарелочкой для фрисби. Она не верила в Санта-Клауса и даже не загадывала желание, задувая свечи на именинном торте.
К несчастью, тревожило ее не только это.
Письмо от бабули. «Приезжайте, пожалуйста, ко мне».
Хэтти и без того была уверена, что с этим письмом что-то не так, а теперь начинала понимать, что именно. В нем сквозило такое… отчаяние. Бабуле не просто захотелось внуков повидать, ей нужна была помощь.
Как будто она чего-то боялась.
Это вряд ли, конечно, но с бабулей наверняка ничего не скажешь. Присылала же она Хэтти на дни рождения веточки вместо подарков. Каждый год, неизменно. Без открыток, просто пакет, а в нем – кусок дерева. На десять лет – короткая прямая веточка дуба; на одиннадцать – извилистая, как змейка, веточка ольхи. На двенадцать лет Хэтти получила колючую ветку остролиста, такую большую, что ее доставили курьером, завернутую в газету; когда папа расписывался в получении, почтальон как-то странно взглянул на Хэтти, отчего та покраснела.
Бабуля никогда не объясняла, зачем шлет такие странные подарки. Хэтти не спрашивала, боясь показаться грубой, поэтому просто писала письмо с благодарностями, а всякую новую веточку прятала подальше в шкаф и благополучно забывала о ней. Что еще было делать?
Последний раз бабуля прислала тонкую ветку плакучей ивы. Пришла она всего пару недель назад, на тринадцатый день рождения. Бабуля не забыла о Хэтти, как обычно, а веточка отправилась к остальным в шкаф. Собирать пыль.
Ей вдруг стало грустно.
– Хэтти!
Она подняла взгляд.
– Вот ты снова серчаешь. У тебя лицо серчательное.
– Созерцательное, – поправила Хэтти.
– И ты всю помадку сейчас съешь.
И то верно, сообразила Хэтти. Она запустила пальцы в помадку со вкусом рома и изюма и держала в руке недоеденный кусок.
– Бери ты тоже, – предложила она. – Неплохо, главное – обкусывать вокруг изюма. И не обращать внимания на вкус рома.
Джонатан покачал головой.
– Хэтти, я тоже серчал. – Он вдруг показался ей намного меньше и младше, сплошь большие глаза и кудряшки. – Мне не нравится это место.
– Из-за сов?
– Нет, я вообще про все это место. Про деревню. Тут как-то… все по-другому. Страшновато.
Хэтти неуютно поерзала в кресле.
– Просто непривычно. – Она оглядела комнату, присматриваясь к пыльным совам, что затаились, подобно хищникам, в тени и следили за ней круглыми глазищами. Если честно, ей тут тоже не нравилось.
– Грабитель же не вернется, да?
– Ни за что, – соврала Хэтти. – Да и вообще, папа же запер дом.
Джонатан кивнул. Тем временем на экране телевизора комик дал оценить пирог жюри и те морщились, тыча в угощение вилками.
– Как думаешь, где она? – спросил наконец Джонатан. – Ее же не… Ее ведь не похитили, да? Может, ее просто… нет? Как… как…
Его глаза заблестели в свете экрана.
У Хэтти сдавило в груди. Вслух о маме братишка почти никогда не вспоминал. Раньше она думала, что это просто потому, что он еще маленький и ничего не помнит. Но когда стала старше, то начала в этом сомневаться. Его мучило то же чувство, что и ее саму. Не могло не мучить, ведь оно было таким сильным. Как огромная черная дыра в сердце семьи. Как туча, нависшая надо всем.
Хэтти пересела на кровать к Джонатану. Хотелось заключить его в объятия, но этим Хэтти признала бы кое-что. Признала бы, о чем они говорят на самом деле.
– Я не знаю, что случилось с бабулей, – вместо этого сказала Хэтти. – Но где бы она ни была, мы ее найдем. Обещаю тебе.
* * *
Позднее, когда свет выключили, когда Джонатан уже уснул, а папин храп доносился аж из соседней комнаты, Хэтти лежала на кровати, глядя в потолок.
Это было ее любимое время суток. Время, когда не надо быть хорошей, благоразумной старшей сестрой, какой она нужна была папе. Время, когда она могла вдоволь подумать о маме.
Но сегодня все ее мысли занимала бабуля.
Старушка Дидра Гавелл, живущая в небольшой деревушке, совершенно одна.
Старушка Дидра Гавелл в доме с потайной комнатой.
Хэтти нахмурилась. Тот странный деревянный шлем… что-то он ей напомнил. Когда бабуля гостила у них в Лондоне, однажды вечером, после того как свет погасили, она пробралась к детям рассказать сказку на ночь. Папа больше им на ночь ничего не рассказывал, а то, что придумывала Хэтти, Джонатану не нравилось.
И вот они слушали.
История, конечно же, оказалась странной. Это было нечто вроде сказки о девочке, что жила в домике на окраине леса, где обитали чудовища, сотканные из теней. И вот девочка набрала веток и палочек и сплела из них себе шлем, нагрудник, щит и меч. Доспехи из дерева. А когда среди бела дня из лесу вышло чудовище, девочка облачилась в броню и вышла сражаться. Чудовище с воем умчалось назад в чащу, где ему и было самое место.
История показалась Хэтти необычной и чуточку страшной. Такую рассказала бы им мама.
Хэтти неуютно поежилась под кусачим одеялом.
«Где же ты, бабуля? Куда ты пропала?»
Хэтти уже начинало казаться, что она совершенно не знает старушку Дидру Гавелл.