Константин Ежов
Электро
Глава 11
– Мария Сергеевна, не нужно строить из себя железного несокрушимого бойца. Человеческие чувства вам к лицу, – заметил полковник Петров, заходя в палату.
– Что вы такое говорите. Просто представьте, что подумают, если меня увидят такую? – отреагировала она на замечание и быстро стала вытирать слёзы.
– Что пора бы вам завести своих детей, – вздохнув, заметил он на это.
– И вы туда же? Я ведь не посмотрю…, – стала заводиться генерал Ромашкина.
– Ну и куда же я? – поинтересовался у неё Павел Геннадьевич с философским выражением лица.
– Сводничеством занимаетесь, с несовершеннолетним! – скорее зло прошипела, а не воскликнула Мария Сергеевна.
– Ой, да полно те вам. Это ваше дело, кого вы выберете в отцы своих детей, просто чахнуть над Джонатаном вам не к лицу, – последнее, руководитель лаборатории прикладной эзотерики, произнёс осуждающе.
– Извините, сорвалась, – ответил она, но так, что даже кривому и косому сразу станет ясно, что никаких эмоций она реально не испытывает, а это формальность.
– По агентурным данным, пока не подтверждённым. Голову, ту, что он вам так удачно подарил вместо цветов, прежде чем отрубился, Джонатан отпилил у австралийца, Стилетта. Не уверен, что его имя звучит именно так, но примерно понятно о чём речь. Если говорить в терминах компьютерных игр, классический стелс. Устранял противников на арене тихо и незаметно. По характерным ранам убил не меньше двенадцати наших несовершеннолетних граждан. В теории должен быть довольно слабым бойцом, но специалисты из Великобритании помогли и оснастили его сообразно его особенностям. Ножик обработан нейротоксичным ядом. Так что в печень Джонатану его пихать не было особой нужды. Достаточно небольшого пореза…, обычного человека убивает почти сразу, а вот против бойцов…, надо подождать около минуты-полутора, – достаточно сжато, кое-что о произошедшем до помещения Конопли в палату интенсивной терапии, выдал полковник.
Да, Ромашкина находилась здесь против всех правил, но здоровья, ни у кого объяснить всю неправильность её поведения, не нашлось. Да и проводить спецоперацию, тем более с неясными последствиями, тоже не решились. Всю ответственность, по выдворению её отсюда, взял на себя Петров.
– Так он чудом выжил? А если бы я послушала этих остолопов от медицины, наверное, уже и остыл. Убью! – взорвалась Мария Сергеевна.
– Не надо никого убивать. Уже в тот момент, когда он только вернулся, было поздно что-либо делать. Так что успокоимся и будем благодарны, что он был таким, каким был. А в целом, это была наша ошибка, как ответственных за всех этих юношей. Надежда, что удастся их хорошенько подготовить, прежде чем выпускать на арену, не оправдалась. Нет, система там совсем непроста и если ты выпустил такого бойца, то против него не поставят неподготовленного, а будет уже прошедший несколько поединков и в целом сильнее. Так что процент гибнущих среди таковых у нас оказался серьёзно выше, чем если бы их сразу выпускать в бой, лишь выдав первоначальные знания и наставления, – выдал с явной горечью в голосе руководитель лаборатории прикладной эзотерики.
– Полковник, это к чему это вы мне здесь всё это рассказываете? И точно нет ошибки и наши усилия по их подготовке напрасны?! Или это чтобы забыть ваши слова про Джонатана? Думаете, не в курсе, что запоминаются последние фразы?! – стала сердито задавать вопросы генерал Ромашкина.
– К тому, что моментами до четверти всех поединков вместо обучающихся бойцов от нашей страны он взял на себя, – сообщил Петров.
– Как это? Разве такое возможно?! – удивилась генерал-майор.
– А вам не казалось странным, что он порой по несколько раз в день в них участвовал. Как выяснилось, чем выше концентрация всё ещё не вступивших в эти поединки бойцов от страны и чем ближе те, кто уже участвует, к ним, тем чаще они попадают на арену. Он был среди тех, кто чаще всего вступал в поединки, а учитывая, что всё время побеждал, то частота только возрастала. Да и такая корреляция обнаружена. Победители принимают участие чаще, соответственно, набирают очки развития и развиваются стремительнее, а он завис, как раз из-за совокупности всех этих факторов. Ему срочно надо было покинуть лагерь подготовки и вообще, необходимо разделить участников и кандидатов. Возможно даже по разным уголкам страны, чтобы такого больше не повторялось. В любом случае статистику надо будет набирать новую, – тяжело вздохнув, произнёс руководитель лаборатории прикладной эзотерики.
– Что вы хотите этим сказать, что это я виновата в том, что он здесь оказался? – задала она вопрос агрессивно.
– Заметьте, не я это сказал. А если серьёзно, вашу позицию против его желания убыть из лагеря в Свердловск учитывалась даже на самом верху. Вас, как специалиста очень ценят. Да, всех данных у нас тогда не было, но ведь то, что у его "Боевой формы" есть свой виртуальный тренажёр уже было известно тогда, как и то, что он очень быстро запоминал любые приёмы самообороны и методы использования оружия и ничего не мешало их потом ему отрабатывать, так сказать, мысленно, лишь в последствии закрепив, просто выехав в тренировочный лагерь, на весьма непродолжительное время, – ответил он ей совершенно серьёзно.
– Но, поскольку послушали меня, то на него стали влиять все выше перечисленные вами факторы, и он перестал развиваться, поскольку постоянно участвовал в поединках и как многие заявляют, ещё и страдал от неразделённой любви. И теперь он лежит здесь в палате интенсивной терапии, подключенный к системам жизнеобеспечения. И если правильно поняла, то шансов у него нет? – задала она вопрос, буквально побелев.
– Ну…, точнее не скажешь, – согласился с ней полковник Петров.
После чего железный генерал Ромашкина расплакалась.
– Полноте, всё будет хорошо, – обратился к неё он.
– Да что хорошего-то?! – отвлеклась на мгновение она.
– Как что, сейчас зайдут доктора, отключат его от всей этой тряхомудии, – преувеличенно бодро ответил ей руководитель лаборатории прикладной эзотерики.
– Вы считаете смерть Джонатана хорошим событием?! – взорвалась она в ответ.
– Смерть? Кого тут собрались хоронить. Про это у меня речи не было. Видимо упустил кое-что и не рассказал насколько сногсшибательна это его "Боевая форма". Тот яд кого хочешь отправил бы на тот свет. Да хватило бы и удара ножом в печень, тем более такого травматического…, но…. Вот тут и начинается другая история. Все наши мероприятия, как выяснилось, только мешают ему справиться со всеми последствиями самостоятельно. Если его не убили на месте, он вероятнее всего, даже руку или ногу отрастит, по прошествии некоторого времени, если, конечно, утратит во время поединка. Да и так, в несчастном случае. Насчёт головы врачи не уверены, просто это такая тёмная область…, но ничему не удивлюсь, – стал объяснять он ей, как та сильно заблуждается.
– Постойте, как головы?! – изумилась Ромашкина.
Тем временем, врачи проскользили мимо них и занялись снятием с Конопли всех этих проводочков и трубочек.
– Не спрашивайте, не знаю, да и вообще, это из области теории, но, предположительно, если оставить в покое то, что принято считать обезглавленным трупом, у всех нормальных людей, со временем, возможно и весьма даже вероятно, отрастёт новая голова. Будет это Джонатан или новый человек, естественно, никто не знает. Да и желания такого проверять, кроме некоторых энтузиастов, ни у кого нет. Одно дело в фантастике все эти этические проблемы, другое, вдруг столкнуться с ними в реальной жизни, – пояснил полковник Петров.
– Получается, вы серьёзно…, – кажется Ромашкина начала смиряться с правдивостью сказанного.
В это время, наконец, вокруг установилась тишина. Ничего не пищало, не моргало и все вошедшие ушли по своим делам и в палате осталось лишь трое.
– Очень даже. Вам бы посмотреть на своё поведение со стороны, а потом говорить, что все пытаются заниматься сводничеством. У Конопли есть своя мать, чтобы пытаться её заменить, а его женщиной вы не хотите быть по ряду причин. Вполне понятных, кстати. Так просто отпустите его и займитесь личной жизнью. Свои соображения я уже высказал в письменной форме и отправил наверх. Так вот, есть мнение, отстранить вас от работы совсем и отправить на пенсию. Начните уже относиться к своим служебным обязанностям без примешивания личного отношения к ученикам. Иначе, рано или поздно, оно возобладает, – высказал ей полковник.
– Даже о поведении в сегодняшнем инциденте подведут под это, а не служебную халатность иных служб. Понятно. Спасибо что предупредили, – зло ответила она.
– Да прекратите уже вы. Нельзя вечно вести себя, как собака на сене. Возможно, вы и искренни в стремлении сделать из него профи. Да, вполне допускаю, что вами движет видение его потенциала, но со стороны-то это всё выглядит совсем иначе. Ну нельзя же до такой степени в него вцепляться. Пусть поживёт среди сверстников, поостынет, вы взглянете на его поведение под другим углом…, возможно. В любом случае, вам надо побыть подальше друг от друга. А вы даже после всего сказанного пытаетесь всё усугубить. У него будет время позаниматься, используя заявленные возможности и показать, всем и вам в том числе, их потенциал. Ведь скажем честно, вы не верите, что его тренажёр штука эффективная, потому, что сторонник традиционного подхода подготовки бойцов крайне специального назначения. Давайте просто взглянем на получившийся результат, тем более это будет в канве всего того, что мы узнали об этих поединках. Ваш подход оправдывал себя на обычных курсантах, а сейчас все мы столкнулись с совершенно необычными и подходить к ним со старыми мерками преступно. Ну не заставляйте запускать против вас все имеющиеся возможности. Вы профессионал и очень нужны для последующего обучения новых рекрутов, но, если всё будет продолжаться, не обессудьте, – высказал ей полковник, возможно и слишком эмоционально, зато честно.
– Вы совершенно не понимаете моего поведения! Если служу в КГБ, да ещё и в таком отделе, то ничего не умею, как кровью всё вокруг заливать и учить молодёжь убивать так, как в ночных кошмарах не приснится? Нет, в Джонатане есть потенциал, очень мощный. Это, как если бы встретить будущего чемпиона мира или олимпийских игр, но только вы это видите и знаете, как ему этого достичь. А у окружающих вас людей одни хиханьки да хаханьки. Возможно, моё поведение ненормально выглядит с вашей колокольни, но все мои операции – это опыт использования психологического подхода к целям. Если я говорю, что так надо, значит оно надо, – упрямо заявила она наперекор.
– Вы хотите сказать, что вам виднее. Хорошо. Тогда давайте сначала поступим, как я сказал и просится сам Конопля, и если результат выйдет так себе или не дай бог хуже, то мы дадим вам полный карт-бланш и делайте тогда с ним, что хотите, раз оказались правы. Если же результат будет выше, чем удовлетворительно, то тогда вы возьмёте себя в руки. Птенцы, знаете ли, однажды встают на крыло. Договорились? – предложил он генералу Ромашкиной выбор.
***
– Джонатан, ты почему сейчас в своём теле? И женский халат на мужчине…. Фу, – высказала мне мама, когда зашёл в кухню-столовую.
Прислугу она отпустила…, да скорее выгнала, ведь сегодня блудный сын вернулся домой. Правда, как всегда, не совсем я, а если быть точным Конопля Джейн Алладиновна, по документам, удочерённая ею троюродная племянница. Причём не только что, а уже с того момента, ну…, как в больнице…, ну…, вы поняли.
– Мам, а не знаешь, кто всю мою одежду выкинул? – задал ей неудобный встречный вопрос.
– А что с этим старьём делать-то ещё оставалось? Да и вообще ты вырос из него, да и сезон новый, пора приобретать что-нибудь из свежей коллекции, – легко отмахнулась она от моих претензий, впрочем, как и всегда.
– Ты хотела сказать, как из новой коллекции? – уточнил, усмехнувшись.
– Можно и так сказать, если хочешь. Не собираюсь я смотреть, как мой сын ходит в дешёвых шмотках из некачественных материалов, пошитых в китайских гаражах, – заявила она фыркнув.
Разговор у нас этот не в первый раз и мне известно всё, что будет сказано нами дальше, но что-то вроде традиции и потому продолжать буду, тем более это как бы возвращает старую атмосферу в дом. А так, да, коллекции коллекциями, а даже футболки шьются на заказ, не в каких-то там ателье, а здесь столица СССР и значит есть вполне себе респектабельные модные дома, из очень качественных материалов. Но да, в стиле тех или иных зарубежных модных домов. Но нужно понимать, в стиле, а вовсе не копии и стоить они могут и подороже, как если бы покупать оригиналы. Будем говорить откровенно, контроль качества у французов упал, конечно, не ниже плинтуса, но сумочки из пластика и дермантина они себе стали позволять выпускать, и не только, кстати.
Конечно, отмазу себе они придумали зачётную, типа природу берегут…. Ага, а как эти аксессуары потом переработать без вреда для той самой природы…, а натуральное оно самой природой создано и никаким таким особым ухищрениям с их утилизацией предаваться не надо. Реальность ведь проста, нищеброды они и есть нищеброды. И это речь идёт про дорогие элитные модные дома Европы…. В этом свете и новом теле буду предаваться декаденсу, шубки там соболиные…. Ну, а что, как говорит мама, должны же мы запускать часть вырванных из алчных пастей буржуинов денег в нашу экономику. Получился у нас такой вот бизнес, стали кооператорами, так нечего гневить бога, надо делиться. Тем более мы совсем не бизнес-гуру и не можем придумать миллионы новых направлений развития компании, а бирж в СССР нет и, если даже заняться азартными играми там, это обратно вернуть деньги нашим партнёрам. А оно нам надо, зарабатывать их зарабатывать, а потом сухарями питаться и сделать их ещё богаче, а вовсе не граждан советского союза. Как-то так.
– Тогда давай закажем новых, хоть немного. Чтобы были, хотя бы иногда прогуляться. – предложил ей бизнес идею, как потратиться ещё.
– Да я не против, только есть в этой истории некое "но". Видеть сына живым и здоровым с одной стороны радость, а с другой, понимание, что сейчас он стареет. Мамы всегда хотят, чтобы их дети жили вечно и были счастливы и у тебя такая возможность есть, пусть и в теле девушки. Надо сказать, очень красивой и привлекательной, – заметила она, в конце улыбнувшись.
– Ты хотела сказать, двух девушек, если вспомнить про боевую форму. Кстати, мои кураторы ничего не говорили про документы и для неё? А то вдруг, а и нет ничего, – спросил у неё.
– Ну да, двух. Просто как-то забываю про этот момент. Ты у меня един в трёх лицах. А весь мир тебя знает, как некую русскую, безымянную, синевласую, суперубийцу из программы КГБ по созданию сверхдетей. Да уж, смотреть ролики про то, как ты действуешь на Арене и страшно, и завораживающе. Правда, мало их. Не часто ты радуешь своих фанатов попаданием в объективы камер. В основном только слухи, от которых стынут жилы даже у профессионалов, – проговорила она.
– Мам брешут всё! Наговаривают из зависти. – отмахнулся от страшных подробностей.
– Не скажи, сынок. Это может кто-то и болтает всякое, а мне нежалеючи приносят копии, восстановленные экспертами хроники предположительно твоих боёв. Тем более промахнуться сложно, когда их у тебя столько, – заметила она саркастически.
– Прости мам, не хотел тебя расстраивать. Но и меня пойми, поединки теперь очень сложные и противники крайне сильны для моего уровня развития. Понимаешь, у меня почти не получается заняться культивацией, всё время бой за боем, а там…, вот и приходится…. Не получится у меня пока благородных и великодушных поступков. Проходится действовать крайне эффективно, а это даже не жёстко, а жестоко. Если тогда, в первом бою, ещё вальяжничал, то сейчас. Последний бой показал, что справляться не особо помогает вся моя нынешняя подготовка. Противник был невидимкой и, если бы развивался, как положено, это для меня проблемой не стало. У меня, например, есть электровидение, чувство электрического разряда всех живых существ. Нет, и против этого можно было бы действовать, например, запаковав себя в цельный резиновый костюм, но каковы шансы такого, как я встретить? Очень малы. И всё было бы нормально и обошлось бы, наверное, даже без ран, но получилось так, как получилось, – грустно заметил в ответ.
– А почему ты думаешь, что его невидимость против этой твоей способности бы не действовала? – удивилась она.
– Мам…, ну пойми, наш дар – это не как в компьютерных игрушках…, здесь никакого гайда не построишь. Если ты не знаешь, что есть такой тип зрения, то и невидимости против него у тебя не будет. Правда, если узнаешь, у тебя может появиться ветка развития, через развитие которой ты сможешь закрыть этот пробел, но сначала нужно именно узнать. А электрозрение дело редкое среди животного мира. Вообще! Да и слабое, а тут, почти полноценное, хоть и ограниченное. Видела бы ты, как светятся в нём провода даже на моём нынешнем, почти начального состояния развития, уровне. Представь, насколько сложным может для кого угодно оказаться поединок. А ты знаешь, что существуют приборы, чтобы смотреть сквозь стены…, так вот и зрение должно быть такое у кого-то тоже быть. У меня, например, его нет, но поскольку знаю про такую возможность, то скомбинировав несколько своих способностей, смогу тоже им пользоваться и смотреть сквозь стены. А если вспомнить радифотонику…, то вообще жесть! – закончил на волне оптимизма.
– Но ничего пока ты этого всего не можешь, поскольку очень много воевал и почти не развивался. Но хорошо, что увлекался техникой и физикой…, хотя, мне казалось только в игрушки играешь, ошибалась, наверное. Так что давай, не подведи маму, – заметила она.
Хотела она ещё чего-то добавить, но нас прервал звонок в дверь.
– Кого ещё не лёгкая принесла? – проворчал на это, собираясь идти к себе снова становиться своей троюродной сестрой.
– Сиди, это на тебя принесли футболку и штаны с кроссовками. Сейчас схожу и заберу, и сразу поедем, снимем мерки и закажем нормальной одежды на будущее. А по Джейн порешаем завтра, там на весь день, сам понимаешь. Как с вами мужиками так просто не отделаешься. Надо куда серьёзнее подойти к вопросу, – остановила она меня, вставая.
– Спасибо мам, – поблагодарил её, поняв, что она там не просто так в телефон тыкала или отвлекалась по работе, когда с ней говорил.
Случилось обломинго. Прогуляться по городу не дали. Хоть до дома моды Ивана Епанешникова и было недалеко, но у меня-то в моём настоящем теле только три часа, так что повезли на ЗИЛу и вовсе не на самосвале, а лимузине, что ни разу не естественно. Так-то у матери в гараже есть даже белый, причём обычный, но никто его не юзает и зачем он там мне никогда понятно не было, но вот такого, как у Ромашкиной агрегата нет. Обычно мама перемещается на Майбахе, машинке хоть и престижной, но ни разу не редкой, скорее некий D класс у нас в Свердловске у самых успешных кооператоров. А вот ЗИЛ, да ещё и лимузин…, это понты, да даже понтищи! Продают их только по спец разрешениям. Даже бу так просто не выкупить из партийных и административно-хозяйственных гаражей, а уж такой новенький, да лакированно-чёрный…, с бронёй…, зачем, спрашивается, меня было в него паковать, эх….
– Что, думаешь, почему мы на этом танке за одеждой направились? – неожиданно она задала вопрос, будто прочитав мои мысли.
– Э…, ну да, – честно признался в непонятках.
– Очень просто, ты у нас тяжело заболел, сам ходить не можешь…, и не таращи на меня глаза, всё ровно по легенде, почему ты вдруг пропал из школы. Я любящая тебя мать на всё готова ради твоего выздоровления, так что на броневичке и только на броневичке. Сам видишь, как удачно здесь все окна затонированы. Так вот, ты у меня ещё на инвалидной коляске поездишь…, электрической. Сильно не гарцуй, ослаб сильно. Так вот, едем мы не к Епанишнекову, а в спецмастерскую ЦК. Там люди все с соответствующими допусками, так что можешь расслабиться и даже своими ножками походить, но только внутри. Так бы за тобой так не ходили, если бы не я, твоя мама, так что цени. Ещё, никаких ассоциаций или лишних слов хотя бы про знакомство с ней. Похвалиться охота, но раз уж она сплошная тайна и инкогнито, то пусть так и останется. В школе тоже сильно про брата не распространяйся. А по поводу документов и для сестры или кто она там будет, спрошу. Как-то её надо будет выводить из полной тьмы, – стала она меня инструктировать.
– Понятно, значит весь больной и почти рахитик и из дома не выхожу, – сообщил ей, что тему понял.
– Не просто, надо будет ещё и с гримом поработать и сделать так, чтобы близко тебя никто не видел, – добавила она тут же.
– Зачем? – недоумённо задал вопрос, не сообразив причину таких сложностей.
– Джонатан, сынок, ты ведь захочешь как-нибудь выйти в своём теле и потусить, например, в клубе…, так вот, чтобы тебя при этом никто не признал и нужно это будет. Не пластическую же операцию делать. Ну вот мы и приехали, – сообщила она.
