Шаляпин. Встречи и совместная жизнь – Константин Коровин

Книга попала ко мне совершенно случайно.

Хотелось почитать что-нибудь легенькое.

Шаляпин. Не знаю, как вы, но лично я знала о нем лишь то, что он был певцом мирового уровня и жил в конце девятнадцатого – начало двадцатого века.

Прочитав эту книгу, я узнала, что это алчный, скупой, самовлюбленный человек, который забывает друзей, как только они перестают быть нужными, да и творит о что попало!

По мере прочтения моё отношение менялось три раза:

Первые 50 страниц мне было скучно, и я ставила под сомнение художественную ценность этого произведения.

Следующие 100 страниц меня жутко раздражал Шаляпин, мне хотелось залезть в книгу и поставить этого человека на место.

Последние 50 страниц мне было жаль его и я стала задумываться…задумываться о славе, о жизни, о смысле жизни.

Да, пожалуй это не плохая книга, Шаляпин оказался пусть гениальным, но всё же гадким человечком, который ,зарабатывая миллионы, ел за чужой счет и ругался за каждую копейку. Возомнил о себе больно много.

Но нужно помнить, что каждые мемуары и воспоминания носят субъективный характер и нельзя оценивать человека только по одной книге. Но моё знакомство с Шаляпиным на этом закончено. Извините, Федор Иванович, но знать я вас боле не хочу.

6 из 10.

Если вы любите жизнь, читайте эту книгу.Слова, написанные рукой Коровина, подобны мазкам его кисти. Предложения льются, будто рисуются с натуры. Рассказы – от небольших зарисовок до полноценных картин. Повествование, полное радости жизни, чувств, эмоций, любви. Образ Шаляпина красочно раскрывается через восприятие его друга, человека, с которым он непрерывно общался с самого начала своего творческого пути.

Эту книгу хорошо читать вслух в доброй, хорошей компании. Целиком или по одному рассказу. Хорошо читать летом на природе в жаркий день, прислонившись к дереву; осенью, когда за окном дождь; зимой за чаем с баранками и икрой (как любил Шаляпин. А вдруг у вас и самовар найдется?); весной, сливаясь с торжеством жизни природы.

Потрясающая книга.

Ну, о чем рассказывается, можно даже не говорить. И автор, и ГГ – личности известные, время и место действия – тоже… Собственно, можно только уточнить, что это, так сказать, специально собранные тематически записи из воспоминаний Коровина, которые он, к слову сказать, начал писать от нечего делать, когда революции, эмиграции, эпидемии и прочие потрясения помешали нормальной работе. (Да уж, в былые времена и у богемы была чрезвычайно насыщенная трудовая жизнь.)

Поражает тот факт, как это все в итоге вместе сложилось. Ведь, скажем, если бы кто-то целенаправленно писал такой роман, в смысле, художественное произведение, так это же вышло бы эпическое полотно, на уровне какой-нибудь древнегреческой трагедии. )) А вот и нет – это жизнь, это самая что ни на есть реальность данная в ощущениях – или это время было такое особенное, что сама жизнь становилась эпосом?

Все те же вечные вопросы: что такое талант (гений)? Откуда он берется, за счет чего существует? Пушкин писал: «гений и злодейство несовместимы» – ой ли? Или поставить вопрос так – а совместимы ли гений и мелочность? непорядочность? ( и т.д., можно подставлять до бесконечности).

Но это не автор задается такими вопросами. Автор просто рассказывает. Вопросы поневоле возникают у читателя.

Вот так оно и есть – Шаляпин. Грандиозный талант, уникальная одаренность. И в то же время – потрясающая какая-то инфантильность. Чудовищный эгоизм, жадность, неблагодарность… Существование в самом центре культурной среды высочайшей концентрации – и при этом какое-то полнейшее отсутствие культуры… Грубые жестокие шутки самого вульгарного толка… Сплошные контрасты. Мгновенное, на интуитивном уровне вхождение в сценический образ – как говорит в книге Шаляпин (в воспоминаниях Коровина) «я не играю Ивана Грозного, я сам становлюсь им»… и проявление в самом артисте всех этих тиранов и демонов, как будто они прорываются в повседневную жизнь из какого-то иного духовного плана… Поневоле вспоминается, как в средние века актерскую профессию рассматривали, как нечто от дьявола. )))

Но все же – какой талант, невероятный талант… Стоит ли сносить от гения все низкое и дурное, чтобы пережить мгновения истинного чуда? Судя по всему, тогда решили, что стоит. И более-менее покорно сносили все капризы, выкрутасы, придирки… Изыскивали возможности оплачивать все более повышенные требования гонораров. Любили всей страной, как своего избалованного, но родного ребенка.

И вот эмиграция. Шаляпин, которому всегда казалось, что ему в России не доплачивают, отныне получает блестящие контракты и внушительные гонорары. Но – слушать публика его уже не настроена. Он превратился в статусное явление – сходили-отметились, достижение засчитано. Никогда уже его не будут слушать так как прежде. Некому.

Какое жуткое завершение…

"Я, в сущности, и объяснить как-то не могу. Понимаешь ли, как бы тебе сказать… в искусстве есть… постой, как это назвать… есть «чуть-чуть». Если это «чуть-чуть» не сделать, то нет искусства. Выходит около. Дирижеры не понимают этого, а потому у меня не выходит то, что я хочу… А если я хочу и не выходит, то как же? У них все верно, но не в этом дело. Машина какая-то. Вот многие артисты поют верно, стараются, на дирижера смотрят, считают такты – и скука!.. А ты знаешь ли, что есть дирижеры, которые не знают, что такое музыка. Труффи следит за мной, но сделать то, что я хочу, – трудно. Ведь оркестр, музыканты играют каждый день, – даже по два спектакля в воскресенье, – нельзя с них и спрашивать, играют, как на балах. «Если, Федя, все делать, что ты хочешь, – говорит мне Труффи, – то, хотя это верно, но это требует такого напряжения, что после спектакля придется лечь в больницу.»

"Их ведь прежде не было, а потом вдруг столько появилось! И все ерунду делают… Постановки! Они же ничего не понимают… Я послушно делал все, что мне говорили. Я бы делал все по другому. Помнишь, когда я пел Олоферна, ты мне показал фотографии с ассирийских фресок, как там пьет из чашки какой-то ассирийский воин. Я так и сделал. Надо, чтобы артист был – нутро артиста! А теперь артистов делают… Ну-ка, пускай закажут нового Шаляпина. Не сделать!"