Константин Крюгер
Воздушный шар. Сборник рассказок
* * *
Надвигались Ноябрьские праздники, и словами передовиц «Весь Советский народ готовился торжественно встретить 58-ю годовщину ВОСР». Погодка на улице стояла соответствующая – слякоть и мелкий снег с дождем. Вместе с Малышом и Нильсоном наудачу решили пройтись по центру, посмотреть на разукрашенную Москву. Традиционная поездка выходного дня в Ленинград пугала характерным для Северной столицы перманентным ненастьем.
За прогулку от «трубы9» до «квадрата10» мы не встретили ни одного знакомого и вымокли практически насквозь. Естественным убежищем послужил «Елисеевский», где, во-первых, согрелись и обсохли, а во-вторых, укупили две бутылочки белой – «чтобы мысль стройней пошла». И в полном соответствии с проверенной теорией11 Нильсона решительно раскатали первую из горлышка еще в торговом зале по пути к выходу. После чего незамедлительно решили ехать на Ленинградский вокзал. «Может всё-таки с погодой повезет!», – оптимистично выразил надежду Малыш.
На углу Горького и Пушкинской площади мы удачно заскочили в застрявший на остановке троллейбус запамятованного маршрута, следовавший к Трем Вокзалам. Малыш прислонился к оконному стеклу на задней площадке, а мы с Мишкой присели на крайнее сиденье лицом к нему. Внезапно рьяный гомофоб Нильсон стремглав сорвался с места и наскочил на крепкого мужичка среднего возраста с ярким вечерним макияжем. Завязавшаяся драка задержала отправление, и пока водитель совместно с другими пассажирами наводил порядок в салоне и оттаскивал Мишку от «голубца», в наше окно постучали. Сквозь запотевшее стекло светилась радостная улыбка «Федора», отчаянно машущего руками.
Оторвав Нильсона от двусмысленного пассажира, мы выкатились из троллейбуса. «Я так и знал, что где-нибудь на „стриту“ вас встречу! Айда к Куке! У него курултай!», – и Толик под усилившимся мокрым снежком стремительно рванул к остановке 12-го маршрута на другой стороне площади.
В квартире дым стоял коромыслом. Как ни странно, присутствовали и Колькины друзья и возрастные приятели Сандро, причем никто никому не мешал. Сам Сандро плотно утвердился за пианино и прерывал залихватское исполнение любимых шлягеров только вбрасыванием очередной наполненной в край рюмки. С нашим появлением в большой комнате стало совсем тесно, и мигом закончились напитки. Пока часть гуляющих перебиралась на кухню, нас с Толиком, как самых резвых, отправили пополнить запасы.
Время тяготело к одиннадцати вечера, и, хотя большинство центральных продуктовых магазинов в предпраздничные дни работали в удлиненном режиме, мы, чтобы наверняка, помчались в популярную шашлычную на первом этаже огромного, ныне снесенного дома12 напротив памятника Пушкину. В ней торговали алкогольными напитками с совсем невеликой наценкой до полуночи. Успели в самый аккурат, и даже обратно удалось вернуться на троллейбусе.
Во время нашего отсутствия Малыш за компанию с Нильсоном и Кукой активно применил «улетную узбечку», и, как следствие, его «укачало». «Однокосячники» не нашли ничего лучше, чем положить полностью одетую жертву азиатской травки в ванну с холодной водой – взбодриться. Мы удачно приехали к моменту пробуждения Малыша, у которого зуб на зуб не попадал и колотило так, что стакан с согревающей жидкостью Нильсон заливал ему прямо в рот, а Колька с Сандро придерживали «замерзавца» за плечи, уменьшая амплитуду колебаний.
Отогрев и завернув Малыша в мамин домашний халат, мы с новой силой продолжили бурное веселье под бравурное музыкальное сопровождение. В середине ночи я вышел на кухню и застал хмурого Федора за странным занятием. Распахнув холодильник настежь, с восклицанием «Что-то водка совершенно не цепляет!» он с размаху швырял яйца о когда-то светлую стену, теперь напоминающую картину абстракциониста. С трудом оторвав «совершенно как стеклышко» товарища от необычного развлечения, я препроводил его в коридор, где он стремительно оделся и убыл, продолжая бурчать о кристальной трезвости. Как выяснилось существенно позднее, Толик ушел в «пасхальных», купленных за валюту в «Березке», финских штиблетах братьев, причем в левом Кукином, а правом – Сандро, не обратив внимания на разницу в два размера.
* * *
Новогодний праздник я традиционно отметил дома с родителями, но уже днем первого января отправился поздравить Куку. Его Мама с самого ранья укатила к внукам, и дома я застал только братьев в состоянии некоторого недомогания. По привычке сели за карты. Дважды проигравший Сандро наотрез отказался ехать за «белой головкой», ссылаясь на нездоровье. Но предложил спуститься вниз, на первый этаж в «Овощи-Фрукты» за «Шампанским». Отправились вместе.
Магазин был открыт и совершенно пуст. Единственный продавец, мужчина лет сорока восточной наружности, в полуобморочном состоянии полулежал за кассой с обернутым вокруг головы полотенцем. Из ознакомительной беседы выяснилось, что это сам директор, а, исходя из имени-отчества – Тигран Петросович – армянин. «Ни одна сука на работу не вышла, и даже не удосужились предупредить!», – стонал директор, придерживая сползающее из-за отчаянной жестикуляции полотенце. Кука к месту процитировал известную музыкальную присказку «Без ансамбля, сам тля, один тля!», и мы сразу подружились. Тигран принес из глубин магазина коньяк, Сандро с чувством произнес короткий, но цветастый, тост, напиток быстро закончился. После этого, гостеприимный хозяин вынес из подсобки еще две бутылки, с туманным пояснением «для внутреннего употребления», и уступил нам по себестоимости. С того дня Сандро стал завсегдатаем магазина, да и Кука изредка забегал за помидорами к яичнице.
* * *
Хмурым февральским днем после занятий я по привычке заехал к Кольке. Третья пара второй смены заканчивалась около шести, и за окнами стояла зимняя темень. Кука в одиночестве решал задачи по математике, готовясь к вступительным экзаменам. С одной стороны, я настроился устроить небольшой «праздник жизни»: выдали стипендию, и деньги «жгли карманы»; с другой, не хотелось прерывать полезные и нужные занятия друга.
Шумное появление Сандро со товарищи нарушило благоговейную учебную тишину: «Ну! Кто с нами?! Поехали! Отметим царский выигрыш! Не все гранит грызть! Ещё успеете!». В тот вечер Сашку сопровождала пара его обычных клевретов: рослый молодец загадочных занятий и симпатичная врачиха.
Колька отказался наотрез, и я тоже решил остаться. Основным сдерживающим фактором являлось желание довезти хотя бы часть стипендии до дома. А, зная кураж Сандро, я предполагал масштабный разгул, участвовать в коем опасался. «Нет, так нет! Давай мы Тебя хоть к дому поближе подбросим. Все равно на такси поедем!», – радушно предложил Александр. «А вы куда путь держите? Мне на Автозаводскую!». «Ну вот, а мы на Новокузнецкую!». И я согласился.
По дороге Сандро всё-таки уговорил меня составить компанию «всего на пять минут!». Переехав Москву-реку и слегка покружив по Замоскворечью, машина затормозила напротив «поплавка» около кинотеатра «Ударник».
Звонкий разгуляй грянул с самого порога! Не успели мы спуститься по мосткам на палубу, как непонятно откуда высыпала разноцветная гурьба цыган, и яркая и привлекательная запевала с подносом, на котором одиноко высился наполненный до краев резной фужер на тонкой ножке, заголосила: «К нам приехал, к нам приехал Александр Александрович дорогой! Пей до дна! Пей до дна!». Сандро привычно махнул водку одним глотком и также привычно широким жестом шарахнул вдребезги фужер о настил. Под цыганское многоголосье, мы поднялись в ресторан.
Заняв любимый, как позже выяснилось, столик у окна с видом на башни Кремля, Сандро сделал богатый заказ. Хор ромал залип рядом и без пауз исполнял всю цыганскую классику, какую только можно представить. Когда в восторге от окружающей праздничной атмосферы «именинник» швырнул об пол очередной бокал и пустился в пляс, действительность в моей голове начала смешиваться с кадрами13 популярного в то время фильма. Дальше – смутно.
Информация про когда и как я возвращался в родные пенаты сознание не сохранило, осталась только смутная тревога от тщетных попыток застегнуть куртку при преодолении контроля на «Новокузнецкой: выскальзывающие из-под пальцев кнопки абсолютно не желали защелкиваться. Дома напряжение самоконтроля, наконец, отпустило: куртка, наполовину вывернутая наизнанку с местом «водораздела» на спине, легко соскользнула на пол. Проверка карманов принесла неожиданный сюрприз – стипендия осталась нетронутой.
* * *
В конце 70-х началось поголовное увлечение восточными единоборствами. Я еще в школьные, да и институтские годы отдал изрядную дань боксу, и потому новомодный спорт меня не зацепил. Кольку же не «миновала чаша сия», и он вместе с Федором и «Годуном» истово отдался новому пристрастию. Естественно, ударный вид спорта предполагал травмы при спарринге, и Кука не явился исключением.
Очередной раз заехав к другу в гости, я застал «лазарет на марше». Сандро шкандыбал по дому на костылях, а Колька передвигался как-то замедленно и боком. Я заподозрил «братоубийственный» конфликт, но объяснилось необычное ковыляние братьев прозаически. Старший после очередного богатого выигрыша на бегах, на радостях усугубил и скатился кубарем по крутым ступеням ипподрома, а Кука на тренировке таки пропустил удар в промежность, в результате которого правый «клубень» чувствительно увеличился в размерах и отдавал резкой болью при каждом шаге. Несмотря на увечья братовье продолжало шутить и веселиться. После моей отлучки в магазин и дальнейшего «лечения», Колька активно приглашал брата посетить Маевскую дискотеку неподалеку и потанцевать от души, что старшенький легко парировал: «Вначале давай покурим! Не жмотись! Вон, у тебя в правом кармане пачка выпирает, аж треники лопаются!». В этот момент раздался звонок у входных дверей и, к нашему с Колькой удивлению, появился «беговой» приятель Сандро и увез его вместе с костылями отмечать выигрыш – отчаянный игрок иногда умудрялся делать верные ставки даже из дома.
По воспоминаниям нашего приятеля Виталика «Улыбчивого» даже однократное посещение ипподрома вместе с Сандро оставило незабываемые воспоминания. Тот ни минуты не сидел на месте, постоянно исчезал из поля зрения и появлялся только перед забегами, чтобы указать «верную» лошадку. Как правило, прогнозы категорически не сбывались, билетики рвались и улетали «в мусор», и Виталик покинул бега без копейки в кармане.
* * *
В институтской группе с Федором училась замечательная студентка Ирина, совершенно околдовавшая Кольку. Ситуация усугублялась тем, что ее лучшая подружка «Сара» поддруживала с соседом Куки по лестничной площадке Андрюшкой «Пономарем», и Кука регулярно сталкивался с предметом потаенной страсти. Как водится, настоящее чувство вырвалось наружу, Колька сделал предложение, Ирина согласилась.
С помощью знакомого гостиничного пожарного инспектора удалось организовать свадьбу в элитном центровом «Интуристе». В огромном зале ресторана буквой «m» стояли накрытые столы, с трудом вместившие всех дорогих гостей: родственников молодых, многочисленных друзей и подруг, бывших одноклассников, сокурсников и музыкальных коллег.
Первой зачитали поздравительную телеграмму от Папы из Улан-Батора, затем пошли тосты от родни и друзей. С небольшим опозданием появился Федор и сразу, громко пояснив «Из вендиспансера!», достал из внутреннего кармана аптечный пузырек и добавил «Сейчас провокацию буду делать!», чем привел в ужас семью почетного гостя – пожарного, восседавшую по соседству.
Между мной и бывшим одноклассником жениха «Морозом» посадили подругу и сокурсницу невесты Лариску – «Чтоб пить не давала!». Тем не менее, «в салат лицом» уткнулись все трое синхронно, несмотря на то, что с другой стороны за мной следила и усиленно подкармливала бывшая жена Сандро. Друзья новобрачного, музыканты, устроили джем-сейшн, в котором, временно воспряв, я активно поучаствовал танцевальными па.
Понимая, что в неравной борьбе с алкоголем явно потерплю поражение, я заранее попросил маму лучшего друга, Тетю Тому, работающую в одном из ресторанов гостиницы, зайти за мной по окончании трудовой смены. Она застала меня уже в гардеробе при попытке получить свой плащик в обмен на расческу, упорно предъявляемую гардеробщику в качестве номерка. После недолгих совместных поисков пластмассовый жетончик все же был обнаружен в заднем кармане джинсов.
Несмотря на пылкую страсть и шумное свадебное гуляние, скрепившее два бьющихся в унисон сердца, прожили молодые в любви и согласии недолго. Кукин зашкаливающий кураж и множество дружеских развлечений, занимавших в шкале приоритетов куда более высокое место нежели тихая семейная жизнь, на корню подрубили скоротечный брак.
Последней каплей, переполнившей чашу Иркиного терпения, послужили Кукины физкультурные эскапады. В пылу надомных занятий карате, будучи слегка под хмельком, он ненароком вышиб любимой дверь в туалете!
Расставание не заставило себя ждать. Правда, Кука совершил отчаянную попытку спасти семью, и вместе с молодой заехал к нам в гости, памятуя страсть моей жены Галки к соединению узами брака всех, попадавших в орбиту ее общения, и потрясающее умение мирить рассорившиеся пары. Дамы затворились в комнате, чтобы пошушукаться, а мы с Колькой расположились на кухне, коротая время за употреблением веселящих напитков. Как выяснилось, наши супруги тоже вели доверительные беседы не «на сухую», поэтому, когда, наконец, они предстали пред нашими очами, определить «кто трезвее» не представлялось возможным. Но даже случившийся короткий любовный реюньон не смог предотвратить неизбежного развода.
* * *
Уже давно на Армянском кладбище подле Мамы упокоился отчаянный игрок и эпикуреец Сандро. И прошло больше пяти лет, как Колька покинул этот замечательный мир. Дважды в год мы собираемся возле его с Папой общего монумента на Алексеевском кладбище помянуть верного Друга, замечательного музыканта, весельчака и балагура. И, что примечательно, всегда хохочем и веселимся. Куке бы это наверняка понравилось.
Шашлыки на лоджии
Ближайший друг мой, в том числе территориально, Костя «Малыш» проживал с родителями в огромном семиэтажном «сталинском» доме – флагмане анклава «ЗиЛовской аристократии», возведенном в 1937 году по индивидуальному проекту. Высоченная арка делила здание почти пополам. По заслуживающим доверия слухам квартиры в этой многоподъездной громадине распределял лично Иван Лихачев. Квартал, образуемый четырьмя разноплановыми корпусами и тремя дворами, начинал Велозаводскую улицу и углом выходил на Новоостаповскую.
В 38-ом году сдали в эксплуатацию второй корпус в виде растянутой буквы «П», выходящий длинной перекладиной на Новоостаповскую. А в 40-ом начали заселять самое большое в анклаве строение, выполненное в форме буквы «Ш», боковой короткой стороной тоже смотрящее на Новоостаповскую. В самом начале войны какой-то особо внимательный и бдительный пилот обратил внимание, что сверху три здания четко читаются «ГПЗ», таким образом наводя вражескую авиацию на круглосуточно пашущий на оборону Первый подшипниковый завод, расположенный неподалеку. В результате, у третьего дома срочно снесли среднюю часть, а «шпиона и вредителя» архитектора немедленно расстреляли.
Начиная с печально известного 38-го, сотрудники НКВД существенно проредили жильцов первых двух корпусов. Костин Дед руководил охраной ЗиЛа, и его забрали одним из первых. Жилплощадь тут же уплотнили, а жене арестованного с двумя малолетними детьми оставили две смежные комнаты в прежде принадлежавшей им целиком отдельной четырехкомнатной квартире. К первой комнате примыкала просторная лоджия, площадью метров восемь.
Коммуналка досталась по наследству Отцу Малыша, и дополнительное помещение использовалось «в хвост и гриву»: в дальнем торце возвышался огромный шкаф с инструментами и верстак, а вдоль внешнего решетчатого ограждения на полу ровным рядом стояли узкие длинные ящики с домашним огородиком. При этом оставалось достаточно места для раскладушки на случай припозднившихся гостей или быстро собираемого самодельного стола на три персоны. Мы очень любили с высоты четвертого этажа наблюдать за необычными и веселыми событиями во дворе, обусловленными расположением с уличной стороны Костиного подъезда винного отдела нашего Гастронома. Чего только стоила отчаянная нецензурная жестикуляция Аркаши «Итальянца» Левинсона, обитателя соседнего двора, известного на весь район бетонным памятником неизвестным футболистам, после того, как из его авоськи последовательно и вдребезги об асфальт выскочили три бутылки водки.
В старых московских дворах все друг друга знали и чаще всего дружили. Приятельство с работниками Гастронома несло весьма ощутимую пользу. Костин Отец, дядя Толя, водил компанию с мясниками. Во-первых, на столе постоянно были блюда из отборной свинины и говядины, а во-вторых, всегда можно было заскочить к «работникам ножа и топора» с «заднего крыльца» за бодрящими напитками часа за два до открытия магазина, правда, эту жизненно важную «опцию» мы освоили существенно позже, «войдя в года».
* * *
Как-то жарким летом то ли 75-го, то ли 76-го, мы с Малышом в компании Мишки «Нильсона», «Во» с Варшавки и примкнувших девушек определялись, чем бы занять отличный солнечный денек. Выезд Костиных родителей на дачу подталкивал подрезвиться «на флэту», но уж очень «погоды стояли замечательные». И тут «Во» предложил объединить «приятное с приятным», а именно – пожарить шашлык на Костиной лоджии.
Сказано – сделано! Я сгонял в мясной отдел, где получил от друзей дяди Толи уже нарезанные, готовые для маринада куски вырезки. Там же, в подсобке прихватил несколько пустых дощатых ящиков из-под овощей в качестве дровишек. Малыш в старом детском железном корыте развел огонь, а Нильсон из толстой проволоки, обнаруженной в необъятном инструментальном шкафу, наломал подобие шампуров и даже умудрился закрутить у них один конец, как у настоящих.
Пока кулинар Малыш наскоро мариновал мясо в пиве с кефиром по Маминому рецепту, остальные влёгкую «разминались» портвейном под громкие звуки магнитофона. «Во» принес 350-ти метровую катушку с записями Джеймса Брауна, и хрипловато-рычащий голос короля фанка раздавался даже в дальних закоулках двора. Услышав через открытые окна знакомые композиции, «на огонек» заскочил сосед с пятого этажа Вовка «Трубач» в компании сокурсника по консерватории Марка14-рижанина.
Элегантный, породистый Марк, не чванясь и по-быстрому хлобыстнул с Нильсоном стакан портвейна «за знакомство» и активно взялся помогать Косте у «мангала». Скоро белёсый дым и манящий аромат жарящегося мяса заструился с балкона, привлекая внимание «знатных людей» района, коротавших время «за сравнительным анализом вина15» на скамейках у детской площадки. Два наиболее резвых шапочных знакомца неопределяемого возраста – «Пушистый», прозванный так за биллиардный шар головы, и «Малокровный», цветом лица напоминающий переспелый помидор – знаками предложили совершить взаимовыгодный обмен «пшеничного вина» на аппетитную закусь.
Но веселящих напитков мы запасли вволю и еще дважды сгоняли вниз за добавкой, по мере увеличения компании. Я вызвонил Андрюшку «Крекса», объявившегося с сокурсником «Рыбой». Ведомый загадочным шестым чувством нарисовался Борька «РА», сразу вступивший с «Во» в пространственные дебаты о современной трансформации негритянской музыки. Бурное веселье, подогреваемое фантастическим драйвом Брауна, постепенно перешло в танцы, хотя некоторые гости, наугощавшись до отвала, уже «давили ухо» в дальней комнате.
Приготовление шашлыков обошлось для участников без ожогов и травм, чего не скажешь об окружающей фауне и флоре. В родительской комнате над столом висела клетка с канарейками, регулярно обновляемыми из-за высокой смертности птичек. Пернатые певуньи категорически не переносили сладковатого запаха «дури», активно употребляемой большинством наших друзей. На этот раз, опасаясь за их самочувствие, клетку перенесли в дальнюю комнату, но это, увы, не помогло.
К общему сожалению, пострадал и огородик Костиной Мамы, не переживший Мишкиного внезапного непроизвольного «харчеметания», вызванного, по издевательскому выражению «Во», неумеренным обжорством и нездоровым пристрастием к шашлыку. Возможность отравления алкоголем даже не рассматривалась. Любовно выращиваемые патиссоны сразу пожелтели и увяли на корню. Об этом досадном происшествии мы сильно горевали, потому что самодельные маринованные овощи всегда служили отличной закуской.
