Константин Пензев
Праотец Мосох

Полная версия

От Мосоха, праотца Славенороссийскаго, по наследию его, не токмо Москва народ великий, но и вся Русь или Россия вышереченная произыде^[1].

Киевский Синопсис, 1674 г.

От автора

В 1997 году Россия праздновала 850-летие Москвы. По этому поводу правительство учредило соответствующую медаль, именем «850 лет Москве» назвали теплоход, были проведены праздничные мероприятия, гуляния, салюты и фейерверки и все это потому, что в русских летописях под 1147 годом присутствует следующая запись: «И шед Святослав и взя люди голядь верх Поротве. И тако ополонишася дружина Святославля, и прислав Гюргии (Юрий Долгорукий. – К.П.) рече: приди ко мне брате в Москов (выделено мной. – К.П.)»^[2]. 1147 год считается датой первого упоминания о Москве, между тем как дата начала строительства именно города Москвы известна совершенно определенно – 1156 год. Тверской сборник сообщает об этом событии и приводит точные географические координаты: «Того же лета князь великий Юрий Володимеричь заложи град Москьву на устниже Неглинны, выше рекы Аузы»^[3]. Именно на этом месте сейчас и располагается столица России.

Этимологию гидронима Неглинная русскому читателю объяснять нет необходимости, а вот на этимологии гидронима Яуза стоит остановиться. По М. Фасмеру, вероятно сложение с приставкой jа-от *voz-(см. узел, вязать), т. е. «связывающая река»; ср. Вязьма. Причем, по мнению все того же М. Фасмера, созвучие с авестийским уаоz-«приходить в волнение», уаоzа – «волнение (воды)» совершенно случайно. Почему случайно? Потому, что «индославяне» это смешно, а «индогерманцы» есть реальность принятая передовой германской рейхснаукой. Впрочем, вопрос здесь заключается в другом.

Более чем вероятно, что этимология гидронима Яуза как раз и связана с авестийским уаоzа, но вот о каком Москове ведет речь Юрий Долгорукий непонятно совсем. Во-первых, городом в те времена называлось любое укрепленное поселение, а иногда и сами укрепления или даже боярская усадьба обнесенная частоколом. Таким образом, собственно город Москва ведет свое начало от 1156 года и 850 лет столице нашей Родины должно было исполниться не в 1997, а в 2006 году. Во-вторых, обратите, читатель, внимание, что князь Юрий приглашает своих друзей в Москов, а не в Москву. Английское Moskow, германское Moskau, французское Moscou или же Машкав^[4] у восточных авторов, отражает первичное произношение и написание именно топонима Москов. То же касается итальянского Mosca и испанского Moscu.

Возможно, что топоним Москов, хотя он и имеет определенное отношение к Москве, не обозначал в свое время (1147 г. и ранее) какого-то неукрепленного поселения обнесенного впоследствии (1156 г.) рвом и стенами, а обозначал некую область, хотя и достаточно небольшую, но все-таки область, называемую так вовсе не по наименованию реки Москвы, но однокоренным с ним словом. Но что же может означать основа моск? На этот счет существует великое множество теорий, из которых наиболее обоснованной представляется теория акад. В.Н. Топорова^[5]. По его мнению, данная основа выводится из балтских языков^[6]. Я же приму к рассмотрению еще и гипотезу историка Н.И. Шишкина, который в 1947 году высказался в том смысле, что толковать значение гидронима Москва следует как «река мосхов» или «племенная река мосхов»^[7]. Впрочем, Н.И. Шишкин не был первым историком, который поставил данный вопрос и, что очевидно, оказался не последним.

Обычная версия на этот счет заключается в том, что некое грузинское племя мосхов (мушков) мигрировало на территорию Волго-Окского междуречья и осело здесь, образовав небольшой анклав, нечто вроде сегодняшней грузинской диаспоры в Москве. Отсюда князь Святослав Олегович Северский именуется не более и не менее как Иверским^[8], а засим и Юрий (Георгий) Долгорукий, который приглашал брата Святослава в Москов, предстает перед нами самым настоящим грузином. Шутки шутками, но внук Юрия Долгорукого, младший сын Андрея Боголюбского, князь Юрий Андреевич в 1185 году женился на царице Грузии Тамаре, а тетка Тамары, царица Русудан, в свое время, состояла замужем за киевским князем Изяславом Мстиславичем. Данное обстоятельство ничего не доказывает, но тем не менее, стоит признать, что тысячу лет назад мир был все так же тесен как и сегодня.

Обратная версия, состоящая в том, что какая-то часть мосхов с территории Волго-Окского междуречья мигрировала на земли сегодняшней Месхетии, обычно не рассматривается. Не рассматривалась она и в Средние века, невзирая на то, что тогдашние историки, как само собой разумеющееся, говорили о происхождении московитов от мосхов и соответственно от библейского Мосоха, сына Иафета и внука Ноя. Дело в том, что вся средневековая историческая наука лежала в русле библейского канона, а уж если в Библии было сказано, что человечество произошло от Адама, то так оно и принималось за верное. Соответственно вряд ли кто из ученых мужей того времени взялся бы утверждать, что библейский Эдем находился в широтах близких к полярным. Следует также отметить, что далеко не все народы удостаивались столь роскошной родословной, восходящей непосредственно к сыну Иафета.

Сложно сказать, являлись ли Адам и Ева африканскими неграми, как это иногда утверждается сегодня, но даже если принять за истину теорию креационизма^[9], то никто не может помешать нам выдвинуть то предположение, что человечество произошло вовсе не от одной пары особей, а оказалось сотворено в виде, как минимум, трех достаточно обширных общностей, которые дали начало трем большим расам: европеоидной, монголоидной и негроидной. Несмотря на все многообразие языков, на которых говорит ныне человечество, все это многообразие, очевидно, может быть сведено к нескольким лингвистическим надсемьям, которые в свою очередь могут быть соотнесены с общепринятой классификацией антропологических (расовых) типов (см. Таблица 1)^[10].

Таблица 1

Естественно, что со временем, как это замечают современные ученые М.Т. Дьячок и В.В. Шаповал, соотношение расовых и лингвистических признаков стало значительно более сложным вследствие миграций и смешения народов. Так, среди лиц, говорящих на ностратических языках, имеются представители как европеоидной (великороссы), негроидной (негры США), так и монголоидной (алтайские народности) рас.

Здесь я должен заметить следующее. Во-первых, автору этой книги определенно импонирует теория креационизма, во-вторых, библейский постулат о происхождении человечества от Адама и Евы, представляется автору несколько сомнительным, хотя бы потому, что подобное генеалогическое древо очень быстро бы завяло вследствии резкого вырождения потомства, в-третьих, автору представляется, что предки нынешних славянских народов сыграли весьма значительную роль в библейской истории.

Именно последний вопрос нам и предстоит обсудить на этих страницах. Следует также отметить, что настоящее издание является как бы ответом на книгу В.Г. Манягина «История русского народа от потопа до Рюрика». Я не дискутирую с ним впрямую, но во многом ход изложения будет перекликаться с предложенной им схемой. Кроме того, я продолжаю тему, начатую в «Арийской теореме», и знакомство с последней поможет читателю полнее уяснить некоторые вопросы поднятые в настоящем тексте.

Часть I
Библия и народы

1. Коротко о главном

…их разум не подымался до вещей невидимых

Г. де ла Вега. История государства инков

Нет сомнения, что компьютерная техника эволюционирует. Тем, кто родился, что называется вчера, я напомню, что в древние времена компьютеры были очень большими, а некоторые из них даже ламповыми. Последние же вымерли подобно динозаврам, не в силах противостоять натиску молодых, агрессивных и компактных млекопитающих… простите, полупроводниковых вычислительных устройств. Я думаю, что в изложении нынешних эволюционистов развитие компьютеров могло бы выглядеть следующим образом.

Первоначально на Земле существовал некий протохардверный океан, в котором беспорядочно и хаотически перемещались частицы полупроводниковых материалов. Однажды эти перемещения привели к тому, что на свет появились первые протодиоды, т. е. низкоорганизованная компьютерная материя. Размножение протодиодов и их взаимодействие привели к появлению более сложных электроприборов – триодов, которые опять же взаимодействуя между собой, послужили основой появления триггеров, или же конструктивных ячеек первых логических компьютерных организмов. Выбравшиеся из протохардверного океана на протософтверную сушу первые компьютеры были мало приспособлены для жизни, однако они быстро развивались и вскоре захватили все софтверное пространство. Эволюционируя, вследствие воздействия окружающей среды в обстановке межвидовой конкуренции, компьютеры стали миниатюризироваться, приобрели средства высокомобильного передвижения, как то шасси и конечности, а также манипуляторы для захвата сторонних предметов и приступили к преобразованию природы. В самом начале преобразовательской деятельности они подвергли приручению один из примитивных видов биоорганических существ, так называемых homo homini lupus est, и приспособили их к добыче необходимого для существования полупроводникового материала. Впоследствие homo homini lupus est были преобразованы компьютерами в киберорганические существа для лучшей их производительности и безотказности.

Как видите, читатель, в вышеприведенной гипотезе появления и эволюционного развития компьютеров полностью отсутствует даже и намек на то, что материалисты называют гипотезой Бога. Места для Творца здесь нет и вряд ли предвидится, особенно с учетом того обстоятельства, что следующую историю происхождения видов возможно будут писать победившие T1000. Есть ли в моем прогнозе какое-то преувеличение? Кто знает… Во времена своего детства автору этой книги доводилось читать фантастические рассказы о том, как в далеком и светлом грядущем ЭВМ будут играть в шахматы наравне с гроссмейстерами^[11]. Ныне гроссмейстеры не любят играть в шахматы с компьютером, посколько у него, увы, очень тяжело выиграть даже отдельную партию, не говоря уже о целом матче. Последний шахматный матч 2006 года между чемпионом мира Владимиром Крамником и 10-й версией программы Deep Fritz, завершился поражением белкового шахматиста со счетом 2:4.

Был ли человек сотворен и если «да», то, что представляет из себя его Создатель?

Дело в том, что всякий исследователь доискивающийся законов, по которым живет человеческое общество или устроена всякая материя, так или иначе, приходит к мысли о существовании некоего Творца. Люди не устанавливают законы мироздания, они открывают их для себя и используют в своей практике. Однако, так же как Бог властен в отношении своих творений, также и человек обладает определенной властью в отношении созданной им природы, к примеру, той же компьютерной техники. Любой компьютер работает согласно заложенной в него программе, но что есть эта программа? Всякий софт есть вещь нематериальная, так же как и всякий дух. И то и другое принадлежит к категории Мыслимого. Здесь существует одно неприятное обстоятельство. К сожалению, самые большие различия между людьми существуют не в сфере антропоморфических данных, а в сфере умственных способностей. Большинство людей познает мир, прежде всего, в ощущениях. Ему, этому большинству, сложно оперировать категориями Мыслимого, а поскольку Мыслимое лежит за гранью ощущений, то оно, зачастую, остается непознаваемым для большинства людей.

Дело так же состоит еще и в том, что прогресс человечества идет не только по линии технического совершенствования орудий труда и предметов быта, но и по линии нравственного совершенствования. Ритуальное людоедство собственных детей представляется современному человеку совершенно немыслимой вещью, тогда как тысячу лет назад в некоторых сообществах оно являлось совершенно заурядным явлением.

Представьте, читатель, поступающим себя также как южноамериканские индейцы в Средневековье.

Гарсиласо де ла Вега^[12], сын принцессы инков и испанца, описывает состояние доинкского общества: «У некоторых народов была столь бесчеловечной эта жестокость, что она была хуже, чем у зверей, потому что она доходила до того, что они уже не удовлетворялись принесением в жертву пленных врагов, а [приносили в жертву] своих собственных детей ради тех или других нужд»^[13].

Ритуальное людоедство и человеческие жертвоприношения индейцев нельзя объяснить какими-то расовыми особенностями и низостью природы индейцев, как то любили провозглашать апологеты расизма. Увы, но подобные нравы были свойственны очевидно всем народам в пору их пребывания в диком состоянии. Так, о человеческих жертвоприношениях у славян можно узнать из Повести Временных Лет составленной в начале XII века.

В Библии есть указания на человеческие жертвоприношения практикуемые иудеями: «Ибо сыновья Иуды делают злое пред очами Моими, говорит Господь; поставили мерзости свои в доме, над которым наречено имя Мое, чтобы осквернить его; и устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило». (Иер. 7:30–31). Сложно сказать, что приходило на сердце Яхве, однако, среди законов, которые он провозгласил иудеям есть и такие: «Не медли [приносить Мне] начатки от гумна твоего и от точила твоего; отдавай Мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею [и с ослом твоим]» (Исх. 22:29–30).

Таким образом, в случае с теми же человеческими жертвоприношениями, речь идет не о каких-то досадных локальных явлениях, а, скорее, о явлении общего порядка, которое было свойственно низшим этапам духовной эволюции человечества.

Для чего человек должен стремиться к познанию Бога?

Дело в том, что всякое сугубо материалистическое общество, т. е. бездуховное, это общество людоедов в прямом смысле слова, и чем меньше в нем духовности, тем больше людоедства. В моих словах нет какого-либо преувеличения. Если в эпоху развитой языческой религиозности человеческие жертвоприношения уже являлись пережитками древнейшей дикости и не употреблялись повсеместно, то, во времена полной неразвитости духовного состояния у людей, речь шла о людоедстве чуть ли не как о способе добычи пропитания.

Так, тот же Гарсиласо де ла Вега сообщает о нравах некоторых племен древних индейцев доинкского периода: «Они совершали поступки еще страшнее: многим индейцам, захваченным в плен, они сохраняли жизнь и давали им женщин из своего племени, т. е. из племени победителей, а рождавшихся детей они выхаживали, как своих собственных, и, когда они становились подростками, они их съедали, создавая таким путем питомник по разведению детей для того, чтобы питаться ими, и они не испытывали к ним жалости ни как к родственникам, ни как к малолетним существам, к которым даже животные, враждующие между собой, иногда испытывают любовь, и это мы можем сказать, потому что сами видели некоторых из таких животных, а о других слышали»^[14].

Прогресс в обществе южноамериканских индейцев начался в эпоху правления инков, которые отвратили подчиненные им племена от примитивного идолопоклонения и установили культ Солнца. По словам Гарсиласо де ла Вега, у высшего слоя империи инков существовали вполне отчетливые представления о том, кого сегодня называют Господом и Творцом. Инки называли его Пача-камак и, как утверждает де ла Вега, «если бы меня спросили сейчас: «Как зовут Бога на твоем языке?», я ответил бы: Пача-камак, ибо на том всеобщем языке Перу нет другого имени кроме этого, которым можно назвать Бога… Пача-камак означает: тот, кто вселяет душу в мир, вселенную, а во всем подлинном значении [это слово] означает: тот, кто делает со вселенной то, что душа с телом. Педро де Сиеса… говорит так: «Имя этого дьявола должно было означать творец мира, потому что кама означает творец, а пача – мир»^[15].

Несмотря на то, что инкская аристократия и жречество имели вполне монотеистические религиозные воззрения, для простого народа инки оказались вынуждены ввести культ Солнца по той простой причине, что подчиненное им простонародье не обладало достаточным интеллектуальным и духовным развитием, чтобы принять постулаты монотеизма. Увы, но необразованная индейская масса нуждалась во вполне зримом образе божества. Таким образом, в инкском обществе присутствовал двойственный взгляд на божественную природу.

По словам Гарсиласо де ла Вега: «Они относились к Пача-камаку с большим внутренним почтением, чем к Солнцу, ибо… не решались касаться устами его имени, а Солнце они называли на каждом шагу. На вопрос, кем был Пача-камак, они отвечали, что он был тем, кто дает жизнь вселенной и поддерживает ее, но они не знают его, потому что не видели его, и поэтому не возводят ему храмы, не приносят жертвы; однако они поклоняются ему в своем сердце (т. е. умственно) и считают его неизвестным богом»^[16].

Сейчас прошу читателя обратить внимание на один очень существенный и крайне важный момент. После завоевания Перу испанцами католические миссионеры усиленно разыскивали у индейцев верования, сходные с христианскими, для облегчения проповеди. Так вот, христианские проповедники доказывали индейцам, что не навязывают им новую веру, а только восстанавливают древнюю истинную религию.

Этот факт следует запомнить, мы еще вернемся к нему.

Сейчас же нам следует ответить на вопрос, поставленный несколько выше: что представляет из себя Творец? Для ответа на него нам следует обратиться к какому-нибудь авторитетному и признанному автору. Поскольку Православие автору ближе, нежели другие ветви христианства или тот же ислам или иудаизм, то он решил обратиться к Иоанну Дамаскину и его труду «Точное изложение православной веры», вы же, читатель, вправе использовать другие доступные вам источники.

Итак, Иоанн Дамаскин дает следующее определение Божественному естеству: «Бог – существо несозданное, безначальное, бессмертное, бесконечное и вечное; бестелесное, благое, вседеятельное, праведное, просветительное, неизменное, бесстрастное, неописуемое, невместимое, неограниченное, беспредельное, невидимое, непостижимое, вседовольное, самодержавное и самовластное, вседержительное, жизнедательное, всесильное, беспредельно мощное, освятительное и общительное, всесодержащее и сохраняющее, и обо всем промышляющее – таково есть Божество, Которое все это и тому подобное имеет по самой природе, а ниоткуда не получило, но само сообщает всякое благо Своим тварям, – каждой по ее приемной силе»^[17].

Можно сказать короче, хотя менее определенно: Бог есть Единый Мировой Дух или же, выражаясь сегодняшним компьютерным языком – Творец Великого Софта. Человек подобен Творцу, поскольку он сам творец, но софт, который он разрабатывает, касается частных сторон мироздания и находится на положении подпрограммы у Великого Софта. Человек подобен Богу в том, что он является носителем Духа, данного ему Богом.

Вопреки досужей и безграмотной атеистической пропаганде Господь не требует от человека слепой веры, его существование должно быть объяснено именно из разума. Так, единство Божества может быть доказано следующим образом: «Если допустим многих богов, то необходимо будет признать различие между этими многими. Ибо если между ними нет никакого различия, то уже один, а не многие; если же между ними есть различие, то где совершенство? Если будет недоставать совершенства или по благости, или по силе, или по премудрости, или по времени, или по месту, то уже не будет и Бог»^[18].

Тот, кто утверждает, что «верующий человек готов принять все на веру, любую байку», говорит глупости. У отдельного верующего может быть больше знаний или меньше, его интеллектуальные способности могут быть выше или ниже иных, но утверждать, что, к примеру, то же христианство не поверяется разумом может только очень недалекий человек, понаслышке знакомый с предметом разговора.

Есть ли у Творца имя?

В отношении языческих богов мы знаем, что они носят имена данные им людьми. Так, Повесть Временных Лет (ПВЛ) сообщает о некоторых богах входивших в славянский пантеон: «И нача княжити Володимер въ Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь».

Любопытно, что Хорс и Симаргл обычно считаются иранскими, неславянскими божествами, и устроение князем Владимиром их идолов в Киеве выглядит достаточно странно, однако, на мой взгляд, ничего странного здесь нет, особенно учитывая общие корни индоевропейских верований. Известие ПВЛ о присутствии Хорса в славянском языческом пантеоне не является единственным. В «Хождении Богородицы по мукам» (список XII в.) сказано: «И рече архистратиг: «Сии суть, иже не вероваша во Отца и Сына и Святого Духа, но забыша бога и вероваша юже ны бе тварь Бог на работу сотворил, того они все боги прозваша: солнце и месяць, землю и воду, и звери и гади, то святей человекы, камени ту устроя, Трояна, Хърса, Велеса, Перуна, но быша обратиша бесом злым и вероваша, и доселе мраком злым содержими суть, того ради зде тако мучатся…»^[19].

Кроме того, аналогичные упоминания присутствуют и в других русских средневековых апокрифических произведениях «и вроують в Пероуна и въ Хърса…»; «Тмь же богом требоу кладоуть… Пероуноу, Хърсу…»; «мняще богы многы, Перуна и Хорса…»^[20]. Также же стоит привести слова из «Беседы двух святителей»: «Иванъ рече: отъ чего громъ сотворенъ бысть? Василий рече: два ангела громная есть: елленский старец Перун и Хорс жидовин»^[21]. Отчего вдруг Хорс назван жидовином, на первый взгляд, понять очень сложно, впрочем, здесь есть некоторые соображения, но мы не станем уводить повествование в сторону.

Что касается Творца, то у него нет и не может быть имени. Иоанн Дамаскин пишет: «Божество, будучи непостижимым, конечно, будет и безымянно. Не зная существа Его, не будем искать и имени Его существа. Ибо имена должны выражать свой предмет… Ибо невозможно, чтобы (низшая) природа совершенно познала лежащую выше ее природу. Притом, если знания относятся к тому, что существует, то как может быть познано пресущественное? Поэтому Бог, по неизреченной благости Своей, благоволит называться сообразно с тем, что свойственно нам, для того чтобы нам не остаться вовсе без познания о Нем, но иметь о Нем хотя бы темное представление. Итак, поскольку Бог – непостижим, Он и безымянен»^[22].

Может ли Бог быть изображен или представлен каким-то видимым образом?

По словам Иоанна Дамаскина: «Кто может создать подобие невидимого, бестелесного, неописуемого и безвидного Бога? Отсюда давать форму Божеству есть дело крайнего безумия и нечестия»^[23]. Но как же тогда быть с иконами и изображением Христа, распятого на кресте? Сугубо теоретически, поклонение облику Христа есть поклонение идолу, между тем христианство считает ересью именно иконоборчество. Нет ли здесь какого-то подвоха? Вопрос этот очень интересный. Известно, что не все люди способны одинаково хорошо воспринимать Мыслимое и их приводят к Богу по авторитету и по образу, о чем весьма просто пишет Иоанн Дамаскин: «Но так как не все знают грамоту и могут заниматься чтением, то отцы рассудили, чтобы все это, подобно тому как некоторые (славные) подвиги, было рисуемо на иконах для краткого напоминания»^[24]. Таким образом, здесь мы имеем как бы компромисс между интеллектуальными, образованными верхами общества и общей трудовой массой, чья жизнь, в основном, была заполнена заботами о материальном.

Попытка христианнейших государей Византии, долгое время бывшей центром христианского мира, отойти, в свое время, от поклонения иконам закончилась печально. Обширные слои простого народа, поддержанные некоторой частью истеблишмента, выступили против, казалось бы, верных по форме требований императорской власти. Дело обстояло следующим образом. В 717 году на византийский престол взошел Лев III (675–741 гг.), прозванный Исавром. Он нашел, что почитание реликвий и икон превратилось к тому времени, по сути, в суеверие. Это обстоятельство вызывало насмешки и критику со стороны мусульман, которые, как известно, не допускали и не допускают каких-то отклонений от строгого монотеизма, и, в конечном итоге, вело к падению авторитета христианства. Лев III решил поправить положение. В 726 году император обнародовал указ, в котором он запрещал поклонение иконам и дал указание вешать их в храмах на значительной высоте, а затем и вовсе запретил их.

Вышеупомянутый указ привел к расколу населения империи на иконоборцев и иконопочитателей. Начались вооруженные столкновения и беспорядки. Открытое противостояние длилось до самой смерти Льва III и продолжилось при его приемнике Константине Копрониме. Непреклонность императорской власти дала результат, и противники икон долгое время доминировали в обществе. Между тем, Римский Папа Григорий II, а за ним и Григорий III решительно осудили иконоборчество. Григорий III приказал прекратить сбор налогов в пользу Византии и дал понять, что отныне он не считает себя подданным византийского императора. Дело долгое время тянулось с переменным успехом, и, в конце концов, закончилось только к 843 году, когда патриарх Мефодий собрал новый Собор и подтвердил решения VII Вселенского собора об иконопочитании.

Подобная ситуация, т. е. различие в восприятии Божества различными же слоями населения, была свойственна не одному только христианскому миру. Однако способы ее решения были также различны. Если христианство сумело придти к определенным компромиссам, вроде допущения тех же икон, то у помянутых выше по тексту инков компромиссом стало допущение поклонения Солнцу.

Гарсиласо де ла Вега пишет: «У них (инков. – К.П.) не было иных богов, кроме Солнца, которому поклонялись с внешними проявлениями (еsteriormente); они возводили ему храмы, покрытые сверху донизу золотыми пластинами стены, приносили в жертву многие вещи, преподносили богатые дары в виде большого количества золота и всяких других самых ценных вещей, которыми владели, в благодарность за то, что он дал им все это; они выделяли ему в качестве его владения третью часть всех возделываемых земель королевств и провинций, которые завоевывались ими, и весь их урожай, и многочисленный скот; они строили ему дома великого затворничества и приюта для женщин, предназначавшихся ему и хранивших вечное целомудрие. Помимо Солнца, они… внутренне поклонялись Пача-камаку, как неведомому богу; они почитали его больше, чем Солнце, [однако] жертвы ему не приносили, храмы не строили, ибо говорили, что не знают его, потому что он не позволял увидеть себя; однако они верили в его существование… Таким образом, инки не поклонялись иным богам, кроме тех, которых мы назвали: видимому и невидимому; ибо те князья и их амауты, которые были философами и учеными (doctores) их государства (будучи людьми, не овладевшими письмом, ибо его никогда не было у них), пришли к заключению, что было недостойным и весьма оскорбительным и бесчестным делом приписывать божественные могущество, имя, честь, славу или достоинство более низким предметам, чем небо; и так они установили закон и приказали оповестить о нем, чтобы во всей империи знали, что запрещалось поклоняться чему-либо, кроме Пачакамака, как высшему богу и господину, и Солнца, за то добро, которое оно дарило им»^[25].

Заметьте, читатель, что инки не строили храмов Пача-камаку (один, все-таки, у них был) и внутренне поклонялись ему. Здесь может возникнуть следующий вопрос. Неужели вера в Господа не требует строительства храмов и содержания священнослужителей? В сущности, так оно и есть. Однако не стоит забывать, что человек является социальным существом и имеет потребность в общении, оттого он и создает религиозные общины, которые, в свою очередь, возглавляются образованными в теологии священнослужителями. В общем-то, здесь мы имеем необходимость в обычной организаторской работе, в просвещении и наставлении менее сведущих рядовых верующих более сведущими и обученными клириками.

В принципе, отношения Бога и человека можно (очень кратко) охарактеризовать следующим образом. В Екклезиасте присутствует очень простая формула этих отношений: «И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его» (Екк. 12:7). Данное изречение и изречение из книги Бытия, как-то: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт. 1, 27) позволяет нам сформулировать несколько положений для всякой монотеистической религии:

1. Есть Бог. Бог есть Дух-Отец.

2. Есть Человек. В Человеке есть Дух-Сын подобный Духу-Отцу и данный ему Духом-Отцом.

3. Дух-Сын стремится к соединению с Духом-Отцом.

Данные постулаты, без всякого сомнения, выглядят очень просто, однако вызывают множество вопросов. Например, всякий ли дух человеческий является Духом-Сыном? Нет, не всякий. Для того, чтобы обратиться в Духа-Сына (не путать с Сыном Божьим) человеческому духу требуется, как минимум, испытать Духовное Рождение или Пробуждение, т. е. осознать бытие Духа-Отца, только тогда он встает на путь, ведущий к Богу. Таким образом, всякая монотеистическая религия есть Путь, дорога к Богу.

Так вот, мусульманин, христианин, иудей не поклоняются каким-то своим различным богам. Они поклоняются одному и тому же Творцу, но каждый согласно своему религиозному закону (вероисповеданию). Ныне существует три общепризнанных Пути и, соответственно, три Закона – Закон Иисуса, Закон Мухаммеда и Закон Моисея. Так же и христианские церкви (православная, католическая, протестантская) чтут не каждая своего Христа, но одного Христа, каждая согласно своему обряду. Те же, к примеру, униаты проводят религиозные службы согласно православному обряду, но в организационном смысле, униатская церковь подчиняется римскому папе.

Сейчас следует обратить внимание на следующее, очень важное обстоятельство.

Приход монотеистических религий в человеческую жизнь знаменовал собой эпоху огромного духовного и нравственного роста человечества. Однако вхождение монотеизма в повседневную жизнь людской массы осложнено было тем, что в большинстве своем, как мы уже отметили, образовательный и интеллектуальный уровень массы невелик и ее среда склонна, в большей степени, прорастать суевериями, примитивными религиозными образами и прочим духовным знахарством. Посему, пропаганда суровых этических установлений некоего никем невиданного, неосязаемого существа, без цвета, вкуса и запаха не вызывала и не вызывает у широкой публики полного доверия.