Константин Родионович Мазин
Дьявол Ирска
Дальнейшее действие происходило через пару часов, когда Валерий проснулся и после умываний и одного монолога с иконой, сразу пошёл проведывать постояльца. Он только шёл по коридору, когда услышал подозрительные шумы, походившие на глухие удары и тяжкие получения увечий от этих самых ударов. Его шаг ускорился, настолько, насколько было возможно, дверь тихо отворилась. Вошедший сразу на полную, без стука, не занимаясь подглядыванием, так как испуг оставался силён, а сцена поражала. Посередине небольшой старенькой комнаты в стиле «грустного изгнанника» находилась старенькая и удобная двухместная кровать, на которой и проходило действие. Оголённый незнакомец оказался самым настоящим дьяволом, его гнилые крылья вылезли из давно открытых дырок плаща, порвавшего последний на кучку тряпок, гигантская кепка валялась на полу вместе с маленькими ботинками, из которых виднелся заводской картон. Зачем нужна эта подложка? Чтобы обувь сохраняла форму, что за глупый вопрос? Зачем незнакомцу картонные вставки? Чтобы не терять равновесие, ведь копыто занимает намного меньше пространства, чем нога и дополнительная поддержка этой палке с небольшой соприкасающейся поверхностью не навредит.
Этот дьявол распространял неизвестный доселе запах, несмотря на гниль, исходящую от его вида, слишком приятный и одурманивающий аромат, от которого даже самым сильным людям становится плохо, что они забывают своё имя, свою семью, свою жизнь. Незнакомца вход Валерия ничуть не смутил, и он продолжал своё порочное дело. Одурманенная девушка стояла в планке на коленках, получая удары по мягкому месту. Приятные удары чередовались с болезненными, и каждый следующий шлепок причинял всё больше страданий или чувств экстаза. Удар. Удар. И это бил не дьявол, это сердце. Удар… Удар… Удар. Пульс уходил, пока почти полностью не остановился. Удар. На этот раз уже головой об пол.
Голова сильно болела ещё долго. Тогда Валерий не осознавал что происходило. Его телом кто-то завладел, заставлял говорить грязные вещи, заниматься непотребствами и получать деньги за торговлю. Последнее не так плохо, если не принимать факт ростовщичества над «слабыми» людьми препаратами заглушающими боль, заставляющими испытать ненужные человеку чувства, продать душу и забыть обо всём мирском. В то время мужчина не узнавал себя, ему хотелось власти и денег. Он одобрял любую медицину и прививки. Его мировоззрение жестко изменилось, и он стал принимать существование проституции как факт, как контролируемый бизнес, который необходимо легализировать. Его перестали смущать однополые браки, а женщины, считающие себя мужчинами не имеющими…
