Константин Викторович Харский
Откроется не каждому
– Посмотрим. Если до конца недели устроишь переговоры о цене с потенциальными покупателями, то вернёмся к разговору о самостоятельности, – сказал папа, и дядя Сёма одобрительно кивнул.
Клара поняла, что этот вопрос закрыт, и даже удивилась, с каким облегчением она подумала о том, что сегодня ей всё-таки не придётся ночевать одной в этом страшном доме с привидениями. Ещё и папин рассказ о «необычности» деда, его странных гостях… Так или иначе, все присутствующие сейчас в доме деда согласились с тем, что дело тут нечистое и привидений кто-то видел. Дядя Сёма, если дать ему слово, даже расскажет в деталях, как и когда это было. Клара была уверена, что хотя бы одна история на этот счёт у него уже была, и в ней дядя Сёма, конечно же, привидений не испугался. Не такой он человек. Он не испугался, даже когда… И тут будет самое место для следующей его истории.
1.9.
За неделю до описываемых событий случайный прохожий, окажись он вечером у дома, где жил Замков Аркадий Фёдорович, дед Клары, вполне мог бы различить привидений. Одно из них было кудрявым, второе – толстым. Оба привидения были одеты в тёмную одежду. Тот, что кудрявый, сначала тоже надел чёрную шапочку, но она оказалась мала для кудрей, и волосы освободились. А второй, что толстый, – тот был почти лысым, и шапка сидела на нём надёжно, так что он был не только толстым, но и в чёрной лыжной шапочке; если бы он выступал за команду пиратов, то к его форме претензий не было бы – весь в чёрном. Эти двое, похожие на привидения, вот уже полчаса пытались открыть дверной замок дома Аркадия Фёдоровича. Самые лучшие отмычки пасовали. Толстый колдовал из последних сил, но тоже скоро вымотался.
– Не могу открыть, – сдался толстый.
–Тише. Пробуй снова или через окно полезешь, – угрожающим шёпотом сказал кудрявый.
– А я что тут делаю? С секретом замок, – оправдывался толстый. – Тут же не ставят сигнализации. Выставим окно, ты тихонько заберёшься, возьмёшь – и обратно. За пять минут управимся, а с замком – кто знает, сколько ещё возиться буду…
Кудрявый разочарованно фыркнул, махнул рукой на напарника, от которого оказалось немного толку, и пошёл вдоль дома. Он завернул за угол и встал у ближайшего окна, которое из-за высоких сосен было в тени, а с улицы эта часть дома не просматривалась.
Кудрявый подергал раму: ни малейшего шевеления. Монолит. Кудрявый достал складной нож и попробовал просунуть лезвие между створкой окна и деревянной рамой – на вид ей лет сто, и логично было ожидать, что лезвие легко войдёт в щель. Но лезвие не продвинулось ни на миллиметр.
– Что за чёрт, – сказал себе кудрявый.
– Чего ты тянешь? – спросил у него за спиной толстый.
– Попробуй ты, – кудрявый отошёл от окна, предоставив поле битвы подельнику.
После нескольких безуспешных попыток открыть окно толстяк поднял с земли булыжник размером с большое яблоко и аккуратно ударил им в стекло, опасливо закрываясь от осколков, которые точно должны были полететь в него от удара таким камнем. Но нет, окно не разбилось. Толстый удивлённо посмотрел на кудрявого и ещё раз со всей силы кинул булыжник в окно, успев подумать: не отлетит ли кирпич в одного из них? Метательное орудие и правда отлетело в кудрявого.
– Ты чего?! – возмутился кудрявый, потирая место удара.
– Стекло должно было разбиться, – пожал плечами толстый, пытаясь объяснить, почему камень ударил подельника в грудь.
Кудрявый шагнул к окну и стёр пальцем пыль от булыжника, оставшуюся на стекле на месте удара, растёр её между пальцами, чтобы убедиться, что это был камень, а не губка для мытья посуды. Потом ещё раз провёл пальцами по тому месту окна, куда пришёлся удар, – ничего. Ни скола, ни трещины. Ничего.
– Что будем делать? – спросил толстый.
– Нужен тяжёлый инструмент. Посмотри вокруг.
Воры попробовали использовать кусок трубы, толстую ветку и даже подкову, найденную на заднем дворе дома, но все их усилия были напрасны. Дом стоял, как монолит, и не замечал попыток злодеев пробраться внутрь. Через полчаса первым сдался толстяк.
– Пошли, расскажем им. Это какой-то заколдованный дом. Так нечестно. В него нельзя забраться. Пусть сами лезут, раз такие умные.
– Да, пора валить отсюда, – согласился кудрявый. – Не по себе мне что-то от этого дома. И где ты нашёл этих заказчиков?
– Они сами меня нашли. Предложили лёгкую работу: забраться в пустой дом и вынести несколько тетрадей и книг. Чего проще? Я тогда подумал, что это самые лёгкие деньги в моей жизни.
– Вот тебе и лёгкие, – резюмировал кудрявый.
– Только я задаток у них взял, – внезапно признался толстяк, – половину стоимости. И их старший сказал, чтобы я без тетрадей не возвращался. Наверное, пошутил так.
– Про меня они знают? – постарался максимально беспечным тоном поинтересоваться кудрявый.
Толстяк отрицательно помотал головой.
1.10.
Папа уезжал. Клара вышла проводить его до машины. Папа деловито проверил, не остались ли вещи Клары в машине, удостоверился в сохранности её паспорта у тёти Лизы, убедился в сотый раз, что оставил деньги на содержание. Не зная, что ещё сказать на прощание, неловко обнял Клару, сел в машину и бросил её здесь одну на произвол судьбы. Ну а как это ещё называется?
Клара готовилась к моменту, когда останется совсем одна в Старой Руссе. Она представляла себе это, пусть не в деталях, но в целом: вот папа уехал, вот я пошла туда, вот я сделала то и то… Но в реальности всё оказалось по-другому и гораздо хуже. Клара почувствовала себя одинокой и совершенно беззащитной. До этого момента она никогда не осознавала, никогда так тонко не чувствовала, насколько важно, чтобы рядом с ней зримо или незримо присутствовали родители и она могла на них положиться. Может, Клара и хотела бы больше самостоятельности, но только если рядом будут родители. Чтобы в момент, когда самостоятельность станет зашкаливать, можно было бы подойти к маме и передать ей ответственность за своё светлое будущее.
А теперь она одна, и нужно что-то делать. Нужно что-то делать, а хочется сесть в своей комнате и заплакать. Но до её комнаты очень далеко, и самой ей туда ни за что не добраться. У неё даже нет денег. И паспорт у тёти Лизы. Нельзя и представить, что тётя Лиза отдаст паспорт Кларе, пока десять раз не поговорит об этом с папой.
Она одна, и вокруг неё – тёмный туман. Что делать? Клара почувствовала, что её оставили в лабиринте и не указали дорогу к выходу. Клара почувствовала лёгкую дрожь в ногах и руках. Так страх проявлял себя, когда приходил постепенно. Нужно срочно отвлечься, или накроет с головой. Но как отвлечься, если Клара видит себя в тёмном лабиринте и понятия не имеет, куда идти? Она даже не уверена, что из этого лабиринта есть выход. Да она же может навсегда остаться в нём!
«Успокойся», – сказала Клара сама себе максимально непререкаемым тоном. Не помогло. Страх добрался до живота, и там стало пусто и холодно. Б-р-р-р.
«Представь, что мама и папа сейчас в доме», – попробовала уговорить свой страх Клара.
Не помогло. Она обхватила себя руками и села на корточки, едва не заскулив от страха и одиночества. Одна часть сознания Клары была подавлена страхом того, что она теперь одна и ей не выжить. Другая часть сопротивлялась страху и говорила, что надо действовать. Почему-то вспомнился Бернар и его идея фикс о том, что нужно обязательно иметь план и действовать согласно ему. «Тебя только не хватало», – подумала Клара, но в этот момент страх дрогнул и отступил. Не ушёл. А просто отступил, чтобы улучить удобный момент для атаки.
Клара встала, заложила руки за голову и выгнула спину. Бояться в таком положении было бы непросто. Куда проще бояться, сжавшись в комок. Всё ещё стоя с руками за головой и вытянувшись в струнку, Клара решила, что прямо сейчас составит список задач и станет двигаться согласно этому списку. Она всегда так делала, когда мозг отказывался думать. «Первое, что надо сделать, – это продать дом… Нет, плохой первый пункт. Я не могу его продать так легко и, значит, никогда не решу эту задачу. Надо в список добавлять задачи, подвластные мне. Задача номер один – составить список задач на… На какой период? На неделю. За неделю любой дом можно продать. Так. Что мне надо сделать за неделю? Первое – это подготовить дом к показу. Сделано. Всё. Список дел завершён…» У Клары появилось странное ощущение, что она только что обманула сама себя. Она как-то бессознательно поняла, что хотела составить список дел, чтобы не расстраиваться, не жалеть себя, не бояться завтрашнего дня, а получилось, что она в этот список поставила уже выполненные задачи. «Нет, так не пойдёт, – решила Клара и стала думать дальше. – Так, что я действительно должна сделать?..»
– Ну что, пошли в дом? Скоро стемнеет, – сказал вдруг дядя Сёма.
Клара обернулась. Она забыла, что вся семья Резниковых всё это время стояла рядом. Они тоже вышли проводить папу Клары и теперь ждали, пока она очнётся от своих мыслей.
Всё-таки не дождались, окликнули.
– Я закрою дом и приду, не ждите меня, – сказала Клара и смутилась от того, что Резниковы видели всё: и приступ страха, и борьбу с ним и даже её временную победу. Ну и пусть!
Странно. Она чувствовала себя одинокой и не хотела этого; но если Резниковы, то лучше уж она останется тут одна. Дядя Сёма обнял жену за плечи, и они пошли к своему дому. Йошка посмотрел на Клару и, взглянув на родителей, спросил у гостьи, нужна ли будет его помощь. Получил в ответ отрицательное движение головой, кивнул и пошёл на другую сторону улицы вслед за родителями. А Клара осталась одна, и на этот раз – совсем одна.
Надо было всё-таки оставить Йошку и вместе с ним зайти в дом, проверить, всё ли выключено, потом быстро-быстро пройти тёмным коридором обратно и запереть дверь. Тут Клара подумала: пока они тут стояли и провожали отца, кто угодно мог зайти в дом и спрятаться там! Она посмотрела через дорогу на Резниковых: все они уже были во дворе своего разноцветного, как канарейка, дома, и калитка за ними закрылась. А Клара стоит здесь одна. Она задумалась о том, что было бы неплохо составить топ-10 своих страхов и как-то потихоньку от них избавляться. И ещё она подумала, что прямо сейчас страх темноты занял бы в рейтинге первое место. Хотя нет, если вынести страх будущего поверх списка – так сказать, под номером ноль – то на первом месте был бы страх собак. Ну вот зачем она опять об этом подумала? Ведь в открытый дом могла забежать бродячая собака! Большая, чёрная, голодная, злая… Что там ещё мы знаем про страшных собак? «Любопытно, – размышляла Клара, – все мои страхи хотят занять первую строчку. Оно и понятно: быть страхом под номером восемнадцать означает только одно – до тебя вообще никогда не дойдёт дело и про тебя забудут. Можно ли страх собак поставить на девятнадцатое место? И как? Напугаться восемнадцатью вещами сильнее, чем собаками? Нет, такая терапия мне не по душе…»
Клара стояла в нерешительности. «Что если не закрывать дом? Ну, что с ним будет, если его не закрыть? Если что-то украдут – ну и пусть, мы всё равно его продаём. Ни мама, ни папа даже не узнают о том, что из дома что-то украли. Да и что могут украсть? Что если просто закрыть дом и не проверять его перед этим?..»
Тем временем на улице стало темнеть. Ещё полчаса – и наступит ночь. Надо было решаться. Клара зашла через калитку в тёмный двор. Если на улице был ещё поздний, но всё-таки вечер, то там, во дворе дома, была уже ночь. Клара решила, что не случится ничего страшного, если она просто закроет дом, как есть: с ворами, со злыми собаками и со всем этим страхом.
Клара подошла к двери и прислушалась: в доме было подозрительно тихо. Клара посмотрела в тёмное нутро дома и ничего не увидела. Плохо, что она не оставила включённым свет. Если бы она его оставила, то была бы сразу видна бродячая собака и воры. Но, с другой стороны, хорошо, что она не оставила свет включённым, потому что тогда ей пришлось бы заходить в дом и выключать его.
Кларе что-то послышалось. Может, на улице кто-то сломал ветку? Может, вор внутри дома отдирает половицы и ищет клад? А что, у деда был клад?!
– Стоп, – сказала Клара сама себе вслух. Она знала свою особенность фантазировать так, что в какой-то момент граница между фантазией и реальностью стиралась, и отличить одно от другого становилось почти невозможно.
– Я закрываю, – сказала Клара в темноту дома и усмехнулась наивности этого действия. На что она рассчитывает? Что злодей, если он оказался внутри, скажет «хорошо» или «ещё минутку»? Клара подумала: что ей делать, если вор и правда сейчас что-то произнесёт из глубины дома? Или зашумит? Или из темноты на неё кинется собака? Клара отошла от дверного проёма, чтобы собака не сбила её с ног; но на её реплику никто не отозвался и не кинулся наружу. Клару, похоже, это даже удивило: входная дверь была открыта почти час, и никто этим не воспользовался? В любом нормальном фильме дом бы уже обокрали. Интересно, а там есть что красть?
Клара замкнула дверь, повернув ключ на все обороты. Дёрнула ручку: дверь, словно вылитая из единого с домом материала, не сдвинулась ни на миллиметр. Клара направилась к Резниковым, продолжая размышлять о том, что хуже: ночевать в страшном доме деда одной или ночевать у противных Резниковых, которые, как стендаперы на разгоне, сейчас начнут оттачивать на ней свои шутки.
1.11.
Во время ужина Резниковы, конечно же, шутили над Кларой, как только могли: по поводу её фигуры и аппетита; по поводу того, что ей для ужина нужна не только вилка, но и нож. Йошка даже показал Кларе, как можно гарнир на вилку подпихивать кусочком хлеба, и необязательно при этом «пачкать» нож. И вообще, ножи не для этого. Клара не раз порывалась встать из-за стола, но сильные переживания, отказ от обеда и время, прошедшее с последнего перекуса, сделали своё дело: она была голодна как, наверное, никогда раньше. Она быстро съела предложенное, отказалась от чая и спросила, может ли она пойти в гостиную, где для неё отведено спальное место.
Йошка вызвался помочь, но Клара сказала, что справится.
Минут через десять в гостиную без стука вошёл дядя Сёма с книгой под мышкой. Дверь в гостиную отсутствовала – её отделяли только весёленькие занавески, но ведь можно было постучать хотя бы в стенку? Чего ломиться-то без приглашения?
– Не спишь? – зачем-то спросил он.
Клара, сидевшая на диване с телефоном в руках, не стала отвечать.
– Глянь-ка, принёс тебе учебник, – дядя Сёма протянул ей книгу.
Клара даже не взглянула.
– У меня каникулы, дядь Сём.
– Но ведь дом ты собираешься продавать?
– Мне нужно его только показывать. Продавать будет папа. А с замком я справлюсь, – Клара не упустила возможности уколоть.
– Мне сказали, что это лучший учебник по продажам или вроде того, – сказал дядя Сёма.
Клара безразлично отнеслась к возможности научиться продажам. Дядя Сёма продолжал стоять посреди комнаты, держа перед собой книгу на вытянутой руке. Клара поняла, что её укол остался незамеченным. Возможно, на дяде Сёме защитный костюм такой толщины, что уколоть его можно только копьём. Клара взяла книгу и положила её на журнальный столик рядом с диваном.
– Почитай-почитай, – посоветовал дядя Сёма, вероятно, предполагая, что именно после такой рекламы Клара кинется читать.
– Хорошо. Можно я лягу спать? – спросила Клара.
В гостиную так же без стука вошёл Йошка.
– Не хотели тебя пугать… – начал Йошка и замолчал.
Клара почувствовала, как её сердце начинает колотиться с огромной скоростью, дыхание перехватило и ноги стали ватными; если бы ей надо было встать и бежать отсюда прямо сейчас, она не смогла бы этого сделать. «Что если Резниковы – маньяки, а папа не знал об этом?!» – уже успела подумать Клара, а Йошка всё молчал и нагнетал тревогу. Клара слышала удары своего сердца уже в горле. Это нормально? Так и должно быть?
– Мы завели собаку. Она смирная, – увидев, что Клара встаёт, Йошка жестом показал: «Сиди, не вставай». Клара осталась сидеть. В основном – потому, что её ноги всё ещё не слушались. – Она послушная и дрессированная. Она не зайдёт в гостиную. Она на веранде. Просто ночью не выходи на улицу: собака может не выпустить тебя из дома. А так – спи сколько хочешь до семи утра, – продолжил Йошка.
Клара с ужасом смотрела на дверной проём гостиной: не появится ли из-за занавесок морда собаки? Прошло время, и она немного успокоилась, чтобы суметь сказать:
– Почему вы сразу не сказали, что у вас снова собака?
– Ты бы не осталась у нас жить, а мы хотели помочь твоему отцу. Он обещал нам небольшое вознаграждение, когда дом продастся, – признался Йошка.
– Так он же уже заплатил за меня… – удивилась Клара.
– Это плата, так сказать, за проживание. А это – за помощь в продаже дома. Ты же большая уже, сама понимать должна, – пояснил дядя Сёма.
Клара не понимала, как можно быть настолько мерзкими и подлыми людьми, а главное – вся семья сразу.
– Ну всё, спи, спокойной ночи, – сказал дядя Сёма и вышел из комнаты, увлекая за собой сына.
Клара прислушалась. Ей показалось, что она слышит, как на веранде или даже в соседней комнате кряхтит и ворочается собака. Зная Резниковых, Клара была уверена, что у них снова немецкая овчарка или даже что-то крупнее. Клара встрепенулась: ей послышалось, что когти собаки клацают по кафелю. Звук был в точности такой, как если бы крупная собака спокойно, по-хозяйски шла по кафельному полу. Потом Клара вспомнила, что у Резниковых нет кафеля на полу. Чёртово воображение.
Клара переоделась, выключила свет и легла на диван под лёгкое одеяло. Диван был неудобный. Его сделали так, чтобы было удобно сидеть, но лежать поперёк на нём было неудобно из-за бугорков и валиков. Клара повернулась на другой бок. Подушка была огромной, и Кларе казалось, что она лежит на диване сидя – её голова и шея были перпендикулярны… «О! Не забыть бы слово «перпендикулярный» – может в следующем году пригодиться», – с удовольствием отметила Клара. Голова и шея её оставались перпендикулярны горизонтальной поверхности дивана. Клара повернулась на спину, потому что о том, чтобы повернутся на живот, и думать было нечего, хотя она так привыкла спать дома.
– Не можешь заснуть? – поинтересовалась из соседней комнаты тётя Лиза и, не дождавшись ответа, добавила: – Я всегда баранов считаю.
– Я вас первым делом пересчитала, – едва слышно проговорила Клара.
Время было детское: половина десятого вечера. Дома, в Питере, Клара не ложилась спать так рано, но местные порядки были простыми: после захода солнца жизнь останавливается и город засыпает. Клара повернулась на бок, услышала шевеление и вздох в другой комнате. Сейчас спросят, спит она или нет. Но не спросили. Только хотели.
Клара взяла телефон. Несколько сообщений от Аньки, от других друзей. Клара поняла, что несколько часов была отрезана от внешнего мира, забыв даже про телефон и необходимость быть на связи. Клара описала Аньке ситуацию. Коротко, но эмоционально. Анька написала, что сочувствует. Написала, что будет вести прямой репортаж с места дуэли. Написала, что, кажется, знает, из-за чего дуэль. После этого на экране смартфона долго было написано «Анька печатает», но текст не появлялся. Клара не выдержала и спросила, из-за кого дуэль. Анька написала: «Потом скажу». Клара едва удержалась, чтобы не кинуть свой телефон ну… хотя бы на пол.
Из соседней комнаты снова послышался недовольный вздох. Клара возмущенно подумала: «Они всю ночь будут такими вздохами сообщать, что я плохо себя веду? Хорошо ещё что собака ведёт себя тихо и не появляется в гостиной. Может, собака вообще самая воспитанная в этом доме?»
Клара взяла книгу со стола и решила: «Буду читать и нарочно шуршать страницами. Если будут претензии – скажу: «Вы сами мне дали эту книгу»». Клара потянулась к торшеру у дивана, включила его, открыла первую страницу. Вдруг она заметила, что там, где было указано название книги, что-то написано синей шариковой ручкой: «[Неразборчиво] желаю грандиозных [неразборчиво] к [неразборчиво]». Автор, подпись и дата. «Как это – автор?» – удивилась Клара. Как это – автор книги взял и написал на своей же книге что-то там про грандиозное? Клара ещё раз прочитала автограф. Кажется, он начинался со слов «Семёну Львовичу», но это не точно. Если автограф действительно начинался со слов «Семёну Львовичу» и отца дяди Сёмы зовут – то есть звали – Лев, то выходит, что книга не просто подписана автором, а подписана дяде Сёме! Откуда дядя Сёма знает людей, пишущих книги? Зная дядю Сёму, проще предположить, что это он сам написал: «Желаю грандиозных…» Чего «грандиозных» ты желаешь? Если не книги, то хотя бы автографы можно писать понятно? «Желаю грандиозных перелётов к литициям», – так, что ли? Что такое «литиции»? «Желаю грандиозных нереметов к лудишим»? «Переметов к людям»? Тогда тут больше двух ошибок в слове «людям».
Книгу читать расхотелось. Однако сна тоже не было. Клара, надеясь, что книга окажется скучной, перелистнула страницу. Громко. Так, чтобы было слышно в соседней комнате, где спали тётя Лиза и дядя Сёма.
«Человек не проживает жизнь, к которой готовился», – прочитала Клара. «Ну правильно, тогда в выигрыше двоечники, – согласилась Клара. – Они ни к чему не готовились и поэтому готовы ко всему. Мама училась на доктора, а работает финансистом каким-то. Её лечебная практика ограничивается членами семьи и подружками. Папа учился на бизнесмена и работает бизнесменом. Человек не проживает жизнь, к которой готовился… Как это понимать?» Клара оценила толщину книги: больше физики и геометрии вместе взятых, если не учитывать обложку. Это сколько же читать такую толстую книгу? И такую непонятную! Человек не проживает жизнь, к которой готовился. А какую он тогда проживает?
В доме было тихо, но Клара слышала, как сопит собака. Этот звук ни с чем не спутает человек, у которого фобия собак, темноты и столкновений с миром. Собака и правда была послушной и, возможно, даже неагрессивной. Она не пыталась зайти в гостиную. Клара немного успокоилась. Теперь она прислушивалась к дыханию собаки только каждые две-три минуты. Клара всё же решила немного почитать книгу: у неё оставалась надежда, что это нагонит скуку и сон. Мама часто рассказывала, что засыпает, даже не закончив читать предисловие. Вместо учебника по продажам, как обещал дядя Сёма, Клара читала про какого-то парня-неудачника, который вляпался в нехорошую историю с хулиганами. Буквы расплывались, читать было трудно. Клара подумала, не включить ли верхний свет, но не стала рисковать: это почти наверняка разбудит чёртову собаку и её гадких хозяев. Поэтому приходилось щуриться и с большим усилием наводить резкость взгляда.
Клара знала свою способность эмоционально подключаться к повествованию и тонко сопереживать героям. А тут парня, который всего боится и, очевидно, избегает конфликтов, окружают хулиганы. Клара представила это как наяву, и её передёрнуло. Она справится с тремя хулиганами, если у неё будет рапира. Ну, с двумя – точно справится. Первого вообще насквозь проткнёт, если рапира будет боевая, без наконечника, и если хулиганом будет не Кузнецова. Тут тренер прав – нужно тренироваться. Клара решила, что завтра же начнёт тренировки. Она отложила книгу, закрыла глаза и представила завтрашний день. Что-то нужно предпринимать, чтобы дом продался быстрее. Может, сделать прямой эфир в соцсетях? Это хорошая идея, но есть ли у неё подписчики из Старой Руссы?..
И тут план неожиданно сработал: Клара, едва начав читать книгу, уснула.
1.12.
Клара проснулась и взяла телефон: 7:15 утра. Дома можно было бы ещё часа два поспать, но сейчас она «в гостях». «Йошка сказал, что из дома меня не выпустит собака, но из гостиной я же могу выйти», – подумала Клара и села на диване. Протёрла глаза, сладко потянулась и, не удержавшись, громко зевнула от удовольствия. Занавеска тут же приоткрылась, и в комнату заглянул дядя Сёма.
– Проснулась?
– Да, – внезапно для самой себя ответила Клара на очевидный вопрос. В Питере за ней такого не водилось. «Влияние провинциального быта», – заключила с грустью Клара и сказала вслух:
– Выйти можно?
– Конечно. Сейчас будем завтракать, – ответил дядя Сёма.
– А собака? – уточнила Клара.
– Она умерла, – сказал дядя Сёма просто.
– Как умерла?! Отчего? Сегодня ночью? В этом доме? – мысли Клары стали скакать, как кони, только в разные стороны.
В голове опять зашумело, а сердце опять забилось часто-часто. – Ты забыла? Мы же вчера тебе говорили. Собака умерла. Уже давно.
– Йошка сказал, что у вас другая собака, она спит на веранде и не выпустит меня, если я захочу уйти из дома. Вы же слышали его вчера! – возмутилась Клара, понимая, что её опять разыграли. Просто невозможно тут оставаться! Что за дикие люди…
– А, это… Это он хотел, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Как книга?
– К чёрту вашу книгу, – раздражённо бросила Клара, но потом передумала и спросила: – Вы в курсе, что там стоит автограф автора? Она вам подписана?
– Точно, там же автограф, – вспомнил дядя Сёма.
– А что там написано? Какое пожелание?
– Да мы не разобрали, – махнул рукой дядя Сёма. –Понравилась?
– Ага, уснула на второй странице. Попрошу папу такую же купить.
В комнату вошла тётя Лиза и позвала всех завтракать. Говорила она почти шёпотом, объяснив это тем, что Йошка ещё спит. За завтраком Клара получила десяток листов офисной бумаги, разноцветные фломастеры, ножницы и ценный совет: написать объявление о продаже дома и разместить во всех людных местах Старой Руссы. Под диктовку дяди Сёмы, не терпящего изменений и пререкательств, Клара написала: «Продаётся нормальный дом на хороших условиях. Торопитесь. Купит первый, у кого хватит денег».
Клара никак не могла сформулировать, почему ей это объявление не нравится. В соцсетях такой пост совершенно точно не залетел бы в рекомендации, но, возможно, в офлайновом мире действуют другие алгоритмы. Ещё дядя Сёма настоял, чтобы в объявлении были правильно расставлены все знаки препинания.
– Это даже важнее, чем в контрольной, – сказал он поучительным тоном.
– Тогда уж – важнее, чем в диктанте, – поправила Клара.
– Ну, ты поняла, и это главное.
Вот чего Клара не хотела делать – так это позориться, развешивая объявления. Клара представила: вот она украдкой подходит к доске объявлений… Вот она озирается по сторонам и воровато достаёт из своего рюкзачка объявление и клей… Вот она мажет клеем объявление… Вот она выбирает место на доске, шлёпает это объявление и быстро убегает… «Бр-р-р-р. Мы так не договаривались. Моя задача – открывать и закрывать замок входной двери, потому что никто, кроме меня, не способен это сделать. Но позориться с расклейкой объявлений я не собираюсь», – думала Клара.
Под самыми разными предлогами Клара оттягивала момент, когда надо будет встать и идти развешивать объявления. Она хотела переписать их красивым каллиграфическим почерком. Она готова была сказать, что у неё болит голова и живот. Она была готова на любую ложь, лишь бы не идти на улицу и не клеить эти уродские листочки. Клара сидела и рисовала на объявлениях цветочки, солнышки, котиков… Когда все объявления были полностью изрисованы, она решила, что рисунки испортят дело и всё надо переделать – написать заново строгими, заглавными буквами. Обязательно чёрным фломастером, который, кстати, закончился, и надо бы купить новый. Клара была неутомима в придумывании способов затянуть этот процесс до обеда, а там уже и вечер, и стемнеет, и никто не отправит Клару расклеивать объявления среди ночи.
Но семейный совет Резниковых постановил, что Клару с объявлениями, чтобы ей не было скучно, будет сопровождать Йошка. Такой поворот событий позволил Кларе понять: то, что до этого момента она считала дном, таковым ещё не является. Вот позориться под шутки Йошки – это дно. Клара, выбирая между позором и стыдом, выбрала стыд и решилась идти расклеивать объявления одна.
Первым делом – центральный рынок и автостанция. Там всегда много людей. Кто-то увидит, кто-то прочитает, кто-то, может быть, вспомнит, что его знакомый хотел переехать в Старую Руссу, кто-то вспомнит телефон желающего переехать. Кто-то даже позвонит. Некоторые даже дозвонятся. Так что шансы, что объявление, повешенное здесь, сработает, ненулевые. Около нуля, конечно, но чуть-чуть побольше.
Потом – магазинчик возле дома Рушанина. Тут останавливаются туристические автобусы. Может, кто-то заметит красивое объявление. Хотя оно скорее похоже на детские рисунки от скуки, чем на объявление о продаже дома. Но всё-таки оставался шанс, что кто-то вникнет и подумает: «И правда, продаётся хороший дом, недорого. Надо поторопиться, чтобы успеть купить». Ведь примерно так думают люди, покупающие себе дом?
Теперь у Клары в рюкзаке осталось последнее объявление, и она была вынуждена признать: всё не так уж плохо, как она себе воображала. Во-первых, никому до неё нет дела. Все идут мимо, заняты своими делами и мыслями, и девочка с объявлениями абсолютно не мешает им. Во-вторых, она вешала объявления скучно и незаметно. Ну не будет же прохожий за ужином своей семье рассказывать историю: «Знаете, что я сегодня видел? Одна девочка клеила объявления о продаже дома!» Такую историю никто не станет слушать, а Клара не давала повода для более интересного рассказа. Скучно – лучший способ оставаться незамеченной.
Возвращаясь к дому, Клара оставила одно объявление для информационной доски у Курорта. На эту доску у неё были особые надежды, поэтому она оставила для неё лучшее объявление из тех, что написала. Точнее, нарисовала.
У центрального входа в курортный парк часто бывает людно. Абсолютно точно, что из всех людей, которые проходят через этот турникет, есть пять или даже десять человек, которым нужен дом в Старой Руссе. А ведь как было бы хорошо: свой дом в ста метрах от Курорта! Не надо платить за проживание и питание. Живёшь у себя дома, а когда чувствуешь, что здоровье не вывозит, – оделся, обулся, перешёл через дорогу и пей себе солёную минералочку сколько влезет. А захочется в туалет – не беда, всё рядом.
Клара подумала, что надо было бы эти аргументы даже написать в объявлении, но свободное место на половине стандартного офисного листка было занято дурацкими цветочками и котиками. Солнышко ещё. Лучше бы Достоевского нарисовала. Это больше привлекло бы внимание прохожих. Достоевский – это не обидное прозвище. Это писатель такой, жил тут рядом. Вот это можно было бы написать на половинке листочка. И Клара решила, что обязательно напишет об этом в следующий раз, если сегодня или завтра дом не купят.
Клара достала последний листок вместе с клеем, обильно намазала объявление и место, куда она его сейчас жмакнет, и тут заметила, что к ней направляется мужчина. Само собой, незнакомый. На мужике была полосатая футболка и полосатая кепка, поэтому он сразу же получил у Клары внутреннее прозвище «Полосатый».