Константин Гуляев
Песчаное небо
– Это называется «статическое электричество», – поднял я палец вверх. Ты обращайся, если что-то еще будет непонятно.
8. Возвращение
«Он не функционирует…» – эти последние слова Гасса гремели у Цейсы в сознании прощальным эхом. Не во время их произнесения, а позже – когда он отправился в свой последний полет. Во время их произнесения она была вне себя от возмущения – дессмийские устройства не могут «не функционировать»!
Но усилитель не работал. Гасс должен был приложить некие усилия, полный контакт с телом – она ведь объясняла! Подробно! Въедливо! Ничего не помогло… Точка на радаре ухнула на поверхность Краптиса – далеко от пещер, лишь Малышу под силу добраться. Но и Малыш на поверхности не появился, и связи она так и не дождалась. За спиной потеряно застыл Плух – безмолвно, как изваяние. И что теперь делать?..
Цейса бессильно высвободилась из пультовых гнезд связи и контроля – все сроки на благополучный исход миновали. Связи нет. Ясности нет. Информации нет. А что есть? Ярость. Кибернетик резко развернулась к пилоту, и взметнулась вверх, пытаясь стать как можно выше:
– Ты его трогал! Прибор!!! Ты мог засорить клеммы!
Ошарашенный, ничего не соображающий Плух посерел лицом и уставился в свои ладони.
– Тухлый планктон! Ну как можно быть таким безалаберным! Я же объясняла про клеммы! Они очень чувствительные…
Пилот не отвечал, затравленно вжимая голову в плечи при каждой обвиняющей фразе. Злость быстро схлынула – Плух не причем, она сама должна была предусмотреть…
Из каюты вылез заспанный Грезот, и, ворча, прошествовал на кухню, ничего вокруг не замечая.
– Может, он… еще жив… – выдохнул Плух на грани слышимости. Так выдохнул, что дессмийке стало за себя стыдно.
– Нет, не жив. – Цейса, смутившись, опять развернулась к пульту. – Я при такой тяжести выдержала бы часов пятнадцать, Гасс – не больше двух. Надеюсь, он им успел помочь.
– И что теперь… делать?
– Что и собирались. Через двое суток посадка, потом взлет – и на Каох.
Пилот медленно покачал головой: – Мы можем… не долететь.
– Ты предлагаешь не приземляться? – горечь в ее вопросе прозвучала с изрядной долей ехидства, и кибернетик смутилась еще больше. И приборы ей отказывают, и интонация… Дожила…
– Ждем связи… Малыша. Ты же его слышишь…
– Малыша могло завалить. Или кого-нибудь из команды, для этого им и могла понадобиться ментальная связь: это горы. – Цейса выразительно повысила голос и добавила в него обширную многоголосицу: – мы будем садиться, Плух, мы обещали.
Из кухни высунулся Грезот, злой как сто пираний:
– Что за базар!? – рявкнул он, вытаращив маленькие глаза, – тише нельзя?
Спорщики подавленно молчали, и уларк заметил в их позах вину и растерянность. Он криво оскалился:
– Что опять натворили, куски балласта?
– Гасс… погиб, – невнятно промямлил Плух. Грезот тут же изменился в лице, затем мимолетный испуг сменился вспышкой гнева.
– Ага! – яростно взревел он, распахивая дверь и наступая на дессмийку, – это все твои штучки, десса! Приборчики, финтифлюшки, коробочки! – Грезот неистово завертел перед своим носом скрюченными руками. – Кибердрючки… Это твоя вина! Твоей суборбитальной гордыни и хвастовства! Я знал, что все этим закончится, знал! Никчемная, бахв… хрр…
Цейса уже сидела на нем, скрутив уларка так, что у того хрустели кости.
– Мои ошибки, – чеканно процедила она, еле сдерживая захват на грани допустимого, – будет разбирать капитан и межгалактическая лига спасателей. Тебе же я советую впредь обходить меня за парсек, и, желательно, молча. Если ты еще раз раскроешь на меня свою торфяную пасть – я с безмерным удовольствием слеплю из тебя мокрого.
– Цейса… – кривясь, выдавил Плух – он уже чуял, что дело плохо. Но дессмийка, помедлив, брезгливо соскользнула со старпома и степенно вернулась за пульт, не спеша, правда, к нему подключаться. Корчащийся на полу Грезот начал подвывать и, еле касаясь, ощупывать левую руку. Плух бросился за аптечкой.
* * *
Наша компания представляла собой жалкое зрелище. Основной тягловой силой, как-то перемещающей нас вперед, стали вурвы. Фарч и Абвир покачивались на их спинах в лежку, я же еще как-то перебирал ногами. Севи шла без посторонней помощи, возглавляя процессию, а Малыш ковылял сзади – он больше полз, чем шагал. Две трети его, основательно потрепанного механизма, вышли из употребления. Укатала нашего малышку крутая горка, сколько теперь будем ползти…
Продолжение фатального спуска оказалось не сильно вытянутым – стены с потолком постепенно сужались бутылочным горлышком, и вскоре вурвы остановились перед входом в привычный нам коридор, правда этот был несколько выше обычных краптисовских лазов. Над входом чернел знакомый символ, но на сей раз он выглядел как окружность, заштрихованная на одну треть – и, на мой взгляд, напоминал изображение трубы. Или, опять-таки, коридора… Входить туда наши провожатые отказались наотрез. Дополнительным аргументом в их пользу служил целый пук проводов под потолком, стянувшихся сюда со всех концов подземелья. Видимо, мы и правда подошли к цели. Хозяева выпроваживали нас, не переступая порога своего дома. Может, на этот коридор у них имелось свое табу, может – неведомые нам рамки приличия проводов чужаков. Нам эти нюансы были неведомы. Дальше мы должны были идти одни. Вурвы сгрузили наши пожитки, пострадавших. Поворчали, повосклицали, и ушли обратно в сгущающийся сумрак. Интересно, и как они собираются подниматься?.. Впрочем, это их дело.
Я глянул на гудящую, переливающуюся иллюминацию коридорного потолка, и в груди опять екнуло. Краптис готовил нам последнее испытание, и шанс на его смертельность казался отнюдь не призрачным. До проводов было метра три, но у меня уже встали дыбом волосы и потрескивали магнитные нашлепки на скафандре. Да, после такого спуска я тут же напялил скафандр, и снимать его пока не собирался. Кстати, если я надену гермошлем, я пройду тут совершенно ничего не опасаясь. Но на Фарча скафандр не надеть – целый частокол шин, фиксирующие его переломанные кости, превратил его в негнущееся бревно. Я даже думать боялся, какую боль он почувствует, коли придет в себя, и очень сильно надеялся, что до конца пути он не очнется. Да и бойцу не улыбалось совать в одежду переломанные конечности… а, кроме того…
Я перевел взгляд на нашего киборга. Вернее, на его волочащиеся по диэлектрическому полу металлические плети – Малыш и сам был наэлектризован так, что искрил и потрескивал. Цейсу бы сюда – вот она бы все нам расписала: и про электрические поля, и про статику, и про индукцию… Я попросил у бойца бухту наноизола и обмотал им все ноги киборга.
Севи безмолвно стояла перед входом в коридор, и спокойно ждала моего решения. До меня не сразу дошел смысл этого ожидания – это что же, я теперь главный? Пусть даже на этом, отдельно взятом, финальном отрезке? А с каких щей? Кверкесса зауважала мои скудные умственные потуги? Впору возгордиться… Ну, что же, попробую довести всех без потерь.
– Первым идет Малыш. Далее – Абвир. И затем мы несем капитана.
– Ты не сможешь, – ответила Севи. Презрения в этой реплике не было ни на грамм, но я все равно его там отыскал.
– Я разберусь!
– И, кроме того, Абвир тоже может не дойти.
– Ему придется.
Севи пару секунд помолчала. Стороннему наблюдателю могло даже показаться, что она ошеломлена моей новой манерой общения.
– Не много ли ты на себя берешь, человек?
– Не обращай внимания, – послышался глухой голос бойца – он говорил через силу. – Эмоциональным особям мужского пола свойственно доминировать в любом социуме при малейшей возможности. Особенно, в замкнутой группе. Особенно, если им не могут ответить… Я дойду, Мать.
Краска прилила к моим щекам… Что за бред!? Но Севи не дала мне возможности возразить – она обернулась к Малышу, и тот первым заковылял в яркий проход. При его приближении по потолку зазмеились молнии.
– Стой! – крикнул я, и киборг остановился. Подобравшись к нашим баулам, я достал скафандр Фарча, и без малейших угрызений совести прорезал его ножом, от шеи до паха – с изрядным трудом, надо признать. Получилось эдакое скудное покрывало, и я, с трудом выпрямившись, накинул его на выступающую голову Малыша. Заглянул в коридор, отдышался, и снова направился к вещам. На сей раз я достал моток фала, и зафиксировал его конец в специальном зажиме на корпусе киборга. К другому концу я привязал наши сумки.
– Отправляй его, – махнул я рукой Севи, – а сама надень скафандр и помоги мне. Попробуем идти втроем.
Малыш отправился по проходу, а мы с Севи взгромоздили на сумки Фарча. Даже Абвир нам помог, встав на колено и орудуя одной рукой. После этого я, опустившись на пол, долго приходил в себя, унимая выпрыгивающее из груди сердце. Чертов Краптис, ноги моей тут больше не будет…
Дурнота отошла, и я снова поднялся на ноги. Пошатываясь, подошел к бойцу, и приглашающе мотанул головой, зовя свою, пока еще кроткую напарницу. Аккуратно обхватив Абвира с двух сторон, мы двинулись вперед. Вскоре мы миновали вход, и коридор перенес нас за эдакую стеклянную грань бутафорского магического шара. Вокруг потрескивало, вмиг наэлектризованные скафандры прилипли к телам, волосы распушились одуванчиком. Шатаясь, как троица забулдыг, с черепашьей скоростью, постоянно останавливаясь, мы перли вперед с непреклонностью планетарного притяжения. Над головой полыхали зарницы, и отсветы их плясали по нашим багровым лицам. Шаг за шагом продирались мы к выходу, обливаясь потом и вытягивая последние жилы из своих тщедушных тел. Мы шли домой.
Коридор всего-то был метров тридцати длиной. Но эту дистанцию мы ковыляли где-то около часа. И еще столько же отдыхали, вывалившись в ярко освещенный зал. Высосали последние остатки вязкой, влажной субстанции из фляжек, и даже пообедали. Правда, опять таблетками.
Несколько придя в себя, я окинул мало-мальски вразумительным взглядом представшую нашим взглядам эдакую лабораторию безумных ученых. Чем-то знакомым повеяло на меня от всей этой обстановочки – в таких лабораториях наши алхимики и Франкенштейны добывали золото и оживляли своих чудищ. Мне только сейчас пришло в голову, что у наших киношных алхимиков пещеры состояли не из здешнего аналога пемзы, а из наших земных, смачиваемых камешков. Как их там всех не попереубивало, ведали лишь великие маги прошлого.
Центр помещения занимал, по всей видимости, портал – громоздкая конструкция, прямо напротив коридора, примерно трех метров в диагонали. К ней и сходились все молниевые дорожки. Но портал зиял пустотой – никаких потусторонних фиолетовых свечений не наблюдалось. Видимо, его еще нужно как-то включить. Невдалеке от портала стоял… ну, наверное, пульт управления. Над ним висела гроздь разноцветных шариков, на первый взгляд – каменных, без каких-либо ниточек или опор. Они недвижимо висели сами по себе. Потолок пещеры был усеян светящимися шарами разного размера, тоже без каких-либо зрительных подвесов. Скорей всего, они не падали из-за электрического поля – им тут тоже была пропитана каждая пядь – на шерсть Фарча уже налипла куча легковесных песчинок, а сама шерсть стояла дыбом – капитан походил на плюшевого, пушистого медвежонка.
То и дело задирая голову, я направился к пульту. Дотронулся до одного из шаров. Ничего не произошло. Тогда я отлепил крупный шарик от остальных, и услышал предостерегающий крик Севи – она показывала вверх. Я, снова задрав голову, вернул шарик на место. И увидел, как дрогнул крупный светящийся шар над потолком. Всего лишь дрогнул.
Я уставился на Севи:
– Переведи светы! Гасс предположил, что речь идет про звезды – может, это они?
– Откуда они знают про шары, если сюда не заходят? – возразил боец.
Мать смотрящих молчала. Она ничегошеньки не понимала в особенностях звезд и в нюансах их расположения – сейчас я вспомнил об этом. Снова опустил голову и по-новому взглянул на россыпь малышей, вытерев со лба выступившую испарину. Так, допустим это звезды. Какой там размер у каохского светила? Спектральный класс, цвет? Память судорожно подсунула мне ворох сумбурных, беспорядочных данных, и я несколько растерялся. Облизав обсохшие губы и подняв глаза, я потянулся к нужному камешку, похожему на солнце Каоха. Отлепил от остальных, опустил ниже. Под потолком шелохнулся другой шар, но ничего интересного не произошло – портал оставался мертвым.
Что я делаю не так? Не та звезда? Я ее не туда передвинул? В звездах ли вообще дело? Где инструкция, черт их задери!? Или хотя бы привратник – за этим хозяйством кто-то должен следить, нет?! Ах, да… Привратника-то мы того…
Следующие минут пятнадцать я – как подопытная мартышка, играющая в трехмерные шахматы – передвигал и расставлял камушки. Я их сжимал, закручивал на манер планетарного вращения, тер и поджигал зажигалкой. Пока, случайно, один из передвинутых камней у меня не засиял в руках. Просто так, сам по себе. Я отпрянул. Медленно перевел взгляд вверх – один из шаров тоже разгорался, и неслабо. Я посмотрел на Севи, и остолбенел. Я мог бы поклясться – она улыбалась.
– Быстрее, навигатор. Фарч умирает.
Но портал оставался безжизненным – что за бред! Я смел все камушки вверх, оставив только светящийся. По одному стал шевелить остальные. Ноги у меня затекли, перед глазами плыли привычные круги, голова трещала, чесалась спина – и я уже ничего не соображал.
– Попробуй выстроить модель созвездия, – подал голос Абвир. Я вытаращил на него глаза:
– Что значит «модель»? В пропорции реальных расстояний?!
– Пока без пропорций, – буркнул он.
Я сокрушенно свесил голову, прогоняя дурноту. Ну, что же, попробуем…
Через две минуты засветился другой шарик, третий… мои руки мелькали, как у карточного шулера, я начал задыхаться.
Еще через пару минут засияла вся Малая медведица, и портал вдруг загудел. Окаменев, смотрел я на проявляющиеся сосны и проглядывающее сквозь них серое небо. Осень…
С редких рябин, набухших красными гроздьями, отлетали последние листья. Невесомой пелериной над землей раскинулись заросли папоротника. Вдали темными барханами виднелись далекие лесистые холмы, такие привычные и всегда недостижимые…
Я не знаю, как я тогда не разревелся.
– Каох, Крис. Нам нужен Каох. – голос Севи просто убил меня. Я сглотнул гадостный ком в горле, и смел все шарики, кроме первого. Земной пейзаж исчез, портал перестал гудеть. И первый шарик тоже погас и, вильнув, прилепился к остальным. Я, вытаращив глаза, едва не заорал от отчаяния – и тут же вернул его на место. Шарик снова засиял, и я с непередаваемым облегчением протер ладонью лицо, возрождаясь к жизни – нельзя так пугать, сволочи…
Я мог выстроить главное созвездие Каоха хоть с закрытыми глазами – проще задачки нельзя было и выдумать. Но руки у меня дрожали, пока я его выстраивал. Это, похоже, было моим самым тяжелым испытанием на этой проклятой планете. Через минуту в портале показались исполины айвахов.
Первым мы послали на Каох Малыша. Он прошел сквозь дрогнувшую пелену, как ни в чем не бывало, и остановился на той стороне, поджидая нас. Сильного разряда – когда одна нога у него еще была здесь, а другая – коснулась обычной, влажной почвы – не случилось, и я озадаченно потер шею. Ну что же, значит всю нашу электрошубу снимает мембрана перехода. Или что-то другое… или в момент перехода обе части тела не соприкасаются… нет, об этом я и думать не хочу – разряда нет, ну и чудненько.
Мы втроем подняли Фарча, поднесли к вратам – и Севи с ним прошествовала на Каох. Потом прошел Абвир. А я что-то задумался.
Врата спутали нам все карты. Беглец еще несколько месяцев назад прошел этим путем. Мы же тащились через подземелья, гоняясь за тенью. Я стоял, и смотрел на очередное чудо исчезнувшей расы – магию ангари, как верно подозревали Гасс и Севи. Для нас такие технологии недостижимы. Мы даже досюда еле дошли. Я вспомнил все наши лишения, и Краптис сильно стал напоминать мне чистилище. Пусть вся галактика этим порталом восторгается, я сюда больше не сунусь и за все сокровища мира.
Тряхнув головой, я подтащил баулы к самой дрожащей грани межмирья, и вывалился с ними на планету лаугхов. По ушам мне вдарило так, что я чуть не оглох – зато, вместе с тем, меня обуяла дикая, безумная жажда движения: хотелось прыгать, бегать и летать. Я будто в невесомость шагнул: совсем забыл что это такое – легкое тело! Пару раз сглотнув, я как-то привел в норму восприятие давления местной атмосферы. Абвир уже блаженствовал на травке, а Севи еще что-то успевала наговаривать в коммуникатор. Врата вынесли нас на дикую поляну, вдали от любопытных глаз. То ли это портал сам такой умный, то ли точку выхода кто-то когда-то откорректировал…
Я оглянулся. Мутное облако сумрачно-песочных тонов выглядело в буйстве зеленого разнотравья чуждо и нелепо. Портал явно чего-то ждал. Ради интереса я поднял с земли камешек, и кинул его в зыбь межпространственной мембраны. Он отпружинил обратно, как мячик от сетки – и тут пятно перехода начало меркнуть. Я хмуро наблюдал за этим процессом, испытывая даже некую долю злорадства. В последний момент в портале мне примерещился какой-то искрящийся силуэт, но, скорее всего, у меня просто рябило в глазах.
К подлету лаугхских, кверкских, дессмийских, а особенно – лиговских представителей всех мастей, от портала ничегошеньки не осталось. Ох, что сейчас начнется… обнаружен действующий межпространственный переход древней, исчезнувшей расы! Вурвы! Ангари!!! Ууу… туши свет.
Что бы не началось – я не собирался в этом участвовать. Пусть отдувается смотрящая – ближайшую неделю я собирался спать, спать и только спать. Хоть прямо тут, на стеблях гигантской травы.
Я подковылял к кверкам и прилег рядом. Севи пусто смотрела в небо, а боец наш лежал на животе и лицо его скрывалось в ткани рукава. Я какое-то время молчал, наслаждаясь покоем и райской невесомостью, а потом мне на ум стали приходить разные предположения.
– Севи, а тебе не кажется, что эти вурвы держали нас за дураков, а на самом деле они ангари и есть?
– Я думала об этом, – отозвалась кверкесса. – Нас они могли бы провести, но не Гасса. Он-то всегда смотрит в сознание, в мысли исследуемого. Нет, они лишь вурвы, полуразумные животные – но ангари кто-то из них помнить должен. Надо будет спросить мокрого, что нового он от них узнал…
Вся полнота блаженства и любопытства у меня тут же испарилась. Гасс… Они же еще даже не знают…
– Гасс погиб, Севи. Усилитель на орбите не сработал, и ему пришлось садиться на планету.
Севи не шелохнулась. Нет, это не живое существо, а кусок туфа. Отполированного.
– Значит, нам нужен новый биолог и кибернетик, – молвила она. Да уж… логично.
– Ты отправила на «Цветущий» сообщение, что не надо опускаться на планету?
– Им уже отправляют. Но я думаю, оно не успеет.
Вдали показался первый ухлусс, судя по размерам, грузовой. Кора его была окрашена в синий цвет. Все верно… Они, в общем то, и должны были прилететь первыми: синим цветом – цветом жизни – на Каохе окрашивались ухлуссы врачей. Следя за подлетом транспорта, я с удовольствием потянулся: во всем теле была необычайная легкость, и она очень неприятно дисгармонировала с гнетущей, безмерной усталостью. Одновременно хотелось и скакать, и не шевелиться.
Севи резво поднялась, и подошла к Фарчу. Ее походка не отличалась грациозностью – слишком резкие движения выдавали сумбурные усилия мышц – к притяжению Каоха организм еще не приспособился. Севи быстро осмотрела лаугха, затем по-кверкски спросила о чем-то бойца. Тот рывком поднял голову, кивнул, и переместился в сидячее положение.
Ухлусс сел. С виду он походил на огромную пивную бочку с откидной дверью и окнами. Из аппарата вышли два лаугха, и озабоченно нам кивнули. Один тут же занялся осмотром капитана, второй стал расспрашивать Севи. Из ухлусса больше никто не показался – кибернетические помощники здесь не приветствовались – лаугхи вообще к мертвой электронике на своей планете относились холодно и предвзято. После получения нужной информации, прибывшие без всяких носилок погрузили негнущегося Фарча в ухлусс, и улетели. За здоровье лаугха я не опасался – вот уж на медицинских технологиях лига не экономила – вернется наш Фарч вскорости, и будет чувствовать себя заново родившимся.
Потом прилетел второй ухлусс, выкрашенный цветами лиги – на нем мы и отбыли на базу. В ухлуссе этом меня чего-то затрясло не на шутку – организм запоздало сбрасывал напряжение последних дней. Заботливые сотрудники сопровождения накинули на меня чью-то куртку, хотя я совершенно и не мерз.
И вот на базе-то я, наконец, наелся как следует, напился и, заодно, посетил все сопутствующие заведения. Таким образом, я подготовился к предстоящей спячке, и, наконец, нырнул в мягкую, белоснежную, уютную постель, предварительно отключив коммуникатор и заперев дверь. Засыпал я с блаженным кошачьим урчанием.
