Кристина Азимут
Игрушка по контракту. Бесправная
Глава 2
Ещё одна причина, по которой пришлось смириться с происходящим. Никто ведь не поверит, что я не соглашалась стать его любовницей, если эти ролики попадут на суд широкой общественности. А на меня ещё и ярлык шлюхи повесят… Глеб отлично всё продумал, подстраховался со всех сторон.
– Ли-иля-а-а, – протянул Самойский, а его палец продолжал блуждать по моему лону, легонько задевая клитор и заставляя вздрагивать и слегка выгибаться. – Давай ту, мою любимую, – почувствовала, как Глеб проник в меня, совсем чуть-чуть, но и этого хватило, чтобы мышцы тут же сжались, жаждая продолжения.
В такие моменты я ненавидела своё тело, но – ничего не могла поделать. Не насиловал, да, просто соблазнял и возбуждал… Даже против моего желания. Моя ладонь потянулась к мышке, я послушно открыла папку и нашла тот самый ролик. Щёлкнула по нему… На экране развернулась картинка этого самого кабинета, вид был сверху – камеру Глеб установил под потолком, и садился всегда так, что его лица не видно. Только моё. Осторожный, сволочь. Мои глаза остановились на видео, где я, только в одной задранной юбке, со связанными за спиной руками, сидела на Самойском сверху, в кресле. Его ладони лежали на моей талии, направляя, и мы неторопливо двигались, и на моём запрокинутом лице с зажмуренными глазами отражалось неприкрытое блаженство… Чёрт. По телу прошла дрожь, я не могла отвести взгляда от экрана, слушая собственные прерывистые постанывания, наблюдая, как ладони Глеба ласкают мою грудь, и сама заводилась от этого. А между тем, откровенные прикосновения начальства сменили оттенок.
– М-м, кр-расота, – охрипшим голосом прокомментировал Глеб, и его палец пропал.
Разочарованно мяукнуть я не успела, уже раздразненная его прикосновениями – желание тягучим, горьким мёдом расползалось в крови. Вместо пальца нежных складок коснулся его язык… Я дёрнулась, подавившись вдохом и вцепившись в край стола, а Глеб, удерживая за попку, прижался губами, погрузив язык дальше во влажную глубину. С моих губ сорвался тихий возглас, коленки ослабли, и последние мысли о том, что надо как-то сопротивляться, сдерживаться, сгорели в яркой вспышке. Всё, теперь можно расслабиться и всё-таки получить удовольствие, клиент, как говорится, готов. Глеб опять добился своего… Его жадный рот посасывал, втягивал горевший огнём кусочек нежной плоти, язык тщательно вылизывал, и мои стоны стали громче. Тело подавалось навстречу, и уже отчаянно хотелось, чтобы не язык двигался во мне, а кое-что посущественнее. И Глеб словно почувствовал, что я в очередной раз сдалась.
Он отстранился, осторожно подул на жарко пульсировавшее чувствительное местечко, заставив судорожно вздохнуть сквозь стиснутые зубы. А через мгновение складки раздвинула горячая головка, мучительно медленно провела, снова дразня. Я заёрзала, уже не контролируя собственное тело, с хрипом вытолкнула из себя воздух, жаждая, чтобы наконец его член оказался внутри. Пальцы Глеба нежно погладили мою попку, Самойский не торопился, намеренно дразня, лишь чуть-чуть надавливая на вход и тут же уходя, продолжая неторопливо скользить по клитору, доводя меня до исступления. Да, ему нравилось показывать свою власть над моим телом и желаниями, и чёрт возьми, я ничего не могла с этим поделать. Он в самом деле вынудил меня подчиняться и ловить определённый кайф от происходящего…
– Лилечка, что мне с тобой сделать, детка? – вкрадчиво спросил Самойский, по-хозяйски оглаживая мою попку, пальцы нежно мяли её и раздвигали, открывая меня сильнее.
Я беспомощно всхлипнула, упёршись лбом в стол и прикусив губу. Сейчас я готова была сделать всё, что он попросит, от возбуждения мышцы внизу живота сводило в болезненной судороге. Разум туманился, сознание подчинилось бушевавшим гормонам. И хотя мне не нравились пошлости и грубости, они придавали всему происходящему отчётливый оттенок дешёвого порнофильма, заставляя чувствовать себя грязной, я подчинилась.
– Трахни меня, Глеб!.. Пожа-алуйста!.. – получилось жалобно, да и фиг с ним.
Потом придут мрачные мысли, запоздалый стыд и тоска, а сейчас – просто хотелось секса и кончить. Пару раз Глеб оставлял меня без оргазма, доведя ласками чуть не до слёз, и работать тогда было крайне тяжело. Причём и себе помочь тоже запрещал. Но сегодня я вела себя хорошо… Заслужила вознаграждение. Тихо зашипев, Самойский отвесил звонкий шлепок, а потом, жёстко вцепившись в ягодицы, одним мощным рывком вошёл, сразу на всю глубину. Я тихо вскрикнула, выгнувшись, от болезненно-сладкого толчка внутри всё заныло, а мышцы послушно сжались вокруг твёрдого, большого ствола.
– Да-а-а, детка!.. – довольный и хриплый голос Глеба.
Он начал двигаться. Быстро, сильно, вколачиваясь так, что я чувствовала себя насаженной на булавку бабочкой. Толстую такую, горячую булавку. Напряжение внутри стремительно нарастало, а когда я почувствовала, как его ладони шире раздвинули попку, и большой палец надавил на тугое колечко, проникая в запретную зону, перед глазами всё потемнело. Прогнувшись до хруста в пояснице, я упёрлась ладонями в стол, запрокинув голову и зажмурившись до разноцветных кругов, подставляясь под член и палец Глеба под самым удобным углом. От острых, жарких вспышек удовольствия перехватывало дыхание, хотелось ещё и ещё, сильнее и глубже, до той самой сладкой боли, за которой только безграничное удовольствие. Глеб двигался всё быстрее, навалившись на меня и прижав к столу, распластав на нём, жарко и хрипло дыша в шею, и я словно летела с огромной горки, всхлипывая с каждым толчком. Ещё несколько мгновений мучительного ожидания, и палец Самойского оказался снова между моих ног, безошибочно найдя нужную точку между откровенно мокрых, горячих складок.
– Давай, Лилечка, вместе… – выдохнул он и легонько нажал.
Внутри как будто взорвался вулкан, я протяжно застонала, ослеплённая и оглушённая, сильно подавшись назад, навстречу его члену и руке. В такие моменты я благодарила Природу, наградившую женщину множественными оргазмами, и плевать, что получаю его от сволочи, почти изнасиловавшей меня в самый первый раз и державшей на крючке своих грязных желаний. Волны накатывали одна за одной, и я жадно ловила их, захлёбываясь в этом удовольствии и на несколько восхитительных мгновений позабыв, где и с кем нахожусь. Отдалённо услышала шипение Глеба, чувствуя, как его член толкнулся во мне особенно резко и глубоко, и тут же Самойский тяжело навалился, расслабленно обмякнув.
Несколько секунд блаженной тишины, пока я приходила в себя и возвращалась в реальность, которую нарушил низкий, довольный смешок Глеба и его голос:
– Вот теперь утро в самом деле доброе, Лиля. Молодец, девочка, – он поднялся, снова несильно шлёпнул по попке и вышел из меня.
Чёрт. Эйфория схлынула, и вернулись вялые мысли, а с ними и ощущения. Уже далеко не такие приятные. Глеб же без презерватива был… Придётся на некоторое время уединиться в туалете, благо, он находился тут же, в моей приёмной. Однако Самойский удивил: я только собралась подняться и поправить беспорядок в одежде, как услышала властное:
– Лежи.
Звук отодвигаемого ящика, шорох, и промежности касается что-то мягкое и влажное. Глеб заботливо вытирал следы бурного приветствия. Вот уж точно, где-то сдох мамонт. Шеф крайне редко проявлял ко мне подобную заботу, признаться, и каждый раз я настораживалась – за таким поведением обычно крылся подвох. И в этот раз я не ошиблась.
– Лилечка, надеюсь, у тебя нет планов на вечер, – заговорил он, неторопливо и тщательно, аккуратно проводя салфеткой по всё ещё крайне чувствительной плоти. Пришлось прикусить губу, чтобы не дышать слишком громко и тяжело – с Глеба станется зайти на второй раунд… Ну и что, что рабочий день уже пять минут как начался, без предварительного приглашения или звонка никто не рисковал соваться в кабинет Самойского. – Наши клиенты, с которыми я веду переговоры, пригласили нас на закрытую вечеринку.
Вот оно. Тот самый подвох, которого я ждала. Внутри поселился холодок, затушив последние искорки недавно бушевавшего в крови удовольствия. Глеб обтёр мои бёдра и поправил трусики, и я молча выпрямилась, натягивая юбку и избегая смотреть на него.
– Нас? – осторожно уточнила, мысленно умоляя, чтобы Глеб сказал, что оговорился.
– Да, нас, – не оправдал моих надежд Самойский, как ни в чём не бывало, закрыл окно видео на компе и вынул флешку.
Естественно, такие вещи он не хранил на рабочей машинке, не дурак же в самом деле.
– Помнишь, несколько дней назад они приходили к нам в офис? Мой друг попросил, чтобы я обязательно взял тебя с собой.
Да, я помнила, как приносила кофе в переговорную и стенографировала. Это входило в мои обязанности, протоколы совещаний и встреч с клиентами. И на той встрече, о которой говорил Глеб, присутствовали трое, правда, смутно помню, как они выглядели. Я больше была занята делом, чем разглядыванием. А вот то, что особо просили о моём присутствии… Да ещё и закрытая вечеринка какая-то… Чёрт. Всё это нехорошо попахивало, и беспокойство усилилось.
– Так что, после работы поедем, – продолжил Глеб. – Переоденешься здесь, платье принесу.
Ой. Совсем ой. Мелькнула тоскливая мысль, что отказаться не получится, можно даже не пытаться. Самойский что, решил подложить меня под клиентов, чтобы добиться согласия на сделку?! Звучало дико, но… от него всего можно ожидать. Я незаметно сглотнула и через силу кивнула.
– Хорошо, Глеб Витальевич, – произнесла пересохшими губами, стараясь унять тут же заработавшую фантазию.
Боже, пусть я ошибаюсь, а. Один Глеб ещё ладно, с ним уже почти привычно, однако…
– Там все трое будут? – всё-таки переспросила, страшась ответа.
– Да, они партнёры, – окончательно убил мою надежду начальник, приобнял и чмокнул в губы. – Свободна до обеда, Лилечка. Иди, работай, детка.
Он подтолкнул к выходу, и я на подкашивающихся ногах направилась к двери. Не буду, не буду думать о вечере! Господи, во что он меня втягивает?! Оказавшись в приёмной, я прислонилась к стойке, пару раз глубоко вздохнув. Лиля, не будем сразу о плохом думать. Всё-таки за два месяца Глеб себя хоть и выставлял порой скотиной, но не откровенным подонком. Может, и обойдётся всё…
А в туалет всё же пришлось зайти. Чтоб у Самойского стручок отсох.
Глава 3
Рабочий день полетел своим чередом, и за привычной рутиной тревога от предстоящего вечера отошла вглубь, затаилась, иногда только покусывая изнутри. Звонки, документы, поручения Глеба – всё, как обычно. Я не заметила, как время подошло к обеду, и только когда зазвонил телефон, и я подняла трубку, услышав голос Самойского, поняла, что полдня уже миновало.
– Лилечка, – мурлыкнул шеф, и мои нервы моментально натянулись. – Закрой дверь и приготовь мне кофе.
Это были сигнальные слова, что Глеб снова хочет развлечься. Кролик и кобель, чтоб его простатит скрутил.
– Да, Глеб Витальевич, – послушно ответила я и только собралась повесить трубку, как он добавил.
– Не клади трубку.
И что ещё пришло в его больную голову?! Гадать бесполезно, пока не скажет, не узнаю. Я встала и подошла к двери в приёмную, закрыла замок. Все знали, с часу до двух ио директора недоступен, даже если находится у себя в кабинете. Глеб просто отключал телефон и всё. Он не любил, когда его отдых прерывали… Особенно если он отдыхал в моей компании. Вернувшись за стол, снова взяла телефон.
– Всё сделала, Глеб Витальевич.
Ещё одно правило: вне кабинета называть его только так. По имени – только во время секса.
– Умничка, – тем же тоном ответил Самойский. – Детка, я хочу, чтобы ты подготовилась к нашей встрече, – заявил он. – А я посмотрю, как ты это будешь делать. Включи камеру, – скомандовал он.
Я говорила, что он извращенец? Ещё и вуайерист махровый ко всему, иначе как объяснить его неуёмную тягу к порнороликам типа хоумвидео и последующим просмотрам их? Меня это коробило, если честно, особенно поначалу, сейчас же научилась воспринимать отстранённо. Поэтому я молча сняла камеру с монитора и прикрепила на край стола, отодвинувшись в кресле. Открыла программу – и всё это, прижимая трубку плечом к уху. Судя по всему, мне ещё и будут по телефону указания давать. Маленький нюанс: я на своём экране видела только изображение себя же, точнее, моих ног, пока ещё прикрытых юбкой, и это же видел Глеб сейчас. То есть, мне тоже придётся наблюдать за собой… Не моё это, не люблю подглядывать, но деваться некуда.
– Медленно подними юбку, – повелительно произнёс Глеб. – И раздвинь ноги.
Я положила ладони на бёдра и начала поднимать тонкую ткань, не отрывая взгляда от экрана. Два месяца хожу у него в любовницах, казалось бы, давно можно привыкнуть, но – не могу. Конечно, я девушка современная, и как доставить себе удовольствие, знаю, однако всё же предпочитала заниматься этим наедине с собой, а не… вот так. А Глебу нравилось смотреть, и просил он часто. Каждый раз приходилось преодолевать себя, и стыд вперемешку со смущением не желали уходить. Вот и сейчас страстно хотелось зажмуриться, получить хоть какую-то иллюзию уединения, но откуда я знаю, может, Самойский сразу смотрит и по камере в моей приёмной под потолком, где отлично видно моё лицо?! Так сказать, и крупный план, и общий… Я приподнялась, полностью обнажив бёдра и низ живота, задрав юбку до пояса, и развела колени, чувствуя, как щекам стало жарко от приступа замешательства.
– Пошире, Лилечка, мне плохо видно, – последовало уточнение.
Пришлось чуть подвинуться и закинуть одну ногу на подлокотник кресла, слушая, как участилось дыхание Глеба в трубке. Стыд усилился, особенно когда поняла, что пикантная ситуация всё же вызвала отклик в теле. Возбуждение вспыхнуло в глубине ярким солнышком, брызнуло по венам огненными ручейками, вытесняя другие эмоции. Я почувствовала, что трусики уже влажные, и тяжело сглотнула, скривив губы в улыбке. Ну конечно. Предсказуемая реакция. Тело привыкло к удовольствию, оно его хотело в любом виде, и плевало на заморочки разума. Глеб хорошо меня выдрессировал за эти месяцы, да…
– Хорош-шо-о, – довольно протянул Самойский низким голосом. – Покажи себя, детка, – следующий приказ. – Покажи, как ты меня хочешь.
Гос-споди. Как же я ненавидела, когда он комментировал вслух, кто бы знал! А ещё сильнее ненавидела собственные эмоции, поддававшиеся на эти двусмысленные, откровенные фразочки… Мои пальцы потянулись вниз, я одной рукой отвела в сторону трусики, сильно оттянув, чтобы не мешали, а другой раздвинула мягкие складки, обнажая розовую, влажно поблёскивавшую плоть. Сглотнула, не отрывая взгляда от картинки на экране. Крайне непристойной и пошлой, но, чёрт возьми, возбуждающей, это так.
– Погладь себя, медленно, – протянул Глеб хрипло, и я едва заметно вздрогнула.
Натянутые нервы зазвенели, мышцы внутри сжались от одних только слов. Мой палец коснулся скользкой промежности, медленно, как и просили, провёл вниз, прямо по клитору, и я не удержалась от прерывистого вздоха. От прикосновения там всё вспыхнуло, тело облило жаром, и оно подалось чуть вперёд, а мой палец вернулся к чувствительной точке, мягко, едва касаясь, обвёл. Я уже и не думала, что Глеб на меня смотрит, сознание окутал туман, и возбуждение рвануло по венам жидким огнём. Словно сквозь вату услышала тихое шипение в трубке и очнулась от дурмана желания, ненадолго вынырнув из сладких грёз.
– А теперь внутрь, Ли-илечка, – тягуче произнёс Самойский, выдохнув в трубку. – Не торопись…
Ох. Взгляд не отрывался от изображения, где мой палец медленно входил в тесное, горячее, откровенно мокрое лоно. Я облизнула пересохшие губы, сдерживая стон, трогая себя уже изнутри. Ощущая, какая я там гладкая, нежная и очень чувствительная. Мышцы послушно сжались, втягивая палец, и я выгнулась, проникая глубоко, как могла, и едва не захлебнулась от острого приступа удовольствия. Боже, хорошо-то как!.. Сознание снова уплывало, я перестала контролировать себя, скользя пальцем в узком проходе, а большой лёг на горевший огнём, возбуждённый и набухший клитор. С губ сорвался тихий, протяжный стон, я запрокинула голову, чуть не выронив трубку – смотреть на экране, как самозабвенно ласкаю себя, стало невыносимо. Тело стало податливым и мягким, будто из него убрали все кости, а одежда – грубой и раздражающей. Напряжённые соски тёрлись о кружево белья, и до дрожи хотелось освободить их и тоже подарить порцию наслаждения…
