Кристина Юрьевна Юраш
Любовь на Навьем перекрестке
Глава восьмая
– Да, золотко, будем делать колобка! – страстно прошептал кот, а мне показалось, что я вот-вот узнаю, где находятся кошачьи сусеки. – По древнему рецепту бабки и дедки!
– Но, бабка с дедкой вряд ли… – упиралась я, чувствуя, как внутри что-то сжимается, когда по моему лицу прошелся пушистый хвост. – Или ты хочешь сказать, что сказки опять врут? И дед еще был ого-го!
– Ой, что я тебе хочу сказать! – муркнул кот, самозабвенно улыбаясь.
– Так, я достаю сусеки, ты скребешь!
– Я вовсе не хочу знакомится с вашими сусеками! Более того, я … – начала я, пытаясь понять, что все это значит. К чему клонит кот, я уже выяснила. Кот клонит к дивану!
– Раздевайся, говорю! – усмехнулся кот. – Наденешь одежду бабки! Ты должна выглядеть вот так!
Он щелкнул пальцами, а на пол упала огромная книга сказок. Она была ужасно потертой.
– Сказки? – удивилась я, видя, как книга раскрывается на странице со зловещей картинкой колобка. Осторожно наклонившись, я подняла книгу, листая ее.
– Как слепить снегурочку? Как создать золотое яйцо? – удивилась я, видя заклинания и схемы. Пролистав книгу, я поняла, это не поваренная книга деда и бабки. Это пособие двух престарелых некромантов – оккультистов.
Так, а это что-то новенькое! Я про такое не слышала.
– А одежда обязательно? – опасливо спросила я, робко освобождаясь из кольца пушистого хвоста.
– А как же? – усмехнулся кот, щелкая пальцами. – Если есть рецепт, то нужно делать все по рецепту. Переодевайся!
Мне бросили ворох одежды, который достали прямо из воздуха.
– Он пахнет бабушкой, – прошептала я, глядя на старое застиранное платье.
– Вот, если бы оно пахло дедушкой, то тогда у меня было бы к сказке много вопросов, – заметил кот, а на нем появилась старая рубаха, подпоясанная старым поясом. Штаны с заплатками и лапти.
– Эм… – обалдела я, засовывая ногу в лапти и теребя платок.
Этот платок я все никак не могла завязать на голове, как показано на картинке.
– А может, одежда роли не играет? – спросила я, пытаясь завязать платок, как бабушки возле подъезда.
– Ты с ума сошла! Я еле раздобыл их одежду! – повернулся ко мне кот, сверкнув глазами. Вот как он так делает. Вроде бы смотрит, смотрит, а потом как распахнет глаза! А потом сузит. – Деда я, конечно, сразу поймал. А вот с бабкой пришлось повозиться! Хитрая бестия.
– Фу! – отпрянула я, видя, что бабка роста была очень маленького. И платье едва прикрывает мою попу. Я еще удивилась, как в него поместилась.
– Иди сюда! – дернул меня кот, завязывая мне на голове платок. Так, главное – не наклоняться.
Стоило коту повести рукой в воздухе, как мы очутились в страшной избе. Сама она была маленькой, тесной. Печка, лавка, стол и свечка. По заросшему паутиной окну полз ленивый паук. По запаху казалось, что в ней кто-то умер. Осмотрев избу, я поняла. Здесь умрут мои последние нервные клетки.
– Наклоняйся! – послышался голос кота, пока я обходила стороной черепа и перья. – Сейчас я достаю сусеки, а ты скребешь!
То, что от этого бывают колобки, я уже не сомневалась.
– А как же прелюдия? – спросила я, понимая, что не готова к встрече с кошачьими сусеками.
– Хорошо, можешь сказать что-то нежное! – усмехнулся кот, приседая к каким-то ларям.
Он откинул крышку, а оттуда дохнуло сыростью. Все внутри было похожим на плесень вперемешку с остатками муки.
– А тут точно на колобка осталось? – спросила я, глядя на паука, выбегающего из сусеков.
– Скреби! – произнес кот, выдавая какой-то скребок. Я стала собирать серую муку в кучку.
– Вот, – показала я, горстку муки. – Колобок. Портативная версия.
Судя по количеству муки, колобок должен был быть размером с теннисный мячик.
– Скреби еще! – расхаживал кот, скрипя половицами.
– А почему ты не скребешь? – спросила я, поправляя платок и утирая пот со лба.
– Потому что по сказке скребла бабка, – задумчиво отмахнулся кот, водя когтистым пальцем по ветхой странице старинной книги. – Что-то ты неправильно скребешь! Так! Три раза по часовой! Два раза против часовой! Ты что? Сусеки никогда не скребла?
– Нет, я приверженец традиционных отношений, – съязвила я, выскребая остатки муки.
– Что? И все? – удивился кот, поглядывая на результаты. Я развеяла муку рукой, чихая и сплевывая.
– А мы скажем, что это карманный колобок! – вздохнула я, собирая муку в бумажку. И тут же звонко чихнула.
– Ладно, – вздохнул кот, доставая склянку и острыми зубами впиваясь в пробку. Пробка вылетела и осталась в кошачьем рту. На бутылке виднелась надпись «живая вода».
– Так, а теперь меси тесто, – произнес кот, поливая диетического колобка. Скажу честно, но лиса была еще тем гурманом.
– Тут чего-то не хватает, – заметила я, пытаясь размесить тесто. – Наверное, яиц.
– Зачем яйца? У нас девочка! – удивился кот, нервно водя хвостом. Я пожала плечами, пытаясь размесить то, что есть. Таких тонкостей я не знала.
– Вот! – шмякнула я на стол колобка.
Глава девятая
– А теперь его нужно засунуть в печь! – командовал кот, листая страницы. Даже не глядя на старую печь, он махнул лапой. Огонь вспыхнул, печь дохнула жаром. На обычной лопате колобок отправился в самые недра.
– Ждем минуту, – расхаживал кот.
– А почему минуту? – спросила я, обдувая волосы и сплевывая муку, как вдруг меня обняли и подтащили к себе, поглядывая в книгу.
– Да, старая ты стала, – послышался голос кота. Он держал меня, а глазами уткнулся в книгу. – Нет у нас детей! Так пусть у нас хоть колобок будет! Утешение на старости!
Печь вспыхнула, а меня ткнули в книжку: «Читай!».
– Ты прав, дедушка! – прочитала я, поглядывая на печку, а потом на заплатку на рубахе кота.– Сколько лет вместе прожили, а детей нам так и не дали!
– Эх, бабка! Был бы я моложе, а ты красивее! – послышался голос кота, а меня ухватили за попу. – Все бы у нас было!
– Был бы ты моложе, а я красивее, меня бы здесь не было! – прочитала я, видя, как печка вспыхивает второй раз. – Ой, пусть колобок наш утешением на старости будет!
Я молча смотрела на старые буквы, а мои глаза расширялись.
– Нет, я это делать не буду! – в ужасе прошептала я, глядя на в книгу. – Нет, нет, нет! Мы так не договаривались!
– Да ладно тебе! – поддел мой подбородок когтем этот ужасный кот. Он смотрел мне прямо в глаза, а мир вокруг них растворялся. – Ну тряхнули стариной старички!
– Ай, – прошипела я, глядя на то, как ко мне приближаются кошачьи глаза. Я попыталась вырваться, но меня удержали. – Держите свою старину от меня подальше…
Кот всем видом намекал, что как мужчина он – космос! А мне так и хотелось в этот космос что-то запустить!
– Хорошо, – рассвирепел кот, нехорошо щурясь. Он отпустил меня, пока я выдыхала. – У сказки есть несколько вариантов. И в одном из них, бабка пошла прибираться. А в другом, дед с бабкой поцеловались! Ну что? Готова прибираться здесь? Или все-таки?
– Где веник, – ледяным голосом спросила я, осматриваясь по сторонам.
Кот замер на месте. В его кошачьих глазах читалось: «Как так?». А в воздухе пахло дохлой мужской самооценкой.
– Ты уверена? – послышался озадаченный голос кота. Видимо, уверенный в своей неотразимости, он даже в мыслях не допускал отказа. А тут…
– Хорошо! Где метла? – с вызовом спросила я, глядя прямо в глаза бесстыжему коту.
– А зачем тебе? – спросил кот, проводя рукой по пыльному столу.
– Улететь отсюда хочу! – усмехнулась я, понимая, что однажды мне придется объяснять колобку, что его сделали без любви.
И тут я заприметила метлу, которая уже поросла паутиной. Я гордо взяла ее, глядя на кота. Тот присел на стол, вскинув голову и скрестив руки.
Швырк! Швырк! – поднимала клубы пыли метла, собирая мусор. В облаке серой вековой пыли, были видны суженные глаза кота, обещавшие не простить эту обиду никогда.
Он смотрел на меня так, словно сейчас нагадит в душевные тапки, а заодно перекусит провод наушников, получив разряд бодрости на весь день.
– Я запомню, – послышался голос за спиной, пока я тщательно пылила в чужой избе.
Печка пока хранила молчание. Я изредка косилась на нее, проверяя, нет ли никаких изменений. В избе пахло сыростью и свежим хлебом. От печки шел жар, от которого я обливалась потом.
– Ну что? Устала, девица – красавица? – послышался зловредный голос кота. Я решила не оборачиваться, продолжая мести пол. Не то, чтобы в доме стало чисто и уютно, но хотя бы мусор не цеплялся за ноги и не умолял забрать его с собой.
– Нет, – ответила я, хотя за этот день порядком устала. Печка, а печка, ты там собираешься вспыхивать?
– Ла-а-адно, – многообещающе протянул кот, пока я подбиралась к книге. И правда, рецепт разделялся. Для одного нужен был… поцелуй. А для второго – генеральная уборка.
– Ну, – потребовала я, глядя на обиженного кота. – Читай! Твои слова!
– И не подумаю, – усмехнулся кот, растянувшись на столе. Рубаха очертила красивый торс, а темные волосы распластались по книге. Его хвост резковатыми движениями рисовал восьмерки в воздухе. – Ты меня обидела! И теперь я думаю, как бы обидеть тебя!
– Ой, да неужели? – удивилась я, обметая его со всех сторон. – Тебе колобок нужен или мне?
Я мела пол, поглядывая то на печь, то на кота. Метла вечно цеплялась за какой-то стручок, который тащился за прутьями. Зато мусора здесь уже собралось почти на целый самосвал.
– А почему у бабки с дедкой не было детей? – спросила я, глядя на кота. Если честно, то сильно ругаться с ним не хотелось. А то мало ли? Съест еще!
Я не выдержала и подняла сморщенный сучок -стручок, собираясь кинуть его в кучу мусора.
– Наверное, потому, что в молодости бабка застукала его с другой девкой. И то, что ты сейчас таскаешь по полу метлой, было оторвано у дедки на месте! После этого дед стал ласковым, на улицу уже не просился и смотрел только на право. Потому что перед этим получил по шее так, что она больше не вертелась!
– Фу! – бросила я стручок в кучу и вытерла руки об себя.
– Ну так что? – спросил кот, поднимаясь. В воздухе пахло горелым колобком. – Продолжим? Ну ты, карга старая, бери метлу! А то у нас колобок, а в избе не метено!
– А ты, старый хрыч, мог бы и избу починить! – злорадно прочитала я, остановив уборку. – А то у нас колобок, а изба разваливается!
Я покосилась на печку, но она молчала. Все, слова кончились!
Может, я мало убиралась? Может, мне тут ремонт нужно сделать? Капитальный? Мало ли, какая у бабки была бессонница?
Я стала с усердием мести пол, поглядывая на печку. Ничего не происходило! Я собирала мусор так, словно это был мой дом. Ползая по полу, я собирала в ладошку щепки, застрявшие в просвете между досками. Вот обидно! Я подошла к книге, видя… О, нет! Неужели все заканчивалось именно старческим оргазмом?
– Как видишь, слово «половая жизнь» не всегда означает уборку! Ну что, пожила половой жизнью? – усмехнулся кот, прикасаясь к моей щеке своим пушистым хвостом. Он знал! Он прекрасно все знал! Поэтому так и вел себя! Хвост обвился вокруг моей шеи, как боа. Я попыталась высвободиться, как вдруг меня дернули к себе.
– Не бойся, – послышался голос, когда когти продрали мои волосы, отбрасывая их назад.
Глава десятая
– Пусти! – фыркнула я, замечая, что хвоста нужно опасаться в первую очередь. Хвост сполз с меня, а меня сжали в руках.
– Все не то, чем кажется, – усмехнулся кот. И тут же громко добавил. – Ну что, бабулечка – красотулечка…
– Это что такое было? – шепотом спросила я, глядя на старинную страницу с каракулями, где черным по белому было прописано, что у бабки с дедкой до старости не зажило.
– Так значит, ты предпочла подмести всю избу, поцелую со мной? – спросил кот, почесывая уязвленное кошачье самолюбие.
– Вы не внушаете мне доверия, – положила я ладонь ему на губы.
– А что я тебе внушаю? – спросил кот. Стоило мне дернуться, как когти сжимались. Но если я стояла на месте, то они почти не чувствовались.
– Опасения и животный ужас, – проворчала я.
– Да, я такой, – самозабвенно заметил кот. Я опустила глаза, чувствуя, что между ног у меня появилось что-то волосатое и длинное. И природа такого не предусматривала. Это был кошачий хвост.
– А теперь ближе к телу, – заметил кот, поглядывая в книгу. – Эх, баба, годы тебя не пощадили! Эдак тебя скрючило!
Я краем глаза заглянула в текст, вцепившись в рубаху кота.
– Зато теперь удобненько! Наклоняться не надо! – прочитала я, понимая, о чем речь.
– Ты что? – ужаснулась я шепотом, сопротивляясь изо всех сил. – Мы тут спать собрались? Ты с ума сошел!
Меня развернули буковой «г», пока я опасливо осматривалась. Перед моим носом лежала книга.
– Ну, доставай там свой стручок- сморчок! Сделай в меня харчок! – прочитала я, понимая, что только что дед с бабкой сказали: «Клизма ревматизму!».
– Ну что, бабка! – прочитал кот, зависнув надо мной. Его хвост ловко перелистнул страницу. – Тряхнем стариной! Помнишь, как раньше! Чуть что наклонилась, так я уже там!
– Эм… – бегала я глазами, ища строчку и придерживая рукой юбку. – Поэтому в избе у нас всегда грязно было!
«Жарить бабку одну минуту две секунды», – прочитала я, округляя глаза.
– Ах! – простонала я, придерживая юбку на попе рукой.
– Ох! – послышался голос кота.
– Ах! – снова простонала я, поглядывая на печку.
– Ох! – отозвался кот. – Ух!
Этим «ух!» и увенчалась вся любовь.
– Иииии! – пискнула я, читая продолжение.
Печка вспыхнула, а кот развернул меня к себе. Он задрал мою голову и… поцеловал… Я чувствовала, как его язык раздвигает мои губы, но тут же сталкивается со стиснутыми зубами. Внезапно кот хмыкнул и …
– Ай! – дернулась я, понимая, что меня ущипнули за попу. Этим «ай!» кот и воспользовался, не дав мне выразить вслух всю глубину моего «восторга».
Опьяняющий поцелуй заставил покачнуться. Я не обнимала его. Мои руки уперлись в его грудь, но с каждой секундой нажим становился все слабее и слабее. Упоительный поцелуй заставил меня запрокинуть голову и закрыть глаза. О, мамочки! Я так никогда не целовалась! Мои руки сжимали его рубаху, пока сладострастные губы накрывали мои. Мне казалось, что в мощной груди что-то странно … вибрирует. Он что? Мурчит от удовольствия?
Где-то пахло горелым колобком.
Я так и не поняла, как оказалась лежащей на столе. Мои запястья придавили своими руками, а я чувствовала жаркий и опасный поцелуй, разливающийся волнением по венам.
– Все… все… – упиралась я, чувствуя в избе отчетливые запах горелого. Пригорала моя попа и злосчастный колобок!
– Достаточно, – внезапно заметил кот, демонстративно сплевывая на пол.
– Ах так! – сощурила я глаза, вставая со стола и одергивая лохмотья. Из печки валил черный дым. А потом печка погасла, а оттуда выпрыгнул черный, дымящийся колобок.
– Черный? – спросила я, видя, как у черного колобка размером чуть больше мячика для тенниса открываются красные глаза. – Он совсем пригорел? Так его же никто и не … Ну вряд ли он кому –то… Ой, фу какой!
– Сейчас его надо положить на подоконник! – скомандовал кот, словно мы с ним пару минут назад не сливались в страстном поцелуе. Бе! Я даже украдкой вытерла рот, недовольным взглядом поглядывая на кошачий хвост.
На кривом подоконнике кривого оконца остывал колобок, – плод неземной любви меня и кота.
– А что ты хотел? – с вызовом спросил кот, улыбаясь отвратительно хамской широкой улыбкой. – Все как в жизни! Один раз погладила кота – это еще не повод для серьезных отношений.
Он смеялся, глядя на меня мстительно – кошачьим взглядом.
– Кар! – послышалось за окном, а я бросилась туда, где мы оставили колобка. Над ним вилась огромная черная ворона.
– Кар! Кар! – хрипела ворона, пока я махала руками, не зная, как ее отогнать. – Это наш колобок! Брысь! Эй! Начайник! Сделай же что-нибудь! Сейчас нашего колобка съедят!
Кот подбежал ко мне, как вдруг… Колобок открыл огромную пасть и слопал ворону. В воздухе оседали два мелких перышка. Зато колобок сыто отрыгнул.
– А! – взвизгнула я, бросая колобка из рук. Колобок не долго думая соскочил с подоконника и…
Глава одиннадцатая
– Так, стоять! Ты слишком рано почувствовал себя совершеннолетним! – кот бросился к двери. – Чего встала! Лови, а то уйдет!
Я бросилась вслед за котом, видя как мрачный лес, обступил избушку – землянку. На пороге валялось разбитое корыто.
– Ай! – ударилась я об него, осматриваясь по сторонам.
– Ты почему сына не удержала? – рявкнул на меня кот так, словно это был наш ребенок.
– С чего ты решил, что это – сын? – опасливо посмотрела я на мрачный густой лес. Вряд ли сюда почтальон приносил пенсию! – Это дочка!
– Это еще почему? – огрызнулся кот, пытаясь понять, в какую сторону укатился наш колобок.
– В ней есть изюминки! – возразила я, вспоминая, куда укатилось наше сокровище.
– Это не изюминки, а тараканы! – отозвался кот.
Так, куда мог укатиться колобок с тараканами?
– Нет, есть и хорошая новость, – заметил кот, внимательно осматривая лес. – Здесь волноваться нужно за лису! Вот так наш малыш пошел по наклонной! По наклонной и в лес! Чего встала! Лови колобка!
Мне вовсе не хотелось идти в этот страшный, дремучий лес. Он пугал меня огромными деревьями, мрачной сыростью и странными голосами, то и дело доносившимися из чащи.
– Пошли! – дернули меня, а я стала отнекиваться. Но меня дернули за лохмотья и потащили в сторону деревьев.
Кот шел рядом, пока я вжимала в голову в плечи, слыша, как там, среди веток кто-то то ли кричит, то ли стонет.
Заросшая тропинка вела в самую чащобу, от которой веяло страхом, ужасом и «не ешьте меня, пожалуйста!».
Впервые в жизни я с надеждой посмотрела на кота, а потом прижалась к нему, вздрагивая от каждого уханья и крика.
– Колобок! Вернись! Мы все простим! – кричала я, в надежде, что у колобка была встроенная природой совесть.
– Это все твои гены, – хищно усмехнулся кот.
– С чего ты решил?! – возмутилась я, с упреком глядя на кота.
– А кто у нас баба – колобок? – усмехнулся кот, глядя на меня. – Кто у нас от Димы ушел, потом от Алексея ушел, потом от Виталия ушел? Мне продолжать?
Я покраснела, удивляясь, откуда кот в курсе моей личной жизни.
– Ты откуда знаешь? – отшатнулась я. И посмотрела на кота.
– А ты думаешь, что я нанимаю сотрудников, не уточняя их биографию? – усмехнулся кот. – Катись – катись яблочко, по золотой тарелочке!
– Значит, ты все про меня знаешь? – выдохнула я, чувствуя неприятную, внезапно нахлынувшую слабость.
– Да, я знаю, что ты постоянно уходила! – усмехнулся кот, бросив на меня мимолетный взгляд. – Посидела немного и ушла. Так что наш колобок в тебя!
– Я уходила потому, что понимала, что это – не мой человек! А зачем отравлять жизнь тому, с кем не хочешь ее провести? – спросила я, чувствуя себя неуютно. – Как только я это понимала, собирала вещи и уходила, освобождая плацдарм для «той самой».
– А ты не думаешь, золотко, что однажды та попадешь на хитрого лиса, который тебя съест? – усмехнулся кот, сверкнув клыком.
– Ты на себя намекаешь? – отшатнулась я. – Так вот, учти! Ты не в моем вкусе! И вообще! Он в тебя! Кто еще песенки поет? У меня, например, ни слуха ни голоса! В сказке колобок должен был петь звонкую песенку!
Я трусливо держала кота за руку.
Кот мимолетно взглянул на меня. Я заметила промелькнувшую улыбку.
Мы остановились и прислушались.
Откуда-то донеслись жуткие, сиплые и леденящие душу хрипы: «… ушел…».
– Ты там что-то говорила про звонкую песенку? – ухмыльнулся кот.
Мы немного ускорились.
– Слушай, давай разделимся? А? – заметил кот, глядя на мою руку, которая была продета в петельку его руки.
– Ты с ума сошел? В этом мрачном лесу? – ужаснулась я, опасливо косясь на черные дупла. – Может, его чем-то приманить?
– Чем? Карманными деньгами и новым телефоном? – рассмеялся кот.
Дожили! Я прижимаюсь к коту-людоеду, как к родному!
– Колобок!!! – крикнула я, осматриваясь по сторонам. Нет, а вдруг?
Я решила, что кричу недостаточно громко, поэтому набрала воздуха в грудь и выкрикнула: «КОЛОБО-О-ОК!!!».
Мне казалось, что в этот момент даже птицы умолкли!
– Колобок!!! – крикнула я, уже без особой надежды.
– Значит, девочка, – усмехнулся кот. – Какая девочка отзовется, если ее будут звать: «Колобком!»?
– Что ты хочешь сказать? – спросила я, соглашаясь с тем, что если меня будут звать колобком, то я предпочту умереть в лесу, чем согласиться с тем, что мне есть куда худеть!
– С тем, что мы допустили ошибку бабки и дедки., – усмехнулся кот. – Мы не дали ему имя. То есть, не было привязки. Поэтому он повторил судьбу первого колобка и слинял от нас во взрослую жизнь.
– Только не говори, что мы найдем ее уже глубоко беременной, с сигаретой в зубах и бутылкой! – проворчала я, косясь на кота. – Итак, мы выяснили, что это – девочка!
– Значит, нам нужно дать ей имя! – заметил кот. – Тем самым мы привяжем ее к нам. Тем самым завершим ритуал. Не надо так на меня смотреть! Первый колобок всегда комом!
– Маша? – предположила я, глядя тоскливо на кота.
– Тебе самой нравится имя Маша? – скривился кот.
– Ну… тогда Анжела! – предложила я, сказав первое пришедшее на ум имя.
– Колобок по имени Анжела? – искоса посмотрел на меня кот.
– Нет, ну твои варианты! Ты ж отец! – усмехнулась я, поражаясь, как мы стали родителями колобка.
– Любава! – предложил кот, пока мы углублялись в этот жуткий лес.
– Анжела!!! – крикнула я.
– Любава!!! – крикнул кот.
– Анжела!!! – крикнула я, как вдруг послышалась хриплая песенка. – И, все-таки Анжела!
Мы поспешили на песенку, как вдруг… Она стихла?
– Съели? – ужаснулась я.
– Кашель и сплевывания не слышно? Значит, не съели! – заметил кот. – Ты гляди!
На тропинке лежал полудохлый заяц, кашляя, словно сбежал из тубдиспансера. Он посмотрел на нас мученическими глазами и махнула лапой дальше.
Мы бежали по тропинке, как вдруг, тропинки стало две!
– Знаешь, дорогая, – заметил кот, приобняв меня. – Я тут подумал и решил. Я слишком молод, чтобы быть отцом! Мне всего лишь несколько тысяч лет. Но я обещаю честно платить алименты!
Я попыталась что-то возразить, но не успела.
– Эй! – крикнула я, понимая, что кот просто исчез. Вот как стоял на месте, так и исчез. Я осталась одна в страшном лесу, стоящей на узенькой поросшей травой тропке.
Мамочки!
