Кристофер Голден
Хищник. Официальная новеллизация
– Господа, – сказал он успокаивающим голосом, – будьте начеку. Наши враги большие, у них есть бластеры, и их задача – испоганить вам день. Бейте быстро и сильно и помните, – тут он поднял палец, – …они невидимы, только когда стоят на месте. Когда они двигаются, ищите глазами мерцание. А теперь вперед.
Когда наемники разбрелись по джунглям (оружие в их огромных руках выглядело как игрушечное), раздался пронзительный крик, похожий на боевой клич, который звучал, казалось, со всех сторон.
Мужчина, вышедший из вертолета после Трэгера, тоже выглядел по-своему красивым, но у него была способность при необходимости сливаться с окружением, когда его пугал звук. Сам Трэгер просто поднял голову, словно принюхиваясь, и с абсолютно невозмутимым видом снова надел очки. Подзывая помощника к себе, он сказал:
– Мне нужен пассажир. Мне нужна капсула. Если она не отсюда…
Помощник Трэгера, Сапир, закончил предложение вместо него:
– …то она вам нужна.
Агент, в очках которого отражались джунгли, кивнул и повторил:
– Она мне нужна.
2
Увидев помятый, пробитый пулями дорожный указатель, Маккенна подумал, что, возможно, ему удастся вернуться домой живым. Или в то место, которое можно назвать домом. Он больше не жил с Эмили и редко виделся со своим сыном Рори, однако хотел, чтобы это происходило чаще. Отчасти причиной этому была служба в полевых условиях, но и сам Маккенна был виноват, так как никто не мог подсказать ему, как быть тем мужем, в котором нуждалась Эмили, или отцом, которого заслуживал Рори.
Маккенна понимал свои ошибки. Он просто не ныл насчет них.
Его пошатывало, в горле першило, ноги тряслись. Казалось, что он пробежал миль двадцать, и, возможно, так и было, но сил на то, чтобы пробежать еще двести, ему уже не хватало. Капитан поправил рюкзак на спине и уставился на захудалый мексиканский городок, растянувшийся впереди. Называть это место городком было слишком великодушно – оно больше напоминало ряд конюшен посреди ничего, но Маккенна заметил одно здание с выцветшей рекламой кока-колы и словами «Бар “Рохо”».
Бинго!
Бросив нервный взгляд через плечо, капитан стер как можно больше камуфляжной краски с лица. У него не было времени наводить красоту. По правде сказать, Маккенна вообще не знал, сколько времени у него есть. Его ждало множество вопросов и куча людей, которые хотели узнать, что он видел (а, возможно, не хотели, чтобы он увидел это первым). Эти люди захотят возложить вину на него. Когда солдаты умирают…
«Черт возьми. Мои братья», – подумал Маккенна.
Когда солдаты умирают, все хотят возложить вину на кого угодно, но только не на себя.
Но это? Это была ситуация из разряда «полная задница».
Все еще пытаясь отдышаться, Маккенна перебежал через улицу и вошел в бар.
Вентилятор под потолком крутился так лениво, что, возможно, его вращение вызывал лишь ветерок. А может, он только и делал, что перераспределял тепло, Маккенна не мог сказать точно. По спине капитана струился пот. «Гребаная Мексика», – подумал он. Он всегда знал, что умрет грязным и потным.
Маккенна обвел взглядом помещение. На стульях сидели несколько клиентов, изнывающих от жары и наслаждающихся тенью. Никто в баре не забил тревогу, никаких полицейских и военных он не заметил.
– Fuera[4], – сказал он присутствующим, направляясь прямиком к барной стойке.
Бармен вышел из-за стойки, не глядя на Маккенну. Хотя его выражение оставалось бесстрастным, капитан знал, что это только для виду, и ему не нужно было спрашивать, почему. Он услышал скрип половицы и понял, что как минимум один посетитель (а возможно и не один, так как храбрость – удел группы) выступал против его присутствия.
Уголок рта Маккенны изогнулся в подобии ухмылки. Он посмотрел на бармена.
– Хочешь узнать, какая моя любимая каша? – спросил он.
Бармен нахмурился.
– Que?[5]
Маккенна развернулся и увидел двух придурков, приближающихся к нему. Капитан начал двигаться по интуиции, которая была развита уже так давно, что он и не замечал, когда она включалась. После увиденного он был рад вернуться в ритм обычной кабацкой драки, в которой можно махать кулаками и ногами, нанося сильные удары и ломая кости.
– Бах, – сказал он.
Удар.
– Крак.
Удар ногой.
– Бум.
Маккенна понял, что больше очереди к бармену не предвидится, но ему и так было все равно.
– Это намек, – сказал он.
Двое напавших на него мужчин лежали на полу и стонали – они были вне игры. Маккенна бросил рюкзак на стойку, расстегнул карман и вытащил засаленную пачку мексиканской валюты. Когда он протянул деньги, бармен приподнял бровь.
– Мне нужно, чтобы ты отправил это из посольства. El consulado, sí? Muy importante[6]. Вперед!
Бармен посмотрел в глаза Маккенны, затем резко кивнул, схватил рюкзак и повернулся, чтобы идти. Когда он это сделал, Маккенна произнес:
– Приятель?
Бармен оглянулся.
– Если ты не выполнишь мою просьбу, я тебя найду. Ты же не хочешь, чтобы я это сделал?
Не говоря ни слова, бармен исчез в двери за стойкой. Маккенна старался не думать о том, не слишком ли он напугал парня. Страх может быть оружием и отличным источником мотивации, но, как и с любым оружием, нужно точно знать, как его использовать.
Оставшись в баре в одиночестве (парни, которых он отделал, во время его разговора с барменом куда-то отползли), Маккенна наклонился вперед, взял стакан и бутылку текилы и налил себе выпить. Ни стакан, ни бутылка не отличались чистотой, но какая, к черту, разница? Он отсалютовал стаканом мухам, лениво жужжащим вокруг вентилятора, и уже собирался сделать глоток, когда услышал быстро приближающийся звук сирен.
Маккенна вздохнул. Он не удивился тому, что его нашли, но ему стало интересно, как они сделали это так быстро.
Когда сирены достигли крещендо и смешались со звуками останавливающихся машин, капитан засунул руку в правый карман грязной униформы и достал крошечную серебристую сферу – инопланетное маскировочное устройство. Держа его между большим и указательным пальцами, он откинул голову назад, услышав хруст позвонков в шее, и рассеянно бросил шарик в текилу. Затем поднял стакан и выпил все одним глотком.
В этот момент дверь бара с треском открылась.
3
Средняя школа имени Лоуренса А. Гордона, возможно, и была «Домом воинов», как гласила табличка (новая, хотя и временная табличка, висевшая под объявлением «ВЕЧЕРИНКА ПО СЛУЧАЮ ХЕЛЛОУИНА, 25.10 – ПРИГЛАШАЕМ РОДИТЕЛЕЙ И УЧЕНИКОВ»), но Рори не особо волновали спортивные команды школы. В двенадцать лет он был книжным воином. Воином класса.
Но только не в обеденное время.
В обеденное время Рори был воином шахматной доски.
Мистер Мур, его учитель естествознания, обедал за своим столом. В комнате было тихо, потому что проводилось занятие шахматного клуба. Пять игр шло одновременно, все они проходили на лабораторных столах. Рори мог бы сыграть с любым из ребят в клубе и победить, но вместо этого он носился по всему классу, держа в одной руке сэндвич с арахисовым маслом, и наблюдал за каждой доской по очереди. В уме он просчитывал конец всех пяти игр и имел стратегию для каждого из десяти игроков, которая гарантировала бы им победу.
Жаль, но никто не спрашивал его совета.
Мистер Мур взглянул на него и вздохнул. Много раз Рори казалось, что учитель хочет с ним поговорить: он как будто держал во рту какой-то важный вопрос или, возможно, какую-то мудрость, которая могла бы сделать его в глазах Рори более рассудительным, умным и отзывчивым учителем, чем тот его считал. Иногда учитель смотрел на мальчика, как на проигрывающего ребенка из шахматного клуба, но без всякой злости – он смотрел так, словно видел в Рори головоломку и думал, что может решить ее, если ему удастся найти недостающую часть.
Это была одна из странностей расстройства аутистического спектра. Рори не чувствовал, что ему чего-то не хватает, ему не казалось, что его головоломка не решена. Он чувствовал себя полноценным. Он просто чувствовал себя Рори.
«Нейроразнообразный», – подумал Рори, снова взглянув на мистера Мура и поймав его взгляд. Это был приятный ярлык, который докторам нравилось вешать на таких детей и взрослых. Термин, противоположный термину «нейротипичный». Но что было типичным? Рори был тем, кого многие люди до сих пор называли ребенком Аспергера, хотя технически синдром Аспергера[7] уже не определяли как специфический диагноз. Теперь он был всего лишь кусочком крупного пирога под названием «расстройство аутистического спектра».
Однажды мама сказала Рори: она считает, что нейротипичные люди похожи на пещерных людей, а дети, подобные ему, это будущее человечества. Ему понравилась эта идея, но у него появилось ощущение, что кто-то вроде мистера Мура нахмурится с еще большим недоумением (а, может, и с небольшим беспокойством), если Рори скажет такое в классе. Иногда ему было трудно представить, как думали типичные, но он много размышлял над этой темой.
Рори откусил от сэндвича и подошел к доске, где играли Хелен Джемисин и Итан Хилл. Хелен рвала Итана в пух и прах и уже потянулась к своей королеве.
– Я бы не… – начал Рори.
Итан бросил на него злой взгляд, но Хелен изогнула любопытную бровь и подняла глаза.
В этот момент комната наполнилась визгом.
* * *
За минуту до того, как Хелен Джемисин подняла свою королеву, двое детей, Дерек и И. Джей (на лице первого было злобное и хитрое выражение, которое, скорее всего, останется с ним по жизни; второй настолько сильно разевал рот и выглядел настолько сонным, что ему можно было набить на лоб слово «болван»), стояли в пустом коридоре школы рядом с пожарной сигнализацией.
Посмотрев по сторонам, Дерек сказал:
– Давай. Или тебе слабо?
И. Джей моргнул.
– А почему не ты?
– Я первый сказал.
Немного поразмышляв над этой неопровержимой логикой, И. Джей пожал плечами и сжал мясистую правую руку в кулак.
* * *
Рори зажал уши руками, другие дети повскакивали со своих мест. Сирена ввинчивалась в мозг резким пронзительным визгом. Мистер Мур подошел к двери и, забыв о Рори, выпустил других детей в коридор. Может, он и оглянулся, (а может, и нет), но к тому времени Рори бросился на пол за одним из лабораторных столов и, свернувшись калачиком, заткнул уши пальцами. Он крепко зажмурился, ни о чем не думая. Все мысли заменил звук, врезавшийся в голову, словно сверло.
Он заставил себя открыть глаза.
По коридору проходили Дерек и И. Джей. В тот момент, когда он их заметил, Рори перестал дышать, надеясь сделаться невидимым. На какие-то полсекунды ему показалось, что ему это удалось, но затем Дерек остановился и схватил И. Джея за руку. Они вошли в класс, на лицах расплылись волчьи улыбки.
Рори вздрогнул. Он вдруг понял, кто включил пожарную тревогу. Конечно, он не мог этого доказать, но знал так же отчетливо, как свое имя, и как то, что Хелен Джемисин была в трех шагах от победы над Итаном Хиллом в той шахматной партии.
– Эй, И. Джей! – крикнул Дерек. – Есть хочешь?
Они шли по научной лаборатории так, будто даже не знали, что Рори здесь. Они игнорировали его и в то же время полностью сосредоточились на его присутствии. Их постановка была плохой, и Рори не хотел в ней участвовать, но они никогда не давали ему выбора раньше и не собирались начинать сейчас.
– Да, черт возьми! – ответил И. Джей. – А знаешь, чего я хочу?
Рори напрягся, зная, что сейчас произойдет. Он мог бы сказать следующие два слова вместе с ними. Эти гадкие дети, которые считали себя очень умными, говорили их множество раз. Эсбергер[8].
– Эсбергер! – воскликнул И. Джей.
Рори был наполовину убежден, что эти уроды думали, что слово «Аспергер» так и произносится.
И. Джей пнул его. Рори скрутился еще сильнее, пытаясь защитить себя. Его и раньше пинали, и ставили синяки, но никогда не били до крови. Эти ребята были тупыми, как пробка, но достаточно умными, чтобы не наносить видимый урон. Глупые до мозга костей, но обладавшие мудростью хулиганов.
– Ммм, – отозвался Дерек. – Звучит восхитительно. Большой, сочный Эсбергер.
Он нанес свой удар. Рори закряхтел и пообещал себе, что не заплачет. Он не понимал, почему хулиганы себя так вели. Не мог понять, почему люди решают сделать то, что делают. Но его знаний хватало, чтобы понять: плач только принесет им удовольствие, и они будут бить его еще сильнее. Его терапевт сказал, что мальчику трудно понимать и учиться типичному поведению, но Рори научился очень многому.
Оба хулигана собрались было снова его попинать, но сирена резко выключилась, и в лаборатории воцарилась тишина. Они знали, что все кончено. Скоро вернутся ученики и учителя. Их поймают. Похоже, оба были недовольны тем, что их так быстро прервали, и огляделись по сторонам. Ухмыляясь, мальчики переходили от одной шахматной доски к другой и сбивали фигуры, как будто это Рори играл на них всех. Так оно и было, но они не могли этого знать, а он им не скажет.
Смеющиеся придурки дали друг другу «пять» и гордо вышли из комнаты.
Рори приподнялся на руках и осторожно вытянулся. Будет пара синяков, но ничего не сломано. По сравнению с другими нападениями, это, к счастью, было коротким.
Он выдохнул, обвел взглядом лабораторию и начал расставлять шахматные доски, быстро вспоминая детали. Затем кивнул – есть возможность это сделать.
Как можно быстрее, чтобы это не заметил мистер Мур, Рори Маккенна одну за другой расставлял шахматные фигуры на всех досках в таком же положении, как они стояли до пожарной тревоги. Процесс был простым и приносил глубокое удовлетворение. Хаос и беспорядок проникали в самую душу, и единственное, что смягчало эти чувства, – это восстановление порядка.
Нужно все расставить по местам.
* * *
По пути домой Рори снова попыталась убить собака Ортегаса, Багси. Рыча и щелкая зубами, пес промчался по двору и разорвал бы Рори горло, если бы не забор. По крайней мере, так это видел Рори. Он не любил собак, и особенно ему не нравились уродливые твари, похожие на монстров из сказок. Мама сказала, что питбули ничем не отличаются от других собак, просто у них плохая репутация, но, возвращаясь домой, Рори все так же обходил Багси десятой дорогой.
Первое, что он заметил, войдя – тишина. Он всегда чувствовал ее, когда мамы не было дома. Ее отсутствие казалось почти осязаемым, и иногда Рори спрашивал себя: может быть, такое ощущение возникает, если встретить призрака? Вызывают ли призраки ощущение отсутствия, чувство появившейся в мире дыры? Разумеется, Рори знал, что призраков не существует, но иногда думал о них, и это выводило его из себя.
Входная дверь закрылась с сильным хлопком. Мамина картина на стене слегка подпрыгнула, и мальчик немного задержался, желая убедиться, что она не упала. Он считал, что это хорошая картина – во всяком случае, ему она нравилась.
На кухне Рори сбросил рюкзак на пол и остановился, заметив на стене влажное пятно. Отмотав бумажное полотенце, он вытер его, устранив небольшой, раздражающий его беспорядок. Затем подошел к холодильнику, на котором висела записка от матери:
Потратила 1,5 часа на уборку дома. Если ты устроишь бардак, я тебя порежу. Целую.
Мама.
Рори открыл холодильник и осмотрел его содержимое, размышляя, чем перекусить.
Размышления прервал дверной звонок. Рори закрыл холодильник и вышел в прихожую.
Когда он открыл дверь, то увидел улыбающегося мужчину с ручной тележкой, украшенной на боку логотипом почтовой службы США. Рори стало интересно, сколько писем она может выдержать без посылок, каталогов или журналов. Еще он задумался о том, может ли внутри тележки прятаться человек или собака, и не настроена ли эта собака убить и съесть школьника из его района. Каких-то полсекунды он изучал ручную тележку на предмет прячущегося внутри Багси.
– Здесь живет Куинн Маккенна? – спросил почтальон.
Рори моргнул.
Почтальон криво улыбнулся.
– Не хотел тебя озадачивать. Как же это сказать… Куинн Маккенна – это твоя мама или папа?
– Папа, – ответил Рори.
– Ну, вот мы и сдвинулись с места.
Мужчина поднял тележку, и из нее на пол прихожей посыпалась лавина писем, квитанций и коробок. Рори отскочил назад и уставился на кучу вещей, разбросанных по полу. Затем взглянул на почтальона, задаваясь вопросом, не свихнулся ли этот человек. «Свихнулся» – так мама Рори иногда описывала поведение людей, которое ей казалось нелогичным или возмутительным. Она часто говорила, что ее волнует то, что отец Рори свихнулся. Но она никогда не говорила такого о самом Рори. Однако мальчик был уверен, что об этом почтальоне у мамы сложилось бы именно такое мнение.
– Его платежи за почтовый абонентский ящик просрочены. Извини, – сказал мужчина. Он не пожал плечами, но Рори услышал желание сделать это в его голосе. – Думаю, он… не часто здесь появляется, да?
Рори слегка кивнул. Внимание почтальона уже привлекла одна посылка в большой коробке, покрытая штампами, печатями и царапинами и обмотанная клейкой лентой. Рори заметил слова «консульство» и «Монтеррей, Мексика», и подумал: «Мексика?»
– Это почерк моего отца, – сказал он, больше самому себе.
– Печати посольства, – протянул почтальон, изучая коробку, как будто это труп, а он детектив из сериала. – Он выполняет какую-то государственную работу?
– MOS 11B3VW3, – ответил Рори, отчетливо произнося каждую букву и цифру.
Почтальон посмотрел на него так, как делали многие люди. Рори узнал знакомое огорошенное выражение лица.
– Вооруженные силы, – сказал мальчик и сделал паузу. Но увидев, что мужчина ничего не понимает, добавил: – Он убивает людей.
Почтальон склонил голову и, как-то странно посмотрев на Рори, произнес:
– Ага. Хорошего дня.
Рори немного посмотрел, как мужчина спускается по дорожке, а затем закрыл дверь. Хмуря лоб, он повернулся, чтобы рассмотреть посылку из Мексики, и через мгновение поднял коробку. Она была не очень тяжелой (не похоже, что там были книги), но и не легкой. Почему его отец отправил эту коробку себе домой, и что он делает в Мексике? А что еще более важно: что внутри?
«Может, это подарок мне?» – подумал Рори. Каждый раз, уезжая из города, отец говорил, что в следующий раз привезет Рори сюрприз, но всегда забывал. Возможно, на этот раз он решил отправить его домой, чтобы не забыть.
Рори потряс коробку. Его любопытство нарастало.
Он сказал себе, что не будет ее открывать. Сначала надо спросить у папы.
Но ведь если это подарок, он же в первую очередь предназначен для Рори, верно?
4
Кейси Брэкетт иногда задавалась вопросом, почему она делает это с собой. В тот прекрасный день, когда у нее не было занятий, она могла делать со своим свободным временем все что угодно. Мама говорила, что Кейси нужно найти парня – она принадлежала к тому поколению, которое считало, что женщине в ее жизни мужчина нужен для обеспечения безопасности, или прочного фундамента, или чего-то еще. Кейси не имела ничего против случайных связей, но отношение мамы сводило ее с ума. Девушке не нужен был парень… хотя она не возражала против того, чтобы время от времени собираться в кругу друзей.
Но у Кейси не было такого круга. Из-за плотного графика ее друзья были, скорее, одними из тех, кто связывает факты в единое целое. Случались дни, когда это казалось печальным, но, если быть честной самой с собой, Кейси приходилось признавать, что и сама она относилась именно к таким людям. В конце концов, ей и правда не очень нравились люди. Вот почему, в этот прекрасный день, она сидела на скамейке в парке для выгула собак недалеко от университета Джонса Хопкинса в Мэриленде и исправляла красным карандашом ошибки студентов, которые никогда не были такими умными, какими Кейси хотела их видеть. По крайней мере, за год она исписывала множество красных карандашей.
Работы лежали у нее на коленях, в правой руке был карандаш, а левой Кейси держала связку поводков, на которых бегали ее глупые, но красивые собаки. Обычно они вели себя очень хорошо, что часто приводило ее к мысли, что она может приводить их в парк для собак и спокойно исправлять работы. Но потом одна или несколько начинали носиться как сумасшедшие или отвлекать ее, и Кейси вспоминала, как она в последний раз обещала себе, что больше не будет себя так обманывать.
Но это был великолепный день, и ей нужно было сделать исправления.
Назойливое гавканье напомнило Кейси саму себя, когда она учинила в продуктовом магазине разнос продавцу, который положил бутылку апельсинового сока в сумку поверх свежей буханки хлеба. Она знала это гавканье так же, как мать знает крик своего ребенка, и ее охватило раздражение.
– Саммер! Прекрати! – рявкнула она. – Это не твое. Она что, похожа на твою?
Собака дважды тявкнула на игрушку, которую пыталась украсть, а затем отскочила, не забыв бросить жалобный взгляд на Кейси. Эта собака была проблемной. Иногда она подбирала оставленные без присмотра игрушки в парке и мочилась на них, как бы говоря, что теперь они ее собственность. Помечала свою воровскую территорию, как пушистый завоеватель-фетишист. Как-то раз она укусила красивого пожарного, который изо всех сил пытался выпросить у Кейси номер телефона. Она дала его, пусть и по не совсем правильным причинам, – думая, что парень позвонит, чтобы заставить ее заплатить за напитки или закуски, которые ему могут понадобиться, – но он так и не позвонил. Кейси почувствовала и облегчение, и разочарование.
Черкая карандашом по верхнему листу бумаги из стопки, лежащей на ее коленях, она заметила пробегающего рядом спортсмена-любителя со своей собакой на поводке. Парень замедлился. Даже периферийным зрением Кейси видела, как он вытянул шею, чтобы лучше ее разглядеть.
«Просто супер», – подумала она.
Таща собаку на буксире, зевака вернулся и теперь бежал на месте рядом с Кейси. Ей стало интересно, знает ли он, как предсказуемо себя сейчас ведет, или ему все равно.
– Как делишки? – спросил он, вытирая шею полотенцем.
Где-то из-за спины раздалось повизгивание еще одной собаки. Кейси оглянулась и закатила глаза.
– Тедди! Хватит! Ты же видишь, что ей это не нравится!
Пес бросился в сторону Кейси, выдирая на своем пути траву. Иногда она думала, что этот большой негодник ведет себя плохо только для того, чтобы она делала ему замечания. Пес прибежал и сразу положил морду ей на колени, шелестя бумагами. Кейси улыбнулась и начала ласкать его гибкое ухо, зная, что это его успокоит. Тедди был негодяем, но при этом оставался душкой.
Бегун стоял и наблюдал за этой картиной, видимо не подозревая, насколько это назойливо.
– Видел вас здесь, – сказал он, протягивая руку. – Даг Аматуро.
После чего почесал уши своей ухоженной, дизайнерской собаки, словно подражая взаимодействию Кейси с Тедди.
– Это Барколепсия. Она… любительница поспать. Она лаб…
– Лабрадудель, – сказала Кейси, нахмурившись и глядя на собаку. – Гипоаллергенная помесь пуделя и лабрадора.
Собрав свои бумаги, она резко встала и направилась к выходу. Даг настойчиво следовал за ней.
– Да. Так и есть, – сказал он, желая угодить. – Вы разводите животных?
Кейси покачала головой, ненавидя парня за то, что он завел разговор о своей собаке – старейший книжный трюк, но это сработало.
– Я профессор естественных наук, – сказала она. – Из Беркли.[9]
Он попытался не выглядеть напуганным.
– Что вы преподаете?
Кейси вздохнула, спросив себя, почему мужчины так делают. Зачем заходить так далеко, вынуждая ее грубить? Неужели этот Даг Аматуро действительно был таким невежей, или он думал, что его упорство разрушит стены ее равнодушия? Останется ли его подход прежним, когда он впервые увидит, как она учит своих студентов самообороне или упражняется в тире?
– Эволюционную биологию, – сказала она. – Наука о том, как изменяются существа. И приспосабливаются.
Даг задумчиво кивнул.
– Вы имеете в виду, типа… как меняется мужчина, когда встречает привлекательную женщину?
Кейси усмехнулась. Тот, кто хорошо ее знал, понял бы, что при виде этой усмешки нужно сделать несколько шагов назад.
– Забавно, не находите? Дарвин считал, что все дело в ловкости, интеллекте… а сейчас? Ты просто должен быть богатым, толстым, белым парнем.
– Я… – начал Даг, но вдруг моргнул, как будто впервые осознал, что, возможно, его предполагаемое обаяние на нее не действует. – Что?
– А забрось сейчас генерального директора в Серенгети?[10] Вопрос только в том, какого цвета дерьмо будет на нем через двадцать четыре часа? Если в Серенгети, значит, вероятно, оно будет шакальим… с красноватым оттенком. А шакалы? Да они жрут всякую хрень.
Даг сглотнул. Она отчетливо увидела движение его кадыка при глотке.
– Ээ, не хочу вас задерживать, так что… – пробормотал он и бросился вперед со своим лабрадуделем, который едва поспевал за хозяином.
Кейси посмотрела ему вслед и, засунув руку в карман куртки, вытащила серебряную фляжку. Открыла ее и сделала глоток.
– Доктор Брэкетт?
Кейси повернулась и увидела трех мужчин в темных деловых костюмах, наблюдавших за ней. Все трое находились в боевой готовности, но не к драке, а к тому, чтобы создать ей проблемы. Она сразу же подумала о федеральных агентах или дорогих телохранителях. Затем Кейси заметила у бордюра роскошный заведенный седан с правительственным номерным знаком на заднем бампере и поняла, что ее первое предположение было верным.
– Я так понимаю, вы наслаждаетесь созерцанием звезд, – сказал агент, который ее окликнул.
Кейси вздрогнула. В голове заметались мысли. Она уже слышала эти слова раньше, но не ожидала услышать их снова.
– Мои люди позаботятся о ваших собаках, – сказал главный агент. – Не могли бы вы пройти со мной?
Чувствуя страх и не желая этого показывать, она позволила им взять бумаги и поводки и подвести ее к седану.
Спустя пару секунд она залезла на заднее сиденье и взглянула в окно на своих собак. Машина тронулась с места.
– Любите собак, да? – спросил агент.
Кейси вздохнула, пытаясь успокоиться.
– Они вас не осуждают. Они не лгут. Никаких скрытых замыслов. Они или любят или раздирают вам горло. Я вроде как должна это уважать.
Агент протянул ей папку.
– А как у вас с высшими формами жизни?
– Я не знала, что они есть, – ответила она, пытаясь держать себя в руках/
На папке была эмблема Центрального разведывательного управления – орел и щит. Кейси открыла ее и изучила верхний лист:
Секретно
ПРОЕКТ «ЗВЕЗДОЧЁТ»
МЕМОРАНДУМ ДЛЯ ПЕРСОНАЛА, ДОПУЩЕННОГО К СЕКРЕТНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ТЕМА: КЛАСС 4. ВТОРЖЕНИЕ
МОНТЕРРЕЙ, МЕКСИКА
Кейси нахмурилась. Начала перелистывать страницы – и у нее пересохло в горле. Первой из серии снимков была фотография восемь на десять какого-то мужчины по имени Куинн Маккенна. Кейси увидела поле обломков, и ее сердце забилось от волнения. На следующем фото был изображен предмет, похожий на космический корабль – не очень большой и, конечно, не приспособленный для межзвездных путешествий. Какой-то подводный транспорт класса «корабль-корабль»? Корабль на поверхности?
Кейси открыла следующую фотографию, и сердце на миг замерло в ее груди. Она резко вдохнула, на несколько секунд потеряв самообладание. Это снимали со спутника сквозь верхние ветви деревьев. На фотографии не было обломков космического корабля. И самого обугленного судна.
Картинка была размытой, но она поняла, на что смотрит.
Человекообразная фигура. Та, которая была внутри этого космического корабля.
Кейси Брэкетт тут же забыла о своих собаках.
