Ксения Кантор
Мое бессовестное счастье
«Все персонажи и события книги являются вымышленными. Любое их совпадение с реальными местами, людьми, организациями абсолютно случайно».
Глава 1
Алина.
Говорят, чтобы новогоднее желание исполнилось, необходимо написать его на салфетке, поджечь над бокалом с игристым и выпить залпом под бой курантов. В моем случае что-то явно пошло не так, салфетка не сгорела, а черными хлопьями плюхнулась в бокал. Разглядывая получившийся «коктейль», я мучилась дурными предчувствиями. Но делать нечего, пришлось проглотить. Даже привкус гари во рту и вставшие поперек горла ошметки, не могли поколебать моей решительности.
Пусть все изменится.
Именно так звучало мое желание. И оно вмещало в себя целый ворох проблем: отвратительные отношения с мужем, подростковый период дочери, и полный разлад в нашей некогда счастливой, а теперь разваливающейся семье.
Через месяц стало окончательно ясно, чуда не случилось, все пошло по очень-очень плохому сценарию.
Два года спустя.
На часах пять утра, а перед глазами яркие вспышки недавнего кошмара. В попытке успокоить колотящееся сердце я глубоко и медленно дышала, как учил психолог. Но пора признать, все эти техники дыхания – полнейшая чушь. Два года прошло, а меня все не отпускает.
Словно это было вчера…
Скрежет ключа в замочной скважине, смутный силуэт перешагивает порог и движется на меня. Острый запах алкоголя и налитые кровью глаза. «Разочарована? Ждала кого-то другого?». Резкий выпад вперед и мужская ладонь удавкой сдавливает горло.
До сих пор вижу его лицо. Перекошенное ненавистью, чужое, вызывающее приступ паники и ощущение полной беспомощности.
Да, мой бывший муж под конец совместной жизни окончательно слетел с катушек. Погрязнув в пьянках и изменах, умудрялся во всем винить меня. Страшная штука – совесть, только чтобы не досаждать своему хозяину, она выворачивает реальность в уродливую, неправдоподобную версию. Так случилось и с ним. Изменял он, а подозревал меня. Отслеживал все мои перемещения, дотошно проверял телефон и искромсал ножницами всю более-менее красивую одежду. Когда его фантазии перешли в стадию агрессии, я поняла, если не уйти, однажды он просто прикончит меня. Точку в сомнениях поставила драка с дочерью. Когда Денис вновь принялся меня душить, на этот раз решив довести дело до конца, София не выдержала. Пятнадцатилетняя девчонка ураганом налетела на невменяемого, озлобленного отца и принялась оттаскивать от матери. Как итог – огромная гематома на лице и сотрясение. А дальше заявление в полицию и судебные тяжбы. Бывший прокатил нас по всем кругам ада, причем на предельных скоростях.
Невольно с губ сорвалась горькая усмешка. Могла ли я подумать, что этот некогда улыбчивый, обаятельный парень, который обожал меня и нашу дочь больше жизни, с годами превратится в бездушного монстра? Конечно, нет. Как и миллионы женщин, столкнувшиеся с абьюзом.
Ключевое слово – бывший. Надо почаще напоминать себе об этом.
За окном было еще темно. В комнату проникал лишь свет от неоновой вывески. Откинув одеяло, я сползла с кровати и уставилась в зеркало. Неясная фигура в отражении – белая футболка с дурацкой надписью и спутанные волосы. Растерев ладонями онемевшее лицо, я кое-как поднялась и пошла на кухню. Этой ночью мне больше не уснуть. Босые ноги смешно шлепали по кафельному полу. А мне хотелось плакать. И хуже всего то, что я знала причину, но даже самой себе не хотела в этом признаваться.
Чайник закипал, его мерный гул гармонично вплетался в ночную тишину, погружая меня в странное гипнотическое состояние. Воспользовавшись этим, злодейка память подкинула предательскую картинку.
Вчера мы случайно столкнулись на улице. Все трое – он, я и его молодая пассия. Настоящая красавица: длинные темные волосы, фигурка фотомодели и впечатляющее декольте. Не в пример мне – блондинке, чьи формы даже с натяжкой нельзя назвать выдающимися. Глупо вышло, как-то по-дурацки. Кажется, именно такие ситуации и называют – «немая сцена». Трое стоят посреди улицы и изумленно таращатся друг на друга. Мой бывший первым взял себя в руки, обдав презрением и снисходительной улыбочкой. Его длинноногая спутница кажется так и не поняла, какого черта происходит, а я… а что я? Мне стало больно и противно. Через две минуты все было кончено. Они прошли мимо, обогнув меня, как фонарный столб.
Ну, и пусть, главное все в прошлом.
Сквозь прозрачные стенки чайника виднелись пузырьки, подсвеченные голубоватым светом. По светлой столешнице, деревянным шкафчикам заплясали красивые блики. Красиво, хотелось, чтобы чайник не отключался. Так бы и гудел до утра. Тишина слишком тяготила. Было такое ощущение, что я стою в огромной пустоте. Ни ориентиров, ни просвета, куда идти – непонятно. Чтобы разрушить страшную иллюзию, я взяла из шкафа чашку и с силой захлопнула дверцу. Нужно прогнать эту тишину. Казалось, она захватила не только мой дом, но и сердце.
Наполнив кружку, я переместилась за стол. Медленно растворялся в кофе сахар, прожилки на столешнице сейчас напоминали трещинки, совсем как те, из которых состояла моя жизнь. И которые я тщетно пыталась склеить. И почему мужчины после развода – становятся свободными, а женщины брошенными? Кто это придумал? Откуда так повелось? А вообще, если разобраться, жаль ту девчонку. Молодая, глупая, повелась на импозантную внешность и крутую тачку, даже не подозревая, с каким чудовищем связывается. Боже, пусть она уйдет от него раньше, чем ее жизнь превратится в кошмар. Ей я зла не желала. Только ему.
Спустя два часа за окном показался тусклый московский рассвет. Безобразно каркали вороны. Скупые лучи осеннего солнца подсветили крыши соседних домов, перекресток с редкими машинами, заскользили по желтым листьям деревьев. Ровно в семь послышался будильник из комнаты дочери. Целых двенадцать квадратных метров – роскошь по нашим меркам. Моя и того меньше – всего девять, куда вмещалась лишь кровать и крошечный платяной шкаф. Но мы не жаловались, для двоих вполне достаточно.
Вскоре из комнаты показалась София. Заметив меня, она встала в дверном проеме и окинула заспанными глазами.
– Опять бессонница?
– Вроде того. Но все в порядке.
При взгляде на дочь в груди ощутимо потеплело. Софии семнадцать, и она обалденная. И сложносочиненная. Вместе мы многое пережили. Мои беды, ее, общие. Я не совру, если скажу, что минувшие два года стали для обеих тяжелым испытанием. Испытанием, которое мы прошли. Нелегко, со скандалами и надрывом, но прошли.
Я гордилась своей дочерью. А еще никогда не относилась к тому типу мам, которые ностальгируют по былым временам, с умилением и грустью вспоминают толстощекого карапуза, сетуя, что тот «та-а-ак быстро вырос». Ничего подобного! Каждый день рождения дочери я искренне радовалась, что она стала на год взрослее, умнее, самостоятельнее. Когда ей «стукнуло» три, и в голове резко включился свет, я испытала вселенское облегчение. В одиннадцать лет она хлопнула дверью перед моим носом, напомнив о личных границах. Думаете, я расстроилась? Отнюдь! Я посылала небесам миллион благодарностей и с тех пор всегда стучалась, прежде чем войти в ее комнату. В тринадцать София дала нам с отцом как следует прокашляться. А в пятнадцать после развода, разгребать последствия пришлось мне одной. Именно тогда она пристрастилась к наркоте, и я ее чуть не потеряла. Но все в прошлом.
Немного помявшись, дочь невесело призналась:
– Мам, у нас препод по семейному праву… и он зверь. Постоянно придирается, требует стопроцентного посещения семинаров и еще ни разу не поставил мне оценку выше тройки.
Судя по выражению ее лица, это не просто нытье. За ним непременно последует просьба.
– Сочувствую, и что ты хочешь от меня?
– Ты бы поговорила с ним.
От изумления я даже потеряла дар речи. Сначала подумала, София шутит. Но на меня смотрел щенячий, полный мольбы и неприкрытого отчаяния васильковый взгляд. Когда способность говорить вернулась, я решила уточнить:
– Милая, ты ничего не путаешь? Тебе семнадцать, ты учишься в МГИМО и вполне можешь поговорить с ним сама.
– Ну ма-а-ам… – продолжала канючить дочь. – Включи омбудсмена. Ты же в школе всех учителей строила. Пожалуйста. Вдруг сработает? Честно, я уже все перепробовала.
Мои брови непроизвольно поползли вверх. Закатив глаза, София удрученно призналась:
– Заигрывала, строила глазки, писала трёхстраничные эссе… и ничего! Его любимая фразочка: вы можете лучше. Ненавижу его!
Хотела ли я вновь включать одержимую мамочку? Нет, говорю же, я никогда не скучала по прежним временам. Но судя по отчаянию на лице дочери, дело серьёзное.
– Как зовут препода?
– Багратион Давидович Алиев.
– Чего?! Мне ни за что это не выговорить.
– Мам, ты же лучшая мама на свете. Даже Машка который год просит ее удочерить, да чего уж там, все мои подруги в голос твердят какая ты классная, современная, настоящая имба!
Порывшись в памяти и не найдя подходящего определения, я все же решила уточнить.
– Имба?
– Ага, это вроде крутая, самая лучшая. Мамулечка – имбулечка.
Подавив судорожный вздох, я прикинула, в какой момент визита меня вышвырнут из института – еще на пункте охраны или удастся добраться до кабинета? В принципе при удачном стечении обстоятельств, возможно, получится переговорить с… Багратионом. Господи, ну и имечко. Это что-то из грузинского? Хуже не придумаешь. Воображение мгновенно нарисовало усатого и неприступного горца в овечьей папахе, который слово «феминизм», скорее всего, расценивает еще один аналог названия главного женского органа. Человек с таким именем едва ли станет меня слушать.
– У нашей группы сегодня как раз семинар с Алиевым. С двенадцати до часу дня. Сможешь подойти?
– Что я скажу охране?!
– Ничего говорить не нужно. Я дам тебе свой пропуск.
– А сама?
– Пройду по студенческому. Видишь, я все продумала!
– Но на пропуске твоя фотка!
– Ма-а-ам, – в своей излюбленной манере вновь протянула София, – издалека нас путают даже мои друзья. А если у охранников появятся вопросы, скажи – не выспалась. Нормальная тема для студентов.
На стол плавно опустился пластиковый пропуск. Зацепившись взглядом за фотку белокурой симпатичной студентки, я невольно глянула на свое отражение в темном экране телефона.
Мы и, правда, были похоже – светлые волосы, голубые глаза и миловидные лица. Даже рост одинаковый. Но мне тридцать восемь! Даже если наложить тонну косметики, на семнадцать точно не потяну. На этот счет я иллюзий не питала.
Понимая, что от победы ее ожидает всего лишь шаг, София обняла меня и прижалась щекой к макушке.
– Пожа-а-алуйста. Вопрос жизни и смерти. Если я завалю семейное право, не видать мне стипендии, как Вэй Усяню мирной жизни.
– Ну насчет этого я бы поспорила, – улыбнулась я, ведь «Магистр дьявольского культа» мы читали вместе и взахлеб. – Хорошо, бусинка, я попробую.
Ладно… в любом рисковом деле главное – импровизация.
Тион.
Избалованные балбесы! Болтуны, лентяи и иждивенцы. О, я еще много чего мог сказать о своих студентах. Мальчики и девочки всерьез полагали, что, поступив в МГИМО, автоматом получили билет в беззаботную жизнь. Преисполненные собственной важности и уверенности в роскошном будущем, они не слишком рвались учиться. И совершенно напрасно. Об этом я знал наверняка, ведь когда-то тоже закончил этот институт. Треть нашего курса вылетела из-за неуспеваемости, половина из оставшихся не слишком преуспели в жизни, вторая более-менее пристроилась. Успешных выпускников можно было пересчитать по пальцам. Что доказывало простую истину: на корочку надейся, а сам не плошай.
Выводя на проектор презентацию с ноутбука, я мельком наблюдал за подопытными. Аудитория постепенно заполнялась. Рассаживаясь по местам, большинство студентов пялились в свои гаджеты, остальные записывали кружочки. Воздух вибрировал от пустопорожнего трепа и сдержанных смешков. Но были и такие, кто откровенно пожирал меня глазами. Уму непостижимо, почти два месяца прошло с начала занятий, а девицы все не успокоятся!
– Убрали телефоны, приготовились конспектировать. – на окружающих лицах тотчас проступило откровенное разочарование. Словно делая мне огромное одолжение, студиозы взялись за ноутбуки и планшеты.
Да, приятно быть в центре своей маленькой вселенной – фоткаться, делать посты, вести стримы. И как скучно просто учиться!
Поймав себя на том, что ворчу как старикашка, прочистил голос и приступил к теме.
– Тема сегодняшнего семинара: «Порядок наследования после смерти одного из супругов». Кто-нибудь может блеснуть знаниями по данному вопросу?
И тут же вспомнилась клиентка, которая не поленилась изучить информацию, и пришла к совершенно потрясающей мысли – заказать супруга. И это не страшилка из сети, это моя работа. Когда тебе звонит следователь и сообщает, что гражданка такая-то задержана во время передачи денег киллеру за убийство мужа, совсем несмешно. Мало того что попалась, как лохушка, так еще и лишилась хорошего адвоката, то есть меня. Вызволив ее из изолятора, я отказался от этого дела. С убийцами и насильниками не работаю. А ведь были все шансы отсудить ее законную половину имущества. Поистине человеческая жадность и глупость безграничны.
Очнувшись от своих мыслей, с досадой отметил, что никто не спешит впечатлить меня глубокими познаниями в вопросах наследования. И в очередной раз задумался – какого черта я здесь делаю? И тут же нашелся ответ – мотивирую. Именно так, – кратко и лаконично обозначил мою миссию декан и по совместительству мой бывший преподаватель.
Впервые Роман Игоревич обратился ко мне с необычной просьбой еще прошлой весной. Выслушав его, я так опешил, что обещал подумать. Весь май я беззастенчиво его динамил. В первых числах июня хитрец нагрянул в мой офис и принялся с порога вещать про бездарных студентов, острый дефицит кадров и надвигающуюся катастрофу.
Он расхаживал по моему кабинету и, размахивая руками, вдохновлял меня на подвиг. Совсем как во времена обучения.
– Сам посуди, на кафедре остались сплошь дубы-колдуны. Теоретики, ни дня не проработавшие в юриспруденции. Чему они могут научить молодежь?
Вот я и дожил до того почтенного возраста, когда слово «молодежь» неожиданно и нагло ворвалось в мой лексикон. Не рановато ли? Мне всего-то тридцать два!
– Послушай, ты один из самых востребованных столичных адвокатов. Еще и медийный, как говорится, кумир для подражания.
Это он, конечно, дал лишку. Одно время меня приглашали на ток-шоу, подкасты или просили дать комментарий по одному из громких судебных разбирательств, но сам я в медиаэфир не рвался. Так что, скорее был широко известен в очень узких кругах.
Поскольку я продолжал молчать, декан все больше входил в раж.
– Уверен, наши студенты с ума сойдут от счастья. Более того, они наконец-то получат информацию из первых уст, от профессионала, который каждый день занимается реальными делами реальных людей. Это будет бесценный опыт и для них, и для тебя.
Даже спустя годы ему было не все равно. Вот уже семь лет, как он занимал пост декана, но как и прежде, искренне ратовал за будущее поколение. В этом был весь Роман Игоревич. Увлеченный, справедливый, неравнодушный. Его по-отечески теплый, но вкрадчивый взгляд прошелся по моей совести чугунным утюгом, напомнив, что помимо денег в этом мире есть вещи гораздо важнее.
– Просто попробуй, а вдруг втянешься.
В итоге мы договорились, что я возьму первокурсников и буду преподавать у них дважды в неделю – по средам и пятницам. Волновали ли меня студенты? Признаться честно, не очень. Но я никогда не забывал о роли декана в своей жизни.
После убийства отца я был совершенно раздавлен. Не появлялся на занятиях, завалил сессию. Мне грозило отчисление. И только Роман Игоревич хлопотал за меня – угрюмого, необщительного пацана самой бандитской наружности. Можно сказать, во многом благодаря ему я смог окончить МГИМО и стать тем, кем сейчас являюсь. А потому не имел права проигнорировать его просьбу.
Но сейчас, разглядывая скучающие лица своих учеников, всерьез молил небеса дать мне сил и терпения довести свой курс хотя бы до конца семестра. И при этом никого не прибить.
Алина.
Преподаватель? Да, но какой!
Жесткий – первое слово, которое приходило на ум. А второе – неприступный. Его словно окружала стена – невидимая, но ощутимая.
И еще серьезный, импозантный, красивый… Красивый?!
Несколько мгновений я беззастенчиво пялилась на преподавателя, не в силах отвести глаз. За кафедрой стоял высокий брюнет с идеально-выбритым лицом, стильной стрижкой и двумя черными вразлет бровями. На вид лет тридцать или около того. На нем темные джинсы, облегающий пуловер, ботинки с довольно толстой подошвой и дорогущие часы на запястье. И не единого намека на папаху и усы. А вот стать и разворот плеч, совсем как у горца.
Тем временем он задумчиво водил костяшками пальцев по губам. Почему-то стало нестерпимо душно. И дело было вовсе не в пальто, которое я не успела снять. А в его провокационных губах. Четко очерченные, по-мужски жесткие и все-таки чувственные. Убрав руку, мужчина собрал бумаги, сунул их в кожаный портфель и взялся за телефон.
Движения уверенные, четкие, без лишней суеты. От него веяло тем сдержанным спокойствием, присущим только очень сильным, уверенным в себе людям.
В какой-то момент он повернул голову в мою сторону и вперился пристальным «что-ты-здесь-забыла» взглядом. Меня накрыло жуткое смущение. Глаза у него оказались угольно-черными, в них таилась бездонная тьма, запретная, манящая. Черт! Я словно в омут заглянула и едва не потеряла равновесие.
Напомнив себе о цели визита, я бойко двинулась к нему.
– Добрый день, Багратион Давидович, я к вам…
– Напомните свою фамилию? – от глубокого, низкого голоса по спине вдруг врассыпную хлынули мурашки.
– Воскресенская. Так вот…
Он что-то быстро набрал в ноутбуке и перебил, не дав мне договорить.
– Я уже вам все сказал. Эссе откровенно слабое. Потрудитесь изучить хотя бы материалы в сети. А еще лучше сходите в библиотеку.
– Кто-то до сих пор туда ходит? – искренне изумилась я.
– Как раз и проверите. – вкрадчиво кинул преподаватель. – На этом все.
Резко хлопнув крышкой, но сунул гаджет в портфель и быстрым шагом направился прочь. Весь такой занятой, деловой и до безобразия важный. Меня же начало душить негодование.
– Да, постойте же! Верно дочь сказала, с вами невозможно договориться!
Он притормозил и медленно обернулся, пригвоздив меня тяжелым, нечитаемым взглядом.
– Дочь?
– Да, София Воскресенская – моя дочь.
– Это розыгрыш?
– Нет…
Он многозначительно посмотрел на пропуск, которую я нервно теребила в руках. Пришлось, признаться в нашей маленькой диверсии.
– Мы с ней немного похожи, поэтому меня и пропустили.
Наглец бесцеремонно выхватил из моих рук кусок пластика и пристально вгляделся в фото, затем бритвенно-острый взгляд прошелся по моему лицу, волосам, фигуре, не забыл и про безымянные пальцы. Темные брови грозно нахмурились.
– Вы видели на входе табличку детский сад? Может быть, гимназия? Все верно, там написано Московский Государственный Институт Международных Отношений. Ин-сти-тут. – как для дебилки повторил он по слогам, чем еще больше выбесил меня.
Напомнив себе, что я давно не студентка и вообще старше заносчивого препода, я распрямила плечи.
– У меня нет проблем со зрением, если вы об этом. С интеллектом тоже, так что ваш непревзойденный сарказм я оценила. – я очень старалась быть убедительной, что весьма непросто, когда собеседник возвышается над тобой на две головы. – А теперь можно сказать? София недавно пережила развод. В смысле мой и ее отца. Для нее это закончилось глубокой эмоциональной травмой. – она бы со мной поспорила, конечно, но ведь немного сгустить красок, не помешает. – Ваш предмет напрямую связан с семейными отношениями. Она старается, как может, невзирая на внутренний конфликт. Немного понимания с вашей стороны, и уверяю, она станет лучшей студенткой. Дайте ей немного…
Закончить мне не удалось. Видимо, окончательно устав от моей болтовни, собеседник плавно откинул голову назад и медленно размял шею. Честно, это выглядело угрожающе. Словно огромный боец готовился к финальному раунду и решал для себя – прибить сразу или пусть помучается. Все внимание резко переключилось на мощную шею – крепкую, жилистую, как у боксеров. Закончив гипнотизировать меня своими плавными, тягучими движениями, мужчина вновь пригвоздил темным гипнотическим взглядом.
– Поблажек? Лояльности? А когда она завалит дело в суде, вы тоже примчите к судье с мольбами? Очнитесь, дамочка. Моя задача – научить их думать, планировать, рассчитывать только на себя и свои знания. И ни от кого не ждать поблажек – ни от людей, ни от жизни.
Поверить не могу! Дамочка? Этот напыщенный индюк только что прировнял меня к бабуле с буклями! А между тем я – самая настоящая имба, что бы это ни значило!
– О, так вы учитель. И много у учителя успешных дел в суде? – в глубине черных глаз вспыхнул недобрый огонек, который я по наивности приняла, за уязвленность. – Признайтесь, вы попросту отыгрываетесь на несчастных студентах, компенсируя собственную несостоятельность!
Ух, как же я была зла! После резкой фразы меня буквально вынесло в коридор. В голове шквал эмоций, в теле пожар, того и гляди дым пойдет. Лавируя между студентами, я на всех парусах мчалась к выходу. И только на улице наконец-то смогла выдохнуть и немного прийти в себя. Ноябрьский воздух приятно холодил кожу, забирался под пальто, одежду, остужая явно перегретое тело. Бывают мужчины, которым достаточно просто посмотреть, и ты уже готова. Неважно на что, просто готова с ним, за ним, стоит поманить и пойдешь как миленькая. Багратион как его там, явно относился к таким. Даже во время нервной перепалки я чувствовала его подавляющую ауру, исключительно мужскую, напористую.
Он действовал на меня, как мужчина. Да так откровенно, что я напрочь позабыла о причине визита и вместо того, чтобы наладить мосты, в панике их подорвала. Хороша, ничего не скажешь. Возможно, все дело в отсутствии практики. Чего уж скрывать, наедине с мужчиной я не была очень долго. Преступно долго.
Надо отвлечься. Посмотреть на прохожих, на громадины облаков, медленно ползущих по небу. Полюбоваться желтыми листьями, а еще вспомнить, что обеденный перерыв давно подошел к концу и пора бы уже вернуться в офис.
Новый поток мыслей заставил меня ускориться в сторону метро. Уже предвкушая, какую мину состряпает Нина по поводу опоздания, я влилась в людской поток, струйками стекающий в подземку, и вскоре вышла на Кропоткинской. Галопом пронеслась мимо храма Христа Спасителя на Патриарший мост, затем не сбавляя темпа в «Красный октябрь», где располагался офис рекламного агентства «Ван Гог». Там я работала копирайтером под начальством двадцатипятилетней неврастенички. Каждый раз, глядя на Нину, я недоумевала откуда в такой молодой девушке, столько озлобленности? За невыносимый характер в коллективе ее называли Злониной. Она об этом знала и страшно гордилась.
И да, я была самой… взрослой в нашем агентстве.
Тион.
Мучительно медленно двигался поток машин. Со всех сторон окруженный такими же нервными водителями, я старался утихомирить эмоции. Тщетно. Психанув, достал из бардачка изрядно помятую пачку сигарет и вытащил одну. Ноздри тут же защекотал пряный табачно-вишневый аромат, а тело наполнилось нетерпеливым предвкушением. Я позволял себе курить только раз в неделю. В особо поганые дни, когда случалось нечто непредвиденное, а привычное хладнокровие изменяло мне. Но эта женщина… ее я точно не предвидел, и она умудрилась за пять минут выкрутить мне мозг и кое-что еще. А на первый взгляд – невинный ангел. С белокурыми локонами, разметавшимся по плечам, распахнутыми васильковыми глазами. Миниатюрная, хрупкая… интересно, сколько ей лет? Я прикинул, если дочь – первокурсница, должно быть, маме чуть за сорок. Хотя с таким бейби-фейсом и невинными глазками, женщины до старости выглядят куколками – привлекательными и обманчиво миловидными. Неудивительно, что я принял ее за свою студентку. К слову, за одну из самых настойчивых и строптивых. Но теперь хотя бы понятно, от кого достался дрянной характер.
У меня не было проблем с контролем эмоций. Я мог осадить ее парой резких фраз, колких и неприятных. Но почему-то не стал.
Стелился по салону сизый дым, недовольно урчал двигатель, движение окончательно застопорилось. И надо ж было поехать по Садовому кольцу, ведь знал – пешком и то быстрее! Передвинув рычаг на паркинг, я откинул голову и глубоко затянулся.
А мамашка все же хороша. Ангелочек снаружи, дьяволица внутри. И ведь не побоялась пойти на конфликт, надерзила, окатила презрением и скрылась маленьким ураганом. Ведь должна понимать, после такого выпада последствий не избежать, отыграюсь на дочери. И все равно сделала. Что это – глупость или смелость? Наверное, все сразу.
Взгляд скользнул по приборной панели и остановился на часах. Черт! Я непозволительно опаздывал на встречу с новым клиентом. Плохое начало, если не сказать дерьмовое. Так, похоже, пора действовать. Расталкивая машины, я подбирался к обочине. Навигатор показывал, что через десять метров поворот на улицу, где есть парковочные места. Мне не оставалось ничего иного, как бросить машину там и пересесть на метро.
Через двадцать две минуты я вошел в центральный офис одного из ведущих российских банков. Меня уже ждали и мгновенно проводили в кабинет директора. За массивным столом сидел подтянутый, моложавый мужчина, чье лицо периодически мелькало в новостных сводках. Едва секретарь скрылась за дверью, его плечи поникли, а на лице отразилось вся скорбь мира. И стало ясно, лирического вступления не избежать. После обмена рукопожатиями я не стал терять время на обмен любезностями. Устроившись в кресле, сразу приступил к главному.
– Рассказывайте.
– Моя жена, словно взбесилась. Сказала, что хочет развода. Вроде, мы – больше не пара, отношения себя изжили, живем как чужие люди.
Знакомая история.
– А она пояснила, с чего такие выводы?
– Да и довольно подробно. Вроде я не обращаю на нее внимания, не вожу в рестораны, не дарю цветов и подарков. Она перестала ощущать себя женщиной. – невесело подытожил клиент и удрученно покачал головой. – Поверить не могу, что это происходит со мной. Всегда считал свою семью – самым надежным тылом.
И такое я тоже слышал не раз. И знал наверняка – всегда есть причина.
– Вы замечали что-нибудь подозрительное? Смс среди ночи, звонки при закрытой двери, ночные походы в клуб «с подружками»?
– Да. Она вечно на связи со своим коучем.
Коучем… любопытное название.
– В клубы ходит примерно раз в неделю.
– Тоже с коучем?
– Нет, с подругой.
– А в последнее время летала куда-нибудь без вас?
– В детокс-тур на Бали.
Все интересней и интересней. С Инной мне все стало ясно, но я никак не мог понять Алексея, он действительно непроходимый тупица или притворяется? Этот момент стоило прояснить.
– Алексей, могу предположить, что у вашей супруги появился поклонник. С ним она чувствует себя женщиной, ходит по ресторанам и, кажется, слетала на Бали. Это пока только мои предположения, требующие подтверждения, но мне важно знать – как вы сами относитесь к разводу?
В устремлённом на меня взгляде отразилось такое потрясение, словно я сообщил ему о банкротстве банка. Очевидно, сказанное мной стало полной неожиданностью. Неожиданностью, которая ударила больно и хлестко.
– Я люблю ее и… не хочу развода.
– Тогда зачем я здесь?
– Для подстраховки. На случай непредвиденных обстоятельств. – сказал так сконфуженно, словно кое-что уже начало происходить.
В таких делах всегда срабатывала профессиональная интуиция.
– Алексей, мне важно понимать, какие сейчас между вами отношения? Что изменилось? Со мной вы можете быть предельно откровенным, любая озвученная вами информация не уйдет дальше этого кабинета.
Кажется, последняя фраза немного расслабила клиента, и все же он выглядел до предела смущенным и растерянным.
– Инна изменилась, стала замкнутой, холодной, перестала со мной разговаривать. Сначала думал, перебесится, но похоже, она настроена решительно.
– Между вами есть интим?
Шумно выдохнув, Алексей провел ладонью по лицу, словно все еще не верил, что это происходит на самом деле.
– Нет, уже месяц мы спим раздельно по ее инициативе.
Ну да, тепло, общение и секс Инна получает уже в другом месте. Плохи твои дела, приятель, а ты еще этого не понял.
– Я подумал, вы подскажете, какие шаги сейчас стоит предпринять.
– Предложите сходить к семейному психологу.
– Предлагал, Инна даже слышать об этом не хочет.
– Тогда поступим следующим образом. Мы заключим с вами договор пока только на консультационные услуги. Плюс соглашение о конфиденциальности. Я собираю для вас информацию, даю рекомендации по дальнейшим действиям, отвечаю на вопросы и так далее. А потом, по ситуации.
Получив утвердительный кивок, я протянул клиенту документы. Он подмахнул подпись, даже не взглянув на сумму. Когда с формальностями было покончено, мы приступили к стандартному опросу. Сколько в браке, есть ли дети, возраст, брачный договор, какое имущество, на кого оформлено… клиент отвечал вяло, очевидно, всецело погруженный в невесёлые размышления.
И последнее…
– С вашей стороны были измены? Романы? Постоянная любовница? Внебрачные дети?
Он руководитель крупного банка, и я ожидал чего угодно: Куршевель, яхты с проститутками, вторая семья, эскортницы – вариантов масса. Тем удивительнее было услышать.
– Нет, я никогда не изменял жене. Ни разу.
И вот так всегда. Хорошим парням всегда достаются стервы.
– Я вам верю, но, если вдруг всплывет компромат, это может стать проблемой.
И вновь отрицательный ответ. Что ж неплохо, а как дела обстоят на самом деле, проверим.
– К пятнице у меня будет полное досье на вашу супругу. Во сколько вам удобно встретиться?
– Давайте в семнадцать. И еще… Багратион, если у меня возникнут вопросы, могу я вам позвонить?
– В любое время, теперь вы мой клиент.
Хорошо для меня, безрадостно для него. Ни секунды не сомневаюсь, вскоре Инна выйдет на тропу войны. Главное, к этому моменту собрать информацию. Как показывает опыт, компромат существенно умеряет пыл и аппетит неверных супругов.
Попрощавшись, я покинул здание. Стрелки часов показывали четыре, а это значит до встречи с давним другом оставалось всего полчаса. Поразмыслив, я решил дойти пешком. Смысла возвращаться к машине не было, только зря время потеряю.
Алина.
Привилегия одиноких – свободное время. Поправка: очень много свободного времени. Вечера, выходные, праздники. Здорово, но только на первый взгляд. А на самом деле грустно.