Ксения Пашкова
Я, ты и черничный мохито
Дима
Отпросившись у Феликса на десять минут, я сам отношу поднос с напитками Сене и его спутницам.
– Итак, – говорю я, расставляя коктейли, – пина колада в кокосе для Дианы, май тай для Сени и черничный мохито для…
– Инги, – подсказывает незнакомка.
– Приятно познакомиться, Инга. Надеюсь, тебе понравится мой выбор. Мне передали, что обычно ты заказываешь классический мохито, но я решил, что будет неплохо разнообразить твою привычную барную карту. И, разумеется, ваши с Дианой напитки без алкоголя.
– Спасибо, с радостью попробую. – Она не кажется смущенной моим вниманием, но все равно слишком быстро отводит от меня свой пристальный взгляд.
– Вам троим все нравится? – интересуюсь я, присев рядом с Сеней.
– Мне – да! – восклицает друг. – Не сравнится с баром в нашем родном городе. Я так рад, что ты решился переехать.
– Да, я тоже. Кстати, ребята из компьютерного клуба передавали тебе привет.
– Ой, они наверняка не хотели тебя отпускать?
– Есть такое, – киваю я.
На предыдущем месте работы мне удалось обзавестись хорошими приятелями, но я никогда не чувствовал себя полноценным членом их дружной компании.
– Надеюсь, наш старый добрый клуб не развалится после твоего ухода, – размышляет Сеня. – А ты уже говорил с начальством о своих идеях?
– Пока нет. Тут что-то вроде запрета на эту тему.
– Серьезно? И что теперь делать? Будешь искать другой бар?
– Может быть, но позже.
– Покажи им, на что способен. Они обязательно передумают.
– Честно говоря, я уже нарушил их запрет.
– Когда успел? – удивляется друг.
– Когда сделал этот коктейль, – отвечаю я, кивнув на стакан в руках Инги.
– О чем вы говорите? – спрашивает она, едва прикоснувшись губами к трубочке.
– У нас в меню нет черничного мохито, – поясняю я приглушенным голосом, надеясь, что никто из стоящих неподалеку официанток не сдаст меня Сабрине. – Это один из моих фирменных коктейлей. Я надеялся, что смогу внедрить что-то из своих наработок в барную карту и в будущем развить собственный бренд. Но управляющая запрещает даже поднимать эту тему.
– Прикольно, – комментирует Инга, ухмыльнувшись.
– Что именно?
– Я пью незаконно приготовленный мохито.
Растянувшиеся в хитрой улыбке губы преображают ее лицо, а кажущаяся хрупкой бледная кожа покрывается легким румянцем.
– Да, есть такое, – отвечаю я, про себя отметив ее невероятное очарование.
Неожиданно к нам подходит Сабрина, и от растерянности я едва не падаю, пытаясь быстро встать с дивана.
– Феликс дал мне перерыв, – спешу я оправдаться перед управляющей.
– Знаю, но он уже закончился. Возвращайся на свое рабочее место.
– Да, конечно, сейчас попрощаюсь с друзьями и вернусь.
– Считай, что уже попрощался, – категорично заявляет она. – Иди и поскорее давай.
– Пока, Дим, – говорит поднявшийся с места Сеня. Он быстро обнимает меня и дважды хлопает по плечу. – Потом созвонимся.
– Хорошо. Девушки, рад был знакомству.
– Взаимно, – отвечают они хором.
– Как вам наши коктейли? – спрашивает Сабрина, вплотную подойдя к столику, из-за чего я застываю на половине пути к барной стойке.
– Все очень вкусно, спасибо, – вежливо благодарит ее Диана.
– Что вы заказывали? – Краем глаза я вижу, как внимательно управляющая разглядывает приготовленные мной напитки. Понятия не имею, что будет, когда она заметит черничный мохито. Ее наметанный глаз сразу заметит разницу, и тогда мне не поздоровится. – Пина колада, май тай, а у вас что?
В ожидании ее гневной тирады я уже разворачиваюсь, чтобы извиниться и пообещать больше не экспериментировать на рабочем месте, как вдруг слышу звук разбивающегося вдребезги стекла.
– Ой! – Инга вскакивает с места и отбегает в сторону.
– Не переживайте, – успокаивает ее Сабрина. – Можете пересесть за другой столик или подождать, пока мы уберем здесь.
– Мы уже собирались уходить, но спасибо за предложение. Скажите, сколько стоит этот стакан, я все возмещу.
– Полли! Подойди сюда.
Скоростная официантка за доли секунды оказывается рядом с управляющей.
– Да?
– Принеси счет для четвертого столика и включи в него стоимость одного хайбола.
– Хорошо. Сейчас все будет.
Я подхожу к Инге и, наклонившись, говорю ей на ухо: «Спасибо». В ответ она лишь пожимает плечами.
– Жаль, что так получилось. Это был очень вкусный мохито, хоть и незаконный, – отвечает она заговорщицким шепотом.
Искренне улыбнувшись, на мгновение я забываю, как близок был к провалу и потере работы. Не стоило поддаваться соблазну нарушить главное правило бара, надеясь, что никто ничего не заметит. Так опрометчиво я себя уже давно не вел.
– Ты еще здесь? – строго обращается ко мне Сабрина.
– Уже ухожу.
Вернувшись за барную стойку, я осознаю, что последние минуты едва ли дышал из-за сковавшего меня волнения. Облегченно вздохнув, я приступаю к тому, что умею лучше всего – к приготовлению коктейлей.
– Что там произошло? – любопытствует Феликс. – Твои друзья решили разгромить бар?
– Почти, – вспомнив поступок Инги, я снова расплываюсь в улыбке.
– С тобой всегда так?
– Как?
– Первая смена и сразу какое-то происшествие.
– Я тут ни при чем.
– Сделаю вид, что не заметил, как ты изменил рецептуру мохито.
Непроизвольно застыв на месте, я боюсь обернуться и увидеть на его лице угрозу, но он тут же по-дружески хлопает меня по плечу.
– Не бойся. Я никому не скажу, но лучше так не делай.
– Спасибо. Слушай, Феликс, а ты никогда не хотел, чтобы в меню появились твои фирменные коктейли?
– Нет, – качает он головой, – мне в кайф угощать людей вкусными напитками, но я не ищу их признания.
– У меня полно идей, – признаюсь я коллеге. – Мне хочется поделиться ими с другими, но дело вовсе не в признании.
– Верится с трудом.
– Не будь таким скептиком. Не все хотят славы и денег. Некоторые просто хотят привнести в мир что-то свое.
– Как скажешь, – пожав плечами, Феликс подзывает официантку и отдает ей очередной заказ. – Мне все равно. Но ты не можешь заниматься своей философией в этом баре. Если продолжишь в том же духе, мне придется рассказать Сабрине. Только без обид, лады?
– Лады.
Трудно давать обещания, которые можешь в любой момент нарушить, но такова жизнь. Она выдвигает условия, а ты выбираешь следовать им или мухлевать. Я свой выбор еще не сделал, но чувства, охватившие меня в момент приготовления коктейля по собственной рецептуре, оказались просто невероятными. И мне будет крайне сложно отказаться от перспективы испытать их еще раз.
Ромовый пряный мусс
Ингредиенты:
– Золотой ром 50 мл;
– Сахарный сироп 20 мл;
– Ананас 120 г;
– Молотая корица 1 г;
– Корица в палочках 5 г;
– Дробленый лед 60 г.
Понадобятся для приготовления:
– Рокс 1 шт. (широкий стакан с толстым дном);
– Совок для льда 1 шт.;
– Джиггер 1 шт. (мерный стаканчик бармена);
– Трубочки 2 шт.;
– Блендер 1 шт.
Рецепт:
1) Положи в блендер очищенный и порезанный кружок ананаса;
2) Налей 20 мл сахарного сиропа и 50 мл золотого рома;
3) Добавь в блендер совок дробленого льда и взбей ингредиенты;
4) Перелей получившийся коктейль в рокс и добавь щепотку молотой корицы;
5) Укрась кожурой ананаса и палочкой корицы.
Инга
Журналисты часто спрашивают, кто является моей путеводной звездой в спорте? На кого я равняюсь и к чьим успехам стремлюсь? И есть ли такой спортсмен, чья карьера вдохновляет меня на новые свершения?
Благодаря Мелиссе, моей сестре, мне всегда есть что ответить. Никто не удивляется, когда я называю ее имя, ведь за последние шесть лет они с Федей успели завоевать все титулы в парном фигурном катании.
В детстве мне даже не приходилось врать – долгое время я жила и тренировалась с оглядкой на исключительные достижения Мел. Их пара всегда вызывала всеобщее восхищение, из-за которого во мне пробуждалось желание стать лучше, чтобы однажды превзойти не только своих прямых конкуренток в одиночном катании, но и родную сестру с ее партнером.
Все изменилось, когда малоизвестный и не подающий каких-либо надежд восемнадцатилетний фигурист выиграл свой первый взрослый старт и завоевал титул чемпиона страны. Мне тогда только-только исполнилось четырнадцать. За моими юными плечами были лишь несколько серьезных соревнованиях среди юниоров, во время которых я никак себя не проявила.
Накануне того чемпионата страны я подслушала, как мама обсуждает с тренером наличие дальнейших перспектив. Меня их разговор ничуть не удивил. Я знала, что к шестнадцати годам некоторые фигуристки уже завершают карьеру, а моя будто еще даже не началась.
Марина как могла успокаивала маму, уверяя, что у меня большой потенциал и прекрасная техника, а та продолжала забрасывать ее сотнями вопросов.
– Тогда что это? Недостаток мотивации? Нужно еще больше тренировок? Может быть, пригласить еще одного тренера? Или хореографа?
– У нее всего достаточно.
– Как же так? Она никогда не попадает на пьедестал, хотя у нее для этого есть все необходимое.
– Так и есть. У нее отличные элементы. Да вы и сами знаете, как ее любят зрители и судьи. Но грубые ошибки не позволяют дать ей то место, которое принадлежит ей по праву, – почти шепотом объяснила Марина.
– Думаю, ей нужен психолог. Потому что иначе это все просто не имеет смысла. Мы столько лет бьемся и все ради четвертых и пятых мест.
– Я уверена, что все ее медали впереди, но вы можете поступать как считаете нужным. У нас есть хорошие спортивные психологи.
– Запишите ее, пожалуйста.
– Хорошо.
После услышанного я проплакала всю ночь, а наутро, включив телевизор, увидела человека, который и стал моей путеводной звездой.
Меня поразило выражение его лица. Он прекрасно знал, что никто из присутствующих на трибунах не пришел на арену ради него. Он понимал, что к нему прикованы непредвзятые взгляды судей и что ему ни за что на свете не сделают поблажек. Таким, как он, после проката не дарят букетов и не бросают на лед игрушки. Но в полной мере осознавая свое положение, Лука подавал себя так, будто ему принадлежит каждый сантиметр льда. Меня очаровали его уверенные движения и то, с какой дерзостью он оглядывал присутствующих.
Когда он стал первым после короткой программы, многие сочли это везением, ведь основные фавориты турнира допустили ряд ошибок. Но я уже знала, что в день произвольной программы он будет кататься еще более мощно и ни за что не упустит победу.
В ту секунду, когда золотая медаль, оказалась на его шее, я вдруг поняла, чего мне не хватает. А точнее – кого.
Последние пять лет Лука выигрывал соревнования не благодаря, а вопреки.
Вопреки конкурентам, которые списывали его со счетов.
Вопреки тренеру, сделавшему ставку на своих других учеников.
Вопреки зрителям, которые до последнего не принимали его в свое сердце.
Вопреки семье, не желающей оплачивать его тренировки.
Разглядев в нем себя, я поняла, что тоже должна научиться тренироваться и выступать вопреки всем, кто способен мне помешать.
Вопреки звёздной сестре, из-за которой я долгие годы нахожусь в тени.
Вопреки постоянно критикующей меня матери.
Вопреки конкуренткам, которые постоянно меня обходят.
И вопреки себе, не верящей в собственные силы.
Тот чемпионат страны стал настоящей взлетной полосой для спортивной карьеры Луки. Он выигрывал все соревнования, в которых участвовал, на протяжении трех лет. Многие из его программ вошли в историю и регулярно пересматриваются поклонниками фигурного катания по всему миру. Что до меня, то первое время я наблюдала за ним издалека, не рискуя подбираться ближе.
В моей идеальной картине мира он должен был заметить меня первый. Когда я вышла из юниоров и начала выступать среди взрослых, мои программы стали более женственными и изящными. У меня появились первые медали и незначительные, но все же титулы. На одном из городских соревнований мы даже выступали на одном льду, но так и не пересеклись.
Наше знакомство произошло сразу после моего восемнадцатилетия, на июньских сборах, где его вообще не должно было быть. Мне еще тогда следовало заметить, насколько он близок с нашим тренером, раз она взяла его с собой в поездку.
Все случилось не так, как я представляла. Он не оказался поражен в сердце моим катанием или безоговорочным чувством ритма. Нет. Его удивил цвет моих глаз.
Перед тренировкой на льду мы часто разминались на улице, и в тот жаркий день по воле случая Лука оказался рядом. Когда мое лицо осветило чересчур палящее солнце, он спросил:
– Это линзы?
Повернувшись, я заметила его неподдельный интерес.
– Что?
– Твои глаза, они янтарного цвета.
– Так может показаться при ярком солнечном свете, – сбивчиво пояснила я, – но на самом деле они зелено-карие. Больше зеленые, конечно, но при определенном освещении можно заметить их желтовато-коричневатую часть.
– Очень круто. – Его неуверенный кивок дал мне понять, что он не в восторге от моей болтовни.
– Я – Инга. Не уверена, что мы знакомились до этого. Поэтому… вот.
Неловко протянув ему руку, я думала, что ниже падать уже некуда, но он наградил меня странной усмешкой.
– Что-то не так?
– Вообще-то я знаю тебя, Инга Ким, и удивлен, что мы не познакомились раньше.
Когда наши ладони соприкоснулись, у меня подкосились ноги, ведь человек, вдохновлявший меня на новые свершения целых четыре года, стоял прямо передо мной и говорил, что знает, кто такая Инга Ким!
– Но откуда?
– Ты ведь основала группу поддержки в мою честь. Забыла?
И правда, забыла. После первого победного чемпионата страны Лука столкнулся не только с поздравлениями, но и с жесткой критикой, и мне захотелось сделать для него что-то важное.
На просторах интернета мне удалось найти несколько человек, которые, как и я, влюбились в его талант и силу воли. К каждому соревнованию мы готовили плакаты и кричалки, стараясь создать что-то оригинальное и запоминающееся. Через какое-то время наша небольшая группа разрослась, и мне просто не осталось в ней места. Я занялась собственной карьерой, лишь иногда выискивая на трибунах знакомые лица, с которыми нас некогда связывало общее дело.
– Точно, ты прав. Ее основала я, но это было довольно давно. Учитывая, сколько болельщиков у тебя сейчас, я удивлена, что ты помнишь тех, кто стоял у истоков.
– Именно их и нужно помнить. Тех, кто был со мной с самого начала.
В его голосе слышалась искренняя благодарность, из-за которой мои ноги подкосились еще сильнее.
– Короче говоря, Инга Ким, я очень рад нашему знакомству.
– Да-да, я тоже. Но ты ведь знаешь, что я тоже фигуристка?
Я почти сразу поняла, как глупо прозвучал мой вопрос, но он лишь широко улыбнулся.
– Ну, разумеется. С плакатом на трибуне я, конечно, не стоял, но видел несколько твоих выступлений.
– И…?
– И? – удивился он. – Неужели хочешь услышать мое мнение о твоем катании?
– Было бы неплохо. Хотя, если учесть то, как много я взяла от тебя и твоих программ, частично это будет оценка самого себя.
Обрадовавшись вернувшейся уверенности и умению шутить, я расслабилась и позволила себе быть смелой и открытой всему, что сулит это знакомство.
А сулило оно, как выяснилось позже, мое разбитое сердце.
Дима
Заканчивая третью по счету смену, я чувствую невероятный прилив энергии. Так бывает, когда в моей голове зарождаются новые идеи. Попрощавшись с сонным и спешащим домой Феликсом, я приступаю к уборке нашего рабочего места. Через полчаса, убедившись, что барная стойка находится в идеальном состоянии, я достаю блокнот, где привык записывать рецепты будущих напитков.
Перебирая в уме имеющиеся в баре ингредиенты и то, какого вкуса и послевкусия мне хочется добиться, я не сразу замечаю нависшую надо мной смурную тень. За то непродолжительное время, что мы знакомы, про себя я уже не раз отмечал невероятный талант Сабрины появляться в самый неожиданный и неудачный для остальных момент.
– Ты меня напугала, – признаюсь я и, быстро захлопнув блокнот, убираю его назад в рюкзак.
– Ты все еще здесь, – констатирует она очевидное, скрестив руки на груди. – Почему?
– Решил немного подтянуть свои знания.
– И это говорит парень, который был готов встать за барную стойку в день собеседования. Не думаю, что хоть один напиток в нашем меню может вызвать у тебя затруднения. Но, если тебе так нравится хитрить, то я подыграю. Какие именно знания ты пытаешься подтянуть? Может быть, тебе нужна помощь?
Сокрушенно покачав головой, я решаю сказать правду, потому что от нее все равно невозможно что-либо утаить.
– Сразу хочу уточнить, что я не нарушаю наш уговор, потому что запрет распространяется только на практическую деятельность. О теории речи не было.
Еще один талант Сабрины – скрывать свои истинные эмоции. По выражению ее лица никогда нельзя понять, что она скажет в следующее мгновение. Умело пряча недовольство, ей удается сохранять доброжелательность даже в самых сложных ситуациях. Вот и сейчас: мне никак не удается распознать ее истинное отношение к услышанному.
– Ты прав. Я не подумала о том, что в нашем уговоре есть лазейки.
– То есть, ничего страшного, что я остаюсь после работы и устраиваю небольшой мозговой штурм?
– Дима, – мягкость в ее голосе не сулит ничего хорошего, – ты и сам понимаешь, что не можешь использовать бар во внерабочее время в каких бы то ни было целях.
– Но что в этом такого? Кому от этого хуже?
– Мне.
– Да почему? – возможно, чересчур эмоционально восклицаю я.
– У тебя нет никакого права находиться здесь после завершения смены. Этот бар – не твоя домашняя лаборатория, где ты можешь экспериментировать в свое удовольствие. Мне казалось, что я предельно четко озвучила, какой именно сотрудник нам нужен.
– Как жаль, что нельзя клонировать Феликса. Это бы решило все ваши проблемы.
– В этом ты прав.
– Никогда не понимал руководство, которое не поощряет сотрудников в их инновационном подходе.
– Вот как ты о нас думаешь? – кивнув, Сабрина наклоняется и достает торчащий из рюкзака блокнот. – Можно посмотреть?
– Ни в чем себе не отказывай.
Открыв рандомную страницу, она пробегается взглядом по тексту. Подавшись вперед, я замечаю название коктейля «Ромовый пряный мусс».
– Хорошо придумал с ананасом и корицей. Отличное сочетание, – хвалит она меня и тут же возвращает блокнот на место.
– Спасибо, но это же ничего не значит. Просто слова на бумаге. Я его никогда не готовил.
– Уверена, что это вкусно.
– Не сомневаюсь, – фыркаю я, все сильнее раздражаясь из-за этого разговора.
– Послушай, – говорит она, сделав шумный вдох, – в самом начале мы не просто разрешали барменам внедрять в меню новые напитки, но и даже приветствовали их креативные и необычные решения. Я лично закупала продукты для каждого придуманного ими коктейля и никогда не сомневалась в их гениальности и таланте. Но в конечном счете все упирается в цифры. Как, по-твоему, что закажет среднестатистический гость: классический мохито или ромовый мусс?
– Я понимаю, к чему ты клонишь, но у меня нет намерения менять всю барную карту. Для ввода новых напитков требуется время. Поэтому и проводятся различные тематические и акционные дни. Тебе нет до этого дела, но у меня есть целая стратегия, и я точно знаю, как правильно и эффективно продвигать свои коктейли. Мне неприятно, что ты не веришь в то, что это возможно.
– Буду честна: ты отличный специалист и искренне мне нравишься, но я не стану рисковать из-за твоих амбиций. Прошу тебя еще раз подумать, хочешь ли ты здесь работать. Потому что наш бар – это не то место, где ты сможешь реализоваться в качестве новатора и экспериментатора.
– Я тебя понял, – процеживаю я, опустив голову.
– Надеюсь, этот разговор был у нас в последний раз.
– Сделаю все, что в моих силах.
Постояв еще некоторое время напротив меня, она молча разворачивается и уходит назад в кабинет. Взглянув на стеллаж с бутылками позади себя, я борюсь с желанием разбить каждую из них. Мысль о разлетающихся по полу осколках напоминает мне о девушке, которая приходила на днях вместе с Сеней. А ведь она меня здорово выручила, хоть мы и плохо знакомы. Жаль, что не все такие понимающие и чуткие, как Инга. Или как та, мысли о которой не дают мне покоя даже в другом городе.
Инга
Лука всегда уделял особое внимание хореографии. Уже в первые недели нашего общения, я узнала, как много часов он проводит в танцевальном зале. Видя, как он старается отточить до совершенства каждое движение тела, я уже догадывалась, что из него выйдет отличный постановщик не только показательных номеров, но и полноценных соревновательных программ.
Теперь, вживую наблюдая за его работой с девушками из нашей группы, я даже жалею, что отказалась принять его помощь. У меня никогда не получится создать что-то хотя бы отдаленно похожее на его труды. Настолько детально продуманных образов у Эмилии и Виолетты еще не было.
– Когда мы увидим твои идеи? – интересуется внезапно подъехавшая ко мне Марина.
– Скоро, – вру я в очередной раз.
– А музыка? Ты говорила, что уже выбрала композиции для обеих программ.
– Да, но у меня появились сомнения на их счет. Хочу быть уверена на все сто процентов.
– И давно ты стала такой перфекционисткой?
– С тех пор, как меня покусала Эмилия, – отшучиваюсь я, зная, что это поднимет ей настроение.
Мы обе наблюдаем за ее безукоризненным скольжением и за тем, как Лука учит ее делать правильный взмах рукой, чтобы попасть в ритм подобранной музыки.
– Думаете, из нее получится хороший черный лебедь? – с недоверием интересуюсь я у тренера.
– Конечно. А ты не думала поставить себе программу белого лебедя?
– Вы сейчас серьезно?
– Мне нравится, как вы конкурируете между собой. Это способствует вашему развитию, как спортсменов.
После того, как Эмилия стала чемпионкой мира, мне пришлось признаться самой себе в ее превосходстве над всеми нами. В особенности – надо мной.
– Я подумаю над вашим предложением, тренер.
Конечно, это откровенное лукавство. После всего, что произошло за последний год, последнее, чего мне хочется, – продолжать попытки обыграть фигуристку, равной которой просто нет.
– Лука спрашивал о тебе, – неожиданно говорит Марина. – Кажется, он огорчен тем, что ты не хочешь катать номера, которые он для тебя придумал.
– Он целых два сезона ставил себе программы. Его хореограф как-то это пережил, и он сможет.
Осознав, как грубо это прозвучало, я отвожу взгляд, боясь, что она разглядит в нем жгучую обиду.
– Я объяснила ему твою позицию, но мы хотим, чтобы ты знала о наличии уже готовых постановок, которые он подготовил специально для тебя. И ты имеешь на них полное право. Если у тебя что-то не получится, просто подойди к кому-то из нас и мы тут же все решим. Хорошо?
– Почему бы просто не отдать эти программы другим?
Кто бы знал, как трудно мне скрывать дрожь в голосе, когда идет речь о Луке.
– Он сказал, что никто другой не сможет откатать их так, как ты.
По иронии судьбы именно в этот момент наши с ним взгляды пересекаются, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не налететь на него с кулаками.
– Продолжай разминку, через пятнадцать минут начнем отрабатывать прыжки, –тренер быстро сжимает мою ладонь и тут же отъезжает к другим своим ученицам.
Я намеренно не отвожу взгляд и даже не моргаю, желая, чтобы Лука сдался первым. Хочу, чтобы он знал, что ни его присутствие, ни его слова, ни придуманные им программы не изменят моего к нему отношения. Я продолжу презирать его и буду делать это так долго, как только смогу.
Чего мне не удается предвидеть, так это того, что он решит со мной заговорить. Каким-то чудесным образом нам удавалось избегать общения на протяжении целой недели. Мне даже начало казаться, что вполне реально игнорировать друг друга, находясь на одном катке, но нет – это не наш случай.
– Просто хочу поздороваться, – спешит он объясниться, как только оказывается рядом. – Ты же не против?
– Не против поздороваться или того, что ты теперь работаешь на катке, где я тренируюсь с трех лет? – заметив его округлившиеся глаза, я решаю продолжить. – Ответ отрицательный на оба вопроса. Меня устроит, если мы продолжим делать вид, что нас ничего не связывает.
– Как-то это по-детски. Тебе так не кажется?
– А тебе не кажется, что как-то по-детски выдумывать липовую причину для расставания?
– Я ничего… – видимо, осознав, что его голос звучит слишком громко, он переходит на шепот. – Я ничего не выдумывал.
– Да ну? Не помню, чтобы ты собирался завершать карьеру.
– Инга, я всегда был с тобой честен. Прыжки сыпались один за другим, я стал срывать элементарные вращения и спотыкаться на дорожках шагов. Я не сдавался до тех пор, пока у меня не обострилась давняя травма спины, из-за которой мне пришлось пропустить чемпионат страны. Мне очень хотелось продолжать соревноваться, но у меня не получилось восстановить необходимую форму. Нам с тренером пришлось признать, что я перестал быть конкурентноспособным и больше не могу собрать себя воедино. Что-то надломилось внутри меня. Возможно, так и бывает в конце карьеры. Ко мне до сих пор не пришло осознание, что все закончилось. Но одно я знаю точно – мне нравится эта работа. И твоя неприязнь не заставит меня от нее отказаться.
– Неприязнь?
– Я же вижу, как ты на меня смотришь. Как обиженный ребенок, у которого отняли игрушку.
– Ребенок?
– Я и сам не рад обстоятельствам, в которых мы оказались. Но мне хватит воспитания и ума сохранять самообладание. Рассчитываю и на твое благоразумие, Инга. Не надо портить жизнь ни себе, ни мне, – убедившись, что его слова дошли до адресата, он кивает и молча уезжает к уже заждавшейся его Эмилии.
Перед тем, как сбежать с катка, я встречаюсь взглядом с появившейся за бортиком Дианой. Она с тревогой наблюдает за моей тщетной попыткой скрыть от нее наполнившиеся слезами глаза.
– Инга, – зовет она меня, когда я прохожу мимо нее, – подожди!
– Мне нужно в раздевалку, – отвечаю я, сомневаясь, что она разберет мою невнятную речь.
Вот оно – мое личное «слишком». Граница, перейдя которую, я уже не могу сдерживать рвущуюся наружу горечь от всех накопившихся за эти годы поражений. И, к сожалению, речь идет не только о соревнованиях.
